Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 4. Колдунья», sayfa 4
Перед Терезой появилась тарелка, в бокал полилось вино. Отличное вино, оценила она, попробовав.
– Могу ли я познакомиться также с вашим супругом, госпожа Ильтен?
Никаких дурацких вопросов: почему вы одна, без супруга, шляетесь по поселку? Безукоризненная невозмутимость Кавелиаса нравилась Терезе, несмотря на то, что к таким холеным и гладко говорящим мужикам она обычно относилась с подозрением.
– Рино уехал в город, господин Кавелиас. Его отпуск закончился, он ведь работает в Брачной Компании. А я продолжаю отдыхать здесь с дочерью.
Кавелиас явно ждал продолжения. Ничем этого не демонстрировал, но неспроста же не отвечал. Тереза догадалась, что за невысказанный вопрос его волнует.
– Наш опекун – господин Хэнк с дачи номер 4.
– Вот как, – тут же промолвил собеседник; поразительным образом ему удавалось одновременно курить и есть суп. – Что ж, надеюсь, вы представите меня ему.
– С удовольствием. Если вы соблаговолите, – вот черт, манеры этого аристократа все-таки оказались заразны, – посетить его дачу завтрашним вечером. Там соберутся все соседи. Будем есть дичину, которую отстреляем завтра на охоте, жена господина Хэнка потушит ее с фруктами.
– Занятно, – отметил Кавелиас. – Я вижу, у вас принято есть пищу, добытую самостоятельно. Эта рыба очень вкусна. – Он изящно указал на последний кусочек в своей тарелке. – И овощи весьма оригинальны. Думаю, я не откажусь от приглашения. И прошу вас передать господину Хэнку, что захвачу с собой недурное вино.
Кавелиас явился один, без Эраш. С его точки зрения, логично: она не жена, а персонал, комбинация наложницы и служанки. Но Тереза была разочарована. И Лика, заинтригованная ее рассказом, хотела познакомиться с девушкой.
С собой он принес вино, как обещал. Это отчасти сгладило разочарование: то, что он называл «недурным», оказалось дорогущим сортом с Дармского хребта. Под тушеную птичку оно пошло отлично. Вино в сочетании с аристократизмом и велеречивостью Кавелиаса вызвали у всех присутствующих уважение. Как отметила Тереза, чрезмерное. Вряд ли джентльмену удастся влиться в их компанию. Впрочем, он особо не стремился стать своим, держась несколько отстраненно, изучающе. Ну, за знакомство выпили, и то хорошо. В конце концов, Вехерайсис Аннори тоже не проявлял чудеса общительности, участвуя в посиделках лишь дважды в сезон: после приезда и перед отъездом. Отмечался и, как улитка, прятался в свой домик. Терезе с трудом удалось вытащить его ради знакомства с новым соседом. А то ведь и обругать мог, и накричать, если потревожишь его без дела. Кавелиас, похоже, был на подобное органически неспособен, даже слова упрека он произносил ровно и с дипломатичной улыбкой. Немудрено, что ему не доставили особого удовольствия рассказы Хэнка, вдохновенно размахивающего птичьей ножкой, о том, как бьют зохенов на Т2, и резкие реплики Терезы. И гомон детей он, наверное, не одобрял. Но замечаний, разумеется, делать не стал: тут чужая территория, чужое право.
Хэнку тоже было неуютно в присутствии Кавелиаса. Вояка был как никто далек от условностей этикета. После ухода гостя он вздохнул с облегчением:
– Фу ты, наконец можно расслабиться. А то – ни икни, ни пёрни. Сменяли свина на сноба.
Но тем не менее признал, что новый жилец – человек достойный, и вино у него замечательное. И если он будет спокойно жить в доме номер 7, не осложняя своими посещениями соседские вечеринки, то Хэнк ему перед отъездом готов даже копченостей презентовать – сам-то джентльмен, небось, коптить мясо не умеет, не барское это дело.
Терезе Кавелиас скорее понравился, чем нет. Благообразен, вежлив – разве это недостатки? Привержен правилам – тоже не так уж плохо. Девушку не тиранит; мог бы быть к ней добрее и участливее, но это уже придирки, коли сама Эраш считает, что ей с ним повезло. А что человек не компанейский и не их круга – ну, бывает.
Хэнк к своей роли опекуна отнесся серьезно. Через день то зазывал Терезу в гости и расспрашивал, нет ли у нее в чем нужды, то сам приходил посмотреть, как ей живется. Тереза смеялась, что под таким надзором и любовника не завести. Когда она впервые об этом брякнула, Хэнк аж посерел от шока. Вообразил, что, если это случится, Ильтен спросит с него, как с виноватого в недосмотре. Не сразу до бедолаги дошло, что это еще одна шутка в духе Терезы.
В непогоду Тереза сидела дома, варила варенье. Верочка игралась с содержимым клада: загадочные детальки очень ее интересовали, она собирала из них конструкции, но не все предметы можно было соединить между собой. Поначалу Тереза так же долго медитировала над «железячками» и «стекляшками» в надежде понять, что это такое и зачем нужно, потом пыталась приспособить их к чему-нибудь по хозяйству, но, убедившись в тщетности усилий, забросила. Клад сгодился лишь в качестве игрушки для дочки.
На крыльце послышались тяжелые шаги, в дверь постучали. Не дожидаясь отклика, Хэнк вошел – Тереза не запирала дверь до ночи. Скинул мокрый плащ, на пол сразу натекла лужа.
– У вас все в порядке? – заботливо спросил Хэнк.
Терезу это каждый раз смешило, но она старалась не показывать веселья. Ясно же, что он поступает так из лучших побуждений, считая это своим долгом.
– Все хорошо, – отозвалась она. – Будете варенье пробовать?
Он потоптался немного. Тереза отлично представляла, что за чувства и стремления разрывают его мозг пополам. Вроде и ни к чему у чужой жены лишний раз задерживаться, но варенье госпожи Ильтен вне конкуренции, легавые из Тильгрима специально ради него сюда ездят, расходуют казенные батареи, невзирая на дальнюю дорогу. Не будет беды, если он отведает варенья, запьет чайком… В конце концов, госпожа Ильтен под его опекой, а значит, посидеть немного и поговорить с ней не только его право, но и обязанность.
Хэнк сел за уставленный банками стол, найдя место с краю, положил варенье в розетку и обратил внимание на Веру.
– А с чем это девочка играет? Госпожа Ильтен, вы уверены, что ребенку можно давать столь ценные предметы? Вдруг сломает или потеряет?
– Что в них ценного-то? – фыркнула Тереза. – Металлолом какой-то.
Он наклонился и подцепил одну из деталей – по Терезиной классификации, «стекляшку с проводочками».
– Я, конечно, слабо разбираюсь в этих вещах, госпожа Ильтен. Но как-то в патруле космический корабль, где я находился в составе десантной группы, потерпел аварию. И у техников, которые устраняли повреждения, я приметил точно такую же штуковину. С ее помощью что-то настраивали. Насколько я понял, она страшно дорогая.
Тереза присвистнула.
– А больше ничего не узнаёте? Я в жизни никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Хотя знакома с многими инструментами, всякие приборы умею ремонтировать.
– Ну-у, – протянул Хэнк, – космические корабли – это не всякие там приборы. Ходовая часть специфическая, не похожа ни на что. Если, скажем, я знаю, как чинить бронетранспортер, то и автомобиль починю, и трактор. А корабль – нет.
Неужели клад и впрямь оказался кладом? Тереза перевела взгляд на дочь.
– Так, Верочка, раскрашивание этого конструктора гуашью откладывается. Сложи-ка все детали в коробку, да поаккуратнее.
– Вы их сфотографируйте, – посоветовал Хэнк. – И поищите в интернете аналогичные изображения. Наверняка найдете информацию про них. А то, может, и продадите, раз вам ни к чему.
Тереза перешерстила весь интернет. И действительно, кое-какие «железячки» обрели названия. Назначение их, правда, понятнее не стало. Что такое «анафазор»? А «устройство для юстирования торсионных полей»? «Коллиматор» и «хаб фотоводов» на этом фоне казались почти родными, знакомыми словами. И совершенно необъяснимым осталось, зачем кто-то захоронил в трухлявом пне ремкомплект космического корабля и мелкие запчасти.
Зато Терезу порадовала цена этих сокровищ. Клад, по местным понятиям, тянул на стоимость пары красивых женщин. Первой мыслью было – продать и обогатиться. Второй – что с женщиной не заключат столь масштабную сделку. Значит, надо звонить Ильтену, объяснять ему… Нет, такие вещи по телефону не обсуждают. А может, и не продавать? Судя по динамике цен, эти детальки дорожают. Пусть лежат в подвале и ждут часа, когда за них получится выручить максимум. Возможно, тот, кто спрятал их на болоте, рассуждал так же, но в подвале они будут не в пример целее.
Это твой труп
Стояла сухая погода, и Терезу тянуло на озеро. Благо, Хэнк не возражал: обучение Тюля плаванию продвигалось даже с большим прогрессом, чем обучение драке. Толстенький мальчишка хорошо держался на воде и уже вполне сносно перебирал руками и ногами. Правда, быстро выбивался из сил, но это наживное. И худел, так что плавучесть грозила упасть, и Тереза поставила цель – чтобы он наработал необходимые навыки к тому моменту, когда потеряет весь жир.
Дени осваивал новую забаву – лук со стрелами. К нему присоединилась Вера: плескаться с Тюлем ей было неинтересно, плавать она давно умела. Лика беспокоилась, как бы дети не покалечили друг друга, но они были под хорошим присмотром. Кому не повезло, так это садовым птичкам. Тем вкусным птахам, на которых охотились с ружьем, детские луки были что слону дробина, а вот мелкие птички падали: от Вериных стрел – оглушенными, а от выстрелов Дени – замертво. Тереза попробовала извлечь из этой мелочи какую-то пользу, бранясь: больше перьев и костей, чем мяса. Наконец, птички нашли свое предназначение: бульон и холодец.
Кавелиас, в отличие от Вехерайсиса Аннори, домоседом не был. Но и к любимым Терезиным развлечениям страсти не питал. Чинно прогуливался с сигаретой по просохшим поселковым дорожкам и лесным тропинкам в своем неизменном костюме и шейном платочке. При встрече любезно раскланивался. Эраш, как правило, сопровождала его, неся корзинку с напитками и закусками на тот случай, если господин проголодается или почувствует жажду. В корзинке был также плед: желание позаниматься любовью порой настигало Кавелиаса внезапно и в далеких от дома местах.
Для полного комфорта аристократу не хватало лодки. Это он понял, едва увидев плывущих по озеру с охоты Терезу и Хэнка. И подошел к вопросу обстоятельно: первым делом попытался купить лодку у Терезы. Она, разумеется, отказала: такое полезное плавательное средство самой нужно. Хэнк только похмыкал, вспоминая, как в свое время оконфузился с этой лодкой. Затем от Кавелиаса поступило предложение катать его по озеру за плату. Но служить у джентльмена наемными гребцами ни Терезе, ни Хэнку не улыбалось. Хотя, справедливости ради, просить об этаком женщину Кавелиас не решился, предложение было адресовано исключительно Хэнку.
– Можете брать лодку, когда она свободна, и плавать на ней, сколько влезет. – На большее доброй воли у Терезы не было.
Однако грести самому аристократу не хотелось. В сущности, если бы Тереза все-таки продала ему лодку, проблема с гребцом осталась бы. Посадить на весла Эраш? Девушка работящая и безотказная, но надолго ли у нее сил хватит? И тут подсуетился Дени:
– А хотите, я буду вас возить? А вы разрешите за это в вашем дворе лазать.
Дени, несмотря на малый возраст, выглядел вполне способным ворочать весло: крепенький, худощавый, энергичный. Но приподнявшая было голову надежда вновь увяла. Кавелиас не пожалел бы денег для сопляка. Но такой ценой? Позволить архарам буянить в своем дворе? Нет уж, спокойствие дороже. Идея приказала долго жить. Можно заказать в городе лодку с доставкой, но выписывать еще и гребцов – чересчур. Так что джентльмен поглядывал на лодку издалека и завидовал, всячески это скрывая.
Эраш иногда заходила к Терезе – в те редкие минуты, когда была свободна от обязанностей. То соли попросить, то специй. Скорее всего, это был просто предлог. Девочку тянуло пообщаться. Что она в своей жизни видела? Мать ушла рано, мужу оказалось не по силам ее содержать. Отец дочку не баловал, даже на ближайший курорт ни разу не возил. А чуть подросла – и вовсе стал сдавать напрокат. Эраш мечтала выйти замуж. Тереза удивилась: ей казалось, что в этой стране нет ничего проще. Не тут-то было: отец должен дать разрешение на брак, а ему явно не хотелось отдавать в чужие руки такое удобное средство от всех проблем. Он твердо намеревался дотянуть до тех пор, пока дочке не исполнится полторы дюжины весен: в этом возрасте к девочке проявляет интерес служба охраны безопасности и, если отец до сих пор не устроил ее судьбу, отвозит к диспетчеру Брачной Компании. Ждать Эраш оставалось еще долго: ей едва миновало тринадцать.
– А сбежать не пробовала? – спросила Тереза.
Эраш горько вздохнула, в больших глазах была безнадега.
– Как же я сбегу? Папа заявит в службу охраны безопасности, и меня будут искать. Найдут и вернут.
Должен быть способ, упрямо подумала Тереза. Очень уж ей не нравилась ситуация.
Ночью Терезе снился костер. Языки огня рвались ввысь, обнимая подвешенный на рогульках котелок, дым щекотал ноздри. Только запах казался странноватым. Доброе дерево при горении так не пахнет. Скорее уж пластик или резина…
Она проснулась и резко села на кровати. Запах был наяву, щипал ноздри. Что-то горит. Тереза натянула брюки и майку, пробежалась по дому, подняла Веру и Калле. Вроде все в порядке. Но откуда же…
Она вышла во двор. За деревьями поднимался густой дым. Где-то в районе дачи номер 7. Черт! Тереза выругалась, схватила из машины огнетушитель и побежала в том направлении.
Дом 7 пылал. Проклятый пластик, так ненавидимый Терезой! Ну почему нельзя строить дачные домики из чего-то менее горючего? Вот ее дача – из дерева. Что, впрочем, немногим лучше с точки зрения пожарной безопасности…
Тут уже был Вехерайсис Аннори. Все-таки актер не стал рассиживаться за своим забором. Он держал огнетушитель и мужественно поливал флигель – хоть камеру включай, такие кадры со звездой пропадают.
– Надо пожарных вызвать! – выдохнул он, увидев Терезу. – А у меня телефон разрядился.
– И когда они приедут – хоть из Ноккэма, хоть из Тильгрима? – отмахнулась она. – К полднику? Надо самим справляться. Где люди?
– Не выходили. – Аннори вытер со лба пот и сажу.
– Блин! Пропадут же, на хрен!
С безумными глазами из-за поворота вынесся Хэнк, притормозил с заносом. В руках у него был еще один огнетушитель.
– И вы здесь? Зохен, что творится?
– Сами не видите? Дом горит! Черт, надо пойти посмотреть – может, эти еще живы.
– И как мы туда подберемся?
Вот это он правильно ей сказал: мы. Чисто на инстинктах, но не ошибся.
– Окатимся водой, – предложила Тереза.
Генин в халате подбежал с двумя ведрами воды. Тереза сверкнула глазами:
– Давайте сюда! И халат тоже.
Смочив халат в воде и оставив опешившего Генина в одном белье, Тереза обмотала голову. Хэнк окатился из второго ведра.
– Берите огнетушитель. – Она сунула Генину свой. – Знаете, как с ним обращаться? Вы оба, обработайте вход и оконные проемы.
– А вы-то куда? – спохватился Хэнк. – Это опасно! – Нет чтобы продолжать действовать на инстинктах.
– Да ладно? – съязвила она и решительно направилась к дому, не оставляя ему возможности ее задержать. – А я-то думала, там весело!
Хэнк колебался не больше секунды. Потом махнул рукой и двинулся ко входу, обгоняя Терезу. Она не стала ему мешать, зашла со стороны окон. Оконные переплеты плавились и трещали. Терезе послышался сквозь гул пламени слабый стон и кашель.
Струя из огнетушителя врезалась в окно, красные языки опали. Тереза подтянулась на руках, обжигаясь, и вскарабкалась на подоконник. Комната затянута дымом. Чуть размотав халат и прикрыв мокрой полой рот и нос, Тереза позвала:
– Есть тут кто?
В углу опять закашляли, чей-то силуэт зашевелился в огне и дыму. Тереза спрыгнула внутрь, ежась от падающих сверху расплавленных капель пластика. Человек застонал. По тембру она поняла: это Кавелиас.
– Где Эраш? – Она подхватила его, закинув руку себе на плечо. – Она с вами?
Кавелиас не отвечал, только стонал и сипел. Тереза, пригибаясь, поволокла его к окну: подойти к двери было уже невозможно. Едкий дым стлался поверху, но, согнувшись, получалось дышать, хоть воздух и был горяч. Кавелиас оказался ужасно тяжелым. Идти сам не мог, ноги отказали. Тереза с трудом перевалила его через дымящийся подоконник, потащила прочь от пылающего дома, проклиная летящие искры. Генин и Аннори прикрывали отступление, обливая дом пеной, но стало предельно ясно: он не выстоит. Резерв огнетушителей заканчивался, оставалось лишь ждать, пока здание догорит до конца, поливая окружающую траву водой, чтобы огонь не перекинулся на другие дачи.
– А где Хэнк? – встрепенулась Тереза.
Словно в ответ, в свете пламени в дверном проеме появилась мощная фигура. Тереза не сдержала вздох облегчения: на руках у него была девушка. Прошагав к стоящим в безопасном отдалении соседям, он опустил свою ношу на землю и похлопал себя по бокам футболки, гася очаги тления Лицо было в копоти. Я-то сейчас, небось, тоже та еще раскрасавица, подумала Тереза, отдавая Генину подпаленный халат.
Сипевший Кавелиас, скрючившийся на траве, наконец прокашлялся. Генин протянул ему бутылку с вином – лучше бы воды, но хоть так. Руки у джентльмена тряслись, взять бутылку он не смог, пришлось поить его.
– Девочка, – прохрипел он. – Что с девочкой?
– Ее вытащили, – уклончиво ответила Тереза.
Девушкой занимались Хэнк с Аннори. Пытались делать искусственное дыхание и массаж сердца. Со стороны, да в зареве пожара, это выглядело своеобразно, и Тереза отвернулась.
– О светлые небеса, это я виноват. – В кои-то веки речь Кавелиаса звучала рвано, и в ней появились эмоции. И выглядел он совсем не аристократически, в наполовину спаленных домашних штанах, покрытый ожогами и сажей, с запекшейся кровью под носом. – Все из-за сигарет. Зохен, что я наделал! Знал, что курить в постели – дурная привычка, но всегда так делал, и ничего. А тут заснул! Если Эраш погибла, никогда больше не смогу закурить. Где она? Она будет жить?
А девочка-то ему не безразлична. Ни одного слова про догорающий дом, только что купленный, и про имущество, сгинувшее с ним. А за Эраш вон как убивается. Манерность и лоск слетели, и все сразу стало ясно.
– Почему вы не захотели на ней жениться? – спросила Тереза. – Отец жадюга, но у вас наверняка нашлось бы столько денег, что он еще и благодарил бы.
Кавелиас раскашлялся, утер лицо.
– Я не могу жениться. Медкомиссию не пройду. Я умираю. Может, несколько весен еще протяну. Если б не это, я бы все решил. Поверьте, – в голосе сквозила жуткая печаль, – на свете нет нерешаемых проблем, кроме смерти.
– Дышит! – крикнул Хэнк.
Аннори присоединился к Генину, таскающему воду. Хэнк перевернул девчонку на живот, ее начало рвать. Вместо косы на голове остались коротенькие волосы, скрученные от жара. Остатки кружевного пеньюара приплавились к спине – Тереза в очередной раз выругала проклятую синтетику, которая так красиво сидит на женщинах и так непрактична.
– Она жива, да? – Кавелиас с натугой приподнялся. – Госпожа Ильтен… Если вам или господину Хэнку понадобится решить какую-либо проблему, пока я не умер… Я все сделаю, обещаю.
– Врач сюда не приедет. – Хэнк подошел, расстроенно потер прожженную штанину. – Надо везти их в город. Вы или я?
Тереза хмыкнула. Возможность, что пострадавших отвезет Аннори или Генин, он не рассматривал. Как и чуть ранее – возможность, что кто-то из них войдет в горящий дом, чтобы найти людей. Сердцем старший командир прекрасно чуял, на кого можно рассчитывать. Жаль, что мозги, опутанные традициями, давали сбои, когда подключались.
– Мне не нужен врач, – запротестовал Кавелиас. – Я уже в норме.
Хэнк скосил на него глаза.
– Не дурите, это у вас адреналин играет. Гормон уйдет – будет худо. Вы еще свои ожоги не видели. С девушкой и то лучше, у нее только спина.
– Девушку… не надо в больницу, – прерывисто пробормотал Кавелиас. – Ее оттуда украдут…
Может, и к лучшему, подумалось Терезе. Для Эраш главное – избавиться от власти отца. А возьмут ее в жены честно или уведут – дело второстепенное.
Внезапно Терезу озарило. А что, если?..
– Дайте мне сперва поговорить с Эраш наедине, – потребовала она. – Как женщине с женщиной.
После ночного жара на пепелище было зябко. Эраш, перебинтованная и напичканная анальгетиками, куталась в одеяло. Вся ее одежда сгорела. Тереза планировала отдать ей платья покойной Алисанты, но для начала следовало дождаться, пока она сможет надеть их, не рискуя содрать остатки кожи.
– Давай ладонь.
Тереза требовательно протянула руку. Эраш доверчиво вложила в нее свою ладошку и лишь чуть вздрогнула, когда нож Терезы взрезал кожу – боли она почти не ощущала, просто испугалась.
Эраш было боязно от того, что ей предстояло. Одно дело – жаловаться да подчиняться, и совсем другое – решиться порвать родственные связи, взять себе иную, неведомую судьбу. Ночью госпожа Ильтен, делая ей примочки, осведомилась, верно ли, что она хотела бы покинуть отца, и единственное препятствие в том, что ее будут искать. Да, искренне ответила Эраш. И тогда госпожа Ильтен закинула удочку:
– А если не будут?
В душе зажглась надежда. Госпожа Ильтен что-то еще говорила: придется считаться умершей и жить под чужим именем, никогда больше не видеть ни родных, ни подруг… Но Эраш пропустила все мимо ушей и сказала: да. Только робко спросила:
– А господин Кавелиас?
– Господин Кавелиас давеча хвастался, что умеет решать проблемы. – Госпожа Ильтен жестом руки смела воображаемые препятствия. – Вот и решит. Сделает все, как надо.
И Эраш ухватилась за шанс. А теперь боялась. Может, ее собственная судьба была не так и плоха? Когда-нибудь отец выдаст ее замуж – если сам не поторопится, то его вынудят. Она обретет мужа… Но сколько еще терпеть до той поры? Сколько вообще можно терпеть? Нет. Сегодня Онни Эраш умрет.
Терезе самой было страшновато. Но давши слово – держись. Подарив надежду девочке, отступить стало бы подлостью. Сделав разрез и выдавив из ладони Эраш первые капли крови, она положила конец сомнениям. Ритуалу – быть. Правда, силу взять негде – Ильтен в городе, Маэдо вообще далеко, на роль жертвы никто не годится. Что ж, будем рассчитывать на свою.
Тереза зачерпнула из-под ног горсть не остывшей еще земли, смешала с кровью девушки.
– Я, Тереза Ильтен, своим именем даю силу голему и произношу формулу власти. Абенхаст атриору кет крагеверш кет…
Весь остаток ночи она расшифровывала запись заклинания и учила его наизусть. Даже поспать толком не успела, подремала перед рассветом, и все. Совсем не спать было нельзя: еще не хватало клевать носом во время ритуала.
Эраш, сидя на перевернутом ведре, завороженно следила за госпожой Ильтен, возвышающейся на фоне дымящихся руин, посреди почти осязаемой смеси смога и тумана. Она произносила непонятные слова, и мир словно застыл, готовясь повернуться по ее команде.
– …Кет даухари багеору кет! – Напевный речитатив оборвался. Тереза выпустила из рук ком из крови и земли, и он упал ей под ноги.
Эраш глядела на госпожу Ильтен во все глаза, ожидая продолжения. Но та, вдруг зашатавшись, тяжело опустилась на землю, прижала ладони к вискам.
– Вам плохо? – пискнула девушка.
– Оставь. – Голос прозвучал глухо, совсем непохоже на недавние торжественные, будто чеканные интонации. – Мне плохо, но это и хорошо. Это значит, что все работает.
Честно говоря, она не ожидала такого упадка сил. Думала, что почувствует усталость, сонливость – но справится. Заклинание забрало больше. Ее даже ноги не держали. Конечности похолодели, в глазах кружились темные вихри, и слегка подташнивало.
– Чаю сделай, – прошептала она. – Крепкого, с сахаром и травой из третьей банки слева в шкафу.
Эраш не нужно было говорить дважды, она привыкла выполнять приказы. Через пару минут к губам Терезы поднесли чашку, и она разлепила веки. Кажется, она не успела потерять сознание.
– Ой! – Эраш попятилась во внезапном испуге. – Это же я!
На усеянной пеплом проплешине лежала голенькая Эраш. Точный слепок: и обгоревшие волосы, и спина с сошедшей кожей.
– А ты как думала? – Тереза с усилием поднялась и допила чай. – Это твой труп. Где твоя комбинашка, или в чем ты там была? Надень на нее, и устроим ей огненную тризну.
Следственная бригада из Тильгрима прибыла к вечеру. Кавелиас не подвел: едва его привезли в больницу, заявил о пожаре и о гибели девушки. Следаки обшарили руины, нашли обгоревшее тело в остатках красивого пеньюара. С констатацией смерти Онни Эраш никаких вопросов не возникло. Обязанность сообщить отцу сотрудники взяли на себя.
Тереза немного волновалась: а не обвинят ли Кавелиаса в том, что дом загорелся? Но джентльмен был умен, играл на упреждение: подал иск на строительную компанию, использовавшую горючие материалы без надлежащей обработки в конструкции жилого дома. Дескать, он – хозяин, имеет право курить в своем жилище. И, выложив большие деньги за него, ожидал, что с пожарной безопасностью здесь все в порядке. Следственная бригада была в курсе. Гибель девушки списали на несчастный случай. А если суд признает строительную компанию виновной, она и заплатит господину Эрашу компенсацию.
До полуночи эксперты пили чай с вареньем. Эраш пряталась в подвале, не включая свет. Когда они наконец уехали, захватив с собой несколько банок, Тереза разрешила ей выйти и вручила пластиковую карту:
– Теперь ты – Алисанта.
Дед Калле попросту забыл сообщить властям о смерти «душечки». Документы Алисанты остались в доме номер 10. Карточка, на которую государство начисляло скромную пенсию, и бумага с печатью – свидетельство о выходе из брачного возраста. Разумеется, без фотографии.
– Запомни, ты ниаеннка, и тебе сто пятьдесят четыре весны. Нет, уже сто шестьдесят, пожалуй. Не удивляйся и всем говори, чтобы не удивлялись: мол, на самом деле ты глубокая старуха, а выглядишь так благодаря магии. Полгода назад ты встретила женщину по имени Райзен, – Тереза решила свалить несходящиеся концы на колдунью, – и она наколдовала тебе внешность юной девы… скажем, за то, что ты отдала ей часть своих жизненных сил. Поняла?
Эраш похлопала огромными глазами. Вроде бы утвердительно. Не факт, что на самом деле поняла, но запомнит, если ей дорога ее новая судьба. Тереза вздохнула.
– Это официально, для проверок. Что до наших соседей, они ничего не знают. Я позаботилась, чтобы они не видели ритуала и не встретились с ментами. Когда ты останешься здесь, они просто подумают, что Кавелиас договорился с твоим отцом.
– А я останусь? – переспросила Эраш.
– А тебе есть, куда идти?
Девушка смутилась.
– Алисанта жила в доме номер 10. Ты можешь пожить там. Потом Кавелиас отстроит седьмую дачу – я более чем уверена, что она у него застрахована по полной программе. И что он пригласит тебя туда. Пойдешь?
Эраш вскинула изумленные глаза.
– А что, я могу не пойти?
– Конечно, можешь. Ты уже не покорная дочь господина Эраша. Ты пожилая дама Алисанта, освобожденная от брачных уз.
Девушка помолчала. Спустя минуту на губах появилось нечто похожее на улыбку:
– Если господин Кавелиас не побоится жить с пожилой дамой… то я не уйду от него. Знаете, он вообще-то хороший. Может, это не слишком заметно, ведь он не показывает никому своих чувств… Но он лучше, чем все те, с кем мне приходилось быть до сих пор. Останусь с ним ненадолго, пока он не умрет.
– Ты знала, что он смертельно болен? – Вот это странно, вряд ли Кавелиас вообще заговорил бы об этом с кем-нибудь, если бы не шок после пожара.
– Догадывалась. Он лекарства принимает, я ему подаю трижды в день. Нетрудно догадаться.
Тереза кивнула.
– Полагаю, он будет рад. Но мой тебе совет: пока не поздно, постарайся определиться с тем, что дальше. Он, в отличие от тебя, умрет по-настоящему. Дом конфискуют, счет закроют. И ты останешься одна, без крова и средств – никто посреди нигде, несуществующая женщина. Думай.
Девушка сглотнула.
– Я поняла, госпожа Ильтен.
Тереза ободряюще улыбнулась.
– Ну, а теперь пойдем хоронить Онни Эраш. И помянем под рюмочку, она заслужила.
