Kitabı oku: «На самом краю», sayfa 3
– Куда это ты исчезаешь?..
И тогда с выражением, c каким говорят лишь морские волки ответить:
– Не могу объяснить… Может, со временем ты сам все узнаешь…
И это будет абсолютная ложь, поскольку собеседник никогда не доживет в своем времени до того момента, когда все станет ясно, и скрывать очевидное более уже не будет иметь никакого смысла. Но почему все-таки хочется рассказать? Интересно, что это? Дефицит внешней оценки? Детские комплексы вины? Возможно…– Андрей потянулся. – Хотя, надо понимать, что от неуемной коммуникабельности, судя по тем, кто привел меня сюда – тот же Бородатый – быстро излечиваются… Иначе вряд ли бы все эти люди долго продержались бы на плаву…
Он встал, зажег плиту и поставил чайник. Затем отыскал заварку, сахар и прихватил зачерствевшую серую горбушку, одиноко стареющую в деревянной хлебнице. Шарить в холодильнике он не стал: неудобно, как-то…
Небо стало сереть, кое-где погасли фонари и падающий снег, как бы исчез: перестал быть виден, почти слился с небом и одинаковыми домами. Андрей насыпал в чашку заварки и налил кипятка. И тотчас кухня наполнилась запахом прелого сена. Он подождал минут пять, и стал вгрызаться в горбушку: есть хотелось отчаянно. Ужина, можно сказать, не было вовсе: все тот же грузинский чай с маленькими бубликами, а на прежних удодовых харчах тоже потолстеть шансов было не много.
В комнате заворочался Бородатый, затем он как будто резко встал и через секунду стало понятно, что шаги направлялись к кухне… Дверь, резко отворилась и Бородатый подслеповато уставился на Андрея:
– Ты чего? – сонным голосом спросил он.
– Что чего? – ответил Андрей вопросом на вопрос.
– Чего не спишь-то?
– Да так… Не спится. Журнал вот листаю… Ничего?
– Ладно… Я еще поваляюсь – рано еще…– с этими словами Бородатый захлопнул дверь. Шаги стали удаляться и через пару секунд стихли.
* * *
Автобус прикатил на какую-то маленькую грязноватую станцию, и водитель объявил, что это – конечная. Малочисленные пассажиры: пожилые женщины с корзинами и мешками, быстро высыпали наружу и стали бойко двигаться к привокзальному базару. Бородатый молча вышел и, бросив взгляд на Андрея, стал шагать по единственной улице, уходящей от станции куда-то к пустырям. Они прошли два квартала. Андрей не догонял, шел шагах в двадцати и беспечно смотрел по сторонам. Затем, Бородатый его обождал и дальше они пошли уже вместе.
– Все проверил?
– Ну да, ты же сам потом проверял еще раз.– ответил Андрей.
– Запомнил, что и как?
– Да.
– Повтори.
– Ну, я же уже тебе пять раз повторял!
– Надо будет, и десять повторишь. Повтори, говорят тебе.
– После того, как я пройду между двух столбов, я не должен оглядываться, вертеть головой и не должен делать резких движений. Пройдя шагов десять, я должен вложить в один карман: медную цепь, что ты мне дал, ключи и бутылочку из-под валокордина. Затем, еще через десять шагов нужно согнуться, как будто съезжаешь с горы на лыжах, и пройти так еще шагов десять. Я должен почувствовать внезапную жару. Когда станет жарко, можно разогнуться и осмотреться. Ожидается, что в той реальности будет примерно 2055 год – плюс-минус, июль-август месяц. Следует раздеться, зимнюю одежду спрятать в укромном месте и вернуться в городок. Там разузнать, как доехать до центра. Добравшись до центра, прийти по адресу: улица Колесова, дом 16 квартира 2. Спросить Болотова Сергея Петровича. Там ответят, что его пока нет, и что ему передать? Тогда следует, ответить, что он интересовался чипами на сто экзабайт. После предложат войти. Это свои люди и им можно доверять. Дальше они все объяснят.
– Хорошо. С богом! Ступай. – И Бородатый обнял Андрея за плечи.
– Спасибо тебе, – сказал Андрей как-то смущенно.
– Ничего. Не за что, – Бородатый улыбнулся. – Ступай. Передавай там привет. И записывать не забывай. Это мы все должны делать. Понимаешь?
– Понял, понял, – ответил Андрей и зашагал к двум столбам, торчащим поверх хилых деревьев лесополосы.
Он сделал все, как было велено, согнулся, затем ощутил головокружение и спустя секунду последовал жаркий плотный удар горячего воздуха в лицо…
Глава 3
Андрей стоял на коленях, посреди обширного пустыря, заваленного старой, давно уже мертвой, воняющей застарелым маслом техникой. Солнце затапливало все вокруг густой вязкой жарой. Андрей также отметил, что отчетливо чувствуется запах пыли, а также еще что-то резкое, и неприятное, похоже, это был запах горелой органики. Возможно, где-то рядом жгли резину или же обрывки старых кабелей. Он осторожно огляделся по сторонам, и, убедившись, что вокруг никого нет, с облегчением сбросил на землю пальто и шапку. Затем, он аккуратно скатал все это в тугой сверток и, встав почти в рост, снова огляделся. Было тихо, и лишь легкий ветер приносил откуда-то издалека едва различимые звуки. Хмыкнув, Андрей подтянулся и залез в кабину большого проржавевшего насквозь экскаватора, с опущенной в землю стрелой. В кабине было довольно просторно, и на удивление все окна, хоть и были почти непроницаемо грязные, но при этом оказались полностью целы, и даже дверцы вполне исправно открывались и закрывались. Над рычагами машиниста висело выгоревшее цветное фото, с почти исчезнувшим уже изображением какой-то женщины в купальнике. Андрей подмигнул ей, и, приподняв уцелевшее сидение, сунул в проем скатанный из пальто валик. Теперь он остался в одной рубашке, очень ветхих брюках, подаренных от щедрот Удодом, и черных ботинках со сбитыми носами, которые ему отдал Бородатый. По его словам, эти ботинки не должны вызвать подозрений, потому что могут выглядеть как зимними, так и, скажем, осенними.
Вылезая из экскаватора, Андрей еще раз на всякий случай огляделся по сторонам, и, убедившись, что за ним никто не следит, двинулся в сторону, где, казалось, должна была бы пролегать улица. Поскольку ни денег, ни документов у него по-прежнему не было, он решил передвигаться к улице Колесова пешком, и по возможности раздобыть какую-нибудь туристическую карту города. Преодолев метров сто-двести, перепрыгивая через ямы и завалы, он действительно вышел на дорогу, по которой, очевидно, уже никто не ездил довольно давно: она была покрыта несколькими толстыми слоями высохшей грязи. Здесь, похоже, довольно давно никто не ездил, во всяком случае, с момента последнего дождя.
Куда идти было решительно непонятно, и Андрей, недолго думая, повернул направо, как он всегда это делал, продвигаясь по лабиринтам компьютерных игр. Он сделал несколько шагов по такому же нехоженому, залепленному высохшей грязью тротуару, когда вдруг из-за угла на основную улицу, стала выворачивать колонна, человек двести, с плакатами и транспарантами. Колонна голосила, выкрикивала какие-то лозунги, махала плакатами и оглушительно дудела в дудки разного размера. Некоторые в этой толпе несли портреты, перечеркнутые красной линией. Другие – напротив, несли тщательно отретушированные и лакированные портреты какого-то явно государственного человека. Андрей, немного ошарашено, отошел в сторону и прислонился к стене. Толпа повернула за угол и направилась по улице, в сторону противоположную от места, где стоял Андрей.
Вскоре людской поток иссяк и почти сразу одна за другой по соседней улице понеслись милицейские машины, но почему-то у них на боку вместо слова «милиция» было по-русски написано: «полиция». Андрей огляделся по сторонам и стал передвигаться в ту сторону, куда ушла колонна, и куда направлялись полицейские. Не успел он пройти и десятка шагов, как сзади, взвизгнув тормозами, остановился серый УАЗик и из него выскочили двое в черной форме. Они накинулись на Андрея и ловко уложили его лицом на капот.
Одни из них был, похоже, сержант, а другой – капитан.
– Этот, что ли? – спросил сержант, обращаясь к офицеру.
– Нет, кажись. Тот поменьше и потолще был. И с усами, кажется…– неуверенно ответил капитан.
– Так что? Отпустить? – немного удивленно осведомился сержант.
– Ладно, давай отвезем в отделение, а там разберемся, – ответил капитан, после чего на Андрея мгновенно надели наручники и запихнули в УАЗик.
– Этого мне только не хватало… – подумал Андрей с ужасом.
Он совершенно не представлял, что говорить и как себя вести, понимая при этом, что наверняка будет выглядеть со стороны нелепо, чтобы ни говорил и как бы себя ни вел.
Доехали минут за пять и сержант, открыв дверцу машины, коротко приказал выйти. Андрей, поерзав, опустил на асфальт правую ногу, а затем вылез полностью. Сержант слегка ткнул его в спину, подталкивая к двери. Когда вошли в комнату, капитан уже сидел за столом, и, кивнув в сторону стула, предложил садиться. молча сел.
– Фамилия, имя, отчество, год рождения… – начал капитан.
– Бондарев Андрей Петрович, одна тысяча…– Андрей прикусил язык.
Капитан поднял на него глаза, мол, чего замолк? Андрей молчал, потирая лоб. Он не знал, какой теперь год, и потому не знал, что сказать, так, чтобы не вызвать подозрений.
– Так какой год рождения? – переспросил капитан.
– Две тысячи тридцать… восьмой, – тихо ответил Андрей.
– Что-то староват ты для пятнадцати лет, – капитан засмеялся.
«Ага! – пронеслось в голове, – Значит сейчас 2053 год!»
– Извините, – сказал Андрей, – просто в тридцать восьмом я чуть не умер, потому иногда называю этот год, как второй год рождения. А вообще-то я в две тысячи двадцатом родился.
Капитан недоверчиво посмотрел на Андрея и затем стал что-то записывать.
– Национальность, – сказал капитан без всякой вопросительной интонации.
– Русский, – ответил Андрей.
– Место жительства.
– У меня вообще-то нет дома, – сказал Андрей.
– Понятно, – сказал капитан задумчиво, и добавил, кивнув, – бомж… А где ты был двенадцатого июня, около восьми вечера? – Спросил он холодно.
– Нигде… Собирался ночевать на пустыре, как всегда.
– На каком пустыре? – уточнил капитан.
– На том самом, возле которого вы меня взяли. Там еще техники полно разной ржавой… Если очень холодно или дождь, то я в кабине экскаватора сплю…
– Видел тебя там кто-нибудь? – осведомился капитан.
– Нет, я там один обычно.
– Понятно, – капитан достал из стола несколько фотографий и протянул Андрею, – Твоя работа?
Андрей взял фото и ужаснулся. На них с разных ракурсов был изображен убитый мужчина, на туловище которого было не менее четырех ножевых ранений.
– Кто это? – только и сумел сказать Андрей, подняв глаза на капитана.
Тот ухмылялся.
– Сразу признание подпишешь? – спросил капитан, закуривая. – Или помочь тебе?
– Я вас не понимаю… – ответил Андрей и тотчас ощутил страшный удар по спине, а затем и по голове. Он упал на пол, а сержант, который все это время находился сзади, подскочил к нему и с размаху врезал Андрею сапогом в бок. Андрей пытался закрываться руками, но мешали наручники… И тут все вдруг стало тускнеть, и он увидел, как летит по какому-то коридору, выложенному коричневым и белым кафелем. А затем исчезло и это: он потерял сознание.
Очнулся он на каменном полу в камере. Было темно. Все тело болело, во рту чувствовался привкус крови. Он кашлянул и тотчас взвыл от боли: очевидно, были сломаны ребра. Поерзав, он придвинулся к стене, и, привалившись на нее, сел. Очевидно, в камере было еще человек пять. Все спали. Затем он попытался встать, но резкая боль пронзила все тело, и он снова уселся, привалившись к стене.
***
Андрей очнулся от того, что кто-то бил его по щекам, но не больно, а лишь так, чтобы разбудить. Он, видимо, сполз по стене, и уже полулежал на боку, все еще опираясь головой и плечом о стену. Над ним склонился немолодой человек с худым небритым лицом.
– Ты кто таков? – спросил он.
– Был – человек, – ответил Андрей и попытался встать, – а теперь не знаю…
– А имя у тебя есть, человек? – ухмыльнулся собеседник.
– Есть… Андрей я…
– Понятно… Мусора отделали? – спросил небритый.
– Ну, больше некому, вроде… – ответил Андрей кряхтя.
– А что такое? Бузить начал? – поинтересовался небритый.
– Никак нет… Хотели, чтоб я в убийстве сознался. – С трудом выдохнул Андрей.
– А ты убил что ли? – удивился небритый.
– Еще чего… я этого убитого и в глаза никогда не видел…
– Ага, все так говорят, – усмехнулся небритый, – Ладно, вставай, давай помогу.
Он приподнял Андрея подмышки и попытался поставить на ноги, но едва он его отпустил, как Андрей тотчас покачнулся, и чуть было не упал снова. Небритый ловко ухватил его за талию и усадил на лавку у стола. Андрей вскрикнул: тело снова разразилось болью.
– Тебя как называть-то? – спросил Андрей Небритого, все еще морщась от боли.
– Юхой зови: погоняло мое такое, – сообщил тот.
Андрей кивнул.
– А ты сам-то откуда будешь, Андрюха-без-кликухи? – поинтересовался Юха.
– Издалека я… – туманно ответил Андрей, – в тех местах мало кто бывал…
– С Севера, что ли? – уточнил Юха, прохладно улыбаясь.
– Можно и так сказать, – ответил Андрей. Говорить ему не хотелось, да и больновато было: челюсть тоже, видимо, приняла на себя несколько серьезных ударов.
– Не хочешь говорить? – Юха вроде как обиделся.
– Не обижайся, – сказал Андрей, ощупывая челюсть, – я бы рассказал, да ты все равно не поверишь… Да, по правде сказать, я и сам не поверил бы…
– Да ну! А может, все ж попробуешь? – ухмыльнулся Юха и потер нос краем рукава. За стол подсели еще двое: один был угрюмый коренастый, но видимо, очень крепкий мужчина лет сорока. Он был в черных штанах, которые явно прежде являлись частью какого-то спец-костюма, вроде тех, какие, носят шахтеры или металлурги. Кроме того, на нем была надета лишь некогда белая, но давно нестиранная майка. Руки коренастого, были сплошь в корявых татуировках: мечи со змеями, перстни и тому подобное. Лицо же ничего не выражало, и единственной достопримечательностью на нем был ужасающе проломленный нос. Глаза коренастого были пустые и холодные, смотреть в них было нетрудно, но и удовольствия это тоже не доставляло.
– Это – Степка, – представил Юха коренастого. Тот кивнул, но руки не подал. – А это – Юрка –Бычок, – Юха кивнул на второго. Тот тоже кивнул и тотчас почему-то засунул руки подмышки.
– Так как, расскажешь, может? – ухмыльнулся Юха.
– Ладно, – равнодушно ответил Андрей, – как хотите. Только я предупредил: все это очень странно, и я сам не понимаю многого.
– Валяй, не робей, – буркнул Степка, – скнокаем как-нибудь.
– Ну, короче говоря… я вообще не отсюда… Я из другого времени.
Настала пауза. Бычок попытался заржать, но Юха врезал ему подзатыльник и тот смолк.
– Продолжай, – велел он.
– Я жил в восьмидесятых. Сам я родился в шестьдесят втором… И вот, пошел я в магазин за чаем.
Степка хмыкнул и облизнулся.
– Купил пачку… выхожу на улицу, а город – другой… У нас там вообще зима была… а тут – лето… Я кое как перемыкался, что смог из зимней одежи продал за дешево… Потом меня менты замели…
– Хм… да уж… – Юха потер пальцем висок, – нетривиально, слов нет.
При слове «нетривиально» из уст Юхи, Андрея немного передернуло. Тот заметил и засмеялся…
– А, понимаю, ты думал тут все с тремя классами, да? Нет, пацан, жизнь сложнее. У меня вообще-то универ московский за спиной… Филолог я, если знаешь, что это… Ну как, филолог… Я, конечно, не как профессор Розенталь, базара нет, но все же и не как Бычок: Лермонтова от Бродского отличить смогу. И к слову, ты не заблуждайся! Если что – рыло начистить по серьезному, филолог тоже может! Верно, Степка?
– Это верно, – равнодушно кивнул тот, явно со знанием дела.
– Да ладно, чего там, продолжай, я просто балдею, когда мне врут про такое, – он снова засмеялся. Степка и Бычок сидели и угрюмо молчали.
– Так, я же сразу сказал, что в это трудно поверить. Не хочешь – не слушай! – Андрюха ойкнул, из-за того, что, выпрямившись, снова ощутил боль в спине.
– Ты это, пацан, не дергайся, – Юха посуровел, – говорят – рассказывай дальше. А трудно поверить или нет – мы потом решим.
– Так, а что рассказывать? Это все, – ответил Андрей, – я вообще случайно узнал, что сейчас пятьдесят третий год… Ни документов, ни денег… Никаких идей…
– Ты сколько здесь? – спросил Юха.
– Да пару дней, а что?
– Да ничего, подумать надо. Ладно, иди, полежи пока – Бычок койку покажет, а к разговору мы вернемся еще, – Юха вдруг стал очень задумчив.
Андрей поднялся, и опираясь на Юрку- Бычка стал ковылять к койке.
– Не болтай больше про это, – шепнул Бычок, – плохо будет!
– Почему? – тоже шепотом спросил Андрей.
– Тихо! Я потом объясню. А пока – помалкивай. Не болтай больше, чем уже рассказал. Понял?
Андрей не без труда кивнул. Дойдя до нар, он улегся, сбросив ботинки. Медленно ворочаясь, он нашел положение, когда все болело не очень сильно, и почти тотчас уснул.
***
Проснулся он оттого, что кто-то тянул его за руку и что-то орал. Он очнулся. Это был давешний сержант:
– А ну встал быстро! На допрос давай! И шевели поршнями поживей! – он пихнул Андрея ногой под зад, отчего тот чуть не упал.
Когда шли коридорами, сержант несколько раз рявкнул, чтобы Андрей держал руки за спиной. Шли довольно долго, и Андрей сразу понял, что это не отделение, куда его привезли. Это, очевидно, СИЗО, и, видимо, доставили его сюда, покуда он был без сознания.
Наконец, они пришли. Сержант втолкнул его в комнату, где сидел невысокий, лысоватый человек в коричневом костюме. Очевидно, это был следователь. На Андрея он не смотрел, и все также, не отрывая глаз от бумаг, тихо сказал:
– Прошу садиться.
Андрей сел на привинченный к полу табурет.
– Фамилия, имя, отчество, год рождения… – сказал человек, перелистывая бумаги.
Андрей все повторил, как и на первом допросе.
– При вас не обнаружено никаких документов… – не то спросил, не то просто констатировал человек.
– Да, документы пропали… – туманно ответил Андрей.
– Пропали… – тихо повторил человек, – И почему вы здесь, вы, конечно, не знаете?
– Нет, не знаю, – ответил Андрей.
– А все между тем просто… – человек, наконец, поднял на Андрея глаза, – вы обвиняетесь в убийстве гражданина Синицына Е.В.
– Вот как? – Спокойно спросил Андрей, – И кто же этот Синицын Е.В.? И каковы были мои мотивы, так сказать?
– Да какая разница? – ухмыльнулся человек в костюме, – Важно то, что на ноже ваши отпечатки пальцев…
– Это когда же с меня отпечатки-то сняли? – поинтересовался Андрей.
– А вот вопросы, гражданин, здесь задаю я, – твердо сказал следователь.
– Ну, как угодно, – пожал плечами Андрей.
– Да, так вот, каковы были ваши мотивы в убийстве гражданина Синицына?
– Я не знаю никакого Синицына, и я никого не убивал, – ответил Андрей.
– Понимаю, – покивал следователь, – хотите поиграть со мной. Хотите еще раз сутки отлеживаться? А потом еще? Только я не уверен, что на третий раз от вас что-то останется, понимаете?
– Понимаю, – ответил Андрей, – но помогать вам клепать эту липу я не буду.
– Ну что ж… – следователь нажал кнопку, установленную на столе.
Вошел сержант и вопросительно посмотрел на следователя.
– Я выйду, кофе выпью, пожалуй, – следователь встал, – а вы побудьте с подозреваемым, а то он тут грозился руки на себя наложить.
– Так точно, – хохотнув, ответил сержант.
Следователь вышел и запер за собой дверь.
– Ты что, гнида, – начал наступать на Андрея сержант, – права тут качать вздумал?
Он с размаху врезал дубинкой Андрея по плечу. Боль пронзила все тело, но Андрей стиснул зубы и закрыл глаза. Когда-то давно, в каком-то случайном самиздате он прочел у какого-то позабытого автора-лагерника, что терпеть надо насколько вообще возможно. Слезы и сопли пытаемых только раззадоривают садистов и палачей. Стойкость приводит их в ярость, но при этом почему-то также и охлаждает их активность.
Удары сыпались просто градом. Андрей как мог, закрывал голову, но руки были сцеплены наручниками, и потому это удавалось не вполне. В конце концов, он снова упал с табурета и увидел кафельный полутемный коридор и где-то вдали свет какой-то тусклой лампочки…
***
Он снова очнулся под утро на полу, но на сей раз к нему подошел Юрка-Бычок.
– Не боись, думаю, что твое дело в шляпе! Я сегодня откидываюсь, ухожу, короче… Есть один человечек, я ему шепну, он тебя вытащит. Продержись только пару дней, ладно?
– Какой еще «человечек»? – простонал Андрей.
– Не боись, говорю. Надежный человечек, и не из наших. Он мне обещал хороший куш, если встречу такого, как ты. Но только смотри, если брехал, что ты из этих… восьмидесятых… то не знаю, как он с тобой поступит. Он вообще суров, это точно.
– Не брехал я… – снова простонал Андрей, – если бы решил брехать, чего-нибудь поумнее придумал бы…
– Ну и хорошо. Ты держись, короче, время тяни, с мусорами не заедайся, требуй чего-то, мол, а что мне за это будет, если подпишу? И тому подобное. Показания меняй, в общем – продержись пару дней. Пока я его найду, пока он что-то сделать сумеет, но уж потом, думаю, все у тебя будет путем. Лады?
– Лады… – тихо выдохнул Андрей, и снова почувствовал во рту вкус крови.
