Kitabı oku: «Художник», sayfa 4
В прохладном воздухе что-то лопнуло, я услышала стук капель, тяжелых, одутловатых. Посмотрела вниз. Лика раздавила рукой бокал, кровь капала на зеленый газон.
– Нужно перекисью, водой,– как-то неумело я пыталась схватить ее запястье, облила вином. но молчит,
– Успокойся, не страшно,– одними губами сказала она. Лицо бело, как маска.
– Расскажи про него, пожалуйста,– умоляюще смотрела она на меня.
– Что рассказать?
– Все.
– Не работает. Живет за ее счет и пьет. Пьет постоянно. Не рисует. Разбили веранду, участковый приходит стабильно раз в неделю, жена побои не снимает, но ему грозит. Он пропадает сутками, похудел, осунулся и постарел. Из красивого мужика превратился в старика, просто в опустившегося алкаша. На работу его не берут, знают- ненадежный. Регинка стала худая и бледная, пашет, как проклятая, кстати, продали твою посуду, фарфор, хрусталь, денег им не хватает. Избил ее на втором месяце – выкидыш. Сад запустили, ухаживать некому, всего-то год, а семья уже не семья. Она терпела, но видимо, любому терпению- конец, месяц назад перевезла свои вещи к родителям, даже про дом не заикнулась,– я выдохнула. Вроде, рассказала все как есть.
– А его родители? А друзья? У него так много друзей, ведь его можно вылечить… И его нужно лечить, пропадает мужик… – опять замолчала и смотрела куда-то в темноту.
– Да кому он нужен? Он был нужен, когда он не опустился! А сейчас? Всех доканал. Как с этой -то сошелся совсем неясно, может тогда в завязке был. Потому что пить он стал очень давно, почти сразу после твоего уезда…– зачем я это сказала? Дура! Сейчас накрутит себя и совсем не успокоится.
– А может все было зря?
– Что зря?
– Ну, мой уезд, замужество… и вообще- все? – как-то многозначительно посмотрела на меня Вероника.
– Дура! Слушай, ты клиническая дура! Он тебе изменил. Ты не можешь иметь детей, кстати, из-за него! Ты почти год не могла дышать, ты понимаешь, вся твоя нормальная, человеческая жизнь рухнула из-за него!
– А его жизнь рушится из-за меня? Он сам себя уже наказал. И жестоко наказал. Он теряет себя.
– Да черт бы с ним!
– Вот черт-то с ним!
– Прекрати! Все! Я устала слушать твой бред.
– Пошли спать, Нат, я очень хочу спать…
В Россию Лика прилетела через два с половиной месяца. Остановилась у меня. Была рада буквально всему. И проливным дождям, и холоду, и слякоти, и вечно недовольным лицам прохожих. Начала ходить по гостям, вспоминать всех друзей, близких и далеких, раздаривать парижские сувениры. В выходные непременно- баня. Мы долго парились, пили пиво с астраханской рыбкой и кажется, были счастливы. Володя звонил каждый день, стабильно три раза, Лика была сдержанна в своих чувствах, но вежлива. Впрочем, Лика была всегда такая и удивляться этому было нельзя. Но как-то подозрительно долго она задержалась у нас, нет она ничуть не мешала, даже было хорошо, но просто странно. В один из вечеров, когда мы пили чай на моей старенькой веранде, она начала этот разговор.
– Ната, как ты думаешь, я могу на тебя положиться?
– А ты еще спрашиваешь?
– Тогда я умоляю тебя не осуждать меня и выслушать до конца.
– Что ты опять учудила?
– Я виделась с Городецким… – повисло тягучее молчание , – не надо сейчас слов! Да, я хотела увидеть свой дом! Я между прочим все сделала в нем и оставила там всю свою молодость! Короче, я пришла, а он там … на моей разбитой веранде, пьет. Наташа, он ужасно выглядит! Наташа, я не могла поверить, что это мой красивый, молодой, самый лучший мужчина, ради которого я готова была умирать! Наташа, ему конец! Его нужно спасать! И еще, там в спальне… не смотри на меня , пожалуйста такими глазами, да я была в спальне, я прошлась по дому! Там до сих пор висят мои портреты, эта чудная рамочка, понимаешь, там все, как было при мне! – она встала, начала ходить туда-сюда, опять села и выжидающе посмотрела на меня.
– И что ты хочешь ?
– Я хочу, чтобы ты помогла мне его вылечить. Понимаешь, я его вылечу и заберу туда. К нам, понимаешь? Там у него перспективы, а тут? Пить и вспоминать ушедшую молодость? Ничего у него тут. И меня тут нет.
– Ты дура? Нет, ты – дура! Куда ты его заберешь? В Париж? К мужу в дом? Ты вообще в своем уме?
– Ну конечно не к нам! Снимем ему комнатку, квартирку. Он должен творить, он талантлив! Помоги мне, пожалуйста!
Спорить с ней сейчас? Смысла нет. Если в помощи откажу я , то эта дурочка побежит просить помощи у всех подряд, опозорится только. Помогать, а как ей помогать? Деньги у нее есть, а вопрос в клинике. Лика совершенно не знает врачей, совсем не знает куда сунуться, все-таки время поменялось.
– Так, и что ты хочешь?
– Пристрой его в клинику. Скажи, что это твой брат, родственник или еще кто-нибудь, умоляю! Я все оплачу. Клиника должна быть хорошая, такая, чтобы раз и он стал Городецким, тем, каким я его помню.
– Ладно, – устало согласилась я и пошла за своей чудесной телефонной книжечкой.
Найти врача не составило труда, прекрасный нарколог, гомеопат, Стецецкая Софья Павловна, климатическая дама с яркой еврейской внешностью. Согласилась положить нашего художника без очереди, оказать всяческую поддержку и уход, и конечно, Лика распрощалась со своими каратами в ушах, на руках, и сняла внушительную сумму с неприкосновенного счета. Бедная Лика, бедный Володя, бедные все мы!
Лика была счастлива. Славочка лечился, правда впал в депрессию, что вполне нормально в таком лечении, но Лика разнервничалась, начали искать психолога. Опять отвалила кучу денег, которые не помогли, жить Слава не хотел и видимо, плевал на все старания Лики, которая сама похудела, поседела и стала дерганная. Володя стал переживать и звонил почти каждый час, спрашивал почему она не едет так долго, а та закатывала глаза и говорила , что соскучилась по родине, что хочет мне помочь с огородом, дачей, короче несла откровенную чушь, а он верил. Верил, потому что любил, а она его нет и мне это стало ясно окончательно, когда эта дурочка сорвалась ночью в больницу, потому что Славочка суициднулся!
«Почему не до конца?»,– один вопрос, который я ему задала, когда мы пришли в его палату. Он молчал!
Молчал, как и тогда, когда смотрел на меня после тех чудовищных событий! Всегда молчит, а разгребать эту кучу дерьма нам!
Выписали. Приехали ко мне. Сидел с безучастным видом , от еды отказался. От чая тоже. Лика бегала вокруг него, как заведенная. Славочка! Славочка! Славочка! А Славочка страдал! И почему-то не вспоминал о том, что когда страдала Лика, то он был безмерно счастлив, а она корчилась на холодной кушетки больницы, выплевывала свое нутро! Сволочь!
Лика созвонилась с Володей и что-то долго ему объясняла, бросала трубку. Потом опять звонила, и по участку раздавались слова: разведусь, поделю все по ровну, без меня останешься, никогда не любила и все в этом духе.
Опять она рушит свою жизнь ради этого никчемного творца! И никто ее вразумить не может, никто не может ее остановить, потому что, пробовали ли вы остановить тайфун?
В итоге, Володя сдался. И Лика оформила билеты себе и Славе, собрала его манатки ( Господи, нищенский мешок!) и через три дня они улетели. Я поняла, что Лика разрушила свою жизнь окончательно и бесповоротно. А еще я точно знала, Володя будет терпеть ее выпады долго, пока она окончательно не сведет его с ума.
Лика звонила часто. Почти каждый день, говорила полушепотом, потому что дома был Слава, у которого обострилась депрессия, и он не мог работать, не мог даже выходить из дома, или же приходил Володя, который уставал от работы и тоже хотел покоя. А съезжать Слава не собирался, потому что было некуда. Володя стал закрываться в кабинете и пить, Лика просила его потерпеть, потому что « Славина болезнь это и его вина тоже!» ( Не ясно правда с чего она это взяла), и Володя терпел. Даже звонил мне и плакал, потому что Слава стал смотреть на Лику с вожделением , стал рисовать ее портреты, а она видимо счастлива, и он тут лишний. Я пыталась вразумить Лику, уже наконец-таки выгнать Славку и пристроить его на работу, но все было тщетно. Они прожили так года полтора, Лика спустила все деньги, которые копила на лечение этого ничтожества, потом еще продала что-то из украшений и наконец – депрессия пройдена! Лика прислала фотки: Слава и она на елисейках, в кофейне, в саду, с холстом! Слава и она! Да, красивая пара! Но это уже не входило ни в какие рамки! Идиотка! Моя подруга клиническая дура! Или очень уж умная….
Ночью меня разбудил отчаянный звонок. Два часа. Сразу мысли о том, что кто-то умер, кто-то разбился… ну ничего в голову хорошего не лезло!
