Kitabı oku: «Стан золотой крови – 2», sayfa 7
Скотный двор был обнесен невысокой оградой из частокола и состоял из множества смежных загонов с овцами, коровами и лошадьми. В самом дальнем углу расположился небольшой хозблок с инвентарем и собственно сам курятник.
Немного поскандалив с квочками, я наложила полную корзину яиц и потащила ее на кухню, ворча и пыхтя как старая бабка.
А это еще что такое?
Я в ступоре застыла посреди тропинки не веря своим глазам. Сквозь живую можжевеловую изгородь за курятником, пугливо озираясь, кралась Солонго.
Что делать сестре каана в скотниках?
Шагнув обратно в тень навеса курятника, я быстро спряталась от глаз девушки, осторожно наблюдая за ней из-за угла.
Солонго явно не желала быть замеченной.
С трудом продравшись сквозь колючие кусты, девушка отряхнула цветастую юбку, и согнувшись в три погибели, посеменила к хозблоку.
Да, чем дальше тем интереснее.
Тихонько отставив корзинку на пол, я тайком проследовала вслед за Солонго, которая уже успела скрыться за широкой деревянной дверью. Пришлось притаиться у задней стены постройки, прильнув щекой к большой щели между досками. Видно было плохо, но силуэт девушки я сумела рассмотреть. Она нервно расхаживала из стороны в сторону, то и дело покусывая указательный палец правой руки.
Минут пятнадцать вообще ничего не происходило. Солонго все также металась от одной стены к другой, а я изо всех сил пыталась не создавать шума. И вот, когда я уже собиралась зайти к ней и в открытую узнать, что происходит, раздался сигнал горна, созывающий работников на обед. Услышав его, девушка тут же встрепенулась и притаилась за стойкой с инструментами. Вскоре дверь с тихим скрипом приоткрылась, и на порог легла большая мужская тень.
– Солонго, ты здесь? – тихо спросил знакомый голос, слегка коверкая слова русским акцентом.
Девушка сразу же выскочила из-за стойки и бросилась мужчине на шею.
– Саян! Ты пришел!
Я едва не застонала от ужаса.
О нет… Только не это.
ГЛАВА 14
– Я же обещал! – Саян подхватил девушку на руки и прижал к своей груди, – Но у нас мало времени. Я сказал сторожиле что вилы затупились, и он отпустил поменять их. Вскоре меня начнут искать.
Солонго умоляюще взглянула в его глаза.
– Прошу, давай сбежим! Сегодня же, слышишь?!
Да что она творит?! Хан убьет их обоих!
– Нельзя, свет мой, не сейчас. Придет время и мы обязательно убежим, обещаю. А пока наберись терпения и главное, береги себя.
Мужчина был непреклонен.
– Ты веришь мне?
Солонго расстроенно всхлипнула.
– Верю. Но не могу смотреть как они истязают тебя. Почему твоя одежда снова в крови?
– Потому что здесь я просто раб, Солонго.
– Это нечестно! Бат поступил подло! Он не побеждал тебя в честном бою, да и за что тебя вообще пленили? Бат своим поступком не принес ни богатств ни новых территорий улусу!
Мужчина снисходительно усмехнулся.
– Тебя растили вдали от крови и грязи войны, свет мой. Ты прости, но твоим сородичам не нужен повод для того, чтобы взять в плен или даже убить. Бат просто хотел показать всем, что смог победить русского богатыря. Он желал славы.
– Но Ерден не такой! Я могу поговорить с ним, он поймет!
Саян покачал головой.
– Может твой брат и лучше остальных, но он не пойдет против своих воинов ради простого раба.
Тут Саян был прав…
Они еще немного постояли в обнимку, и богатырь ушел, жадно прижавшись к губам Солонго на прощание. Девушка покинула хозблок минут через пять после него.
Выждав пока ее тоненькая фигура скроется за можжевеловой оградой, я наконец выскочила из своего укрытия и стремглав понеслась к курятнику. За всеми этими событиями я совсем забыла о своих обязанностях, а оставаться еще и без ужина мне сейчас никак нельзя.
Однако от дурных мыслей и предчувствий меня это не избавило.
Как так вышло? Саян чуть больше месяца в улусе, когда они успели? Неужели все снова повторится… Боже, я не должна этого допустить! Иначе все жертвы были зря.
Вот черт. Похоже мне придется задержаться здесь немного дольше чем хотелось. Что теперь делать со всем этим? Хану ничего не скажешь, а сама я вряд ли отговорю эту парочку от побега.
Добравшись до кухни значительно позже чем должна была, я отдала поварихе яйца, получила долгожданный перекус и под ее непрекращающееся ворчание отправилась начищать посуду.
Не прошло и получаса как мне на колени плюхнулась грязная вонючая тряпка.
– Эй, ты!
– Я не глухая, можно было и словами обойтись! – не выдержав, огрызнулась я.
Повариха лишь фыркнула.
– Нургуль заболела, так что отнесешь ужин Алтан хатун вместо нее! И побыстрее! После можешь быть свободна.
Я попыталась возразить:
– Не думаю, что это хорошая ид…
– Я твоего мнения не спрашивала! Будешь пререкаться, отправлю на огород пахать!
Развернув громоздкий зад, повариха поковыляла обратно к своим котелкам. Не удержавшись, я показала ей в спину язык.
Пфф… Да пожалуйста! Отнесу я этот чертов ужин, только сама потом будешь недовольства от старухи выслушивать.
Психанув, я бросила тряпку в глиняный таз с грязной водой, и моментально получила отдачу в виде кучи вонючих брызг в лицо. Скривившись, утерлась рукавом и подхватив разнос с едой, потопала к Алтан хатун.
Стража у ее дверей сперва не желала меня впускать, однако после того как я сказала, что меня отправили на замену Нургуль, двери нехотя распахнули.
Бабка Хана, как обычно, сидела за шитьем, не замечая ничего вокруг. Кашлянув пару раз для приличия, и не увидев никакой реакции, я с громким стуком опустила разнос на тумбу у входа.
Алтан тут же подслеповато заозиралась, пытаясь найти источник шума. И когда мутный взгляд остановился на мне, бабка Хана гневно поджала тонкие губы, процедив:
– За каким лешим ты сюда явилась? Разве Ерден все еще не вышвырнул тебя на корм свиньям?
Я закатила глаза.
– И вам доброго дня. Не спешите проклинать, я всего лишь принесла ужин. Нургуль захворала, так что я ее временная замена, – я подняла разнос с тумбы и двинулась к кровати, на краю которой сидела женщина, – И нет, меня не отдали на корм свиньям, пока я просто работаю на кухне на правах обычной прислуги.
Пусть бабка думает, что Хана и меня больше ничего не связывает.
Оставив еду на прикроватном столике, я заметила под ним несколько плашек с разноцветными порошками.
Вот оно!
Осознав, что уже с минуту молча пялюсь на пол, и это явно выглядит странно, я сделала вид, что поправляю тарелки на разносе, и как бы невзначай поинтересовалась:
– А что это такое у вас под столом? Никогда раньше не видела подобного…
Алтан хатун посмотрела под стол и звонко прицокнула языком:
– Бестоковая! Это ж красящий порошок. Ты что, не знаешь как краски делают? Разводят порошки, а потом рисуют, ткани красят, посуду, да много чего. Ты что, совсем из глубинки что ли?
Все я знаю, старая ты перечница! Не пойму только одного, ты девчонок прирезала или нет…
– А вам они для чего?
Она покрутила перед моим носом длинной желтой ниткой.
– Пряжу крашу.
Так вот оно что!
– Все, иди отсюда, а то и так уже весь аппетит испортила!
Старуха замахала руками, прогоняя меня как какую-то муху.
Да, с радостью.
Выпорхнув из юрты, я помчалась туда, где могла спокойно все обдумать.
К огромному сожалению, мне уже почти месяц приходилось жить в змеюшнике из десяти недолюбливающих меня гадюк. И единственным убежищем стала старая корявая сосна на краю лагеря, на ветвях которой я теперь и проводила все свободное время, возвращаясь в юрту только ко сну. Туда я отправилась и в этот раз.
Добравшись до места, привычным жестом подвернула юбку, и вскарабкавшись по стволу, забралась на самую толстую ветвь.
Да, денек однако был насыщенным… Сколько я не пыталась отвлечься на красоту приближающегося заката, голова все равно гудела от дурных мыслей, а душу терзали сомнения.
Насколько верна моя догадка по поводу Алтан хатун? И главное, что делать если подозрения действительно не беспочвенны? Заявиться к Хану и рассказать о том, что его бабка жестокая маньячка? Сомневаюсь что он мне поверит. Тем более что из улик только красящий порошок, который кроме меня на пальцах Агнеши никто и не видел.
Однако старуха не могла сама убивать и таскать тела из одного места в другое. Не в ее возрасте и комплекции. У нее явно должен быть пособник.
Кто-то из воинов? Вероятно… Но как мне вычислить точно? И если я права, то какой у нее мотив?
Боже, у меня сейчас голова взорвется! А ведь еще нужно что-то решить с Солонго и Саяном.
Хану понятное дело о них не расскажешь, Солонго слушать явно не станет, да и что я ей скажу? Правду о своем путешествии в прошлое? Ну да, конечно.
Значит надо убедить Саяна. И сделать это как можно скорее. Неизвестно когда эта сумасшедшая парочка соберется бежать. Он же колдун, верно? Должен поверить в Уробороса и все остальное. А если нет… А если нет, то буду импровизировать.
Вернувшись к себе в юрту далеко за полночь, я надеялась что все уже давным-давно спят. Но мои надежды не оправдались, серпентарий был куда бодрее обычного. Соседки что-то увлеченно обсуждали, облепив кровать одной из девушек.
Досадливо поджав губы, я постаралась как можно более незаметно прошмыгнуть к своей койке. Но все же получила в спину:
– Ой, смотрите-ка кто у нас тут! Фаворитка котлов и поварешек!
Юрта взорвалась женским смехом.
Вот поэтому мне приходится возвращаться когда все уже спят.
Стараясь не реагировать на тычки и подколки, я с напускным спокойствием начала расправлять постель и готовиться ко сну. И у меня даже вполне себе неплохо получалось, пока одна из соседок не вякнула ехидным голоском:
– Странно, что наша хатун еще не убедила каана отдать тебя на потеху воинам. Но ты сильно не радуйся, ты не первая русская наложница, которой Алтан устраивает от ворот поворот! Так что твои дни сочтены, страшила!
Снова залп смеха.
Ну, и конечно меня это задело. Нарочито медленно развернувшись к этим гадюкам, я произнесла:
– А ну повтори, – мой голос был предельно спокоен, но это похоже и напугало соседок.
На их лицах застыл ужас. Все они пялились на меня как на дьявола во плоти. И тут я уже начала догадываться, что вряд ли дело в моем убийственном тоне. Но окончательно все поняла, когда заметила в глазах близстоящей девушки отблеск огня.
– Погаси его! – пугливо взвизгнула она, – Каан тебя уже не спасет, если навредишь нам!
Я опустила взгляд вниз, ожидая, что пламя, как всегда, вспыхнуло на ладонях, но ничего не заметила. И лишь завертевшись вокруг своей оси в поисках источника, поняла, что горят кончики моих волос.
Ну супер. Такого шоу я еще не устраивала. Черт бы побрал эту магию! Одни беды от нее!
Погасить огонь самостоятельно, как обычно, не получалось, так что оставалось ждать, когда он погаснет сам. Ну, я и решила не терять возможность разговорить этих дур.
– Я не трону вас, если скажете что имели в виду. Что значит, я не первая, кому хатун дает от ворот поворот? Разве не каан решает судьбу наложниц?
Девушки молчали, прячась друг к другу за спины. Тогда я сделала резкий выпад вперед, устрашающе протягивая к ним руки, как будто собираюсь сжечь.
– Стой!!! – заверещали они хором, – Мы расскажем! Все расскажем!
Я тут же сделала шаг назад и сложила ладони на груди, выжидающе глядя на них.
Соседки собирались с духом, переглядываясь и решая, кто начнет рассказ. В итоге смелее оказалась та, что визжала громче всех.
– Батюшка Ердена сильно любил одну русскую рабыню. Людмилу. Так сильно любил, что сначала сделал ее своей наложницей, а потом и вовсе фавориткой. Поговаривали даже, что он хотел и женится на ней. Когда родился Ерден, Людмила умерла в родах, и Алтан хатун потребовала, чтобы бастарда отправили на тот свет вместе с матерью. Однако прошлый каан вступился за сына, пойдя против ее воли. Со временем Алтан вроде смирилась и даже полюбила внука, но с того момента русские наложницы подозрительно часто стали пропадать и сбегать.
– Многие думают, что это сама хатун их выдворяет, не желая подпускать русских девок к сыну и внуку! – влезла в рассказ остроносая девчонка лет шестнадцати, – А как Ерден стал кааном, так она и вовсе как цепная собака стала. Теперь уже не только уруски стали не в чести, но и все остальные, кто не имел монгольских корней. Думаю, она боится, что наследник Ердена может не иметь и четверти нашей крови, ведь сам каан лишь наполовину монгол!
А вот и мотив…
Получив долгожданный ответ, я просто молча отправилась постель, предварительно убедившись в том, что волосы уже потухли.
Соседки еще немного постояли, недоумевая моей реакции, а потом тоже разошлись по кроватям. Лишь изредка до меня еще доносились их шепотки. Похоже девушки были шокированы проявлением стихии, и до сегодняшнего дня вообще не особо верили тому, что я имею какой-то дар.
Ничего, теперь может хоть думать начнут, прежде чем что-то сказать мне.
Повернувшись на бок, я натянула на себя одеяло и прикинулась спящей. На деле же сон не шел. Хотелось сорваться и побежать к Хану, рассказать ему все. Но я конечно понимала, что это не лучшая идея.
Вот и приходилось нервно теребить край одеяла, переворачивая в голове все, что узнала за последнее время.
Оказывается русские девушки пропадали задолго до того как Хан встал во главе улуса. Неужели ни он, ни его отец не догадывались, что наложницы исчезают не сами по себе? Вероятно все списывали на наш строптивый нрав…
Получается, по началу Алтан просто в тихушку высылала девушек за пределы улуса, а когда речь зашла о будущем наследнике Ердена, то она решила действовать уже куда решительней. Весь этот ритуальный подтекст убийств… Она хотела показать ему, что духи против его связи с русской кровью. Отсюда и бред про искупление. Якобы их смертями он и искупает эту связь.
Боже… У старухи явно не в порядке с головой. Как так можно? И ведь не докажешь ничего!
Нужно найти того, кто делает для нее всю грязную работу. Только так я смогу вывести хатун на чистую воду.
ГЛАВА 15
Следующие десять дней прошли до неприличия бестолково. Алтан таки нажаловалась на то, что я с ней якобы “дерзила”, и потребовала наказания. И знаете какого? Меня отправили на выделку овечьих шкур!
Нет, по началу я даже обрадовалась, узнав что кожевники трудятся прямо на скотном дворе, ведь это прекрасная возможность поговорить с Саяном. Но когда меня завели в небольшую лачугу, где тошнотворно воняло какой-то кислятиной и гнилью, тут я уже осознала всю горечь своего положения.
Дело в том, что для выделки, шкуры сначала несколько дней квасили в больших бочках, наполненных скисшим молоком, солью и еще какой-то дрянью. За всем этим процессом мне и приходилось следить, пока двое престарелых кожевников превращали уже выквашенные шкуры в тонкую мягкую кожу.
Мало того, что меня беспрестанно тошнило от витающих вокруг запахов, так еще и сама работа была физически тяжелой. Настолько тяжелой, что я с ностальгией вспоминала котлы на кухне. Приходилось постоянно перекладывать и переворачивать огромные намокшие шкуры, а также чистить бочки. Даже сами кожевники глядели на меня с сочувствием, явно недоумевая, кто додумался отправить к ним в помощь девушку, которая и сама весит чуть больше овечки.
Честно скажу, первые дни я ревела по ночам, закусывая зубами одеяло, чтобы никто не слышал моих всхлипов. Хотелось нажаловаться Хану на Алтан, рассказать в каких условиях меня заставляют работать, но я лишь крепче стискивала зубы и собрав остатки сил, ползла на новую работу.
Сейчас старуха злорадствовала, сослав меня на скотный двор, да и вообще явно была довольна тем, что наказала меня. И если Хан узнав все, решит вернуть меня обратно, то она поймет, что между нами что-то есть. И тогда мне уже придется опасаться не только тяжелой работы, но и в целом за свою жизнь.
Поэтому приходилось терпеть, каждую минуту напоминая себе, зачем я здесь.
Из-за того, что меня перевели на скотный двор, дальнейшее расследование зашло в тупик. Я возвращалась в лагерь каана лишь к ночи и не имела возможности проследить за Алтан и ее стражей. Но зато сумела поговорить с Саяном.
На скотном дворе была небольшая поляна с неким подобием полевой кухни. И там каждый работник, если он конечно не провинился, получал дважды в день порцию горячей пищи.
Там-то мы и встретились, когда я сидя на краю поляны, брезгливо рассматривала содержимое своей тарелки. Каша была отвратительна и на вкус и на вид.
– Что, не те харчи, которыми тебя каан почивал? – послышался над головой насмешливый добродушный голос.
Щурясь от яркого солнца, я задрала подбородок, пытаясь рассмотреть шутника.
– Саян?
Ложка выпала из моей руки и шлепнулась на траву, оставив на ней несколько ошметков каши, а рот глупо раскрылся от удивления.
– Надо же, имя мое запомнила!
Мужчина сделал шаг в сторону, и присев рядом, вернул ложку мне в руки.
– Еда тут конечно дрянь, но ты все же не отказывайся. И так от ветра колышешься, – отметил он и с азартом принялся за свою порцию.
Убрав с ложки несколько налипших травинок, я почерпнула немного каши и сунула себе в рот, стараясь проглотить прежде чем почувствую вкус.
Заметив как я кривлюсь, богатырь усмехнулся.
– Ну что, признаешься как из любимой татвар эм превратилась в кожемяку?
– Откуда ты знаешь монгольский язык, – удивилась я.
Саян пожал плечами.
– Бабка была монголкой. Склочная до ужаса, но языку обучила, и как оказалось не зря.
– А как понял, что меня отправили к кожевникам?
Саян аж поперхнулся. Стукнув себя кулаком в грудь, он просипел, сквозь набитый рот:
– Ты уж прости, но запах говорит сам за себя.
Вот же… Заррраза! Неужели от меня действительно так сильно воняет? Придется теперь на реку ходить мыться прежде чем возвращаться в лагерь.
– Так что, какими судьбами ты здесь?
Совершенно потеряв аппетит, я отставила тарелку подальше, и нехотя ответила:
– Попала в немилость к хатун.
– Мать каана? – поинтересовался Саян.
Я покачала головой.
– Хуже. Бабушка.
Мужчина расхохотался.
– И что, Ерден не стал тебя защищать?
– Он не знает о том, что я здесь. Там все сложно… – я мотнула головой, – На самом деле это неважно. Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.
– И о чем же?
Богатырь облизнул остатки каши с ложки и тоже убрал тарелку в сторону.
– Не здесь, нас не должны услышать. Давай встретимся в курятнике после отбоя. Знаешь, где это?
Так мы и договорились о встрече. А за полчаса до отбоя я уже сидела на старой лавке под насестом с курами. Пернатым кстати мое соседство не пришлось по душе, и периодически кто-то из квочек начинал недовольно кудахтать, грозно размахивая крыльями.
Вскоре после моего прихода появился и сам Саян. Дверь приоткрылась с тихим скрипом, и он спиной просунулся в проем, пристально следя за чем-то снаружи.
Когда дверь наконец оказалась прикрыта, я тихо спросила:
– Что там? За тобой кто-то следил?
Богатырь пожал плечами.
– Вроде нет. В сарае гремит что-то. Может зверь какой забрался…
Мужчина прищурился, пытаясь разглядеть меня в кромешной тьме. Я же его видела прекрасно. Яркий лунный свет падал аккурат на мужскую фигуру. Приглядевшись, я едва не охнула, заметив на изодранной рубахе три кровавые борозды.
– Что с тобой?
– А, ты об этом? – богатырь с шипением отлепил пропитавшуюся кровью ткань от груди, – В скотниках завелся вор, и сторожила отчего-то решил свесить все пропажи на меня.
– Ужас, – пробормотала я, глядя как он с болезненным стоном присаживается на соседнюю лавку, – Ты же колдун, почему позволяешь так обращаться с собой?
– Позволяю? Они против воли опаивают меня вербеной. Какие уж тут силы. А физически… – мужчина вздохнул, – Против пятерых с кнутами и я не выстою.
Чертова вербена. Удивительно, что меня ей не стали пичкать. Хоть за это Хану спасибо.
– Как вообще получилось, что Бат пленил тебя? Он же недоумок.
– Да сам не пойму. Я обычно краюшку хлеба заговариваю и под порог кладу, чтобы недруги не смогли пройти, а тут забыл. Впервые в жизни забыл защиту на дом поставить. Вот он и пробрался, поганец. Духи видать решили так посмеяться надо мной.
Да нет… Не в духах тут дело.
– Что ты знаешь об Уроборосе? – решила я не тянуть с самым важным.
Саян задумчиво почесал прилично отросшую бороду.
– Змей, кусающий себя за хвост? Батька рассказывал какие-то сказки о нем, но я не особо помню.
– Уроборос это древнее божество. Змей, олицетворяющий начало и конец всего. Времени, жизни… И именно из-за него я появилась в этом улусе.
Я рассказала Саяну все. По началу он лишь недоверчиво хмыкал, но когда история дошла до момента их с Солонго гибели, мужчина напрягся. Когда рассказ подошел к концу, я подытожила:
– Вы не должны быть вместе, Саян. История повториться. Ты потеряешь Солонго и сам погибнешь. А Хан погубит тысячи невинных жизней. Я обещаю, что помогу тебе сбежать. Но только без сестры Хана.
Саян хмуро уставился в пустоту. Он молчал. И я не торопила с ответом, нелегко сразу поверить в такое.
– Мы не знаем наверняка, что история повториться, – в итоге выдал он. Мужчина не хотел мириться с трагическим будущим.
Я согласно покивала.
– Да, не знаем. Но ты готов рискнуть ее жизнью?
Богатырь со всей злости долбанул кулаком по лавке.
– Давай призовем этого змея, пусть все исправит! – прорычал он.
Я понимала его чувства. Отчаянье, злость, горечь… Самой пришлось через все это пройти. Но на кону стоит слишком много человеческих жизней. Он должен сделать правильный выбор.
Я сочувственно потрепала Саяна по плечу, тихо произнеся:
– Он не может изменить ход истории… Максимум, вернет нас в исходную точку, в тот момент когда вы с Солонго еще не были знакомы. Но это ничего не изменит, все повториться вновь. Лишь мы сами выбираем дорогу по которой идти. И будущее тысячи невинных людей сейчас зависит от твоего выбора.
Мужчина горестно смежил веки. В уголках глаз блеснули слезы, подсвеченные ярким сиянием луны.
– Я же разобью ей сердце.
– Зато сохранишь жизнь…
И он согласился. Богатырь был раздавлен, морально уничтожен. Но он дал обещание что расстанется с Солонго. Я же в свою очередь дала слово, что обязательно вытащу его отсюда прежде чем вернуться в свой век.
И вскоре я смогла убедиться в том, что Саян сдержал свое обещание.
Через несколько дней после нашего разговора, я увидела как Солонго в слезах убегает со скотного двора, не видя ничего и никого на своем пути. Девушка даже не скрывалась, видимо ей уже было плевать, что кто-то может ее заметить.
А я все упорно твердила себе, что поступаю правильно. Только вот сердце ныло от необъяснимой тоски…
Первые десять дней работы в подмастерье у кожевников прошли кошмарно. Тело не успевало отдохнуть от тяжелого физического труда, а мысли целиком и полностью занимали муки совести за то, что разлучила двух влюбленных. И никакие доводы о том, что иного выхода просто нет, не помогали.
Повезло лишь с тем, что старички, видя мое состояние, отпускали пораньше. И я хотя бы успевала до отбоя спуститься к реке и смыть с себя тошнотворный кислый запах, возвращаясь в постель чистой.
Но сегодня меня все таки угораздило задержаться. Ночью с гор спустились волки и задрали двенадцать овец. Пришлось в срочном порядке обрабатывать шкуры, чтобы они не испортились. В итоге мастерскую я покинула уже за полночь.
Ужасно манила мысль о том, чтобы сразу отправиться в постель, но я все же поплелась к реке превозмогая усталость и боль в теле.
Привычным движением отогнув камыши, я протиснулась к небольшой заводи, надежно скрытой от посторонних глаз густыми зарослями. Здесь можно было спокойно искупаться, не переживая о том, что меня кто-то увидит.
Быстро сбросив одежду, я забрела в реку по бедра и резко опустилась вниз прямо с головой. Сегодня не было времени на то чтобы постепенно привыкать к остывшей за вечер воде.
Хорошенько прополоскав волосы, я до красна растерла кожу куском грубой ткани, который использовала как мочалку и всегда теперь носила с собой. Только так можно было избавиться от въедливого запаха. Закончив с водными процедурами, я дрожа от холода выбралась на берег, и принялась вытираться нижним платьем, которое планировала обратно нести в руках.
На все про все у меня ушло не больше пятнадцати минут, и вскоре я уже стояла на берегу полностью одетой, застегивая последние пуговицы на дээле. Тогда и заметила пропажу.
Кулон. Его не было.
Заколка для волос, кузунгу, подвеска из магмы. Все лежало на прежнем месте, кроме него.
– Нет… Только не это, – испуганно забормотала я, ощупывая дээл руками, в надежде, что цепочка просто зацепилась за одежду, – Куда он мог подеваться?
Кулон был единственной памятью о родителях, и я берегла его как зеницу ока. Неужели я забыла его снять, и потеряла в воде?!
– Нет, нет, нет…
Чуть ли не на коленях облазив весь берег, я без сил рухнула на песок. Кулона нигде не было.
– Ну, за что мне все это?! – со злостью прокричала я, забросив в воду камень, удачно подвернувшийся под руку, – Ненавижу, ненавижу!!!
Так я и кричала на воду, бросая в нее ветки и камни, пока за спиной не послышался удивленный мужской голос:
– И в чем же так провинилась река?
Из камышей выбрался Хан.
