Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 4. Колдунья», sayfa 6
– Короче, – перебил Толлер, – завтра на уроке скажете господину Ардену, что не готовы. И он вам поставит нолик. А то несправедливо!
– Еще чего, – фыркнула Вера. – Не буду я врать. Я всегда готовлюсь.
– А завтра не подготовьтесь!
– Это вы, Толлер, можете взять и не подготовиться, – насмешливо произнесла Вера. – Потому что дурак. А я – нет.
– Я – дурак? – возмутился Толлер. – Это я – дурак? А ты… вы… Держите его, я бить буду!
Экели и Фарн вцепились в плечи Веры. Толлер размахнулся… и, охнув от боли, схватился за живот. Фарн зарычал, когда его рука противоестественно вывернулась, а затем, пропустив удар, отлетел к стене. У Экели потемнело в глазах; он приложил руку к лицу, и она окрасилась кровью. Вендек уже улепетывал, забыв о том, что бегать ему не рекомендуется.
Вера поправила рюкзачок. Достала салфетку, вытерла кулак от крови хлюпающего носом Экели и проследовала своим путем.
Обхватив руками голову, Фарн сидел над планшетом, но, как ни старался понять, от чего меняются времена года, дело не двигалось. Почему ему ничего не дается, а Ильтен учится с легкостью? Он мучительно завидовал этому пацану. Никогда Фарн не уважал чересчур умных, считал выскочками. Сам Фарн умом не отличался, зато обладал изрядной физической силой, а умники, как правило, такие хиляки… Но не Ильтен. Их ведь было трое, Фарн и не думал, что может что-то не заладиться. А Ильтен взял и всем накостылял. Рука до сих пор болела в суставе. Тех, кто умеет драться, он уважал. И что теперь делать? Уважать Ильтена за то, что дерется, или не уважать за то, что умник? Беда.
А вот и он. Тоже приперся раньше времени. Фарн тихо заворчал под нос. Ему совсем не хотелось, чтобы Ильтен продолжил выяснение отношений.
– Что это вы, Фарн, так рано пришли в школу? – раздался звонкий голос. – На вас непохоже.
Что, что… Просто Фарн постарался улизнуть до того, как проснется отец. А то увидел бы синяк на предплечье да докопался: кто, почему… Фарну было неловко оттого, что не он поставил кому-то синяк, а ему поставили. Отец, того гляди, назвал бы его слабаком. Неприятно! Но рассказывать об этом побившему его улыбчивому блондинчику никак нельзя.
– А вы-то чё явились? – огрызнулся он.
Ильтен хмыкнул.
– Я всегда прихожу до построения. Классы открыты, можно бросить рюкзак, чтобы с собой не таскать.
Вот зохен, а Фарн и не догадался, что так можно. Рюкзак, конечно, не тяжелый, но мешается.
– Я гляжу, вы вращение планет изучаете? Мне казалось, это вам не слишком интересно.
– Интересно, не интересно, – пробурчал Фарн. – Учитель же не слезет, пока я ему про времена года не расскажу. И срать он хотел, интересно ли мне. То есть я имел в виду…
– Да понятно. – Ильтен издал смешок. – И что, не ответили ему до сих пор?
Фарн засопел.
– Это же просто. – Такие слова Фарн ненавидел. Приготовился к новой драке, но Ильтен продолжил: – Вы в волейбол играете? Представьте, что планета – это волейбольный мяч. И запустили его крученым броском, так что он завертелся вокруг оси.
Фарн кивнул. Эта тема была ему близка. Он умел и любил подавать крученые мячи. Ему нравилось, что их с пути не своротить.
– А теперь представьте, что такой мяч летит вокруг костра. – Ильтен изобразил руками. – Какая сторона сильнее нагреется?
– Так это смотря как он закручен, – задумчиво пробормотал Фарн.
– И какие варианты?
– Ну, если вот так, то… Зохен! Пошли в спортивный зал, мяч возьмем.
– Только костер разводить не будем, – предусмотрительно сказал Ильтен. – Лампой обойдемся.
Фарн ощущал небывалый подъем настроения. Шутка ли – он наконец сдал учителю тему про смену времен года, а заодно и про смену дня и ночи. С волейбольным мячом и лампочкой это оказалось совсем не сложно. Фарн получил за внятный и толковый ответ первую десятку в своей жизни. От этого он чувствовал себя несколько неуверенно: будто стал тем самым умником, которых обычно недолюбливал. Но, наверное, быть умником не так уж плохо. Вон, Ильтен умник и при этом нормальный пацан. И в волейболе знает толк.
– Может, это? – предложил он после уроков. – Ну, того. В волейбол с нами вечером сыграете? Наш район против соседнего.
Вере идея понравилась, но она не могла не заметить:
– Я же не из вашего района.
– Да кто проверять будет? – Фарн энергично махнул рукой.
Папу известие о том, что Верочка собирается вечером на игру, обеспокоило.
– Лучше бы ты вечером сидела дома! Рано еще шляться с мальчишками.
Мама воззрилась на него возмущенно:
– Ты чего там себе думаешь, дерево? Вера идет заниматься спортом!
– На что девочке спорт? Гори он синим пламенем, лучше бы книжки почитала, как строить семью.
– Выкуси!
Ильтен расстроенно нахмурился, и Тереза вновь мысленно выругала себя за резкость. Он же не самодурствует, просто переживает за дочку, потому что смотрит на ситуацию со своей колокольни. Не заслужил.
– Рино, умные книжки полезны, кто же спорит? – Тереза сменила тон. – Но до семьи Вере еще расти и расти. А чтобы хорошо росла, нельзя пренебрегать физическим развитием. Пусть покидает мячик.
– Эта пацанская компания…
– Можно подумать, в вашей сумасшедшей стране реально найти девчачью компанию! – всплеснула руками Тереза. – Кто есть, с теми и водится. И не волнуйся, они ее тоже считают пацаном. Причем крутым, она недавно троим наваляла.
Эх, зря она об этом сказала. Похвасталась дочкиным успехом, ничего себе. Лицо Ильтена сделалось совсем несчастным.
– Вера, – прошептал он, – ты дралась?
И зачем ляпнула? Нетрудно было предугадать, что за этим последует лекция о том, какой надлежит быть девочке, прочитанная страдальческим тоном. Мужчин отталкивает женская агрессивность. Они ищут в женщинах нежность, заботу, покорность… Тереза фыркала и закатывала глаза, но Вере пришлось слушать. Хотя бы для того, чтобы папино сердце успокоилось, и он нехотя согласился отпустить дочь на игру.
– Чего ты разохался, Рино? – спросила Тереза, когда Вера, переодевшись в спортивный костюм, убежала. – Можно подумать, она впервые берет мяч в руки. В школе регулярно идут занятия физкультурой, тебя же это не смущает.
– Смущает, – упрямо возразил Ильтен.
Тереза сунула ему чашку с чаем. Этак заботливо. Ильтен подул на горячий чай и вздохнул. Ну не выходит из Веры классическая тиквийская девочка, будущая чаровница. Что-то вроде Терезы растет. А с другой стороны взглянуть – может, не столь это и страшно? Вот ему, Ильтену, Тереза так в душу запала, что никого больше не надо. Нежность и покорность удобны, конечно, но женщина, не лезущая в карман ни за словом, ни за делом, способна восхищать не меньше.
Нельзя сказать, чтобы эта мысль была для Ильтена нова. Как-никак, он с Терезой уже много лет, и то и дело что-то подобное приходило на ум. Но от стереотипов не так легко отказаться.
Подобные мысли одолевали как минимум еще одного человека, находящегося в сотнях лонгов. Вот только для Ильтена они являлись в какой-то мере утешением, а для него – поводом к меланхолии.
Последний день в школе перед летом был коротким. Руководство пригласило родителей и нянь полюбоваться на успехи детей. Ильтен пойти не смог: пункт приема заявлений должен быть по будням открыт. Впрочем, Тереза не чувствовала себя одиноко: за учебный год она свела знакомство с парой мамочек, няней-пенсионеркой и профессиональным гувернером. Необходимость говорить о дочери, как о сыне, слегка напрягала, но не смогла служить препятствием к общению.
Дети декламировали стихи, играли сценку, показывали свои поделки, участвовали в викторине. А под конец – демонстрировали спортивные достижения, где наконец удалось блеснуть Фарну. Учитель мудро организовал мероприятие, предоставив каждому снискать аплодисменты. Фарна Тереза хорошо знала: Вера за прошедший год крепко сдружилась с этим обалдуем. Его няня говорила, что только благодаря этой дружбе Фарн смог успешно закончить класс и не остаться на второй год. Вере удивительным образом удавалось объяснить недалекому мальчишке школьные науки. Еще Тереза приметила Вендека: невысокий субтильный малыш прославился тем, что засадил целую оранжерею всякими диковинными растениями. У него там росли даже кусты, из плодов которых в долине Сарагет делают вино. Но в викторине победила Вера. Некоторых пацанят это разочаровало, но большинство радостно хлопали.
Домой возвращались в приподнятом настроении. Погода радовала: солнце пробивалось через свежую листву, щекотало нос и щеки. Самое время собираться на дачу. Занятия закончились, больше ничто в городе не держит. Разве только работа Рино, будь она неладна. Но, удастся ему взять отпуск прямо сейчас или нет, а Тереза с дочерью уедет на природу. Хватит уже делать вид, что без опекуна они не проживут. Однако надо бы привести мужа к этой мысли как-нибудь помягче, без скандалов…
На середине дороги раздался телефонный звонок. Посмотрев на экран, Тереза поморщилась: звонил высший командир Руани.
– Госпожа Ильтен, не могли бы вы подъехать в управление? – Голос вроде твердый, как и положено матерому безопаснику, а заискивающие нотки все-таки проскальзывают.
Тереза вздохнула, не пытаясь скрыть неохоту. Наверняка новое дело, из-за которого придется отложить отъезд на дачу. Нет, если Тереза откажется, настаивать Руани не будет. Не имеется у него на то прав и оснований. И если бы причина для отказа была серьезной, Тереза послала бы начальника городского управления службы охраны безопасности по давно известному ему маршруту без малейших сомнений. Однако, положа руку на сердце, желания поскорее уехать за город недостаточно, чтобы отказать службе в помощи.
– Хорошо, я скоро буду. – Тереза повернулась к дочери, прислушивающейся к разговору. – Вера, дальше без меня, дорогу домой ты прекрасно знаешь. Я – к ментам.
Драконы
В кабинете Руани сидел Маэдо. Давно они не виделись, с самого розыска колдуньи. Верховный командир за прошедшее время слегка поправился, а черный «ежик» обсыпало первыми брызгами проседи, но в глазах при виде Терезы зажегся прежний веселый огонек.
– Подите, Руани. – Он небрежно простер длань к дверям. – Займитесь работой с персоналом на местах, потом отчитаетесь.
Высший командир беспрекословно стукнул себя кулаком в грудь и удалился.
– Так это ты просил Руани меня вызвать? – Тереза была рада видеть мерзавца, несмотря на его предательство, но не преминула высказать недовольство. – Чего сам не позвонил?
Маэдо скорчил гримасу.
– Жена залезет в телефон, увидит, кому я звонил, начнутся обиды, нелепые подозрения… Впрочем, не такие уж нелепые.
– Только не говори мне, будто приехал, потому что соскучился.
– И поэтому тоже. – Он встал, подошел, и уже не оставалось иных вариантов, кроме как обняться. – Я ужасно скучал, правда. Мне тебя очень не хватало.
– Как внештатного помощника? – съязвила Тереза. Небось, в Синиэле не нашлось женщины, готовой рисковать собой при ловле преступников. Но ехидство ехидством, а пальцы развязывали форменный шейный платок и расстегивали пуговицы.
– Во всех отношениях, – промурлыкал Маэдо в ухо и потянул кружевное, надетое на дочкин праздник платье с ее плеч. – Ты самая… поразительная. Восхитительная. Ты кружишь голову почище вина с Дармского хребта. А то, что ты можешь ее откусить, будоражит еще сильнее.
– На месте твоей жены я бы тебя убила, – пробормотала Тереза. Но не попыталась прекратить безобразие, творящееся в главном кабинете оплота законности и порядка города Ноккэма. Наоборот: привлекла Маэдо к себе, упоенно впиваясь ногтями в спину.
– Я даже сопротивляться не стал бы, – заверил он и чуть печально добавил: – Но она не потянет. Жаль, что на ее месте не ты.
– На самом деле я приехал попрощаться, – промолвил Маэдо, дуя на чай.
Он был одет, и шейный платок удачно прикрывал небольшой синячок, и Тереза, закинув ногу на ногу, устроилась с чашкой в кресле для посетителей, и через открытые жалюзи лился солнечный свет. Словно и не было момента безумия.
– Я наконец получил приглашение на Т1.
– Мечта сбылась? – усмехнулась Тереза.
Он кивнул.
– Другие масштабы, другие деньги. Но прилететь сюда с Т1 не так просто, как из Синиэла. Скорее всего, мы больше не увидимся.
– Поздравь с этим свою жену, когда она обнаружит твой синяк, – лениво поддела его Тереза.
Ильтен рассказывал, что, попав в Тикви, многие ревнивые женщины излечиваются от ревности. Изменять жене здесь практически не с кем. С мужчинами? Те, кто к такому по-настоящему склонен, не тратят напрасно деньги на женитьбу. Маэдо – уникальный случай. А жена ему, судя по всему, досталась озабоченная. Если она проверяет, кому он звонит, то следы бурной встречи точно не пропустит. Но Терезе совершенно не было ее жалко. Это она забрала чужого мужика, вот пусть теперь покусает локти.
– Как только я получу доступ к центральным базам, сразу подчищу, что обещал. Но сообщить об этом не смогу. Телефон исключен по понятным причинам. Межпланетная пси-связь контролируется. Передавать письменную весточку – значит полагаться на того, кто ее везет, а настолько доверенных лиц у меня нет. Так что писем не будет. Просто знай, что я это сделаю. – Он слабо улыбнулся. – Поэтому не грусти о моем отъезде, все к лучшему.
– Делать больше нечего – грустить о тебе, обормоте, – проворчала Тереза. Не слишком искренне.
– Скажи Ильтену, что я буду ждать его вечером. В нашем баре, на обычном месте. Хочу с ним тоже попрощаться.
– Опять напьетесь, – предрекла Тереза.
Маэдо утвердительно наклонил голову:
– Всенепременно.
В этом самом баре в Маэдо стреляли. Но на негативные ассоциации обоим было плевать, и местом встреч он являться не перестал. Только любимый столик сменили на другой – такой, чтобы было неудобно целиться и от окна, и от двери.
– Господин Ильтен, ваш коктейль. – Официант поставил бокал. – Господин Маэдо.
Ильтен закинул в рот ягодку с края бокала.
– Вас можно поздравить? Тереза сказала, что…
– С переводом – да, – улыбнулся Маэдо. – Собственно, потому и приехал. Межпланетные перелеты – дорогое удовольствие, в гости не накатаешься. Не думаю, что появлюсь на Т5 иначе как в составе высокой комиссии по какому-нибудь чрезвычайному поводу. А вы вряд ли захотите посетить Т1, раз уж сделали все, чтобы покинуть ту планету и оборвать все связи. Так что мы прощаемся.
Они чокнулись и выпили.
– Мне нравилось на Т1, – сказал Ильтен. – Но обстоятельства сложились таким образом, что чем дальше от Центра, тем лучше.
– Вы правильно поступили, – кивнул Маэдо. – Умно. Кстати, вам будет интересно: ваш преемник на должности диспетчера Ахим Альву уволен и объявлен в розыск. А вместе с ним – женщина. Высокая блондинка, возраст около двух с половиной дюжин весен. Ориентировка с приметами разослана по всем планетам Союза, так как известно, что с Т1 им удалось улететь.
– Вот как, – промолвил Ильтен. – А Терезе в свое время не удалось.
Чего-то подобного следовало ожидать рано или поздно. Это не выносилось на обсуждение в прессе и даже на производственные совещания, но слухи в компании курсировали. Любой диспетчер в конце концов совершал ошибку. Или не он, а тупые поставщики – но отвечать приходилось ему. Почти каждая карьера заканчивалась именно так. Почти. Чуть ли не век назад жил диспетчер, официально женившийся и проработавший до пенсии, и нынче Ильтен подозревал, что эта женитьба была результатом хитрой и аккуратной махинации. Потому что вторым сотрудником – за дюжину дюжин весен! – которого не выперли из диспетчеров с треском и не отправили на каторгу, являлся сам Ильтен. И он хорошо знал, почему. Вовсе не по причине кристальной честности и моральной устойчивости. Горько признавать, но себе-то можно сказать правду.
– Вы не удивлены, – констатировал Маэдо.
Ильтен пожал плечами.
– Мне ли удивляться, Маэдо? Такая это работа. Каждый наступает на грабли в свой срок, вопрос лишь в том, ударят ли они с размаху или дадут шанс уклониться.
– Удачи вам и в дальнейшем, – Маэдо поднял бокал. – Вам и Терезе.
– Спасибо, – Ильтен отпил. – За все. И пусть у вас все сложится так, как вы хотите. – Он внезапно приметил скептическую гримаску на лице собеседника. – Почему нет? Оно, в общем-то, уже сложилось. Интересная, хорошо оплачиваемая работа, высокий чин, престиж и уважение. Здоровье у вас в порядке, семейное счастье налицо…
– Счастье, – задумчиво произнес Маэдо. – Что вообще такое счастье, Ильтен?
– Вас интересует дефиниция с точки зрения психологической науки? – Ильтен поднял бровь. – Или мое личное, эмоциональное восприятие этого понятия? Или, – он внимательно посмотрел на Маэдо, – вы хотите сказать, что несчастливы?
– В этом я и пытаюсь разобраться, – буркнул тот и осушил бокал до конца.
– Но как такое может быть?
Ни один тиквиец не жаловался на неудачную семейную жизнь. Раз досталась персональная жена – это само по себе великое счастье. Тем более – тщательно подобранная по заявке жениха. Да, женщины не идеальны. Бывают некрасивые, даже увечные – но если для жениха это неважно, его и такая сделает счастливым. А уж женщины, которым на родной планете не светило выйти замуж из-за физических недостатков, так радуются судьбе, что окружают мужей любовью и заботой, доступной не всякому везунчику, женившемуся на красавице.
– Что-то не так с вашей женой, Маэдо? Но ведь ее подбирали по вашим собственным требованиям.
– Верно, – вздохнул Маэдо и щелкнул пальцами, чтобы заказать еще выпивку. – С ней всё так, Ильтен. Абсолютно всё. Что я написал в заявке, то мне и дали. Сладкая, послушная, милая. Следит, чтоб я зимой носил шарф, а летом – панаму. Чай делает ровно с тремя ложечками сахара, и хоть бы раз чашкой в меня кинула. Придраться, зохен, не к чему! И поругаться не на что, зохенов хвост. С ней все прекрасно, это со мной не так. Да, первые месяцы я думал, что попал в рай. Но чем дальше, тем больше меня от этих сю-сю трясет. Что я, молодой идиот, понимал в жизни и самом себе, когда писал эту зохенову заявку? Кто из нас вообще заранее знает, что ему надо?
Он повесил голову.
– Но ведь в какой-то момент вы поняли, что вам надо? – осторожно предположил Ильтен. – Когда вы познакомились с Терезой, вы наверняка заметили, что она совсем не соответствует этому образу. Почему вы не внесли изменения в заявку?
Маэдо фыркнул.
– Где Тереза и где заявка? Можете не верить, но я не осознавал. Мало ли что подсунет судьба, четкие планы на счастье – вернее и надежнее. Я же каждый раз, как мы виделись, говорил себе: это сумасшествие, не должна моя женщина быть такой, Тереза зохенка по натуре. В каждой ситуации балансировал на лезвии: врежет или обругает? или рассмеется? Сочувствовал вам порой. И думал, что, будь у меня выбор, выбрал бы тихую и скромную. Наивный! Нет у нас никакого выбора. Судьба всегда права, и не нужно с ней спорить, пытаться доказывать, что должно быть так, как ты хочешь. Мы вечно хотим ненужного, и по-настоящему счастливы лишь те, чьи планы не сбываются. Только они этого не понимают. – Он невесело засмеялся.
– По-моему, вы выпили лишнего, – тихо проговорил Ильтен.
– Разумеется! И выпью еще. От этого мои слова не станут бредом, мне просто будет легче их сказать. Я жил мечтами и роптал: мол, мечты сбываются не так, как я хотел. А ведь судьба была мудрее. Она давала мне то, что делало мою жизнь яркой. Но я же упорный тип! Целеустремленный и успешный, как назло. Ну вот, мои хотелки реализовались. Теперь моя личная жизнь сладкая, как сказка, аж до приторности… и вязкая, как болота Лимантла.
Он осушил еще один бокал.
– Вот вы, Ильтен, счастливы. Это не вопрос, я же вижу. Наверняка вы живете не так, как мечтали в юности. Небось, думали о карьере диспетчера, о сотнях разнообразных женщин. Готовы были держаться за свое место до последнего. Так же, как этот болван Альву. – Он криво усмехнулся. – Но судьба сбила вас с намеченного пути, и вы не стали спорить. Не принялись сетовать, что это не ваш выбор, не пытались вернуть все назад, не отказались от подарка судьбы. Не упорствовали в заблуждении, что лучше знаете, как надо жить. Приняли. Теперь ваша жизнь не слишком легка, зато интересна. Вот в чем истинное счастье, Ильтен. И я вам завидую, а не сочувствую.
Ильтен аккуратно убрал пустой бокал на другой конец стола, чтобы Маэдо его не опрокинул.
– Послушайте, Маэдо. Все решаемо. Вы себе хозяин. Не нравится жена – верните ее Брачной Компании, кто-то другой заочно скажет вам спасибо.
– Что значит – не нравится? – пьяно ухмыльнулся Маэдо. – Очень даже нравится. Скучно, вязко – это да. Но, согласитесь, не повод… И потом, не находите ли вы, что выгнать жену – довольно экстравагантный поступок для человека, претендующего на серьезный пост? Чего доброго, могут пересмотреть мое дело и отказать в переводе.
– А нужен вам этот пост? Если честно? Оставайтесь на Т5, прилетайте в гости.
Маэдо издал неопределенный стон и, подперев рукой голову, отрицательно поводил указательным пальцем из стороны в сторону.
– Поздно, Ильтен. От такого повышения никто сам не отказывается. А если меня завернут сверху – это, считайте, поражение. В Синиэле на меня посмотрят, как на неудачника, и былого авторитета уже не снискать. Может, и надо, как вы. Но моей воли не хватит, чтобы все бросить. К тому же я должен получить доступ к базам Центра, помните? Я обещал. Так что пойду той дорогой, которую себе замостил. А вам – всего наилучшего. Прощайте, Ильтен, и простите, если я напоследок надоел вам своим нытьем. Да, и Терезе – привет.
На дачу все-таки выехали не рано: Ильтену занедужилось. Причем, что самое обидное, аккурат в начале отпуска. Хотя брать больничный он в любом случае не решился бы, опасаясь медкомиссии. Светить проблемы с сердцем он отказывался наотрез. Пришлось отлеживаться и отпаиваться травами. Оставить его в таком состоянии Тереза не могла, вот и отложила отъезд.
Так что, когда прибыли, все жители Риаведи были уже на месте. И даже сверх того.
Весть принесла Алис, привезя господина Кавелиаса с официальным визитом в инвалидной коляске. Несмотря на теплый день, он был закутан в плед. Но бокал с вином держал недрожащей рукой и манерности своей не изменил.
– В доме номер 10 кто-то поселился, – сообщила девушка.
– Как это? – возмутилась Тереза. – Дед Калле не продавал дом и никому из знакомых въезжать не разрешал. А если какой-то драный чиновник решил, что хозяин уже умер, и выставил дом на торги, я ему мозги вправлю так, что позвоночник в трусы осыплется! Что там еще за захватчики? Безобразничают?
– Нет, совсем нет. – Алис поспешила ее успокоить. – Они очень тихие. Не шумят, не мусорят. Даже по гостям не ходят, вообще стараются никому не показываться на глаза. Свет ночью и то не включают.
– Тихарятся, значит, – отметила Тереза. – Стало быть, боятся чего-то. Небось, от правосудия скрываются!
– Может быть. – Алис пожала плечами. Она и сама в некотором роде скрывалась, и подобные причины ее не смущали. – Но неудобств от них нет. Я не пожаловаться хотела, просто предупредить: это ведь дом господина Калле, и вы взялись за ним приглядывать. А так… Мы и не узнали бы, что в доме кто-то есть, но господин Аннори приметил, что окна то открыты, то закрыты, и еще разное… то ягоды с кустов за ночь пропадут, то трава срезана… А он же мнительный. Сначала держал в себе, только за домом стал наблюдать на всякий случай в бинокль. И увидел однажды тени за занавеской.
– Та-ак, – протянула Тереза. – Рино, пойдем-ка посмотрим, что там за крысы завелись.
Ильтен вздохнул. Ему не слишком хотелось идти в чужой дом знакомиться с людьми, которые явно не в ладах с законом. Это сейчас они тише воды, ниже травы, пока их никто не трогает. А как поведут себя, если их раскроют? Да еще со скандалом – он не сомневался, что Тереза, едва переступив порог, жестко наедет на нарушивших неприкосновенность жилища, за которое она чувствует себя в ответе. Если это преступники, то как бы отстреливаться не начали.
С другой стороны, а кого еще Тереза может с собой позвать? Господин Калле, конечно, хозяин дома, но от него поддержки никакой – полуслепой старик, раньше он за Верочкой приглядывал, а теперь все больше она за ним. Господин Кавелиас болен и слаб – тоже не лучше. Ильтен вздохнул еще раз и поднялся с кресла.
– Пойдем, дорогая.
Когда они поднялись на крыльцо дачки номер 10, Ильтен запоздало подумал: надо было зайти за Хэнком. Или хоть за Аннори – актер умеет выглядеть угрожающе; правда, вовсе не факт, что он захотел бы составить им компанию. Но было поздно: Тереза уже решительно взялась за дверную ручку и дернула ее на себя.
Ручка оторвалась. Дом был заперт изнутри.
Тереза грохнула в дверь кулаком.
– Открывайте, мошенники!
Где-то в глубине дома раздался тихий писк, и все вновь смолкло. Ни шагов, ни голосов.
– Ах, так? – рассердилась она. – Карауль дверь, Рино. Я влезу в окно.
– Окна тоже закрыты. – Ильтен указал на запертые рамы.
– Стекло отлично бьется, дорогой. – Она не видела особых препятствий. – Дед Калле как-нибудь простит нам этот урон. Тем более что мы его возместим.
Ильтен вздохнул снова. Маэдо был дюжину раз прав: жизнь у него интересная. И непростая, одно без другого никак.
– Держи ружье. – Тереза заботливо повесила ремень ему на шею.
– Но я не умею стрелять из ружья…
Отвертеться не удалось.
– Рино, это совсем не сложно. Даже дети знают, что делать с ружьем. Если что, направь дуло на противника и нажми курок. Он вот здесь.
Еще интереснее, н-да. А простоты все меньше.
Стекло со звоном разлетелось от броска увесистого камня. Одним движением преодолев высокий подоконник, Тереза исчезла внутри. Ильтену стало тревожно, но по-настоящему занервничать он не успел – входная дверь открылась, и Тереза сказала:
– Заходи. Давай ружье обратно, а то еще споткнешься и ногу себе случайно прострелишь.
Он вошел и, неуверенно оглянувшись, прошептал:
– А где они?
– Попрятались, гады. – Она повела вокруг оценивающим взором. – Ничего, сейчас найдем.
В прихожей был порядок. Да и в соседней комнате, куда Тереза вломилась, чистоту нарушали лишь осколки выбитого стекла. Это ей понравилось. Пожалуй, таких аккуратных преступников она с ходу убивать не станет.
– Эй, вы! – гаркнула она. – Выходите, не то будет хуже! У меня ружье.
Шорох в другой комнате, звон. Тереза, выбив дверь ногой, ворвалась туда и чуть не схлопотала по голове табуреткой, которой размахнулась женщина в брюках, с короткими золотистыми кудрями. Изогнувшись, Тереза ушла из-под удара; перехватив табуретку, которую женщина не успела выпустить, отшвырнула нападающую с дороги, потому что впереди была еще одна цель. Рослый мужчина колотил в окно кулаком, пытаясь выбить стекла, но достиг успеха лишь частично, пробив дыру с острыми краями, о которые порезался. Тереза выстрелила – не в мужика, а в стекло, чисто чтобы доказать серьезность своих намерений. Все равно стекло менять, чего уж жаться.
Она ожидала, что мужик будет прорываться. Упадет на пол, чтобы уйти с траектории выстрела, подкатится в ноги, попробует выбить ружье… Но нет. Вздрогнул, отшатнулся. Задрал руки вверх, испуганно тараща глаза. Не боец.
Прорваться попыталась женщина. Подкралась сзади с той же табуреткой. Ударить не успела: ее скрутил Ильтен. Женщина тоже не была бойцом, хоть и носила брюки – ни силы, ни умения. Ну, по крайней мере решимость есть, отдала Тереза должное.
– И как это понимать? – холодно спросила она, глядя на затравленных пленников. – По какому праву вы забрались в чужой дом и хозяйничаете тут? Да еще гостей с табуреткой встречаете! А? Я сейчас позвоню безопасникам, сожри зохен вашу мать!
– Н-не надо! – Мужчина поднял отчаянные глаза. – Не нужно вмешивать безопасников. Я заплачу… отработаю…
– Да это же господин Альву!
Ильтен наконец узнал бывшего коллегу. Когда они виделись в первый и последний раз, он передавал господину Альву имущество и документацию. Тогда новый диспетчер выглядел несколько по-иному. Румяный, упитанный, самодовольный красавчик, вытянувший счастливый билет, дорвавшийся до должности своей мечты… Нынешний Альву сильно исхудал, и выражение глаз совсем другое.
– Господин Ильтен? – нерешительно произнес он, делая шаг вперед.
– Стой, где стоишь! – Окрик Терезы заставил его сжаться. – Не то пристрелю, на хрен!
Она тоже припомнила диспетчера, пришедшего Ильтену на смену. С трудом: от воспоминаний с Т1 она стремилась избавиться. Альву резко не понравился ей тогда. И теперь нравился не больше.
– Мы не делали ничего плохого, – дрожащим голосом проговорил он. – Никому не мешали. Пожалуйста, не стреляйте!
– Сели на кровать, быстро, – распорядилась Тереза. – Оба! Держим руки на виду и рассказываем, какого рожна сюда приперлись.
– Кажется, я догадываюсь. – Ильтен, подошедший сзади, задумчиво постучал пальцем по губам. – Маэдо говорил, что они объявлены в розыск. А где найти лучшее место, чтобы отсидеться, чем Риаведи? Разве что болота, где тебя носило в тот раз.
– Пожалуй, – согласно кивнула Тереза. – В болотах легче было бы затеряться, но там нет ни еды, ни крова. Словом, таким слабакам не выжить.
– Мы не слабаки, – подала голос женщина. Высокий, звучный.
– О-о? – Тереза оглянулась на нее. – Ты вообще кто?
– Йорра, – представилась та и вызывающе вскинула голову. – Йорра Альву.
– Ах, вон оно что…
Ясное дело, она такая же Альву, как Тереза – Ильтен. Женщина, не пожелавшая выйти замуж по выбору глючной компьютерной программы. И мужчина, не сумевший преодолеть ее нежелание и не вынесший искушения. Эта ситуация была близка Терезе. Рука с ружьем опустилась.
– Рассказывайте. – Фраза прозвучала мягче – самую толику, но пленники ощутили изменение интонации и чуть приободрились. – Сделай чаю, Рино: что-то мне подсказывает, что в горле у них еще не раз пересохнет.
Йорру привезли Бролинь и его напарник Невин – как Ильтен и предполагал. Эти два неудачника чинили свою летающую помойку в космопорту Ррахадана, что-то у них разладилось, как всегда бывает, если эксплуатируешь латаный драндулет, покинувший верфь дюжину дюжин весен назад. Встали в док, вызвали инженера. Инженером была Йорра.
Тут идиотов бес и попутал. Вместо того чтобы расплатиться за наладку двигателя и цивилизованно распрощаться с гостеприимной планетой, они вырубили Йорру гаечным ключом по голове, задраили люки и стартовали, пока начальник доков не хватился инженера.
Нет, избить похитителей Йорре не удалось. Судьба ее к такому не готовила. Единоборствами не занималась, мышцы не качала, на войне не бывала. Но Альву пришлось выслушать массу претензий. Как это с ней, ценным высокооплачиваемым специалистом, смеют столь варварски обращаться? И какое, к демонам, замужество? Затыкать инженером-двигателистом шестнадцатого разряда пустое место в постели какого-то богатенького везунчика – все равно что забивать гвозди анафазором.
