Kitabı oku: «Я напечатал конец цивилизации», sayfa 5
5
Осторожно перетащив принтер вирусов из старого дядиного подвала в минивэн, они оставили на его месте подержанный биохимический анализатор. Потом расставили по углам канистры с химикалиями и разбросали по дивану одежду, провонявшую мусором в утилизационном контейнере. Нейдж приняла душ и возилась теперь на кухне, пытаясь приготовить что-то похожее на ужин из продуктов, которые ей удалось купить в небольшом магазинчике на одной из заправок. Того задержался в подвале, изготовив пару нехитрых взрывных устройств, вспомнив университетский курс химии, который он посещал, интуитивно полагая, что он ему когда-нибудь пригодится… Вот и пригодился, подумал он, осторожно ставя очередную смертоносную конструкцию на биохимический анализатор. Так, пусть думают, что принтер вирусов безнадежно сгорел во время несчастного случая в ходе экспериментов, за которые я принялся, не успев сбежать из приюта… Эх, сюда бы еще парочку обгоревших трупов и картина была бы идеальной, но где ж их взять-то? В морг, что ли, ближайший съездить, невесело улыбнулся он. Но, за неимением оных и так сойдет – пока будут разбираться, что тут взорвалось, опрашивать соседей, ближайшие из которых в десяти милях отсюда, искать наши останки по округе… А за это время мы уже тихо осядем на складе и не вылезем оттуда, пока я не закончу работу, а потом… А потом и будем решать, что потом – сымпровизируем, во всяком случае Мироздание не даст нам пропасть. Нам? Ну да, мне и Нейдж. Да что ты! Мне почему-то казалось, что в его планы вовсе не входило ваше совместное творчество. Роль Нейдж должна была закончиться арией открытой крышки вонючего контейнера и все. А затем она должна была тихо исчезнуть в близлежащем озере или пруду. Заткнись ты, сволочь! Не будет этого никогда, не будет! Никто не погибнет, никто! А особенно Нейдж! И тебе придется с этим смириться, тварь ты этакая! Гадина, гадина!
Внезапный приступ жуткой головной боли в очередной раз скрутил его. Но на этот раз боль была столь чудовищной, что он потерял сознание, и падая, едва не уронил банку с очередной «петардой». Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на каменном полу подвала, а над ним склонилась Нейдж, которая, обхватив его голову руками, прижимала ее к своей груди с такой силой, что он едва мог дышать.
– Боже, милый мой, приди в себя, приди, умоляю тебя! Да что же это, что?! – жутко выла она от невыносимого отчаяния, напрочь позабыв навыки медсестры, которые сейчас оказались бы весьма кстати.
– Девочка, отпусти меня, пожалуйста. Ты так задушишь меня… совсем задушишь.
Едва разобрав его слова сквозь собственные непрерывные крики и причитания, она оторвала голову Того от своей груди и стала разглядывать его лицо безумными глазами.
– О, Господи! Ты пришел в себя, какое счастье, спасибо тебе, Господи, спасибо… – продолжала вскрикивать она, теперь захлебываясь словами от счастья и смахивая свои слезы с его лица. – Как же ты напугал меня, я чуть умом не тронулась, когда увидела тебя под столом. Что тут произошло?
– Подожди, давай-ка сначала меня поднимем, а то на холодном полу как-то туго с воспоминаниями.
Он неловко поднялся, поддерживаемый Нейдж, отметив краем глаза уцелевшую банку с мутноватой жидкостью внутри. Вот это, действительно чудо! Немного правее и мне бы точно пришел конец в грохоте взрыва и пламени, охватившем подвал. Ну что же, тогда завершение плана было бы идеальным; Салливан нашел бы мой обгоревший труп и остатки принтера вирусов, и всё – дело закрыто!
Присев на вытертый диван, который стоял здесь еще в те времена, когда он мальчишкой забирался в подвал, он несколько раз помассировал виски, окончательно приходя в себя. Нейдж сидела перед ним на корточках, положив руки ему на колени, и стараясь заглянуть в его глаза.
– Ну что ты, милый мой, ну что с тобой, ну не молчи, пожалуйста!
– Погоди, дай мне еще минутку, уже почти всё, всё… Только сядь рядом, а то я не могу сосредоточиться.
Он неспеша рассказал ей о приступах головной боли, подобных той, свидетелем которой она только что была. О том, что мучить его они начали еще в университете, и о том, что после таких приступов ему приходили в голову светлые идеи и разные технические решения, и о том, что после них он неожиданно находил финансирование своих работ…
– Но столь сильного приступа у меня еще не было… Знаешь, до сих пор я не терял сознание, это что-то новенькое.
– Ну… ну, это, наверное, значит, что теперь ты придумаешь просто что-то гениальное, что-то такое… что… что, – она задохнулась от переполнявших её перспектив.
– Не знаю, может быть и так, а может и напротив – совершу нечто столь ужасное, что даже представить подобное немыслимо.
– Нет, любимый, этого точно не будет, выбрось это из головы, обещаю тебе – все будет хорошо! А уж тем более сейчас, когда я с тобой, – она рассмеялась и, вскочив, потянула его за собой. – Ну всё, пошли ужинать и в кровать, а то нам завтра рано в путь. Только залезь в душ сначала, а то несет от тебя как… как от контейнера, в котором ты вчера приехал ко мне на свидание!
///
Он открыл глаза и увидел поцарапанный бок комода, в котором дядя хранил свое старое белье. За двадцать лет он так и не удосужился разобрать единственное свое наследство – дом в Пейнсвилле, – и выкинуть из него ненужный хлам. А теперь и нужды в этом нет – через пару часов все сгорит в пламени… э-э… «неистово вспыхнувшем в подвале старого дома в результате мощного взрыва, произошедшего по невыясненным пока причинам…», – мысленно представил он бездарный комментарий в очередном выпуске местных новостей. Да уж! Полыхнет непременно неистово, это уж мы постараемся. Так, что и разобрать ничего нельзя будет в обуглившихся останках. Но так, что наш боров будет уверен, что сокровище, которое он вожделел столь страстно, сгорело без остатка и без какой-либо надежды на его восстановление…
Того повернулся на другой бок, подумав вдруг, что не слышит дыхания Нейдж. Неужели уже встала и пошла варить кофе? Но он обнаружил ее рядом, неподвижно лежащей на спине, и уставившейся в потолок остекленевшими глазами. Он схватил ее за плечи, наклонившись над ней и слегка потряс, словно пытаясь привести в чувство, однако холод ее рук мгновенно отрезвил его. Она была мертва, и мертва уже несколько часов, насколько он мог судить, вспомнив те несколько лекций по криминалистике, которые он посетил давным-давно забавы ради. Он с ужасом смотрел на мерзкие, ярко-красные полосы на ее шее, и обмирая от нехорошего предчувствия, никак не хотел поверить, что это следы удушения. Удушения яростного и бессмысленного, когда продолжают душить уже мертвеца, остервенело сжимая его шею снова и снова.
Он разжал руки и, перекатившись на свой край кровати, сел спиной к телу. Бросив взгляд на часы на комоде, он взял смартфон и убедился, сейчас уже два часа дня, а значит прошло около двенадцати часов, когда они наконец угомонились после очередных безумных скачек в горячечном бреду. Значит, она мертва уже двенадцать часов? Или десять? Да какая разница, когда она умерла… Нет, не умерла… Назови ты наконец вещи своими именами, она не умерла, ее убили! И сделал это ты! Нет, этого не может быть, я же ничего не помню… Ах, вот как! Ну, допустим… И что ты помнишь последним? Ну, не знаю… мы лежали лицом друг к другу, я прижал ее, она уткнулась в меня лицом, а потом… потом… потом не помню, наверное, уснул, словно провалился во что-то… А! Еще, перед тем как совсем отключиться, висок запульсировал, я испугаться даже успел, неужели сейчас опять начнется, а потом… всё.
Того встал, и, стараясь не смотреть в сторону мертвой Нейдж, начал одеваться. Натянув на себя мятые джинсы и футболку, он снова присел на край кровати, и, надевая дрожащими руками кроссовок на ногу, вспомнил сцену из своего романа, когда Джейн выбрасывают из окна. Вот оно, значит, как бывает, когда убиваешь кого-нибудь под внушением, вот оно как… Клякса вместо огромного куска памяти была пугающе-черной, без каких-либо признаков, что какому-нибудь искусному гипнотизеру-психологу удастся ее вывести, открыв доступ к истинной картине произошедшего полсуток назад. Но какой в этом смысл? Зачем, для чего? Ради того, чтобы вспомнить, как ты с перекошенным лицом озверело душишь женщину, которая только что делила с тобой моменты бешеного оргазма? Это, дружок, следователям понадобится, следователям и прокурорам, чтобы упечь тебя пожизненно, а тебе это ни к чему, ты и так знаешь, кто это сделал, а уж как сделал – не важно.
Он дошел до кухни, продолжая размышлять, что же теперь делать. А, собственно, что изменилось в моих планах? Да, собственно, ничего. Поэтому взрываем дом, убеждаемся, что все основательно полыхает и движемся в сторону ангара номер семь. Впрочем, нет, кое-что, все-таки изменилось – теперь у нас есть труп одного из сбежавших из психушки, точнее одной. Он брезгливо поморщился в этот момент. Экий, же ты циник, однако! Эта девушка тебя боготворила, бросила свою поганую жизнь ради тебя, дарила тебе такое наслаждение, как никто другой… ну, кроме Мэй, пожалуй. Вот именно – поганую! Что? Жизнь свою поганую она бросила, так это и хорошо, хоть пару дней пожила настоящей жизнью, разделив последние часы с любимым человеком. Ладно, пора сматываться, не забыл, что тебя по всему штату ищут, а может уже по двум или трем?
Он нехотя сварил кофе, и выпил его большими глотками, ощущая лишь горьковато-резиновый вкус во рту и вяло пожевал засохший пончик, забытый на столе после вчерашнего ужина. Есть совсем не хотелось, но надо было хоть что-то запихнуть в себя – дорога дальняя, и в супермаркет зайти не удастся. Наверняка их портреты уже на всех мониторах и стендах «их разыскивает полиция». Так, остатки еды на столе, грязная посуда здесь же и в мойке. Хорошо, пусть всё убеждает полицейских, что это несчастный случай, а не тщательно продуманная инсценировка.
Он надел резиновые перчатки и, вернувшись в дядину спальню (знал бы ты, дядя, кто и как умрет на твоей кровати!), стал одевать Нейдж. Он с трудом натянул на нее джинсы и синюю блузку, посадив ее на кровати, и, подумав немного, оставил босиком. Туфли ей там надену, решил он, представив, сколько ему придется тащить ее до подвала и сколько раз за это время они с нее слетят. Черт! О чем ты думаешь? Что за ерунда лезет в голову… Но он понимал, что это защитная реакция, что иначе он будет орать и биться в отчаянии, что это происходит сейчас и с ним. С ним! Он убил человека! Впервые в жизни он отнял у жизнь у кого-то и этот кто-то не комар и даже не крыса, которой он однажды лопатой перерубил шею, когда она пыталась юркнуть в дыру в углу кухни. Это человек! Ну что же, это человек, да. Но сколько еще умрут таких вот «человеков», когда я выпущу своего Франкенштейна на волю? И умрут смертью гораздо более ужасной, нежели эта девочка… Так что, подбери сопли, тряпка, и займись делом!
Того стащил труп Нейдж в подвал и посадил ее на вытертый диван, тщательно расправив на ней одежду и натянув на ноги туфли. Так, вроде бы всё, подумал он, осматривая подвал. Затем взял стоящую в углу канистру, и, откинув на ней крышку, тщательно полил все, что здесь находилось, особенно анализатор и труп Нейдж. Он последний раз посмотрел на нее, вспоминая, какой она была, когда вытащила его из контейнера. Веселая, раскрасневшаяся не столько от напряжения, сколько от осознания опасности, в которой они сейчас находятся и тех испытаний, которые им предстоят. Раскрасневшейся и… такой живой. Он поспешно отвернулся и держа канистру вниз горлышком, стал подниматься по лестнице, ведущей из подвала, оставляя за собой горючую дорожку. Так, пожалуй, хватит, здесь и подожжем. Он тщательно закрыл канистру и отнес ее в минивэн. Затем, вернувшись в дом, он вымыл руки и еще раз оглядел холл, вспоминая, не забыл ли чего-нибудь. Ну что же, прощай, старый дом, ты был моим настоящим приютом. Жаль, что все так складывается и на этом твоя история заканчивается, но, поверь, твой вклад в другую историю, гораздо более глобальную, трудно переоценить и… Так, давай без пафоса! Начни уже эту, другую историю.
Он взял с камина коробок спичек, забытый здесь лет десять назад, и, достав одну, чиркнул ею о бок коробки. Немного помедлив, он бросил ее в сторону лестницы, ведущей в подвал и быстро вышел из дома. Несколько сильных взрывов сотрясли дом, вырвавшиеся вслед за этим из окон подвала языки пламени подтвердили, что занялось очень сильно, так сильно, что спустя полчаса от дома не останется практически ничего, кроме каминной кладки и трубы. Ну что же, значит разгребать им долго придется, а мы за это время уже далеко уедем. Не мы, а я…
Он залез на водительское сиденье, завел двигатель, и, бросив последний взгляд на полыхающий дом, вырулил на шоссе и направился к ангару номер семь на заброшенном складе разорившейся автомобильной компании в пригороде Детройта.
///
Припарковав минивэн на стоянке перед входом в дешевую гостиницу, он проверил, надежно ли упакован принтер вирусов и достал из багажника кейс и объемистый конверт из плотной бумаги. Затем тщательно закрыл минивэн, прошел мимо автомата по продаже снеков и, толкнув плечом входную дверь, вошел в грязноватый холл дешевой гостиницы. Оплатив проживание за два дня, и попросив портье отправить конверт по указанному на нем адресу, он поднялся на второй этаж в свой номер.
Портье, бросив взгляд на надпись на конверте – «Гибель сверхцивилизации», автор Того Новак. Адрес: Филадельфия, район девять, Паттисон авеню, дом 123, Николас Саймс, – бросил его в лоток исходящей корреспонденции. Смена через час закончится, так что конверт отправит сменщик, решил, зевнув, дневной портье, смертельно уставший от двенадцатичасового безделья.
Войдя в номер, Того осмотрелся, и аккуратно поставил кейс около кровати. Не апартаменты, конечно, но мне тут только ночь провести, а завтра – в путь! Впрочем, какой там путь, пара десятков миль и я на месте. Угу, проверим-ка мы еще раз бумаги, так, на всякий случай… Он осторожно открыл кейс и достал бумаги, лежащие сверху. Затем он любовно прикоснулся к нескольким стеклянным цилиндрам с разноцветными мутноватыми жидкостями, помещенным в причудливый металлический каркас, призванный, очевидно, обеспечить защиту его хрупкому содержимому. Так, отлично, температура в норме, значит мои ребятки в порядке и готовы стать будущими Франкенштейнами. Аккуратно вытащив цилиндры из защитных гнезд, он перенес их в холодильник.
Он быстро просмотрел бумаги, в очередной раз убедившись, что всё на месте: договор аренды ангара на год, шесть месяцев из которого уже минуло (ничего, мне и трех бы хватило, а тут еще полгода в запасе), карточка социального страхования на имя Огота Кавона, документы на минивэн, накладные, счета… так… еще лизинговый договор… угу… это тоже есть. Хорошо! Он вернул бумаги на место, и поставив кейс в пустой стенной шкафчик для одежды, пошел в душ, на ходу стягивая с себя одежду и скидывая кроссовки.
Выйдя из душа, он торопливо оделся и спустился к автомату, в котором взял кофе, бутылку минеральной воды и пару сэндвичей. Новый портье (или тот же?) лениво проводил его тем же мутным взглядом, что и предыдущий. И где хозяин мотеля их находит? Помятых, заспанных, и вроде как обдолбанных, словно их только что с пляжа выгнали, где они валялись в отключке после очередного рейва. Поднявшись в номер, он неспеша поел, запивая сэндвичи вполне приличным кофе, затем включил телевизор и стал переключать новостные каналы. Взять из минивэна ноут, что ли, в сети новости посмотреть? Ладно, сейчас здесь что-нибудь найдем.
Спустя несколько минут непрерывного перебора каналов, он наконец нашел то, что искал – «… вспыхнувшем в подвале старого дома в результате мощного взрыва, произошедшего по невыясненным пока причинам в округе Лейк-Каунти. По нашим сведениям, дом принадлежал Того Новаку, которому он достался в наследство от дяди, умершего двадцать лет назад. По странному стечению обстоятельств, человек по имени Того Новак бежал три дня назад из Западной психиатрической больницы. Бежать ему, судя по нашим источникам, помогла медсестра той же клиники Нейдж Форстед. Интересно, что среди изуродованных и поврежденных огнем частей какого-то устройства, на месте взрыва также был обнаружен сильно обгоревший труп женщины. Полиции идентифицировать его пока не удалось…».
Так, процесс пошел, Салливан, наверняка уже таблеток наглотался. Того и гляди, удар хватит бедолагу. Что он теперь будет думать? Поверит, что я случайно подорвался на собственном изобретении, но чудом выжил и куда-то свалил? Вряд ли, скорее всего догадается, что это инсценировка… Но он поверит, что это я убрал Нейдж и, заметая следы, устроил взрыв. Значит будет меня искать… Ну что же, пусть ищет… там, куда я его направил, подсунув информацию, якобы забытую в оставленном в психушке ноуте. И, кстати, теперь, после того как я сжег труп Нейдж, он охотнее поверит в эту дезу. М-м… пожалуй… Так что, добро пожаловать в Мексику, Салливан! Ладно, пора на боковую, спать отныне много не придется, поэтому пользуйся последней возможностью.
///
Опять солнце в глаза! Где бы и в какое время я не спал. А может это знак такой? Какой? Ну, что я на правильном пути. Он осторожно отодвинулся к другому краю кровати, уклонившись от солнечного луча, стараясь при этом не свалиться с узкого ложа. И что это за путь? А! Ты в очередной раз собираешься уговорить себя, что задуманное тобой не есть мерзейшее злодеяние, а величайшее благо, пусть и не для всего человечества, а лишь для малой его части? Вовсе нет, аргументы за и против давно приведены́, Вон с Николасом в романе всё разложили по полочкам и к сказанному мне добавить нечего. И ты, конечно же, на стороне Вона? Да, тут даже спорить не о чем. Цивилизация зашла в тупик, хоть и не подозревает об этом. Либо мы в ближайшем будущем окончательно деградируем, ведомые отборнейшими дураками из дураков, либо станем лет этак через миллион, сверхцивилизацией. К счастью, мне хватило ума (или безумия) понять это, а главное – найти способ, как это исправить. И кого же тогда Вон так старательно убеждает в романе – Николаса? Или все-таки тебя? Ну конечно же Николаса, он должен взвешенно принять решение, когда прочитает мой роман. И полагаться не только на чувства и эмоции, коих у него всегда было в избытке. Ну, допустим… А зачем ты вообще даешь им возможность решать, правильно ты поступаешь или нет, если убежден, что сделал правильный выбор?
