Kitabı oku: «Тюрьма человека. Стены», sayfa 3
ЕРОФЕЙ: Мертвые… Все мои – мертвые…
ЭСТРЕЛЬЯ: Отца – первого из вашей семьи. Тогда ты и решился…
ГРЕК: Ты так хорошо знаешь его семью?
ЭСТРЕЛЬЯ: Да. Я – Аглая. Была.
ЭСПЕРАНСА: Угомонись уже, Стелка! Кто прошлое помянет… Сама знаешь, что дальше!
ЕРОФЕЙ: Глаз!
ГРЕК: Не отвлекайся! Читай! Между строк читай!
ЭСТРЕЛЬЯ: Почитай лучше стихи.
ЕРОФЕЙ: Не могу! Ну, как отрезало, поверишь?! Ни строчки!
ЭСТРЕЛЬЯ: Отрезало…
ГРЕК: Кажется, я реконструировал твою жизнь.
ЕРОФЕЙ: Ты меня знал?
ГРЕК: Я теперь тебя узнаю.
ЭСПЕРАНСА: Что-то Ваньки долго нет!
ГРЕК: Если ты про Вора, то… Наверное, пришел его час!
ЭСПЕРАНСА: Какой еще час?
ГРЕК: Подвергнуться оздоровительно – воспитательным процедурам. Не спрашивай, что это означает! Кабинет, люди в белом, кресло, кушетка, стол. Все! Дальше – беспамятство!
ЭСТРЕЛЬЯ: А потом?
ГРЕК: Потом все болит. И слабость.
ЕРОФЕЙ: А потом – все равно.
ГРЕК: Но способность здраво мыслить, совершать адекватные поступки – это не утрачивается. И агрессивность не появляется. Скорее, наоборот.
ЭСПЕРАНСА: Человек человеку – друг, товарищ и брат? Каждый – любому?
ЕРОФЕЙ: Да.
ГРЕК: А теперь дайте нам поработать. Пожалуйста!
ЭСПЕРАНСА: Чтоб я так работала!
ГРЕК: Боже тя упаси! Ероша! Старушка на скамье – твоя бабушка! Ты же вспомнил старушку! А это – твоя собачка, вот твой шкаф с книгами. Твоей любимой книгой была… Помоги!
ЕРОФЕЙ: У меня было много любимых книг. В разное время – разные!
ГРЕК: Да! Я твой дом вижу, как наяву! Как будто это мой дом! И море! Такое синее!
ЕРОФЕЙ: А что еще бывает синим?
ЭСПЕРАНСА: Васильки!
ЭСТРЕЛЬЯ: (смотрит в упор на Ерофея) Глаза.
ЕРОФЕЙ: Еще!
ЭСТРЕЛЬЯ: Еще – небо!
ЭСПЕРАНСА: Ой, да что ж это с вами сделали!
ЭСТРЕЛЬЯ: Я тебе нравлюсь?
ЕРОФЕЙ: Мне твое имя нравится. Оно – синее.
ГРЕК: Оранжевое. В белый и зеленый цветочек!
ЭСТРЕЛЬЯ: Цветочки не бывают зелеными. Только трава.
ГРЕК: Значит, твое имя напоминает мне луг. Ероша, ты помнишь луг? Вы ездили туда на пикник. Твои друзья, твоя девушка…
ЕРОФЕЙ: Здесь нет такой фотографии.
ГРЕК: Есть. Но не там, а тут. (прижимает ладонь к груди) Повспоминай этим местом.
ЭСПЕРАНСА: (Греку) А тебя-то сюда за что?
ГРЕК: Кажется, я подрался с полицейским.
ЭСПЕРАНСА: И сильно ты его отоварил? Обидно, если не сильно!
ЭСТРЕЛЬЯ: Почему ты столько всего помнишь, а он…
ГРЕК: Потому что я за себя борюсь.
ЭСТРЕЛЬЯ: А смысл?
ГРЕК: Во мне. В моей личности. В невозможности ее кастрировать, подмять под сапог. Они могут убить меня, но это все, что они могут.
ЭСПЕРАНСА: Понятно. Тогда и Ванька вернется, каким ушел!
ГРЕК: Он тебе… глянулся?
ЭСПЕРАНСА: Нормальный мужичок. Не будь там того, что есть, мы б с ним совпали по-серьезному.
ЕРОФЕЙ: А что там?
ЭСТРЕЛЬЯ: Не надо, Надька! Мне и так страшно!
ЭСПЕРАНСА: А чего говорить? Ванька – тут, я – там. А стены – они и в Африке стены!
ЕРОФЕЙ: Там тоже стены? Какие?
ЭСПЕРАНСА: Зданий! Здания, Ероша, это такие дома! Постройки из камня, дерева, подручных материалов…
ЭСТРЕЬЯ: Надька!
ЭСПЕРАНСА: Некоторые – с оградами! А еще есть заборы…
ЭСТРЕЛЬЯ: Перестань!
ЭСПЕРАНСА: Да, что-то я раздухарилась. Не к добру…
ЕРОФЕЙ: У Аглаи была синяя блузка. В тот день. В мой последний свободный день. Мы тогда были вместе?
ЭСПЕРАНСА: Не молчи! Скажи – да! Вам было хорошо вместе!
ЕРОФЕЙ: Ты сказала, ты меня помнишь? Но прошло десять лет! Ты не можешь быть такой, как сейчас…тогда.
ЭСПЕРАНСА: Три года прошло!
ЭСТРЕЛЬЯ: Вас обманули.
ЕРОФЕЙ: Ты совсем не изменилась, а я…
ЭСПЕРАНСА: Над ней опытов не делали!
ЭСТРЕЛЬЯ: И я изменилась.
ЕРОФЕЙ: Вышла замуж.
ЭСПЕРАНСА: На панель она вышла!
ЕРОФЕЙ: Нет!!
ЭСТРЕЛЬЯ: Мне надо кормить ребенка.
ЕРОФЕЙ: У нас кто-то родился?..
ЭСТРЕЛЬЯ: Девочка. Слабенькая очень.
ЕРОФЕЙ: Господи! Я не знал…
ЭСПЕРАНСА: Толку, что узнал! Она ж одна, как перст Божий, Стелка! Родаков – под прорядку, брательник без вести пропал. Мой тоже, кстати. Правда, говорят, жив. За границу сбег… Знаете, кто он?
ЭСТРЕЛЬЯ: Надька!
ЭСПЕРАНСА: Светозар Иванов!
ГРЕК: Неправда!
ЭСПЕРАНСА: Меня ж не за блядство в первый раз взяли – за брата! Я тогда еще чистая была девушка!
ЭСТРЕЛЬЯ: Надька, замолчи!
ГРЕК: Нас же слышат!
ЭСПЕРАНСА: А пусть! А то они не знают! Умерла Надя Иванова! Сдохла в СИЗО от изнасилования дежурной ротой! Теперь я – Эсперанса, веселая девочка!
ЭСТРЕЛЬЯ: А я – Стелла. По паспорту. А по работе – Эстрелья.
ЕРОФЕЙ: А наша дочь?..
ЭСТРЕЛЬЯ: В приюте. Таким, как я, детей растить не положено.
ЕРОФЕЙ: Ты ее видишь?..
ЭСТРЕЛЬЯ: Когда есть, что воспитателям сунуть, вижу. Пару минут.
ЕРОФЕЙ: Я не хочу умирать! Я не хочу! Не согласен! Да где же, черт возьми, этот Светозар?! На него так надеялись! Верили! А он!..
ГРЕК: Не кричи!
ЕРОФЕЙ: Он шкуру свою спасает! Сидит где-то на курорте! В Женеве!
ЭСПЕРАНСА: Не клевещи на моего брата!
ЕРОФЕЙ: Они все – по Женевам, а мы – помирай! Разлагайся тут заживо!
ЭСПЕРАНСА: Вот и не разлагайся! Заткнись! Он дело делает!
ЕРОФЕЙ: Какое?!
ЭСПЕРАНСА: Мне забыл доложить!
ГРЕК: Тихо! Раз он знает, что его родная сестра… Знает, чем она зарабатывает на жизнь… Раз он ее не забрал в Женеву…
ЭСПЕРАНСА: Он вернется! Соберет людей и вернется!
ЭСТРЕЛЬЯ: Надька!! Ты доболтаешься, что мы не выйдем отсюда!
ГРЕК: Да, ты… Не надо так больше.
ЕРОФЕЙ: Все равно они уже слышали…
ЭСПЕРАНСА: Я и повторить могу! Мой брат Светозар Иванов ни свою страну, ни меня в такой жопе не кинет! А если я отсюда не выйду… Так здесь хоть кормят! И подкладываться под кого попало не надо! Ведь не надо? Грек? Тебя, кстати, как звать? Или ты тоже Ванька?
ГРЕК: Я – Грек.
ЭСПЕРАНСА: Ты ж не беспамятный!
ГРЕК: Я – Грек. Мы отвлеклись, Ерофей, а время идет!
ЕРОФЕЙ: Я его знал, Светозара?..
ЭСТРЕЛЬЯ: Шапочно.
ЕРОФЕЙ: А когда меня взяли… Ты была со мной? Я ведь не дошел. Кажется. С полуавтоматом.
ЭСТРЕЛЬЯ: Не дошел. А расстались мы в сквере. Ты меня отправил домой. Я слышала потом – по новостям – что ты почти дошел, но ты очень нервничал, и этим привлек к себе внимание охраны.
ЕРОФЕЙ: Какой я был идиот! Ничего не сделал! Мой ребенок в приюте, стихи пропали, и даже этого урода, этого хищного отморозка я не пристрелил… Грек! Я заслуживаю смерти! Уже за то, что я ничего не сделал.
ЭСТРЕЛЬЯ: Иди ко мне! Да, да! Смелее!.. (ласкает его) Не смотри туда. Здесь только ты и я. Как тогда.
ЕРОФЕЙ: Я не могу…
ЭСТРЕЛЬЯ: Все ты можешь.
ЕРОФЕЙ: Нет…
ЭСТРЕЛЬЯ: Все будет, как тогда. А потом ты вспомнишь стихи. Ты много чего вспомнишь…
(Дверь открывается. Входит Вор, и дверь за ним закрывается)
ВОР: Ох ты, как я некстати!
ЭСПЕРАНСА: Принесла нелегкая!
ВОР: Такую красоту обломал!
ЭСПЕРАНСА: Ну, и где ты был?
ВОР: С Тихоном играл в шахматы!
ГРЕК: Что?..
ВОР: Кроме шуток! Он ведь тоже страшно здесь одинокий. С начальством не поиграешь, с вами не пообщаешься, а старый враг, он порой лучше друга!.. Чего вы на меня уставились? Каким я был, таким я и остался, как пелось в одной древней песне!
ЕРОФЕЙ: (резко) Который час?! Надя!
ЭСПЕРАНСА: Восемнадцать пятнадцать.
ЕРОФЕЙ: Не нашли! Значит, и не найдут!
ВОР: Ты про книжку? Забудь уже!
ГРЕК: Да, давай закончим реконструкцию тех событий…
ЕРОФЕЙ: Не хочу. Я уже все про себя понял.
ВОР: Что ты понял?
ЕРОФЕЙ: Я надеялся на стихи. Что они меня оправдают…
ЭСТРЕЛЬЯ: (Эсперансе) Ничего не получится.
ЭСПЕРАНСА: А то! Кем надо быть, чтоб перед смертью на бабу лезть?
ВОР: (Эсперансе) Ну, чего ты там сидишь, одинокая такая? Иди, отогрею!
ЭСПЕРАНСА: Отстань.
ЕРОФЕЙ: (Эстрелье) Ты была со мной, когда меня взяли! Мы были вместе, и тут они ворвались! В комнату с картинами! А у тебя была блузка синяя! Густого синего цвета!
ЭСПЕРАНСА: Путаешься! Тебя на улице замели!
ЕРОФЕЙ: Путаюсь…
ВОР: (Эсперансе): Ты из какого борделя?
ЭСПЕРАНСА: Рассчитываешь проведать? Первая подворотня направо!
ВОР: А ты не шлюха!
ЭСПЕРАНСА: Все мы шлюхи, кто там выжил, за стенами! А ты не Ванька. И не вор.
ВОР: Верно. Десять банок тушенки мы с Доцентом со склада сперли. Тикать стали, тут его и пришили. И его и третьего нашего, Карася. А я ушел. Отстреливался и одного уложил. Как на грех, лепшего кореша товарища воспитателя!
ЭСПЕРАНСА: Тоже и он был человек подневольный, детей имел…
ВОР: Его детям за него пенсию платят, а у Доцента четверо осталось, голодных.
ЭСТРЕЛЬЯ: В приюте.
ВОР: Почему?!
ЭСТРЕЛЬЯ: Детей бандитов и других генетических уродов государство на перевоспитание забирает.
ЭСПЕРАНСА: Так что не голодные сироты. Впроголодь – не значит голодные.
ВОР: Мать-перемать!
ЭСПЕРАНСА: А то ты не знал! Ваньку валяешь!
ВОР: Я Ванька, потому что валяю Ваньку. Умею и люблю… Шли бы вы отсюда подобру-поздорову, девки. Здесь люди не срок тянут, а служат интересам науки!
ЭСПЕРАНСА: Это как?
ВОР: А вот этого – не знаю! Меня Тишка бережет, товарищ воспитатель! Ему без меня тошнехонько будет!
ЭСТРЕЛЬЯ: А они… Не мужики больше?
ВОР: Я нормальной ориентации, так что вопрос не ко мне! Может, ты и раскочегарила бы Ерошку, если б я не вошел! С чего б иначе он трендел про синюю блузку?
ЭСТРЕЛЬЯ: Он блузку помнит, а не девчонку.
ВОР: А с ним не ты была, нет?
ЭСТРЕЛЬЯ: Какая разница!
ВОР: Теперь – никакой!
ГРЕК: Эстрелья и Эсперанса…
ЕРОФЕЙ: (Эстрелье) Что они с тобой сделали? Когда забрали меня?
ЕСТРЕЛЬЯ: Не надо об этом.
ЕРОФЕЙ: Сволочи! Ненавижу!!
ГРЕК: Ероша!..
ЕРОФЕЙ: А я и перед смертью должен кричать, как я их всех люблю?! Президента! Коменданта! Какие они все лапочки! Мне терять нечего! Я все уже потерял! Себя!!
ВОР: Ого!
ЭСТРЕЛЬЯ: Надя, мы отсюда не выйдем.
ГРЕК: Успокойтесь! Все хорошо.
ЕРОФЕЙ: Что?!
ВОР: Тебе не все стало по барабану. Ты сам-то заметил?
ЕРОФЕЙ: Грек, что они тебе говорили, когда ты открыл глаза? Люди в белом? Что все хорошо?
ЭСТРЕЛЬЯ: Я больше не увижу свою дочурку?!
ГРЕК: Они радовались. Я так понял, у них не со всеми удавалось, не все. Кто-то с ума сходил, кто-то умирал…
ЭСТРЕЛЬЯ: Я хотела заработать побольше и забрать ее домой на недельку!
ГРЕК: А мне они кричали: «Грек! Ты гомо скотинус! Скот разумный! Новый вид гомо!».
ЕРОФЕЙ: Скот будущего!.. Аглая, у тебя нет фотокарточки? Девочки?
ЭСТРЕЛЬЯ: (снимает медальон с шеи, протягивает) Вот.
ЕРОФЕЙ: На меня похожа! Грек! Вор!
ВОР: Вылитая ты.
ГРЕК: А это кто? В другой половинке?
ЭСТРЕЛЬЯ: Брат.
ГРЕК: На меня похож…
ВОР: На Ерофея он похож! Из того альбома! Чужого.
ГРЕК: Ты опять?!
ЕРОФЕЙ: (бросается к альбому, вырывает одну из фотографий) Аглая! Спрячь! Передашь ей, когда она вырастет. И все-все ей о нас расскажешь! Всю правду! И что я писал стихи! Наверное, я и о тебе писал! А если найдется книга, если у кого-нибудь она сохранилась, вы прочтите ее! Вместе! И помяните меня!
ЭСПЕРАНСА: Это если сами не двинем кони!
ЕРОФЕЙ: Бог того не допустит! Нельзя! Вы поставьте за меня свечку в храме!
ГРЕК: И за меня.
ЭСПЕРАНСА: А тебя звать-то как?
ГРЕК: Грек. Просто Грек.
ВОР: А я – Сидорец Иван. Запомнишь, Надюшка?
ЭСПЕРАНСА: Все-таки Ванька?
ВОР: Ванька!
ГРЕК: Твой брат жив, Надя. Он вернется, он освободит нас. Я вижу.
ЭСПЕРАНСА: Где?! В магическом кристалле?!
ГРЕК: В себе. Я – магический кристалл, моя душа, то, чем я связан с Космосом, с Богом…
ЭСПЕРАНСА: Нет, они точно сумасшедшие! Стелка! (стучит в дверь) Эй, как вас там?! Откройте!
ВОР: Не дури!
ГРЕК: Чем я так тебя напугал?
ЭСПЕРАНСА: Тем, что псих!.. Эй! Выпустите меня!!.. Моего брата расстреляли еще при первом диктаторе! Президенте!
ЕРОФЕЙ: Первом?..
ГРЕК: А сейчас – который?
ЭСПЕРАНСА: Четвертый!
ГРЕК: За три года?..
ЭСПЕРАНСА: За десять! Подругу он нашел! Встретил!
Стелке двадцать! А ты – старик!
ГРЕК: Про президента можно – подробней?
ВОР: Первый, вояка, месяцев шесть проправил, потом гражданский пришел, как бы в ходе выборов. На выборы народ не пошел, боялись, что всех прямо на участках замочат…
ГРЕК: Ты нам не рассказывал…
ВОР: А что б вам это дало? Тишка мне велел рот держать на замке на тему политики – мол, вы от стрессов дубу дать можете, и накроется эпохальный эксперимент.
ЕРОФЕЙ: А теперь – почему?..
ВОР: Потому что девок привели! Из-за стен! А почему их привели – вопрос не ко мне!
ГРЕК: Так, а дальше?..
ЭСПЕРАНСА: Никакого дальше!
ЕРОФЕЙ: У нас что, больше нет народа? Всех выбили?
ВОР: При мне еще имелся. Тот вожак, второй, трудовую повинность ввел – для подъема экономики. За баланду пахали, где кому прикажут. Тогда многие и занялись…экспроприацией экспроприаторов! Как мы с Доцентом, кому облом было особняки этим уродам строить.
ЭСПЕРАНСА: Да вы и нас грабили, нищих! Все друг дружку грабят!
ЭСТРЕЛЬЯ: Не все. На взаимовыручке держимся.
ЭСПЕРАНСА: Это мы. А эти, джентльмены удачи, они кто в охрану, кто в каратели, кто в сутенеры подались. Тоже лютуют! А как разборки у них начинаются с властями или между собой – это тушите свет и прячьтесь в погреб: оккупанты идут!
ЕРОФЕЙ: И вы терпите?..
ЭСТРЕЛЬЯ: Мы уже ни во что не верим.
ВОР: А живете тогда зачем? За жизнь цепляетесь?
ГРЕК: Эстрелья и Эсперанса…
ЭСПЕРАНСА: Заладил! Живем, потому что живы!
ГРЕК: Звезда и надежда…
ЭСПЕРАНСА: Духи клиент подарил, в ресторане накормил – уже радость! А надежда умерла! Вместе со Светозаром!
ЕРОФЕЙ: Он жив!
ЭСПЕРАНСА: Ты знаешь?! Сидишь тут! Вот! (выхватывает из сумки мятый платок в бурых пятнах) Мне сержант один, каратель, отдал за серьги! Это его кровь!
ГРЕК: Не обязательно.
ЭСПЕРАНСА: Его платок! Тут инициалы его – С.И.
ГРЕК: Таких платков, с такими инициалами…
ЭСПЕРАНСА: Эти я вышивала!
(Входит Тихон)
ТИХОН: Что здесь опять за вопли?
ВОР: Это не я. Это вот она. Выйти хочет.
ЭСТРЕЛЬЯ: Вы нас выпустите? Прямо сейчас?
ТИХОН: Попозже.
ЭСПЕРАНСА: Сейчас!
ТИХОН: Они вас обижают?
ЭСТРЕЛЬЯ: Нет, но мы устали. Нам еще вечером работать.
ТИХОН: Вечером будете отдыхать. (Ерофею) Книгу мы ищем, так что не переживай. (выходит )
ВОР: Верь в чудо!
ЭСТРЕЛЬЯ: Что еще остается!
ВОР: Может, скажете, для чего вас – сюда? Колитесь!
ГРЕК: Про высокий гуманизм тюремного персонала и свято соблюдаемые традиции – не надо. Это мы уже слышали.
ЭСТРЕЛЬЯ: Они нам сказали развлечь вас, расшевелить. Зачем – не сказали.
ЭСПЕРАНСА: Может, опыт какой проводят.
ВОР: Типа проверить хотят, правда ли их убьет это! Правда жизни! Стресс! Ну, и секс! Не будет ли отката из бессознанки!
ЕРОФЕЙ: Мы похожи на дебилов?
ЭСТРЕЛЬЯ: Нет.
ГРЕК: Листья коки.
ВОР: Чего?
ГРЕК: Аналог. Листья коки повышают физическую выносливость, но притупляют способность к сопротивлению. Человек всем доволен, со всем согласен, при любой власти ему – комфортно. Чтоб с ним ни делали, ему хорошо. Ни малейших возражений. Никакого стремления переиграть ситуацию. Фюрер думает за нас! Наш президент – идеальный повелитель страны!
ЭСПЕРАНСА: Почему же ты так не думаешь?
ГРЕК: Я – магический кристалл!
ВОР: А серьезно?
ГРЕК: Душа – не материальное тело, она не живет по физическим законам, ребята, ее в стенах не запрешь и кокой не одурманишь.
ВОР: Не понял!
ГРЕК: А ты с ней пообщайся – как с главной составляющей себя!
ВОР: То есть, ты только прикидывался скотиной разумной?
ГРЕК: Нет. Я и правда забыл свое прошлое. Но они проводят свой опыт, а я – свой, и еще неизвестно, кто победит.
ЭСПЕРАНСА: Флаг тебе в руки! Я б свое прошлое с радостью забыла!
ГРЕК: Без него тебя нет.
ЭСПЕРАНСА: Меня и так нет. Одно тело. Мясо.
ЕРОФЕЙ: Спасись, Аглая. Даже если ты не Аглая, и наша дочь – не моя…
ЭСТРЕЛЬЯ: Хочешь, я тебе почитаю твои стихи?
ЕРОФЕЙ: Ты?..
ЭСТРЕЛЬЯ: Ты танцевала желто, ало,
Мешались с ритмом светотени,
И начиналась жизнь сначала
С началом нового движенья.
Как Вечность ты заворожила
Запретной простотой отгадки
Всего, что вкруг тебя кружило…
ГРЕК: Нет, нет! Это не ты писал! Ты не слышишь?
ЕРОФЕЙ: Не слышу. Во мне сломали это, чем слышат…Я пустой.
ЭСПЕРАНСА: Я когда-то рассказ читала. О человеке, приговоренном пожизненно. Над ним тоже сделали опыт…
ВОР: Читала она!
ЭСПЕРАНСА: Представь себе! Так вот: тому человеку дали простой воды, а сказали, что это такое особенное лекарство, и если он его выпьет, то станет птицей и улетит на волю…
ЕРОФЕЙ: Птицей? Какой?
ЭСПЕРАНСА: Не важно! Короче, утром вошли в камеру, а в ней пусто! А на полу под окном – перо!
ГРЕК: «Я тоже стану птицей, когда придет мой срок…»
ЕРОФЕЙ: Я хочу быть человеком, Аглая. Все вспомнить. Это не важно, сколько мне осталось быть, помнить… Надя, сколько на часах?
ЭСПЕРАНСА: Они встали.
ЕРОФЕЙ: Всю ночь мы жгли документы. С кем-то. Я и свои сжег. В чужой квартире с репродукциями картин. Ты была там со мной? Аглая?
ЭСПЕРАНСА: Стелла. Ее парнишка в облаву попал четыре года назад. С концами. От него у нее дочка.
ЕРОФЕЙ: Люди любили, мечтали о детях, стихи читали, и вдруг… Почему так?!
ЭСТРЕЛЬЯ: Именно потому. Грабить и убивать нам не нравится, а власть не нужна и даром. Мы обычные люди, рожденные для обычной жизни, но мы ее любим, и этим им всем мешаем. Всяческим вождям и жрецам.
ЕРОФЕЙ: Вот теперь я – слышу! Аглаю.
ЭСТРЕЛЬЯ: Они нас все время пытаются переделать. То в солдатиков-зомби превратить, то в тупую рабочую скотинку, но у них все время не получается. Конечный продукт оказывается – не тот!
ЕРОФЕЙ: Но они и дальше пытаются…
ЭСТРЕЛЬЯ: Я училась в Университете, Ероша. На филологии. При втором президенте еще училась, а при третьем закрыли наш Универ. Вернее, сделали частным, для детей элиты.
ВОР: Я ж говорил! Но это раньше началось, при демократах! Они все это спровоцировали!
ГРЕК: Боролись мы с ними, боролись и доборолись!
ЭСПЕРАНСА: Плохо, значит, боролись!
ВОР: А брат твой где был?!
ЭСПЕРАНСА: А вы забыли, как его всегда задвигали?! Что правящая партия, что оппозиция! Те козлы друг с другом только с трибун рубались! На одних они банкетах гуляли и против Светозара все вместе перли! Единым фронтом! Вы где тогда были, правильные такие?! Почему его партия в парламенте только девять голосов получила?!
ЕРОФЕЙ: Мы уже тогда ни во что не верили.
ГРЕК: Он имеет в виду массы, электорат. Потому что мы как раз таки работали на партию Светозара. Поэтому, наверное, и сидим здесь. В качестве подопытных кроликов.
ВОР: И я?
