Kitabı oku: «Легенда о Гулае», sayfa 5

Перебирает Гулай бумажки, вчитывается в слова и смеётся. Вот и дуб зелёный, что у родительского дома рос, где в детстве с качелей упал, а в юношестве с соседской девчонкой обнимался. А вот и собака Верный – старый был пёс, когда Гулай из дома уплыл, пожалуй, и нет его теперь. И складываются, пазлы, шелестят листки между пальцами, и ниточки тянутся от Гулая в сторону родного дома.

Лишь одна памяти нить в другую сторону идёт, сильная, крепкая, да не с домом связана, а с чем Гулай не помнит. Лишь сердце ноет вечерами, томится от нежности неисчерпанной. В пустоту ведь не лить её, из пустого не вырастишь вечное. И Степан помочь не может, никак не ухватит ничем эту ниточку, какие дела не даёт юноше, о чем не спросит, все не то – не искрит, не отзывается. Припоминает лишь, как в первый день, когда Гулая увидел, она так за ним и тянулась, не рвалась ни разу, значит, вспомнит, когда время придёт. Своё не убудет. А если убудет, значит, не своё было.

А Степан угощения готовит, Странника приглашать впору, раз путь домой уже прочерчен. Виктор добрый малый, да груб на вид: ботинки стоптаны от пройденных дорог, лоб хмур от встречного ветра, да глаза слезливые со смешком. А что ещё остаётся – смотри на жизнь, да улыбайся, и нет другого мира, кроме того, что в себе носишь. Ведь всех дорог не пройти, жизни не хватит, да и ни к чему это, главное – свою тропу отыскать.

– Ох, и не лёгкую судьбу он выбрал – заблудившихся на путь направлять. Свою-то дорогу сложно найти, а ты, попробуй, чужую отыщи. Вот и стал груб, да резок. Но своё дело знает. Вот держи…

И отдал Степан Гулаю полный пакет с воспоминаниями.

– Как будете плыть, ты зачитывай написанное, да вспоминай сказанное. И будет Виктор видеть, куда корабль вести. На свет твоих воспоминаний пойдёте, как мотыльки на огонь, и выведут они вас к дому твоему, где прошлое тебя ждёт.

Отправились юноши в путь дальний.

Виктор ловко подмечает нити воспоминаний, ведёт судно к дому. И вот уже видит Гулай перед собой далекое синее море, и волны светлее, и небо ясное. А впереди черта знакомая сквозь пустошь в родные края, о которых сердце тосковало. И стоило пересечь кораблю эту черту, как разом нахлынули на Гулая воспоминания, словно за порогом были оставлены, собираясь в путь: о детстве его и юности, о тепле родительского дома, о мечтах, о далях невиданных и счастье негаданном. А калитку лишь приоткрой, и сразу всё вокруг родное: и сад, и угол дома, и каждый камень на тропе. Так и Гулаю даже море родным кажется, и волны певучие на родном языке шепчут, сказы сказывают. Значит, до родного дома рукой подать. И видит Гулай всё своё прошлое. Все мелочи выстраиваются в ряд, словно и не терялись вовсе, а всегда при нём были. И кто он такой, и как счастье своё хотел найти.

А нашёл ли?

Всё, что за чертой было теперь как в тумане. Что ж за напасть такая: одно вспомнив – другое терять. Да нет же. Помнит всё Гулай: и Степана, и рыбу крупную, и Виктора, и дом на холме. Как в море ходили и собирали его память по кусочкам. Лишь одно забыл, а что не знает, но важнее этого и нет ничего на свете. Да где ж отыскать теперь, раз в чужих землях потеряно.

Зашёл Гулай в дом к родителям, обнял отца и мать, чаю напился, а сам как не свой из угла в угол бродит. Вот он – с прошлым и настоящим, вот только будущее теперь как в пелене. Зачем ему будущее, без того, что в далеких краях оставлено. Ведь счастье в руках было, да упустил его часом.

И вспомнил Гулай всё: зачем из дома уходил и кого искал. Значит, опять надо туда возвращаться, за любовью своей ненаглядной.