Kitabı oku: «Художник», sayfa 5
– Натка, Натка, ты спишь?– шипела в трубку Лика.
– Нет, спасибо, уже не сплю!
– Натка, я беременна!
– Поздравляю вас! Володю ! Смогли! В такой обстановке! Я же говорила!
– А Володя здесь ни при чем…
В трубке повисла тишина. Я села на скамейку у светильника и включила старую матовую зеленую лампу.
– А кто причем?
– Слава.
Я молчала. Это же было очевидно! Чему я удивляюсь! Слава! Слава всегда все мог! И заделать ребеночка моей дурной подружке! Теперь-то точно ее не бросит и не гульнет налево, потому что некуда гулять, нравится сидеть на шее, не натрет седло!
– Ты дура?
– Пусть я дура, но счастливая дура! Ты понимаешь, мне шансов не давали, а тут раз и все!
– Ты понимаешь, что о счастливой жизни придется забыть? Ты понимаешь, что Володя не простит? Ты пожалей его хоть раз в жизни! И себя! Не своего Славочку, а себя!
– Я не могу думать ни о чем! Срок четыре недели, Слава счастлив, он даже воспрял! Но пока мы молчим, потому что, сама понимаешь! Володя ходит сам не свой, наверно, все понимает, но боится себе в этом признаться, что делать ума не приложу… Решили лететь в Россию через неделю, купили билеты, Володе сказали, что нужно решить дела с домой, а я за компанию. Так что встречай!
– Лика, приди уже в себя! Володя твой муж! Он для тебя- все! Со Славой ничего не будет, никакого будущего для тебя и ребенка. Врать , конечно, не хорошо, но в твоем случае необходимо. Скажи Володе про беременность, он будет счастлив, а этого… шли к чертовой матери.– в горле пересохло, хотелось пить, не нашла ничего под рукой и пришлось тащить телефон к графину, свалила книги со стола, звякнула лампа. В воздухе витал запах несчастья. Лика отсоединилась.
Через неделю они прилетели. Она безоговорочно счастлива, Слава нехотя смотрел на меня, виновато, что ли? Хотя какое ему чувство вины? Неизвестно! Слава ушел в свой дом, Лика осталась у меня, Володе про ребенка не сказала, звонить не звонила, ждала его звонков, отвечала сухо и просила денег.
– Зачем тебе деньги? Вроде откладываешь, переводишь?
– Да я уже продала все шубы, купила пуховичок и пальто, продала старую машину свою, мамину дачу, денег всегда будет не хватать, а у Славы сейчас проблемы с работой и содержать нас смогут только мои накопления.
– Ты что уйдешь от Володи?
– Конечно, потому что у ребенка должен быть родной отец. И обманывать Володю я не могу, он не заслужил этого.
– А предательства он заслужил? Или ты решила, что предали тебя, можешь предавать и ты? Нет, я не могу поверить, что ты простила этого негодяя! Ты думаешь, что он не будет пить с тобой? Что он поменяется?
– Он уже поменялся! Нат, ну почему ты не рада за меня? Я впервые за столько лет счастлива!
– Ты дура.– я посмотрела на нее с сожалением.
Слава пришел ближе к ночи и был чрезвычайно возбужден. Они чем-то долго говорили на улице и наконец Лика, раскрасневшаяся, позвала меня.
– Мы решили оставаться тут. Документы на развод отправлю через посольство, жить есть где, Володя, мы уверены, все поймет.
– Ты понимаешь, на какую жизнь ты обрекаешь себя и ребенка?
– На счастливую…
Володя развода не дал и сказал, что через месяц прилетит сам. Лика нашла прекрасного врача, Слава вяло пытался работать, но этого у него не получалось, поэтому приступы агонии творчества сменялись приступами депрессии.
Лика, кажется, не понимала, что теперь она в России,сейчас в магазинах шаром покати, нет салонов красоты и вообще, тут жизнь рушится, а там строится… Ей было плевать. Она гуляла вечерами, ела дыни, пила морковный сок и смотрела на жизнь через призму своей дурацкой любви, безграничной любви, которая разрушает все.
Володя приехал, как и обещал. Они долго разговаривали с Ликой, она призналась в своей беременности, и вопреки моим ожиданиям Володя был очень рад.
Мой муж не разделял этой радости, и смотрел на Володьку с презрением. Хотя потом, когда он истопил баню, и они долго говорили «про свои мужские дела» , сказал, что Вовку очень жалко, и мужик он хороший. Володька остался у нас на месяц, часто бегал в переговорную, отправлял какие-то бумаги через посольство и все время курил на веранде до темна. На него было жалко смотреть: осунулся, даже постарел, от бессоницы, которая его сразила совершенно неожиданно глаза стали красные, как у алкоголика, но Володя не пил.
Слава решил челночить. Лика не хотела его отпускать, плакала, боялась.
– Слава совсем не приспособлен к такой работе, он же человек- искусство, а тут? Как он тюки пойдет таскать? Как он поедет?
– Давно пора ему потаскать что-то тяжелее рюмки и кисточки!– в сердцах сказал Костик.
Слава уезжал в Польшу, привозил товар, как-то толкал его на рынке, стоял сам, потом даже нанял продавца. Дела шли совсем не плохо, чего признаться, мы от него не ожидали. Лика круглела на глазах, днем спала, как сурок, а ночью смотрела фильмы. Славка привез ей видик, много кассет, потом музыкальный центр, в общем, дом они обставили еще лучше. Мы как-то уже смирились с этим браком, который видимо был заключен на небесах, но Володя развода не давал. Он улетал в Париж, потом возвращался, привозил Лики витамины, шмотки, косметику, не забывал и про ребенка. Все вещички, кроватку, коляску- Володя. Он говорил, что жена его, значит и ребенок его и обеспечивать должен он. Мужик! Настоящий мужик, которого Лика не оценила, не заметила, не полюбила.
Перед Новым годом Слава поехал за товаром, но через три дня, как он обещал, не вернулся. Не вернулся он и через неделю, и на Новый год. Звонили друзьям, звонили везде: морги, больницы, милиция. Заявление о пропаже принимать не хотели, Лика не жена, чужая. Стали искать жену, с которой развод так и не был оформлен. Она посмотрела на нас презрительно, с ухмылкой на ликин большой живот, но заявление все же подала. Бесполезно. Лика рыдала день и ночь, совсем ничего не ела, не спала, ходила от окна к окну или сидела неподвижно, смотрела в одну точку. Костя не взирая на мои запреты позвонил Володе, тот вылетел через два дня. А через три Лика родила прекрасную и главное, здоровую девочку.
На выписку приехали все: мы с Костиком, Володя с огромной корзиной меленьких красных роз, жена Славы ( за это время мы с ней сдружились), славкины родители. Лика была чернее ночи, молоко пропало сразу, да наверно, его и не было. Худенькая, бледная, смотрела на всех испуганными глазами, пыталась найти Славу, а Славы не было.
В милиции ничего не говорили, видели как он вышел из автобуса в Стамбуле, а дальше – пустота. Дело привычное. Привычное для них, для нас это стало трагедией. Володя обращался к знакомым, у него лечилось много жен высших чинов, но даже это не помогло.
– Он не вернется. Я знаю, он уже не жив…– как-то спокойно сказала Лика в один из бесконечных вечеров, когда мы сидели на ее кухне.
– Лика, все образуется… Он найдется. Люди могут годами быть без вести, а потом …
– Не надо, Наташ, я знаю, что этого не будет, не успокаивай меня, пожалуйста, не ври мне хоть ты…
Она смотрела в темноту апрельской ночи пустыми , совершенно пустыми глазами. Где-то в глубине, в самом сердце плескалось горе, с которым она смирилась.
Володя уговаривал вернуться ее в Париж. Маринка, чудесная девочка, была как две капли воды похожа на красавца Славика ( Царствие ему небесное), но записана была на Володю. Лика, конечно, плакала, умоляла договориться и записать ребенка на Славку, но тут Володя был тверд. Лика сдалась. В октябре они улетели в Париж. Лика, Володя и Маринка, которая к тому времени уже ползала, активно изучала все картины ее папы, которого она никогда не увидит.
– Все к лучшему!…– сказал Костик, когда Лика поднималась по трапу самолета, и небо принимало ее в свои голубые просторы.
– Ты думаешь? А все-таки, Славка ее любил. Дом -то на Лику переписал и машину, и вообще все. Представляешь, как чувствовал, за три месяца завещание сделал.
– Будет с него. Пусть спит спокойно…
Славка … Где ты, Славка? В какой земле ты нашел свой вечный покой? И почему так нелепо, так несправедливо рушится счастье? Да, счастье было кривое, косое… Но оно было! Было только их.
Лика шлет семейные фото, Маринка растет настоящей красавицей, не забывает свою Родину, которую видела в раннем младенчестве и обещает приехать к нам будущим летом.
Раньше не могут, в мае в Париже выставка русского художника, пропавшего без вести в самые тяжелые годы для России. Выставка Славы Городецкого.
