Kitabı oku: «Времени тонкая нить. Кирилл Лавров», sayfa 4
Глава IV
Театр. Этот дом всегда был немного загадочен. Прежняя власть, как могла, обихаживала его: персональные оклады служителям Мельпомены, квартиры в центре, машины, которые для других были недоступны, звания, награды. Только работай, не иди поперек власти. Служи народу своим искусством, как тогда говорили.
И вдруг, в один момент прежняя размеренная и беспроблемная жизнь рухнула. Зато пришла свобода: к репертуару театра претензий нет, твори, выдумывай, пробуй, никто на тебя сурово не взглянет и оргвыводов не сделает.
Но… для всего этого нужны средства, их надо или заработать, или… Вот в это время и вспомнили, что на свете, в том числе и в России, всегда находились люди, способные помочь искусству, способные творить благо. Стала актуальной тема благотворительности.
Традиции российской благотворительности были нарушены революцией 1917 года. Все средства общественных и частных благотворительных организаций были в короткие сроки национализированы, их имущество передано государству, а сами они упразднены. Большевики начали кампанию безжалостной критики «буржуазной филантропии», которая, по их мнению, лишь маскировала «эксплуататорскую сущность» российского предпринимательства.
Однако в годы Великой Отечественной войны только с помощью церкви на оборону страны было собрано 200 миллионов рублей. Часть из них пошла на танковую колонну имени Дмитрия Донского и авиационную эскадрилью имени Александра Невского. В те тяжкие годы люди сдавали не только деньги и драгоценности, но и одежду, обувь – кто что мог. Потом функции благотворительности опять целиком взяло на себя государство, но коллективный труд на благо общества (субботники, сбор макулатуры и металлолома, движение школьников-тимуровцев, помощь пенсионерам) приветствовался.
Первыми активными благотворителями в постреформенной России в начале 90-х годов стали зарубежные грантодатели и благотворительные фонды, такие, как Фонд Форда, Всемирный фонд дикой природы, Фонд Чарльза Стюарта Мотта, Фонд Сороса. Они поддерживали отдельные социальные, культурные и научные проекты, оказывали помощь российским ученым, детским организациям, людям искусства. Затем появились российские благотворительные фонды, специализирующиеся в различных сферах: поддержки научных и учебных проектов, семей погибших и раненых военнослужащих, помощь детским домам, больницам, предоставлении средств на дорогостоящее лечение и т. д..
Сегодня общий ежегодный объем пожертвований в стране достигает полутора миллиардов долларов, и продолжает увеличиваться. В России действует более двухсот пятидесяти благотворительных фондов и организаций. Однако для эффективного развития их деятельности существует несколько серьезных препятствий. Главные из них – неблагоприятная для благотворителей и благополучателей система налогообложения, несформированная позиция государства в этом вопросе, а также недоверчивое, часто негативное отношение к благотворительности и к ее представителям. За семьдесят лет Советской власти российское общество утратило представление о филантропии и милосердии как о неотъемлемой части общественной жизни и необходимом элементе гражданского общества.
На западе уже столетия эти институты функционируют как правовые модели, это труд больших групп профессионалов, это огромная собственность. Крупные бизнесмены тратят свои деньги на социальные проблемы общества. Но для них созданы все условия, они знают свою выгоду! Это сфера гигантских капиталов, здесь масса правовых критериев и тонкостей. Учтено все: кому, сколько, когда, на что и как даются деньги. И ясная система приоритетов: дам столько – сэкономлю столько.
15 февраля 1994 года, накануне 75-летия основания БДТ, при участии тогдашнего директора театра Анатолия Геннадьевича Иксанова по программе Фонда Форда был создан фонд театра.
Отцами – учредителями стали:
Владимир Теодорович Спиваков, руководитель камерного оркестра «Виртуозы Москвы»;
Марис Янсонс – дирижер с мировым именем, страстный поклонник БДТ;
Юрий Темирканов – один из крупнейших дирижеров XX века, начавший свою музыкальную карьеру в Большом Драматическом;
Анатолий Александрович Собчак – первый мэр, при котором 8 сентября 1991 года городу было возвращено его историческое название – Санкт – Петербург.
У всех этих людей при создании фонда были благородные цели.
Но у России собственная «стать», у нее свои пути, даже, казалось бы, в таком очевидном деле. Наша власть не станет стимулировать российскую корпоративную филантропию, рассказывая ей о мировом опыте, развивать систему платных услуг, продавать футболки и значки с логотипами, постепенно стараясь приучать граждан к поддержке подобной деятельности с помощью индивидуальных взносов и добровольчества, проводить уличные акции по сбору средств, создавать Фонды, основанные на доходах от вкладов в ценные бумаги. Слишком уж все это непросто и хлопотно. В стране таких традиций нет: наше налоговое законодательство составлено так, чтобы почти никакие из этих естественных способов получения дохода не работали. При этом российские власти вовсе не стремятся реформировать налоговое законодательство в отношении некоммерческих организаций.
С некоторых пор благотворительной стала называться любая помощь гражданам как в денежной, так и в иной форме, причем, даже в том случае, когда в ее основе лежат бюджетные средства. Практически сразу после принятия соответствующего Закона благотворительные фонды стали создаваться по инициативе самих органов власти. Чаще всего они используются как механизм перераспределения ресурсов или как средство «законного» повышения уровня жизни той или иной категории чиновников. Большое распространение получили фонды поддержки работников правоохранительных органов, сотрудников других силовых ведомств. Естественно, что такого рода структуры автоматически получают режим наибольшего благоприятствования.
Сохраняя за собой распределительные функции, наполнение благотворительных фондов власти возлагают на коммерческие структуры. Такая добровольно-принудительная благотворительность, а вернее, государственный рэкет – один из существенных факторов, которые обрекают на неудачу многие добрые дела.
В начале девяностых еще не существовало проблемы «благотворительность и власть». Была другая проблема: где взять благотворителей, имеющих капиталы. Не давать же объявление в газету! В Фонд театра руководители организаций привлекались по знакомству, использовались связи, были и случайности. Такая случайность произошла со мной.
С Владимиром Петровичем Львовичем – руководителем инвестиционной компании, мы работали вместе на строительстве жилого дома. К тому времени он был членом фонда БДТ. Он любил и знал театр, а его рассказы об артистах и всевозможные театральные «байки» были всегда интересными и увлекательными. Однажды он уговорил меня посмотреть здание общежития театра, которое располагалось на двух этажах дворового флигеля. История этого общежития удивительна: здесь когда-то начинали свой жизненный путь К. Лавров, И. Смоктуновский, П. Луспекаев, Т. Доронина, О. Басилашвили и другие театральные «звезды»… Но смотреть было не на что – здание находилось в аварийном состоянии. Деревянные перекрытия рушились, в некоторых местах их подперли брусками.
Предложение было однозначным: всех выселить и как можно быстрее начинать капремонт.
Правильно говорят: инициатива наказуема. Меня уговорили выполнить работу без всякого аванса, правда, с обещанием расплатиться чуть позже. Ремонт мы выполнили, работу приняли, долго благодарили. А с расчетом что-то не задалось, и в порядке компенсации наш трест стал коллективным членом фонда театра, а я вошел в попечительский совет.
Хорошо запомнился тот январский вечер, когда меня принимали в совет. В жизни человека есть множество ярких моментов, которые волнуют, заставляют переживать и биться сердце сильнее. Мы запоминаем каждое мгновение, когда с нами случается что-то замечательное, для того чтобы надолго сохранить эти переживания в потаенных уголках своих душ, и каждый раз, извлекая их оттуда, снова и снова испытывать волнение и восторг. В тот вечер было морозно и темно, как ночью. Улицы еще не опустели, люди куда-то спешили по своим делам, на набережной светились огоньки машин, мчащихся во тьму города. В этом неярком пейзаже было что-то волнующее. Волшебство спускалось на город с наступлением вечера, обещало новые ощущения и открытия, новые знакомства и имена. Было зябко: то ли от сырого морозного воздуха, то ли от ожидания предстоящей встречи.
В такую погоду следует сидеть дома и наслаждаться теплом родного очага. А тогда почему-то хотелось идти и идти. Не ощущалось усталости, было лишь желание выпить до капли этот магический вечер с его улочками и набережной, с хмурыми прохожими и магическим светом. Казалось, мое настроение передается всем, кто попадается на пути, и им тоже становится светлей и радостней.
Меня встретили и повели в кабинет Кирилла Юрьевича. Встреча была теплой: Лавровская удивительная улыбка, крепкое рукопожатие. Мы вспомнили наше знакомство в Ленсовете. Я услышал его рассказ о театре, в котором он прослужил больше сорока лет! Лавров сожалел, что театр переживает сейчас не лучшие времена. Труппа не идеальна, какой была когда-то. Молодежь в театре есть, но она проигрывает «старикам» в мастерстве. Однако школа Товстоногова жива. О мэтре – самые добрые, замечательные слова. В труппе много учеников Георгия Александровича. Среди них немало известных актеров и режиссеров. Хотя… самым молодым уже под сорок, а старшим за шестьдесят…
О попечительском совете благотворительного фонда БДТ Кирилл Юрьевич отозвался как о большой театральной семье:
– Театр не распоряжается средствами фонда, за всем следит Попечительский совет. Мы только подаем заявки и обосновываем необходимость. У нас нет никакой, даже малейшей, возможности использовать нецелевым образом средства фонда. Кроме того, в Положении о совете сказано, что он не имеет права вмешиваться в творческую политику театра.
На сегодня главная задача Фонда – социальная поддержка актеров. Наверное, мы доживем до такого времени, когда приоритетной станет поддержка творческой деятельности театра, его новых постановок, гастролей, международных программ и других проектов, которые нам подскажет жизнь. Сегодня членами совета являются руководители авторитетных компаний, и нам совсем не безразлично, какие деньги помогают театру…
Члены попечительского совета собрались в назначенное время. Я был представлен. Лавров сделал заявление по поводу вступительных и членских взносов:
– Отремонтировать общежитие театра пытались в течение десяти лет. Но все упиралось в отсутствие денег. Министерские чиновники в последнее время даже перестали отвечать на наши запросы. Мы понимали, что может случиться непоправимое, уже рассматривали вопрос о выселении, хотя выселять-то было некуда. И вот сейчас все благополучно разрешилось. При этом денежных средств, затраченных трестом на ремонт, достаточно для зачета вступительных и членских взносов, установленных уставом фонда на пять лет. Надеюсь, вы согласитесь со мной и примете в наши ряды Михаила Константиновича…
Согласились, приняли.
Совет закончился уже в полночь, домой на Большую Морскую я решил пойти пешком. Шел через сквер, ограниченный домами с редкими огнями окон. Погода ласково провожала меня. Дул небольшой ветерок, падали редкие снежинки. Мои ботинки бодро печатали следы на снегу, я дышал полной грудью. Я был спокоен. Я вдруг понял, что очень редко бываю полностью, по настоящему спокоен. Меня покинула тревога. Переживания куда-то ушли, уснули, осталась только тихая, трепетная радость.
Редкие освещенные окна улыбались мне желтым теплым блеском. Уличные фонари становились моими попутчиками и собеседниками, они отбрасывали тени на мостовую, а снежинки собирались вокруг их яркого нимба, совсем как мотыльки в летнюю ночь. Все было сковано волшебством ночи: и набережная, и пустынные улицы, и скрип снега под ботинками, и приятное чувство от общения с человеком, который стал ближе и понятнее.
По Невскому дошел до Дворцовой набережной. Отсюда стали видны, как сквозь сито, очертания Васильевского острова, мосты, неясный силуэт Петропавловской крепости, шпиц собора, и правее – спутанные линии крыш на Петроградской и Выборгской стороне, фабричные трубы…
* * *
Работа в Фонде, общение с актерами, с дирекцией театра, словом, вся моя дальнейшая «театральная деятельность» сфокусировалась на одном человеке – Лаврове. Лавров сказал, Лавров попросил, Лавров поблагодарил – вот обычные фразы. Я не задумывался над тем, почему так, это было абсолютно естественным, а сейчас, когда Лаврова нет, и нить, притягивающая меня к театру, истончается, мне известен ответ. Или кажется, что известен.
Любой коллектив, будь то строительная организация, завод, театр, команда проектировщиков, или просто дружеская компания, очень неоднороден, и люди могут занимать в нем разные позиции. Что же их объединяет? Много факторов, но главный из всех – уважение друг к другу.
Уважение – это основа, это тот воздух, который нужен любому человеку. Потому что каждому из нас необходимо ощущать себя личностью. Нам нужны единомышленники, как растениям необходим свет. И именно их уважения мы ищем прежде всего. Очень часто мы утверждаем, что для нас авторитетов нет, что времена поклонения идолам давно прошли. В общем, это верно. Только не стоит забывать об одной детали. Авторитет нарабатывается делами, и если человек не уважает других людей за их достоинства, он никогда не сможет объединить коллектив, потому что не будут уважать его.
Уважение чем-то похоже на камень: оно крепкое, надежное. Может, поэтому люди, говорящие с чувством, с толком, с расстановкой, источающие внутреннее спокойствие, рассудительные, уверенные в себе, с размеренным темпом речи и логичными суждениями уже располагают к себе и вызывают уважение?
Для меня, как и для многих других, Кирилл Юрьевич Лавров был светлой, выдающейся личностью. Когда о нем заходила речь, все в первую очередь восклицали: «Ах, какой это человек!», и только потом начинали говорить о Лаврове – артисте, не умаляя при этом его таланта художника.
Он обладал внутренней духовностью, сообщающей ему какой-то внутренний свет и особую ауру, которую чувствовали другие люди. Кирилл Юрьевич легко устанавливал отношения с людьми: контактность, открытость, доброжелательность помогали ему находить все новых и новых друзей.
В отношениях с людьми он был очень терпим, добродушен и снисходителен, но вместе с этими свойствами у него где-то в глубине таилась мощная внутренняя сила, которая выходила наружу только в случае реальной опасности. Он не боялся высказывать свою точку зрения, даже если она расходилась с мнением большинства. Умел отстаивать собственные интересы. Принимал решения и нес за них ответственность.
Он был цельным человеком, для которого мысль и действие неразрывны. Он мог подолгу размышлять, анализировать, сомневаться, но если решение было принято, уже не колебался и отбрасывал все сомнения. В случае неудач, трудноразрешимых проблем или ошибок Лавров умел пользоваться прекрасным методом защиты – юмором. Он применял это оружие не только по отношению к прямому противнику, но и ко всей ситуации, умея посмотреть на нее как бы со стороны и посмеяться над ней. Он в высшей степени был способен иронизировать и над самим собой, и над другими.
Таким для меня был и навсегда остался Кирилл Юрьевич Лавров. Я делаю эти выводы с высоты своего жизненного опыта, и очень хочу, чтобы портрет, нарисованный мной, был узнаваем.
У поэта Сергея Острового есть хорошие стихи о слове:
…Где б мне слово найти, чтобы свет оно людям несло
И людские недуги оно исцелило мгновенно
Я старался найти это слово, чтоб оно помогло надолго оставить память о Лаврове.
Кирилл Юрьевич – выдающаяся личность. Его формировала не только жизнь, но и гены. Бабушка по материнской линии, Ольга Леонидовна Лыкошина, была последней владелицей имения в селе Григорьевское, Вяземского уезда, Смоленской губернии, в трех километрах от Хмелиты, усадьбы Грибоедовых. Можно предположить, что многое в нем от того времени, от тех людей, от дружбы его предков с Александром Сергеевичем Грибоедовым.
Профессия позволяет мне наблюдать, насколько успех той или иной компании зависит от руководителя. Потому говорю уверенно: удержать театр, не дать ему развалиться в годы перехода от регламентации жизни к полной свободе могла только такая личность, как Лавров. Сколько мы знаем примеров, когда бизнес построен по всем правилам, когда сформирован сильный менеджмент, прописаны бизнес-процессы, разработана оптимальная организационная структура, найден наилучший способ использования ресурсов, но нет у истоков компании сильного руководителя – и успех обходит ее стороной.
Играя лидеров на сцене и в кино, Лавров и в жизни был похож на них. Отвечал за свои решения и поступки, умел молчать, как настоящий мужчина, никогда никого не предал.
Много добрых дел на счету попечительского совета. Перечисление заняло бы не одну страницу. Расскажу лишь об одной акции, где мне посчастливилось быть рядом с Кириллом Юрьевичем.
В труппе БДТ жилищный вопрос, который, согласно классику, только портит людей, стоял перед многими, а от кого зависело его решение, не знал никто. Кругом была свобода, демократия, и полная независимость.
Борис Глебович Контребинский долго уговаривал меня помочь в этом нелегком деле. Обдумав все «за» и «против», я решился. Особых «за» в этой ситуации я не видел. Можно было зачесть стоимость квартир за членские взносы участника фонда, каковым являлся коллектив треста. Хватило бы лет на двадцать вперед. Но в данном случае требовалась реальная помощь театру, а не болтовня
Посоветовался с Лавровым. Он долго молчал, потом сказал:
– Михаил Константинович, я мог бы сказать: как решишь, так и будет, а мы в любом случае будем благодарны. Просить совета не у меня надо! И совет, и разрешение ты получи от своего коллектива. Это ведь не мелочь, а огромные затраты, это средства, заработанные твоими людьми…
Я сделал так, как посоветовал Кирилл Юрьевич. Пришлось убеждать акционеров, приводя, как мне казалось, неотразимы аргументы. Согласие я получил, но видел и взгляды недовольных этим решением. Это очень понятно: в нашем коллективе те же самые трудности с предоставлением жилья.
В это время наш трест вел изыскательские работы на трех площадках города: микрорайоны Дачное, поселок Стрельна и территория Нарвской заставы. Обсудив организационные дела, решили с Кириллом Юрьевичем осмотреть эти «пятна» и выбрать место под дом, где будут и театральные квартиры. Первый адрес – Стрельна.
По дороге я рассказал Кириллу Юрьевичу историю старейшего пригорода Санкт-Петербурга.
Еще в начале позапрошлого века парки Стрельны пользовались у петербуржцев большой популярностью. Говоря о поэтичности этой местности, ее незабываемой красоте, художник П. Свиньин писал: «Ни разу не проезжал я через Стрельну, чтоб не посетить сего святилища. Дремучая роща сия, всегда зеленая, всегда благоуханная, имеет что-то таинственное, неисповедимое! Здесь, сидя на берегу открытого моря, из-за горизонту коего мелькают с одной стороны златые и разноцветные верхи Петрополя, а с другой мачтовый лес грозного Кронштадта, при шуме пенящихся волн, при заунывном топоте дубравы – объемлет томность сладкая, грусть приятная!».
Здесь, в 19 верстах от северной столицы, Петр 1 намеревался создать свою парадную летнюю резиденцию – «русскую Версалию». По его повелению ранее пустынное, заболоченное побережье было превращено в цветущий уголок с галереей загородных дворцов и «увеселительных садов» русской знати. Закладка парков и строительство дворцов в Стрельне не прекращались до середины XIX века. В работах принимали участие мастера, имена которых составляют гордость не только русского, но и мирового зодчества. Среди них Б. Растрелли, Ж. Леблон, Н. Микетти, М. Земцов, П. Еропкин, А. Воронихин, Л. Руска.
История поселка восходит к более отдаленным временам. Земли по южному побережью Финского залива были исконно-русскими и входили в Вотскую пятину Новгорода Великого.
В поездках по южному берегу залива и возникла у Петра I мысль о создании именно на побережье летней парадной резиденции, подобной Версалю во Франции. Появилось и решение о благоустройстве близлежащей территории.
Раздача земли для строительства загородных дворцов и «увеселительных садов» началась в 1710 году. Петр I взял себе по четыре участка в Стрельне и Петергофе, князь А. Меншиков – по одному участку в Стрельне и Петергофе, пять – в Ораниенбауме (ныне г. Ломоносов). Остальные земли по южному побережью залива получили родственники царя и его приближенные.
Петр I лично занялся устройством своих резиденций. Реку Стрелку перегородили плотиной – образовался пруд с большим запасом воды (он существует и в наши дни). На открытых возвышенных местах были заложены «государевы огороды» с плодовыми деревьями, ягодными кустами; построены оранжереи, теплицы, погреба. Для ухода за садом из царского подмосковного села Коломенского перевели «на вечное житье» двадцать садовников с семьями. Для закладки будущих парков, петергофского и стрельнинского, требовалось большое количество декоративных растений, поэтому на территории, прилегающей к реке Стрелке, заложили питомник декоративных деревьев и кустарников.
Лавров слушал меня с огромным вниманием. У Орловского пруда попросил остановить машину, мы вышли и пешком отправились по дорожкам и аллеям сада, что огибает пруд, восхищаясь увиденным. «Благодать», – несколько раз повторил Кирилл Юрьевич.
Видя такой интерес, я стал рассказывать о реке Стрелке, о пристани, о заливе, о заводах и фабриках, о садах и парках. Все свои знания и любовь к Стрельне я вложил в этот рассказ.
Стрельнинские сады на протяжении всего XVIII века считались образцовыми в России. Уход за ними был поручен искусным садовым мастерам, среди которых известны А. Борисов и А. Маклаков. Стрельнинская садовая школа выпускала отличных специалистов.
Сады обрабатывались сады руками крестьян, приписанных к императорской мызе. Стрельнинские «царские» крестьяне ничем не отличались от обычных дворовых крепостных. Они обслуживали хозяйство, несли дворовые повинности в Петергофе, особенно во время приездов туда царской семьи с многочисленной свитой и гостями.
Преодолевая трудности, вызванные суровыми климатическими условиями, садовники Стрельны собирали неплохие урожаи плодов и овощей, выращивали новые сорта яблонь и ягодных кустов с учетом местных условий. Здесь впервые начали культивировать привезенные из Западной Европы «земляные яблоки» – картофель, получивший позже повсеместное распространение в России.
Расцвет дворянского государства в середине XVIII века, начавшийся в царствование Елизаветы Петровны, сопровождался не только подъемом национального самосознания, развитием науки, культуры, но и строительством великолепных дворцов. Вдоль дороги из Петербурга в Петергоф появился ряд роскошных загородных дворцовых построек, близ которых разбивались регулярные парки с богатым скульптурным украшением, зелеными лабиринтами, летними театрами. «Петергофскую першпективу», проходившую мимо дворцов столичной знати, в 1754 году начали мостить камнем, а в 1783 году вдоль нее вместо простых деревянных столбов поставили каменные обелиски, облицованные мрамором. Вдоль дороги посадили сибирский боярышник, создав живую изгородь. Иностранцы сравнивали в это время «Петергофскую першпективу» с «прелестным переездом» от Парижа до Версаля. «Вас поражают удивлением, – писал англичанин Вильмот, – великолепные дворцы, возвышающиеся по обеим сторонам дороги, окруженные рощами и украшенные роскошными цветниками и лужками. Широкая, отличная дорога кишит всякого рода экипажами, запряженными то четверкою в ряд, то с двумя лошадьми на вылет».
Император Павел I пожаловал Стрельну «с принадлежащими к ней деревнями» в собственность сыну, великому князю Константину Павловичу. Вот рядом с Константиновским дворцом и предполагалось строительство нашего дома.
Мы вышли из машины и вдоль железной дороги, мимо станции отправились к участку, где шли изыскания. Высокая трава, ручей, заросший камышами и покрытый болотной зеленью. Через ямы и рытвины кое-как выбрались на Львовскую улицу, к обшарпанному, но все равно прекрасному зданию – к дворцу князя Львова.
Его хозяина называли «огненным князем» и «первым огнеборцем России». Он владел первой в России частной пожарной командой, которую по последнему слову техники того времени организовал на своей даче в Стрельне. Было ему тогда всего семнадцать лет. Незадолго до того в поселке случились крупные пожары. Пока из города прибывали пожарные команды, тушить было уже нечего. Все это наблюдал шестнадцатилетний Саша Львов. У него появилась идея – создать пожарную часть в Стрельне. Он выпросил у матери 20 соток земли в юго-западной части имения – на даче Александровка – и построил там пожарную часть с высокой каланчой. Более того, он обратился к брандмайору Паскину с просьбой зачислить его вольноопределяющимся служителем в образцовую часть. Княжеский титул не мешал Александру наравне со всеми не только тушить пожары, но и нести караульную службу, заниматься строевой подготовкой, уборкой помещений, уходом за лошадьми и пожарным имуществом.
Стрельнинская пожарная команда князя Львова тушила огонь не только в Стрельне – ей приходилось выезжать к Нарским воротам, а также действовать на всем протяжении дачного побережья до Ораниенбаума. Иногда пожарная команда, едва успев потушить один по жар, спешила на другой. Ежегодно в Стрельне устраивались праздники пожарной команды в честь заступления огнеборцев на свою вахту. Позднее Львов стал председателем Российского пожарного общества и почти до самой революции руководил пожарным делом в России. Дореволюционное пожарное общество было общественной организацией и работало исключительно на благотворительные пожертвования. Александр Дмитриевич имел звание камергера и действительного статского советника и видел свое особое предназначение в благотворительности. За свою общественную деятельность, в частности, за постройку в Стрельне на свои средства народного училища, ежегодные крупные пожертвования на содержание Общества спасания на водах и помощи пострадавшим на пожарах, Александр Дмитриевич был награжден орденами Святой Анны и Святого Станислава…
Мы еще раз оглядели площадку и отправились в город.
– Сколько раз я бывал в Стрельне, но никогда так подробно не осматривал поселок, – уже сидя в машине, говорил Кирилл Юрьевич. – Это потому, что у меня сегодня прекрасный гид…
Микрорайон «Дачное» встретил нас огромными «пробками» из легковых машин, автобусов, троллейбусов, маршруток у метро «Проспект Ветеранов». Здесь, в узкой горловине на конечной станции метро, это повседневная картина. С большим трудом добрались до своего участка.
Условно Кировский район можно разделить на северную и южную части. Они формировались в разное время и жилая застройка в них существенно различается. В южной части (Дачное, Ульянка) строительство велось в 60–70-е годы и жилье здесь самое разнообразное: «хрущевки», блочные дома, «брежневки», «корабли», новые серии. Станция метро «Проспект Ветеранов» – самый дорогой «новый» район. Территория Дачного ограничена проспектом Стачек, рекой Красненькой, линией Балтийской железной дороги и парком Александрино. Основную часть жилого фонда здесь составляют панельные пятиэтажки первых массовых серий, ими застроены целые кварталы. Примерно такая же картина наблюдается вдоль улицы Лени Голикова. Засилье панельных пятиэтажек не наблюдается лишь на трех участках в Дачном: между проспектами Дачным и Народного Ополчения, улицей Танкиста Хрустицкого и бульваром Новаторов. Здесь преобладают кирпичные пятиэтажные дома с компактной планировкой квартир; между проспектами Ленинским, Дачным, Ветеранов, и улицей Зины Портновой – этот квартал застроен панельными домами 1970–80-х годов постройки «фасадными» кирпичными домами.
Устав от сутолоки возле метро, от ларьков и исходящих от них душистых ароматов, от шума и гама, кое-как добрались до машины. Доехав до Нарвских ворот, подкрепились в кафе, оставив машину на площади Стачек. Пешком добрались на улицу Метростроевцев.
В XVIII веке район площади Стачек являлся границей города. Здесь находилась Нарвская застава, откуда начиналось Петергофское шоссе в сторону Нарвы и Ревеля (г. Таллинн), а сейчас проходит современный проспект Стачек. Именно здесь 11 июня 1813 года петербуржцы встречали гроб с телом М. И. Кутузова.
В центре площади по проекту В. П. Стасова установлены триумфальные Нарвские ворота. Перед ними, примерно по направлению современного подземного перехода, ранее проходил рукав речки Таракановки. Через него был перекинут мост, оформленный в едином стиле с воротами. Рукав закопали в 1929 году, тогда же был разобран и мост.
У Нарвских ворот часть брусчатки выкрашена в красный цвет: здесь, 9 января 1905 года погибли рабочие, в истории этот день известен как Кровавое воскресение.
Практически сразу после событий 1917 года Нарвская площадь стала рассматриваться как новый общественный центр города. Одной из задач ставилась ликвидация резкого контраста между богатым центром города и его бедными окраинами. Планы преобразования площади разрабатывались под руководством архитекторов И. А. Фомина и Л. А. Ильина.
В 1919 году был составлен первый подробный план перепланировки всего Кировского района, где главным центром бы стала единая система из двух площадей – Стачек и Кировской. В 1925–1927 годах был построен Дворец Культуры им. А. М. Горького – первое клубное советское здание. Напротив соорудили здание Кировского универмага, совместив его с комбинатом общественного питания.
В 1955 году открыли станцию первой линии метрополитена – «Нарвская».
В 1999 году на площади был установлен памятник выдающемуся военному, маршалу Л. А. Говорову – герою Великой Отечественной. В создании памятника принимали участие и мы – «47 ТРЕСТ».
Мы вышли на улицу Тракторную, и я понял, что Кирилл Юрьевич не бывал здесь ни разу. Все удивляло его вокруг. Названа улица так в 1926 году в память о выпуске первых советских тракторов на заводе «Красный Путиловец». Квартал на Тракторной улице состоит из шестнадцати трех- и четырехэтажных домов, соединенных между собой полуарками. Простые по форме здания украшены балконами, подоконными тягами, козырьками над входами. Дома расположены вдоль улицы так, чтобы не образовывались дворы-колодцы, такие привычные для старых районов Петербурга. Пространства между зданиями превращены в скверы. Тракторная улица, расширяющаяся у проспекта Стачек, постепенно сужается и замыкается зданием, поставленным торцом к проспекту. Все эти приемы позволили создать удачный архитектурный ансамбль жилого квартала. На одной оси с Тракторной, на правой стороне проспекта Стачек, расположена школа им.10-летия Октября, построенная в 1925–27 гг. в стиле конструктивизма. Композиционный центр постройки – башня обсерватории, от которой отходят разные по высоте и объему корпуса. Здание напоминает в плане серп и молот – эмблему Советского государства. Новая школа привлекла всеобщее внимание. Здесь побывали Киров, Горький, Луначарский и другие известные люди того времени. В этой школе учились Зина Портнова и В. Ф. Белоусов, Герои Советского Союза, именами которых названы улицы в Кировском районе города.
