«Письмовник» kitabının incelemeleri, sayfa 12

Два человека пишут друг друга. Он и она. Он пишет о войне. Она пишет о мире. Будто война с миром переписывается. Только война эта давно прошедшая и кажется, несколько странным явлением, как парень из нашего времени попал на ту позабытую позорную войну. «Позорную», потому что да она была, но о ней мало говорят наши историки, будто не хотят вспоминать о ней как о чём-то постыдном для русского человека. И война не победоносная. Люди не поймут, за что умирают, за что убивают. Все хотят одного конца. Хотят уехать домой и обнять своих жён, невест, матерей. Пишут письма и те отправляются на Родину вместе с похоронками. Здесь война, а там мир. Когда-то я обнаружил, что в самых обыденных вещах, к которым мы все привыкли, есть какое-то своё неповторимое свечение. В людях это тоже есть. В каждом. В мужчине и женщине, в ребёнке и взрослом, в слепом и зрячем. Читать о них интересно, будто проживаешь ещё одну дополнительную жизнь. Напоследок будет смерть. Если жизнь дорога, то смерть награда. Там в царстве попа Ивана будет развязка. «Жди меня и я вернусь, только очень жди»

Про Шишкина трудно писать, потому что хочется быть наравне с ним, с его словом, но это практически невозможно - то, как он "вывязывает" из слов предложения и смыслы - очень тонкая работа. Читать такое - с наслаждением, слушать - с упоением, вникать и сопереживать - с большими душевными волнениями. "Письмовник" на первый взгляд прикидывается любовным романом в письмах, но на деле, с каждым новым воспоминанием-письмом читатель понимает, что всё не так просто, как казалось сначала. Судьба двух героев развивается как будто параллельно, но с разной скоростью, и чем всё это закончится - остается только гадать. Жизни выписаны непростые, с моментами счастья и горя, но дело не в общей задумке, а в деталях: как тонко и кружевно получается у Шишкина! Каждая деталька выпукла, осязаема и жива, оттого моментами становится непросто. Я отношусь к его текстам с осторожностью и придыханием, к такому невозможно остаться равнодушным, но и надеяться выйти "сухим" из текста не стоит. Не зря же он повторяет, что после нас останется только слово. И только оно и важно.

Закрыла книгу и думаю как о ней написать. Если по сути -это роман в письмах мужчины и женщины, он на войне, она в мирной жизни. Они встретились и полюбили друг друга легко и светло, дачная романтика, наивность. Так книга начинается- я даже подумала, что неужели встретила что-то похожее на Шмелева «Лето господне» Но нет, все стремительно меняется. С развитием сюжета в письмах мы видим под конец книги такую тоску, что хочется выть. Смерть, одиночество, несбывшиеся надежды и далее по списку. Возможно, я не очень привлекательно описала сюжет, я бы наверное не стала эту книгу перечитывать-слишком тяжело под конец. Но что замечаешь с первых страниц, так это великолепный текст, язык ясный, простой и при этом разбросаны настоящие жемчужины типа слов «отроковица», «стромбус». Живая книга, хоть и о смерти. Читаешь письма геров, а думаешь о себе и о своей жизни. Если вы готовы к личному разговору с самим собой - читайте. Пожалуй, одна из самых особенных книг с начала года

Удивительной красоты и честности текст. По сути, калейдоскоп образов, воспоминаний, размышлений, чаяний и боли. Живой, реальный, полный щемящих тоски, веры и любви. Девушка, посоветовавшая мне "Письмовника", считает, что книгу можно читать в любого места, просто случайным образом открывая ее. И я согласна. Сюжетная часть осталась для меня не вполне разгаданной, остается ощущение широкого белоснежного простора впереди, и только дух захватывает от порывов ветра.

На самом деле, после прочтения я был в весьма и весьма смешанных чувствах об этой книге, много думал, перебирал мысли, и, в конце концов, осознал, что она заслуживает серьёзной рецензии.

Читал я её по очень простой причине - в скором времени я собираюсь посетить одноимённый спектакль в театре Мастерская, и мне было крайне важно ознакомиться с его подоплёкой.

Вот думаешь - напишу красивый сильный отзыв - и все сразу бросятся читать-перечитывать. Сразу скажу - книга далеко не для всех. Во всяком случае для меня это была одна из самых серьёзных и по-своему тяжёлых книг, которые я когда-либо брал в руки. Но я благодарен этому опыту и этой жизни, которую я прожил вместе с двумя главными героями этого произведения.

Шишкин, безусловно - мастер своего дела. Его владению великим и могучим русским языком могли бы позавидовать некоторые русские классики, настолько иногда витиевато, глубоко и проникновенно он может писать о, казалось бы, простых вещах, тем не менее, заставляя после прочтения очередного момента отложить книгу и погрузиться в тяжёлые, иногда болезненные, но, всё же, важные мысли о произошедшем и - вечном.

Прежде всего, его роман, конечно же, о любви. Но такую любовь, спорю на что угодно, вы вряд ли где-то встречали. Два влюблённых человека - Александра и Владимир пишут друг другу письма. Хотелось бы отметить - какие это письма. После прочтения каждого невольно начинаешь глубоко страдать от того, что в наше время подобное встречается уже крайне редко и максимум, чем люди довольствуются - это несколько абзацев в социальных сетях - и то, если очень сильно повезёт с собеседником. Каждое письмо - это маленькая жизнь, это откровение, радость и боль, жизнь и смерть, смешанные вместе в безумный коктейль, отдающий силой и величием повествования.

Уже после первых писем становится совершенно ясно, что они никак не связаны между собой. У двух влюблённых происходят совершенно разные события, она - живёт без него на мирной земле простой человеческой жизнью, он - отправился подавлять китайское восстание и пропускает через себя все ужасы и лишения войны - такой же, как и все, бессмысленной и беспощадной, квинтэссенцией всех войн, когда-либо случавшихся на этой земле. Они любят друг друга, страдают в разлуке и рассказывают друг другу о том, что происходит с ними, делятся какими-то запоздалыми воспоминаниями, откровениями, переживаниями, радостями и горем вперемешку.

В самом начале из очередного письма Александры становится ясно, что ей пришла похоронка и Володи уже нет в живых, что он стал ещё одной безымянной жертвой, перемолотой этой безжалостной мясорубкой войны, не щадящей никого, ни женщин, ни детей, ни молодых ребят вроде него. Но она всё равно пишет ему письма, до конца своей жизни, обо всём, как будто он ещё живой и может всё это прочитать. Он же пишет ей письма с фронта, как только у него выдаётся спокойная минута и до конца книги он как бы с ней - в его письмах и в её сердце. И становится уже совершенно не важно, что это не общение в общепринятом смысле, но - монолог. Ведь главный посыл заключается в том, что в этих письмах они снова оказываются рядом, готовые делиться чем-то сугубо личным и быть вместе, хотя бы в эти мгновения, пока они изливают свою душу на бумагу.

С этой книгой приходит странное понимание великих вещей. Например, что настоящая, истинная любовь не нуждается в каких-то условностях вроде времени, расстояния или близости. Это - прежде всего, единение двух душ, которое не может сломать ничего из вышеперечисленного. Не обязательно слышать и чувствовать другого человека, чтобы понять и ощущать его присутствие рядом с собой, и пока жива память и чувства - и смерти нет.

Нетленное чувство острым пером пробивается сквозь время и расстояние.

Ведь наша любовь - это, прежде всего, отражение нас самих.

И вот я потом шла домой и почему-то подумала, что все великие книги, картины не о любви вовсе. Только делают вид, что о любви, чтобы читать было интересно. А на самом деле о смерти. В книгах любовь - это такой щит, а вернее, просто повязка на глаза. Чтобы не видеть. Чтобы не так страшно было.

Все эти отправленные-неотправленные письма забирают какую-то частичку души. Как будто, закончившись, книга отобрала у меня что-то важное, бесценное, невосполнимое. Этой цитатой в самом начале, Михаил Шишкин рассказывает о своей книге все, но на тот момент совершенно не понимаешь этого, не готов оказываешься к тому, как история о любви превращается в две о смерти. Его и ее. Это не хронологический порядок их писем, просто поочередный рассказ от лица каждого. Его письма, затерявшиеся во времени, застывшие, застрявшие, страшные. Письма с войны всегда страшные. Ее письма о том, как девушка превращается в женщину, о том, как быстро и неумолимо летит время, забирая всех до единого. О том, что какой-то из 365 дней в году - день твоей смерти. Он всегда был и есть, просто смерти нет. Пока нет. Я начинала эту книгу еще года три назад. Прочитала меньше трети и отложила, забыла, и лучше бы было мне о ней не вспоминать. Роман прекрасно написанный и завораживающий, но он отравляет, причиняет почти физическую боль.

Все было так странно. Венок, ленты, гроб. Неподвижное тело, из которого я появилась на свет. Когда-то я была в ней, и меня нигде больше не было. А теперь она во мне. И ее больше тоже нигде нет.

Вон бузина, и та мироощущает.

Бывают книги просто хорошие, а бывают такие, что совпадают с тобой на сто процентов и поражают наповал. Как будто ты и раньше всё это знал, просто ещё не подумал об этом, и ты читаешь и видишь: это я — Сашка! Это я — Володя! А между нами письма, письма, письма... Трогательная история любви. Даже про секс — не пошло. Целование косточки, которая июль. А потом — отрешённость, и равнодушие, и пустота внутри и снаружи: у неё муж, у него — война. Смерть. И кажется, что годы прошли между этими письмами, и письма адресуются уже не возлюбленным, а просто как дневник, чтобы легче было пережить. Весть и вестник, зазор между душами, первоарбуз, связь между кефирными усами и смертью от автобуса, "альфа и омега, Гог и Магог, Гелдат и Модат, одесную и ошуйцу, вершки и корешки, вдох и выдох, семя, племя, темя, вымя". Как, чёрт возьми, можно так связывать слова? Пятьдесят писем, и целая жизнь — жизни! — в них и между ними. А на самом деле, на самом деле мне бы хватило и первого десятка. Володенька и Сашенька, лето, дача, ложка в окне, заговорённая кровь, и никакого Шекспира с его бытием и небытием, никакой нежизни в недомах и грусти по зимней слонихе — пусть бы лучше сказка.

Дальше...

Трудно писать о книгах по-настоящему серьезных, задающих высокую планку, поскольку чувствуешь, что может не хватить слов и знаний, чтобы передать глубину и мощь прочитанного. Итак, «Письмовник», лауреат премии «Большая книга» 2011 года, любовный роман в письмах. Впрочем, эта обёртка, «любовный роман», соскальзывает почти моментально, с первым же письмом. Поскольку более-менее внимательный читатель на строчке: «Пишут, что вначале снова будет слово», - вздрагивает в предвкушении чего-то большего, чем просто романтическая коллизия, и - не ошибается. Двое влюблённых пишут друг другу письма. Володя ушёл на войну, Саша осталась его ждать. Сюжет, казалось бы не новый, если бы не одно но: Володя и Саша существуют в разных эпохах, а может – в разных измерениях. А может и вовсе – вне всех эпох и измерений. Начинается роман как обычная переписка парня и девушки. Герои вспоминают моменты жизни, дорогие им обоим: свидания, отдых на даче, купание, какие-то мелкие пустяки… Рассказывают друг другу о детстве, о школе, о родителях. Не сразу замечаешь одну интересную особенность: в письмах нет ни единой привязки к месту и времени. Мы не знаем, в каком году живут наши герои и в каком городе. Но постепенно, опираясь на мелкие авторские намёки, рассыпанные по всему тексту, становится более-менее очевидным, что ее письма можно отнести к 60-80-м годам 20-го века, его - к самому рубежу 19-го и 20-го веков (битва за Пекин, которая упоминается героем, произошла в 1900 году). Эта хронологическая неувязка проступает не сразу, постепенно, вызывая сначала недоумение, потом - заинтересованность, и, в конце концов, - восхищение такой простой и талантливой находкой. Именно на войне Володя ОБРЕТАЕТ время, тогда как Саша продолжает жить ВНЕ времени. Её заботы прозаичны: неудачный брак, потеря ребёнка, зависть к подруге, у которой личная жизнь сложилась куда лучше, старение, смерть родителей, мысли о собственной смерти… Опять же: никаких подсказок, в какое время это происходит. Саша ездит на работу на трамвае (в нашей стране этот вид транспорта действует с 1892 года), читает в газете анекдот про катастрофу «Титаника» (1912 год), в той же газете на первой странице – война, а на последней – кроссворд. Войн было много, а вот кроссворд в нашей стране впервые был напечатан в 1925 году. Время рассинхронизировано в «Письмовнике» не только по исторической шкале. Диалогичность романа в целом абсолютно иллюзорна, в реальности ее не существует. Перед нами разговор, которого на самом деле не происходит. Один раз Шишкин проговаривается, в том смысле, что верить здесь ничему нельзя: отец Саши, сначала будто бы дирижер, оборачивается полярным летчиком. Вся видимая структура «Письмовника» иллюзорна, единственное, что объединяет героев, — воспоминание о дачном рае, об их летнем романе — т.е. об Эдеме почти в буквальном смысле: «Одно семечко пустило росток и стало нашим деревом». В письмах Володи этому дереву находится двойник: «…сейчас прошли мимо дерева, на котором висят повешенные за косы — завязаны узлом вокруг шеи». Не надо пытаться искать этому какое-то логическое объяснение или ждать, что на последней странице автор всё объяснит: мол-де, им всё это приснилось. Шишкин писал о настоящей любви, которой не преграда ни время, ни расстояния, ни смерть – Володя погиб на войне, а Саша прожила долгую жизнь, продолжая писать письма возлюбленному. Но вот один вопрос не даёт мне покоя – название романа. Открываю словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова, в котором слово «письмовник» определяет как «1) сборник образцов для составления писем разного содержания; 2) книга для самообразования по языку и литературе». Не сборник писем. Сборник образцов для составления писем. Образец чего хотел дать Шишкин своему читателю?

С первых страниц у меня дух захватило от почти осязаемого описания моментов счастья. Такое безусловное, почти физиологическое счастье я испытывал только в далеком детстве.

Покорила и форма романа - письма двух любящих людей, которые пишут друг-другу, не смотря на то, что их линии жизни как-то непредсказуемо, но не менее закономерно разошлись, как могут разойтись только параллельные линии (sic).

Элементы быта то ли 60-х, то ли 70-х делают повествование интимно близким - будто это происходило чуть ли не с тобой самим. А то, что переписка двух людей постепенно теряет общность времени и места, делает само повествование вневременным. И как для любви важен только сам источник, а не ее объект, так и в кнгие в целом становится не так уж важно, что письма никогда не найдут своего адресата. И это не только о любви: "И вот так мыл его [бомжа] и разговаривал. Не знаю, помогло ли это ему в смерти, но мне это очень помогло жить."

К середине, к сожалению, то ли то, что автор считает главным, стало мне менее интересным, то ли для меня это было "слишком много", то ли я что-то упустил. Но отношение к войне было столь же убедительным, как в "По ту сторону ночи" Селина.

Несколько цитат: "не хватит никакого воображения, чтобы придумать самые простые вещи! "Я была так счастлива! Но этого было мало! Для счастья нужны свидетели. По-настоящему можно чувствовать себя счастливым, только получив какое-то подтверждение, "Самые простые вещи могут заставить умирать от счастья. "На самом деле неважно, победить или быть побежденным, потому что единственная победа на любой войне — это выжить. "Кто носом клюет, кто глаза пачкает о газету. "кто-то развернул газету. На первой странице война, на последней кроссворд.

Красивая книжка - красивый язык, красивый сюжет, красивая история любви. В ней можно сколько угодно искать правду, смысл, сюжет, а в итоге получишь настроение, долгое послевкусие, легкую грусть как в последний день лета. Рекомендовано к прочтению всем, кому не хватает романтики. А еще "Письмовник" в какой-то степени гимн письмам - очень жаль, что эта замечательная привычка постепенно уходит из нашей жизни.