Kitabı oku: «Зигзаги времени. Книга вторая», sayfa 11
– Скачай информацию с носителя этой информации, то есть с человека.
– А это ему не повредит?
Ответ вновь лаконичный и ехидный:
– А грампластинке разве вредит считываемая информация?
Надо искать такого информатора, лучше, конечно, не «бича» или «бомжа». Вскоре такой нашелся. Интеллигентного вида мужик, в очках, с дипломатом и в галстуке, переходил ушицу в моем направлении. Поравнявшись с ним, я повернул браслет и прикоснулся к его руке, приказав ему: «Исполнять мои команды!». Он тут же замер, ожидая моего приказа. «Иди за мной!» – и он послушно пошел ко мне в дачный домик. Прикоснувшись к его вискам ладонями, я стал выбирать нужную информацию. Овладел немецким языком, который мужик знал в совершенстве, так как был учителем. Овладел компьютерными знаниями, то есть стал «юзером», узнал об афганской и чеченской войнах, о распаде СССР и многое еще, что случилось за эти двадцать лет. Узнал о бандитских девяностых, о продажности наших руководителей, в общем, о всем нелицеприятном, что случилось за эти годы. Сунул пачку баксов учителю в карман, и, приказав ему забыть обо мне, отправил его на работу, куда он спешил с утра, а сам, сделавшись невидимым, перенесся в 1996 год в г.Грозный.
Вся площадь перед железнодорожным вокзалом была забита сожженной техникой. Трупы уже убрали, но обагренный кровью снег, который не растаял от жара горевших танков и бронетранспортеров, еще выделялся алыми пятнами на черном асфальте. Где-то в центре звучали очереди из пулеметов, и ухали танковые пушки, здесь же стояла тишина, напряженная, готовая в любой момент взорваться выстрелом в спину. Где-то рядом хрустнули под сапогом осколки стекол, и из-за угла выглянул ствол автомата. Дуло хищно, как-бы принюхиваясь, походило из стороны в сторону, и показалось бородатое лицо с зеленой повязкой на голове. Из железнодорожного вокзала сухо щелкнул выстрел, и боевик, дернувшись, выронил автомат, заваливаясь всем телом на него. Из окон, заложенных мешками с песком, донеслись яростные крики на чеченском, из которых самые понятные слова были «шакал» и «шайтан». «Ложись!» – донеслось мне в голове. Я упал и отполз за угол. В том месте, где я стоял, раздался взрыв гранаты из РПГ. Осколки с визгом врезались в стену, осыпав меня кирпичной пылью. Из окон железнодорожного вокзала застучал крупнокалиберный пулемет, тяжелые пули рвали мешки с песком на окнах, не давая боевикам вести прицельный огонь. Над городом проносились тени вертолетов, высаживающих десант, где-то в центре. Трассирующие снаряды тянулись за вертолетами, кусая то одну машину, то другую. Вот один задымил и стал опускаться, вертясь вокруг оси, и, не долетев до земли, взорвался в воздухе. Остальные «нурсами» пытались подавить зенитную батарею, но вот еще один вертолет, дымя, стал снижаться, пытаясь уйти на бреющем от жалящих его трассирующих снарядов, но, задев винтами девятиэтажку, рухнул, объятый пламенем. Остальная группа, израсходовав реактивные снаряды, вернулась обратно на аэродром, потеряв безвозвратно три боевых вертолета. Заметив, откуда стреляли по ним, я направился туда, подобрав автомат убитого чеченца и сняв с него разгрузку с запасными магазинами и гранатами. Одну из гранат я положил под труп убитого, выдернув предварительно кольцо из нее. Ждать долго не пришлось, двое молодых чеченцев попытались занести тело в здание, но взрыв гранаты оборвал их усилия. К одному мертвяку добавились еще двое. Боевики, не поняв, что случилось, вновь открыли огонь по вокзалу. Ответ последовал тут же.
– Ну, какие вы все горячие! Каждому охота оставить за собой последнее слово! – сплевывая цементную и кирпичную пыль, проворчал я, отползая за сгоревший танк.
Так, где ползком, где перебежками, я выбрался из зоны перестрелки. Где же зенитная батарея? Вроде, по замеченному месту должна быть где-то рядом. Решил срезать через дворы и услышал женские крики о помощи на русском языке. Рванул внутрь здания, откуда слышались крики. Почти сразу же наткнулся на труп пожилого мужчины с перерезанным горлом, который лежал на площадке лестничного пролета. Рядом с ним валялись два боевика, которых он успел застрелить из своей двустволки. Перезарядить ружье он уже не успел. Из квартиры доносились удары и крики женщины. Я вошел в приоткрытую дверь. Два отморозка кавказской национальности пытали женщину, требуя от нее деньги и ценности. Один бил ее резиновой дубинкой, а другой разогревал утюг, поплевывая на его подошву. Женщина, по-видимому, жена убитого, потеряла от боли сознание, и тот, что с дубинкой, пошел на кухню за водой, чтобы привести ее в чувство. Я подошел сзади к бандиту с утюгом и резко, рывком, свернул ему шею. Тело обмякло, и я оттащил его в спальню. Вошел второй с ковшом воды, отпив немного, он начал лить ее на лицо жертвы. Так он и умер с улыбкой садиста на лице, когда мой нож вошел ему под левую лопатку. Женщина смотрела широко раскрытыми глазами на то, как неожиданно умер ее мучитель.
Развязав женщину, я, так и не показавшись ей, пошел искать зенитную батарею. Зайдя еще в одну квартиру, я почувствовал тошнотворный запах смерти. Вся семья, как видно, русские, была вырезана. Перед этим их пытали, у мужчины были размозжены пальцы на руках и ногах, на лице так и застыла гримаса боли. Молодую женщину перед смертью изнасиловали, а потом отрезали груди. В кроватке в луже крови лежал труп младенца. На стене кровью с ошибками было написано: «Всех русских вырежем! Аллах акбар!». Дальше я не пошел смотреть квартиры, меня переполняла злоба, которой не хватало вначале. Увидел из окна группу из пяти чеченцев, хорошо вооруженных, со снайперскими винтовками с глушителями иностранного производства и гранатометом РПГ-7 с запасом зарядов. Решил присвоить все «богатство» этих бандитов. Боевики направлялись в сторону железнодорожного вокзала, осторожно перебегая открытые места. Заднего я резанул по горлу лезвием, придерживая, чтобы не загремело оружие об асфальт. Группа как раз скрылась за очередным поворотом и не видела потерю бойца. Забрав снайперскую винтовку и патроны к ней, я догнал группу и в упор из автомата расстрелял их. Кругом и так гремели выстрелы, и никто не обратил внимания на мою очередь. Забрав оружие, я зашел в открытый подъезд, чтобы с высоты здания осмотреть окрестности. Поднявшись на крышу девятиэтажки, я увидел двух чеченских снайперов, которые изредка постреливали в сторону вокзала. Прирезал их обоих, как и они нас режут, ножом по горлу. На ложе винтовки было у одного из них двадцать семь насечек, столько он убил наших парней. Решил проредить и я их, взяв одну из винтовок, начал искать снайперов. Вскоре обнаружил их, чуть ли не в каждом здании рядом с вокзалом сидели группы боевиков. Начал отстрел снайперов, что тут началось! После каждого удачного выстрела боевики открывали ответный огонь по вокзалу, думая, что стреляют оттуда. Наши парни открывали ответный огонь, подавляя огневые точки чеченцев. По мере безвозвратного убывания бойцов, чеченцы уменьшили обстрел, но все-равно изредка огрызались.
Услышав за спиной голоса и шаги, я оглянулся. По крыше безбоязненно шли два боевика, по-видимому, смена. Я обошел их сзади и нанес одному удар прикладом по голове, а второго просто столкнул с крыши, его дикий вопль ужаса оборвался ударом об асфальт. Первый пошевелился и застонал. Я связал ему руки и сделался видимым, а то как же допрашивать, если враг тебя не видит, а значит, и не боится. Обшарил его, за поясом нашел старый добрый «ТТ», в карманах запасные обоймы и две гранаты. Снайперка у меня уже есть, снял с этой оптику, пригодится еще. Хороший нож тоже забрал, ну а как без оружия проживешь, когда все только и думают, как разгромить Русь! Разграбить и поработить народ! Наконец боевик очнулся и уставился на меня ненавидящим взглядом:
– Шакал! – прохрипел он сиплым голосом и сплюнул в мою сторону.
У ударил ему ногой по голени, знаю, что это очень болезненно, но чтобы всякая пакость плевала в меня, это я не терплю. Он взвыл от боли, что-то крича или ругаясь по-чеченски. Дождавшись, когда он успокоится, я спросил, из какого он отряда, где они прячутся, кто командует? Ну и сопутствующие вопросы: сколько их, какое вооружение??? В ответ лишь ругань и вой, когда я его бил. Бесполезный труд! Пришлось сканировать его мозг. Это была помойка фанатика, тут и пытки, и убийства наших парней и мирных жителей, изнасилования и прочая пакость. Все же в его обкуренных марихуаной мозгах я выбрал кой-какую информацию. Отряд был под командованием Умара Давлетова, численность достигала восьмидесяти человек, имелась и бронетехника, среди них две «Шилки» ЗСУ-23-4 (зенитная самоходная установка). Даже расположение техники и складов боеприпасов и оружия я скачал из пьяной головы бандита. Больше он мне был не нужен, и я его «отпустил» так же, как и первого бандита, с крыши на землю. Также снял прицелы со снайперских винтовок, пригодятся в 16 веке. Ну, а мне пора уничтожить зенитные установки, которые мешают высадить десант наших ребят. В голове у меня, как в навигаторе, был проложен маршрут, разве только голоса не хватает: «Через двести метров поверните налево!» для полного соответствия с ним. Сделался вновь невидимым, я как-никак нес кучу оружия. Приметив сгоревший БТР с распахнутыми дверями, сложил туда свои трофеи, прикрыв их грязными тряпками, листами картонных коробок и прочим мусором. Закрыв дверцы у БТР, с винтовкой наперевес и гранатометом за спиной, я направился в сторону нахождения зенитных установок. Где-то здесь недалеко находились эти опасные машины. Вдруг из-за переулка, дымя солярой и натужно рыча, показались две ЗСУ-23-4 «Шилка». Созданные еще в 1964 году, эти машины наводили ужас на противника. Недаром душманы прозвали их «шайтан-арба». Четыре орудийных ствола хищно смотрели в небо. «Шилку» мы изучали в армии, так как она была в ВДВ с середины шестидесятых годов, поэтому я и не удивился таким потерям вертолетчиков. Тем более надо было машины их уничтожить. Видя, что они меняют позиции, я направился за ними. Метров через двести они заехали во двор то ли школы, то ли больницы. Двое боевиков из каждой машины побежали к главному входу и стали носить зарядные ящики со снарядами, пополняя боезапас. Дождавшись, когда они оба забегут в подвал, где хранились боеприпасы, я выстрелом из гранатомета помог им отправиться на небеса. Взрыв боеприпасов, разнес полздания, лишив боевиков боезапасов. Одну из ЗСУ-23-4 опрокинуло взрывом (она находилась рядом с эпицентром), хорошо, что я находился на приличном расстоянии и то меня слегка оглушило. Двое боевиков вылезли из второй машины, чтобы помочь своим, но я их срезал автоматной очередью. Осталось разобраться с экипажем из первой машины. Постучал по люку и предложил сдаться. «А в ответ тишина…». Сказал, что кину гранату, только тогда откинулся люк, и оттуда вылезли двое, с разбитыми лицами, но живые. Не видя меня, они в страхе оглядывались. Чтобы не рисковать, вырубил их и стал загружать боеприпасы теперь уже в мою «Шилку». Ящики привязывал даже на броню. Залил полные баки горючим, привязав канистры, так же поверх брони, и со словами Гагарина «Поехали!» перенесся в Рязань, на свою опушку. Мотор взревел, и я поехал к крепостным воротам. Теперь я знал, что с этим оружием мы осилим всех врагов. Увидев меня, ведущего такого монстра, народ столпился на улицах. Мои воины, знающие уже, что такое трактора и автомобили более сдержанно смотрели на «Шилку». Лишь воеводу снедало любопытство, что это за фрукт. Пришлось его везти в лес и показать стрельбы. Ошарашенный увиденным, он только спросил, где я достал такое чудо, и, узнав, что я украл ее у англичан, он успокоился. Англичане были давние враги, и их достижения, будучи украденными у них, считались доблестью.
Набрал экипаж, где был водитель, умеющий водить ГАЗ-66, тут принцип тот же, поэтому учить никого не пришлось. Отличного стрелка научил стрелять из орудий «Шилки», на что ушло почти тысяча снарядов, но зато снайпер у меня был от Бога, разносил в пух и прах все, на что я указывал. Вот орудийный расчет – миг, и на месте его дым, пламя и пустота. Сделали мишени пушек и фигуры солдат на стене крепости. Всего лишь очередь из четырех стволов – и нет пушек, манекенов, да и части стены тоже. Командиром поставил молодого десятника, что стал ухаживать за моей Ладой. Парень неглупый, главное, рисковый и в меру наглый. Ну, и цену себе знает, коль не боится меня. Сказал ему, коль возьмет Смоленск – выдам за него Ладу, да еще и приданое дам. Окрылился парень, и так был исполнительный, а теперь вообще экипаж загонял. Привез им шлемофоны, и комбинезоны черные, так теперь и ходят, важные! Только у них такая одежда. Шофера тоже стали делать намеки, что и им нужны комбинезоны такие. Пообещал через месяц, пусть побалуются. Как-никак, а первопроходцы, кость белая, кровь голубая. Их у меня мало, беречь надо. Привез металл листовой 4 мм. Сварные сделали мне на двух Т-16 (трактора, с передним кузовом) защиту из стальных листов, установив по два пулемета МГ-34. Сверху прикрыли откидными металлическими створками от стрел. Лобовое стекло и бока прикрыли металлические жалюзи. Радиатор прикрывал металлический щит в виде лопаты, который отбрасывал препятствия с пути трактора. Защита усилила вес машины, но скорость 15-20 км была гарантирована. На дно кузова был постелен влажный мох, дабы не загорелся от горячих гильз, и два пулеметчика обеспечивали скорострельность машины. Тракторист был вооружен автоматом, и в случае чего мог поддержать пулеметчиков огнем через форточку. Ни пулей, ни стрелой, ни копьем мой танк было не взять. Разве что ядром из пушки, ну это еще в него надо было попасть. Подготовив машины и экипажи, мы начали генеральные сборы. Как-никак, уже была весна, и реки начали вскрываться. Погрузились на ладьи, загрузив машины и трактора с запасом горючего, и вышли на Оку, затем шкиперы направили корабли в Жиздру, оттуда в Угру, Десну и в Днепр. В Сафоново мы выгрузились, нужно было ждать прибытия основного войска. Пока же слетал на дельтаплане и осмотрел окрестности Смоленска с высоты 500 метров. Прикинул живым глазом, как и где штурмовать. Ощутил посвист стрел на излете. Метнул вниз пару гранат, еще больше их разозлил, некоторые стрелы застучали по днищу кабины. Полетел обратно, не было у меня пока желания штурмовать их в одиночку. То, что враг готовился к обороне, было видно невооруженным взглядом. Улицы, идущие от крепостных ворот, были перекрыты баррикадами из бревен, телег и прочего хлама. Ворота также закладывались камнем и бревнами. На самые опасные, по их мнению, места стягивались пушки и катапульты. Крестьяне из окрестностей шли под защиту городских стен, гнали скот, везли продукты и свое имущество. Толпы собранных рабочих углубляли ров перед стеной, другие таскали на стены камни, бревна, смолу.
Город кипел как муравейник. Все куда-то бежали, что-то тащили. Суета сует. Я вернулся к себе на базу, где уже выгрузили всю технику с кораблей. Приказал быть готовыми к выступлению в любую минуту, как только подойдут войска. Пока же можно побеспокоить ляхов изнутри Смоленска.
Вечером, выставив часовых, я обошел лагерь, проверяя уровень безопасности. Дальние дозоры стояли в километре от лагеря, вслушиваясь в звуки весенней степи. Где-то пели в кустах соловьи, стрекотали кузнечики, и запах цветущих трав, казалось, одурманивал все вокруг.
Оставив за себя сотника, я перенесся к стенам Смоленска. Вокруг кипела жизнь, горели костры, освещая стены Смоленского Кремля. Повсюду ходили вооруженные стражники, отбрасывая большие черные тени от костров на стены. Слышались стук топоров, крики рабочих. Казалось, что работа ни на минуту не останавливается.
Никем не замеченный, я проник в город, чем дальше я углублялся от стен Кремля, тем народу становилось меньше. Вот и харчевня, которую мне описал Адышев. Здесь я должен обменять мешочек с золотом на план укреплений Смоленской крепости. Предчувствие опасности вновь посетило меня, и я не стал заходить, как все, через дверь, а прошел сквозь стену. Вид изнутри позабавил меня, над входом под потолком была натянута сеть, которая должна была накрыть меня, когда я зайду. Двое стражников стояли у дверей, а десятка полтора сидели за столами и уничтожали запасы спиртного у хозяина харчевни, который сидел связанный с заткнутым ртом возле камина. Там же невысокий лысоватый мужик в кожаном фартуке грел на углях инструменты палача. Вот на них и смотрел хозяин харчевни, выпучив от страха глаза.
Приказав через браслет всем спать, я выкрал спящего хозяина и поднялся с ним в номер на второй этаж. Развязав его, я вновь сделался видимым и разбудил его. Когда он осмысленно начал осматриваться, я спросил, где план крепости? Он вначале отшатнулся от меня, но звон монет оказался сильнее страха, и он показал мне тайник в ножке табурета, где была засунута свернутая в трубочку бумага. Передав ему мешочек с золотом, я стал обладателем карты – плана крепости, где были обозначены башки: Главная проезжая башня – Фроловская, через которую шел Московский тракт, второй по значению и укрепленности была Молоховская башня, открывавшая дорогу на Киев, семь дополнительных воротных башен (Лазаревская, Крылошевская, Авраамиевская, Никольская, Копытенская, Пятницкая и Воскресенская) были сделаны попроще и не имели того значения, как первые две. Порох хранился в Гранатовитой башне, которая охранялась очень сильно днем и ночью. Ключ от нее, по словам хозяина харчевни, был только у воеводы, и только он мог вместе с ключом дать разрешение на получение пороха.
Отпустив хозяина, который, собрав все свои ценности, плюнув на харчевню (все ж жизнь дороже), пустился в бега. Я же, раздев стражников догола, сбросил на них сеть, дабы они «повеселились», распутываясь из нее, после чего, распахнув двери харчевни, стал зазывать на дармовщину редких прохожих. Видя, что народ не идет, выкатил бочку виноградного вина и стал угощать их на улице. Вскоре народ, распробовав, стал более активный, и вот уже в сгустившихся сумерках послышались первые звуки песен. Пора смываться, пока не пришла стража. Отойдя в тень, я повернул браслет, делаясь невидимым, и направился к Гранатовитой башне, где должен быть пороховой склад. Попросив у Сварога ночное зрение как у кошки, я стал видеть не хуже, чем днем. Караульных на подступах башни я увидел значительно раньше, чем бы они услышали мои шаги. Двое стражников, опираясь на алебарды, стояли у стены дома и о чем-то тихо разговаривали. Это была мирная картина, так что я не стал их трогать, а, тихо ступая по булыжной мостовой, «просочился» внутрь башни. Каменная лестница уводила меня вниз, где рядом с тяжелой железной дверью, закрытой на огромный замок, стояли еще два стражника. Два факела освещали их суровые бородатые лица. Миновав эту дверь, я оказался в огромном каменном зале, заставленном бочками с порохом. Пороха было очень много, как бы не взлетел на воздух весь Смоленск. Ну, да ладно! Лес рубят, щепки летят! С собой у меня было две гранаты Ф-1, решил сделать ловушку из них. Вскрыв один из бочонков с порохом, я насыпал густую дорожку пороха от дверей до бочек, где вывалил все остатки пороха из бочонка на них. Закрепив гранаты, я привязал к двери веревку, которая при открывании выдергивала чеку. Сделав пакость, я благополучно покинул город и снова оказался на берегу Днепра.
Через два дня подошел с войском Иван Михайлович Хворостинин, и вот, отправив голубей в Ельню, князю Курбскому, чтобы выступал одновременно с нами, мы тронулись в поход.
Через сутки мы были под стенами Смоленска, со стороны Днепра гремели пушки и очереди из пулеметов, выкашивая защитников города. Это подошли мои ладьи и отвлекали внимание и часть сил на себя. В ответ стены окутались белым дымом, это отвечали пушки крепости. Мои броневые машины подошли на 400-500 метров к главной башне «Фроловской» и открыли ожесточенный огонь. «Шилка» из четырех стволов выкашивала и пушки, и расчеты, обслуживающие их. Пламя разрывов подымалось там, где проходила очередь из 23 мм снарядов. Крошился кирпич от взрывов, увеличивая число убитых и раненых его осколками. В ужасе защитники бежали со стен, спасаясь от «шайтан-арбы». Расчеты сорокапяток (пушка 45 мм) били по воротам, разбивая навесы, и в этот момент раздался страшный грохот, вздрогнула земля, взметая большую часть стены, башни. Все заволокло пылью и дымом. Грохот стих, лишь раздавались в поднятом взрывом сумраке крики раненых кирпичами людей и ржанье лошадей. Постепенно пыль осела, открыв взору примерно стометровую воронку от арсенала поляков. Город горел, ни о каком сопротивлении разговора уже не было. Мои бойцы быстро проникли через взорванную стену и открыли ворота. Город пострадал сильно, кругом валялись убитые и обожженные враги, даже наши бойцы пострадали от летящих осколков кирпича. Убитых, правда, не было, но с переломами подходили к санитарам, которых возглавил мой ученик Данила.
Отправив вперед своих десантников, я, сидя на броне «Шилки» тихо ехал посреди колонны, когда до меня достиг голос «Хранителя»:
– Тебе пора за амулетом Велеса, он обнаружился!
И тут, проезжая в центральные ворота, на меня обрушился кусок из нескольких кирпичей. Яркая вспышка и снова боль. Кровь на губах, вокруг темнота и тишина. Голова раскалывается от боли, не могу пошевелиться! Пить, как хочется пить!
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ
Мои Дорогие читатели:
В третьей книге, князь попадает в 1941 год, когда немцы вероломно напали на нашу страну. Обладая силой Сварога, он собирает возле себя окруженцев и начинает беспощадную борьбу с врагами. Много приключений ожидает его впереди, прежде чем он отнимет амулет Велеса у Чернобога. С отзывами можете обращаться на электронную почту: snm-72@mail.ru
