Kitabı oku: «Зигзаги времени. Книга вторая», sayfa 5
Вечером я посетил купца Строганова. В комнате сидело две девицы, одна поила его настоем трав, которые подготовил Данила, а вторая что-то варила на плите, помешивая деревянной ложкой. Спросил о самочувствии, проверил температуру, пульс. Осмотрел ногу, не сбились ли шины, все было в порядке. Выпил с ним по рюмочке хлебного вина (гадость страшная!), так и хотелось спросить словами Ивана Васильевича: «Водку-то ключница гнала что ли?». Спросил Анику о рудознатцах, где найти кого-либо из них? Он посоветовал деда Панкрата, один из лучших в округе. Посидев еще немного и сославшись на дела, вернулся на ладью. Достал из кузова лампы, попросил десятника наполнить их из бочки керосином. Утром собрал набор из десятка коробков спичек, одной лампы, топора, лопаты, косы и двух зеркал, и направился в село. Пацаны, ожидавшие на берегу с удочками, увидев меня, гурьбой бросились за очередным пятачком. Спросил деда Панкрата, все стали предлагать свои услуги, даже завязалась потасовка. Сказал, что возьму двоих, если понесут вещи. Победила сила, и вот мальчишки волокут мои подарки к деду на край села. Это был не дом, а полуземлянка, возле дверей на пеньке сидел сухощавый старичок с седой бородой и ремонтировал сеть. Окинув острым взглядом меня и пацанов, он продолжил свою работу.
– Здравствуй, Панкрат! – кинув два пятака мальчишкам, обратился я к деду.
– И тебе здоровья, добрый молодец! – неожиданно громким голосом ответил старик.
– Хочу пообщаться с тобой, дед, о руде медной, железной, и других ископаемых в ваших краях. Ну, а чтобы разговор был интереснее, давай попробуем заморского вина! – и я выставил бутылку армянского коньяка, плитку шоколада и две банки тушенки.
Старик взял в руки бутылку, осмотрел ее, тушенку, шоколад, положил все обратно, сходил и принес две небольшие глиняные чашки. Я же за это время открыл коньяк и тушенку, распечатал шоколад. Разлив понемногу коньяк, я пригубил из чашки, глядя на меня, Панкрат тоже сделал глоток. Посмаковав немного, он выпил напиток, и, достав деревянную ложку, зачерпнул из банки тушенку. Закусив, он спросил:
– Откуда, молодец, будешь? Каких родов? Разговариваешь по-нашему, но как-то странно, да и товары у тебя какие-то заграничные.
– Князь Андрей Иванович Федоров, послан на переговоры к сибирскому хану Едыгею, да вот Аника Федорович посоветовал с тобой, знающим человеком, посоветоваться насчет руд и других богатств для государства нашего.
Дед, услышав, что государев человек назвал его знающим, да к тому же хочет посоветоваться с ним, от гордости даже распрямил плечи. Никто еще так не возвеличивал его.
– А что, мы могём, помочь отыскать рудные места, соберу знающих мужиков, и укажем места, где медь, где железо, где камушки цветные изумрудные, все найдем!
Я достал коробок со спичками и подал старику. Он повертел его в руках и открыл, глядя на спички и не зная, что с этим делать. Пришлось взять коробок в руки и зажечь спичку. Увидев это, он тут же попробовал зажечь сам, с удивлением глядя на огонь:
– Что это, князь?
– Спички, для быстрого добывания огня? Одна спичка, один огонь. В коробке их 60 штук. Будешь работать на меня, значит и на государство, будет у тебя все: и спички, и еда заморская, и вот такие товары! – я стал доставать из дерюжного мешка керосиновую лампу, топор, лопату, косу, и раскладывать перед ним.
Щелкнув по металлу ногтем и прислушавшись к звуку, он произнес:
– Хороший металл, англицкий! А это что такое? – спросил, указывая на лампу.
– Лампа! Чтобы не сидеть вечером при лучине. – я взял коробок и зажег ее.
Он взял ее в руки и пошел в свою землянку, чтобы оценить на месте. Вернулся с довольным лицом:
– Хорошая вещь, нужная! А как потушить?
Я приподнял стекло и задул язычок пламени.
– Ну что ж, князь, согласен я работать на тебя! Да и другие мужики, думаю, тоже согласятся, особенно за такие вещи! – указал он на спички, инструменты и лампу. – А в деньгах как будешь платить?
– Сто рублей за месторождение руды или камушков, а так по три рубля в месяц, на добыче. Могу за камушки у твоих старателей менять товар. – кивнул я на богатство, лежащее перед ним. – Коробок спичек за камушек, за инструмент – десять камушков, а за лампу – пятнадцать. Для женщин есть зеркала. – я достал зеркальце и дал его Панкрату.
Тот посмотрелся в него, оглаживая седую бороду, повертел в руках:
– Баловство, но бабам понравится! Сколько камушков за него? Хочу снохе подарить!
– Пять камушков!
Он сходил в избушку-землянку и вскоре принес горшок, который был наполовину заполнен изумрудами. Отсчитав пять камней, предложил завтра принести еще товару, но поболе, так как придут еще мужики.
– Нет, Панкрат! Приходите завтра на пристань, к моим ладьям, там и поговорим, и за камушки рассчитаемся. Не пристало мне, князю, как купцу с товаром разъезжать. Да и посидим у меня за бутылочкой вина, и обсудим все детали и вопросы. Выбери себе людей, с кем будешь работать и вести изыскания. Карту я тебе попробую составить! – пожав ему руку, я отправился обратно на ладью, а в кармане у меня лежали пять крупных изумрудов, которые уже окупали все мои затраты на эту экспедицию.
Рано утром, с рассветом, меня разбудил караульный:
– Андрей Иванович, к вам местные пришли! Вас спрашивают.
Я поднялся, привел себя в порядок и вышел на палубу. На берегу возле трапа столпились десятка полтора мужиков во главе с Панкратом. Увидев меня, сдернули колпаки и поклонились.
– Запускай их по одному на ладью! – сказал я караульному.
Первым поднялся Панкрат. Взял две лампы, десяток коробков спичек и три топора – отсчитал 70 изумрудов. Спустившись, он с гордым видом показывал мужикам товар. Следующий мужик взял топор, лопату и косу, на остальное не хватило камней. Просил в долг, но я дал только коробок. За час мы управились. Панкрат, отложив свои вещи в мешок, пригласил троих мужиков ко мне в каюту. Достав кальку с переведенной на нее картой Пермского края и Урала, которую весь вечер переводили мне Данила с товарищем, я положил ее перед Панкратом:
– Вот здесь ваша деревня, вот река Кама, вот дальше в нее впадает река Егошиха, здесь впадает Большая Мотовилиха. Вот река Чусовая, вот Каменный пояс (Уральские горы).
Показывая и рассказывая, я учил их ориентироваться по карте, на которую они в дальнейшем должны нанести месторождения. Научив их пользоваться картой, я выставил бутылку коньяка и перед каждым по открытой банке тушенки. Посреди стола положил нарезанный каравай белого хлеба и пару плиток шоколада. Разлив по стеклянным стопкам коньяк, я сказал тост «За веру, царя и отечество!» и, стоя, выпил. Мужики тоже выпили и перекрестились. Панкрат достал свою ложку, хотя на столе лежали из нержавейки, и с удовольствием черпал из своей банки тушенку, закусывая хлебом. Мужики, глядя на него, тоже охотно кушали. Закончив с бутылкой коньяка, я получил заверения о том, что в ближайшее время получу несколько месторождений.
– Если дашь мне руду, я, как и обещал, заплачу тебе, ну а ты рассчитаешься с мужиками!
На том и порешили. Они отправились на поиски руд, а я к Анике. Застал его за работой, он сидел за столом у окна и что-то писал и считал на счетах. Счеты были странные, вместо проволоки костяшки были на натянутых веревочках.
– Ты чего поднялся? Я же сказал тебе лежать неделю! – напустился я на него.
– Да устал я лежать, Андрей Иванович, мочи уже нет! Вот хоть подобью доходы и расходы, и то легче, чем лежать!
– Ну, а я хочу тебя обрадовать! Возможно скоро узнаем, где месторождение изумрудов! – обрадовал его я.
– Кто тебе рассказал? Неужто Панкрат?
– Он самый! – подтвердил я.
– Как я его уговаривал, предлагал и деньги, и товары! Ни в какую, уперся, что не знает, и все! А ты за раз его уговорил!
– Я не просто его уговорил, он сейчас работает на меня и на государство. Будет открывать месторождения железа, меди и прочих богатств земли русской. И кстати, для этого рекомендую поставить ему от нашего с тобой товарищества нормальную избу, что привяжет его к нам. – закончил я.
– А ты хват, Андрей Иванович! Как всегда, удивил меня. Думал, что я, купец Строганов, хитер, а оказывается, что я тебе и в подметки не гожусь!
– В общем, давай, Аника Федорович, посылай завтра бригаду плотников, и пускай ставят старику дом. Да и слухи пускай распустят, что те, кто откроет большое месторождение, получат по 100 рублей серебром и дом в придачу. Люди должны видеть благополучие в трудах своих, а не ждать, что им принесут это на блюдечке с голубой каемочкой. Вот мне Панкрат сказал, что на слиянии рек Камы и Егошихи большое количество меди и серебра, да только за это мы с тобой должны его озолотить! Поэтому брось свое уныние и думай, как закладывать шахты по добыче руды. Домны я тебе спроектирую. Ставь людей на заготовку угля, да и вообще, лесу надо будет много… – глотнув его «хлебного вина», я пожалел, что не захватил коньяка.
«Все же после благородного напитка испоганить горло этой «наждачной» бурдой… И как он ее пьет?» – думал я, прополаскивая рот и горло настоем трав, приготовленным для Аники. Оставив Строганова в размышлениях о перспективе, я вернулся на ладью. Здесь к обеду собралась толпа жителей с женщинами, которые мечтали обменять камушки на мой товар. Караульный еле сдерживал толпу. Прибыло подкрепление от других ладей, которые объясняли, что князя пока нет, и нечего ломиться.
Когда я подошел, ко мне кинулись первыми прежние мужики, прося обменять, по знакомству, первым им лампы и инструменты. Взойдя на ладью, сказал караульным, чтобы пускали по одному. Женщины спрашивали зеркала, а когда увидели нитки и ткань, вообще «потеряли разум», им надо было все это. Из князя я превратился в продавца, что мне быстро надоело, и я, расписав цены, поставил своих людей торговать. Вскоре закончились почти все товары, а я получил почти полный бочонок изумрудов. Встал вопрос, куда можно его реализовать, лучше в тех местах, где платят больше. А платят больше, и золотом, только за границей. Но нам пока туда ездить опасно, Литовское княжество встало на путях к торговле с Западом, а через Балтийское море на моих ладьях опасно плыть, да и пираты пошаливают.
Ночью я перенесся вновь в Тюмень, так же в утреннее время, где вновь сделал закупки ламп, спичек, инструментов и тканей. Переправив все это в фургон ГАЗ-66, я пошел спать. Утром, как всегда, меня разбудили покупатели. Подняв Данилу, я отправил его с товарищем торговать, а сам отправился на последнюю ладью, где у меня находились два пленных татарина, которые были мне нужны для переговоров с ханом Едыгеем, за это я обещал им жизнь и свободу. Объяснив им, что они должны убедить хана, что с ним будет говорить князь, который покорил Казанское и Астраханское ханства, разбил великую армию Девлет-Гирея, Повелитель джиннов. Если он примет мои условия, то мы будем хорошими друзьями, и к нему пойдут торговые караваны, если нет, то пойдут джинны с огнем и мечом, и его подданные будут рабами.
Вечером мы на двух ладьях тронулись по реке Кама к мысу Стрелка, где впадает река Чусовая. На одной из ладей находилась автомашина ГАЗ-66 с будкой, накрытая сверху большим пологом. В будку загрузили запас топлива, оружие и подарки для хана, надеясь, что все пройдет без стрельбы. Отборная полусотня после ужина дремала на палубе, только кормчие сидели за моторами, управляя ладьями, да впереди смотрящие следили за рекой, чтобы не сесть на мель и не напороться на топляк. Утром обогнули мыс Стрелка и вошли в реку Чусовая. Встречное течение замедлило ход, но все же мы потихоньку продвигались вперед. За день прошли от силы километров тридцать и пристали возле какой-то деревушки. Взял с собой десятника и троих воинов, пошли купить или обменять продукты. Деревенька была бедная, купил за рубль десяток куриц и мешок репы. Спросил хозяев насчет проводника через горы, чтобы можно было проехать на телегах. Мужик, что продал нам кур, согласился сам нас провести за три рубля до Чинги-Туры (Тюмень). За ночь мы выгрузили автомобиль, взяли все необходимое, заправили баки горючим, и утром, силой запихав в кабину мужика, тронулись по лесной дороге в сторону Сибирского ханства. Мужичок, запуганный таким транспортом, сидел, сжавшись в комок, и только крестился. Но через некоторое время, увидев, что ничего страшного с ним не происходит, начал осматриваться.
Дорога петляла между деревьями, пересекая ручьи и мелкие реки, но наш вездеход лихо их преодолевал. Лишь в одном месте пришлось постоять, чтобы мои ребята навели переправу через бурную речушку со скалистыми берегами. Через нее был сделан мостик, но он бы не выдержал машину. Связав бревна веревками ввиду отсутствия скоб и гвоздей, мы осторожно переехали на другую сторону и продолжили свой путь. Вскоре мужичок стал разговаривать, и, представившись Калистратом, стал рассказывать, что он охотник, что ставит капканы на соболя, куницу, горностая, а вот на большого зверя сил уже нет. Раньше сын был надежа, да прошлую зиму с охоты не вернулся. Весной только косточки его и нашли. Так с ним, за разговорами, день за днем, мы и добрались до Чинги-Туры. Остановились километра за полтора на опушке леса, впереди большой луг с пасущимися стадами лошадей и баранов. За ним деревянные стены с башенками. Нас пока не заметили. Отправил своих татар для покупки трех коней с седлами, дал десять рублей и коробок спичек, показав, как ими пользоваться. Через часа два они прискакали и привезли четырех коней с седлами и двух баранов на обед. Собрав подарки для хана, прицепив свою саблю и два пистолета, я приказал ребятам смотреть в оба, и как только увидят красную ракету, выезжать ко мне на помощь с зажженными фарами, сигналом и пулеметными очередями. Стрелять поначалу поверх голов, если не будет второй ракеты, уже на поражение.
Дав все наставления, поехал со своими татарами на встречу к хану Едигею. Крепостные ворота были открыты, стража смерила нас взглядом, но не остановила, по-видимому, приняв меня за купца, так как у меня висели перекидные сумки с подарками. За крепостной стеной началась обыкновенная деревенская улица с рубленными домами. Вдоль дороги с двух сторон были тротуары из деревянных плашек. В центре поселения стояла мечеть, рядом с ней, по-видимому, ханский «дворец», так как у дверей стояла стража. Спешившись, привязали коней, и мои сопровождающие представили меня, как я их и учил: «Русский князь от самого царя к хану Едыгею!». Один из стражников бросился докладывать хану о визите царского посла. Вскоре он с помощником выскочил обратно на крыльцо, кланяясь, провел нас в зал, где сидел хан, окруженный беками и мурзами.
Поклонившись и поприветствовав хана, мой толмач озвучил все мои титулы:
– Князь, покоривший Казанское и Астраханское ханства, разбивший великое войско Девлет-Гирея, Повелитель джиннов, приветствует тебя, хан Едыгей! Он пришел к вам с предложением дружбы и торговли. Если вы принимаете предложение, всем будет хорошо, если нет, то его джинны вечером уничтожат Чинги-Туру и твое ханство! – сказав, он отступил за мою спину, чтобы переводить.
Татары застыли, то ли переваривая сказанное, то ли от такой наглости. Наконец хан прокашлялся и спросил:
– Это правда, что ты разбил все войска Девлет-Гирея?
– Эти два воина из его войска, они сами все видели и испытали на себе гнев моих джиннов! Если есть желание, то, как стемнеет, я вызову одного и покажу его разрушительную силу. А с тобой, хан, я бы хотел поговорить наедине, так как то, что сказал мне джинн про тебя, не стоит слышать никому! – сказал я.
Хан властно махнул рукой, и все вышли из зала. Остались лишь два телохранителя возле трона.
– Говори! – приказал он.
– Джинн сказал, что скоро тебя и твоего брата Бекбулата убьет Кучум и захватит власть. Вот и все новости. Только я и русский царь можем тебя защитить, а теперь позволь вручить тебе подарки и образцы товаров.
Я вручил ему и спички, и керосиновую лампу, и три зеркальца, и рулон яркой ситцевой ткани, и красивый кремниевый пистолет. Показал, как пользоваться вещами, даже произвел выстрел из пистолета, Сразу же вбежали его слуги, но он вытолкал их взашей, чтобы не мешали знакомиться с вещами.
– А что еще можешь привозить с Руси? – интересовался он.
– Могу много чего, но давай вначале договоримся, что можешь дать ты мне! – ответил я.
– Что ты хочешь? – заинтересовался хан.
– Браслет к этому кольцу! С таким же рисунком, говорят, что видели у тебя!
Едыгер взял меня за руку и осмотрел кольцо. Пожав плечами, он сказал, что навряд ли сможет помочь мне. Хлопнув в ладоши, он позвал своих советников. Показав мое кольцо на моей руке, он спросил:
– Кто видел такой же браслет? За сведения о нем будет награда!
Беки и мурзы, посовещавшись, попросили время, чтобы узнать о нем у своих подчиненных. «Хранитель» мне произнес в голове: «Браслет движется по улице в сторону ворот!». Я тут же озвучил это хану. Он же громовым голосом приказал задержать всех, кто едет к воротам, и доставить их сюда. Вскоре стража привела двух мужчин и трех женщин. Кольцо теплом показало на одну из них. Я подошел и обнажил у нее руки, на одной из них был разыскиваемый браслет.
– Откуда у тебя он? – спросил через переводчика я. Та испуганно смотрела то на меня, то на хана.
– Отвечай! – рявкнул он.
– От матери, а ей достался от ее матери, и так много поколений! – ответила она, рухнув на колени.
Я достал десять золотых и подал ей, сказав, что это браслет, который принадлежит моему роду, и показал ей кольцо. Схватив деньги, она начала по-татарски благодарить меня.
– Отпусти их, хан, нам они больше не нужны! – сказал я, одевая на руку браслет.
Жар прошел по моему телу, сообщая о том, что еще один чудесный артефакт нашелся. Когда все вышли, хан доверительно мне сообщил:
– Я тебе уже помог, ты же теперь помоги мне! У Кучума много войска, ему помогают мурзы Толы и Евага. У всех есть воины, в сумме наберется более трех тысяч конницы, если нападут, мне не устоять. Помоги мне, и я твой брат навеки. – взмолился испуганный мною Едыгей.
– Хорошо, вечером пусть выводит войска за крепостные ворота, будто бы ожидается нападение русских. Как я узнаю, где Кучум со своими мурзами находится? – спросил я у хана.
– Бунчук красный, самый высокий, у его шатра.
– Ну, тогда все в порядке, как стемнеет, смотри со стен города, да не бойся! Тебя не тронут! – сказал я, и мы выехали из ворот Чинги-Туры.
Никто нас не задерживал и не останавливал, и мы спокойно доехали до леса. Встретили меня ребята с волнением, все ж один во вражеском городе, успокоил их и сказал, что сегодня придется помочь хану, убрав его конкурента. Рассказал, где будет Кучум в войске, про бунчуки с хвостами, и так далее. И вот начало темнеть, и разведчики донесли, что войско выстроилось возле ворот. По краям конница, в середине копейщики, сзади стояли лучники. За ними шатер с бунчуками, где находились мурзы и Кучум. Приказал зарядить оружие и занять места. Сам сел за руль и рядом посадил пулеметчика с МГ-34. На моторный отсек поставили ящик гранат, в открытом окне хищно торчал ствол пулемета. Зажег дальний свет фар, и медленно тронулся в сторону крепостных ворот. Ехал медленно, выискивая фарами шатер с бунчуками. Вот он! Ткнул соседа-пулеметчика, показывая на шатер, тот, повернув ствол, открыл огонь. Сверху его поддержали из будки «Максим» и автоматчики, выкашивая все в округе шатра. Перерезанный пулями, шатер рухнул к давно упавшим бунчукам, а коса смерти ходила по шатрам и вокруг них, забирая все новые жизни. Татары бросились в город, но ворота были намертво закрыты, а пули рвали их, не давая шанса убежать. Только конница растворилась в ночи, так как удар был нанесен по центру, уничтожив пехоту, лучников и руководство. Вскоре на поле не осталось никого в живых, и я, развернув машину, погнал обратно в лес. Там на поляне уже горел костер, варилось и жарилось мясо. Два моих толмача и оставшиеся ребята готовили ужин. В стороне стояли караульные, вооруженные автоматами. Татарам оружие было не положено, кроме засапожного ножа. Да они и не просили, навоевались! Да и меня боялись, как исчадия ада, или шайтана.
Поели с удовольствием жареного мяса. Надо их научить мариновать, тогда точно шашлыки будут. После еды заставил всех чистить оружие, это была повседневная обязанность после стрельб. Проверив, как они почистили, отправил всех спать, оставив десятника за начальника караула. Утро началось с пения муэдзина (муэдзин – в исламе служитель мечети, призывающий мусульман на обязательную молитву (намаз) – прим.автора), голос которого с мечети доносился даже сюда. Умывшись, позавтракали и, оседлав лошадей, двинулись к крепостным воротам. Нас увидели еще, как только мы показались из леса. Закрытые ворота начали медленно открываться, словно приглашая войти. Стража выстроилась коридором, держа сабли наголо перед собой, пропуская нас через торжественный строй. Взревели трубы, и навстречу нам вышел сам Едыгер в сопровождении свиты мурз и беков. Рядом с ним шел его брат Бекбулат. Подойдя, оба склонили колено перед посланником царя.
– Великий князь, Повелитель джиннов! Ты показал вчера свое могущество, уничтожив осиное гнездо предателя и изменника. Остальные члены его клана присягнули нам на верность! Ибо я сказал, что мой друг князь вновь вызовет джинна, мечущего невидимые стрелы, убивающие наповал. И они поняли, что служить мне более безопасно, чем кому-либо. Я готов подписать договор с русским царем, что Сибирское ханство присоединяется к Руси и готово платить царю за охрану моих границ. В знак дружбы я отправляю ему тысячу шкурок соболей, сундук золота и сундук серебра. А тебе, великий Повелитель джиннов, я дарю двух самых красивых наложниц, еще девственниц, арабского белого скакуна и мешочек с камнями из-за Каменного пояса (горы Урала – прим.автора). Завтра тебя соберут в дорогу, будут тебе и бараны, и лошади. Ты же не забывай старого друга Едыгея и его брата Бекбулата, которых ты спас от смерти. Если надо где-то помочь, только дай весточку, и мы всем своим войском придем тебе на помощь. А теперь пойдем за стол, надо же ублажить Повелителя джиннов! Да и народ хочет видеть того, кто может управлять порождением шайтана.
Тронный зал был превращен в зал для пиршества. Низкие столы были уставлены всевозможными яствами, вместо кресел были подушки. Количество подушек зависело от ранга гостя. Подушки были разного размера, и подкладывая их, можно было весьма неплохо отдохнуть. Рядом со мной сел сам хан, или меня посадили возле хана. Ухаживали за мной две юные татарочки, которые то подливали мне кумыс, то подкладывали куски мяса. Сидящие рядом мурзы или беки (кто их разберет!) поначалу посматривали на меня с опаской, как-никак за полчаса уничтожил Кучума вместе с его мурзами и половиной войска. А так, простой урус, и не скажешь, что знается с шайтаном.
Слуга поставил рядом со мной кувшин с кумысом, и тут «Хранитель» сообщил, что он отравлен. Я повернулся к хану и сообщил, что нас с ним хотят отравить. Вот этот кувшин отравлен. Он вначале не поверил, но когда заставил выпить чашку кумыса слугу, и тот в судорогах помер, позвал слугу, который нас обслуживал.
Увидев неподвижно застывшее тело слуги и все поняв, тот пал ниц и начал рассказывать, что томский князь Басандай заставил его под страхом смерти отравить и Повелителя джиннов, и его хана Едыгея, дабы самому встать во главе Сибирского ханства. Разъяренный хан вызвал своих телохранителей (первоначальный спецназ), и приказал привезти князя Басандая. Вскоре его, со связанными руками, доставили к хану. Хан, подойдя к нему и не сдерживаясь, плюнул ему в лицо. Затем подозвал слугу, который принес кумыс, и приказал налить две чашки. Одну он подал слуге, а вторую, приказав держать князя, самолично влил ему в рот. Вскоре князь корчился у ног хана, а слуга застыл с чашкой в руках. Хан взял у стражника саблю и подошел к слуге:
– Пей, или умрешь медленной, мучительной смертью! Сейчас я выпущу тебе кишки, а собаки будут их грызть и таскать, пока ты не умрешь! Предупредил бы сразу, и был бы жив! А так, умри как воин! – он замахнулся, и слуга залпом выпил чашку.
Гости со страхом смотрели на все это. А хан ходил возле столов и горделиво говорил, что джинн теперь защищает и его, предупреждая заранее о готовящемся на него покушении. Вот, смотрите, что будет с теми, кто задумает плохое против него, указывая на трупы заговорщиков, говорил он.
Пир быстро свернулся, никто не хотел сидеть в присутствии трупов, вид которых угнетал. Лишь хан, избежавший смерти, ликовал. Всячески оказывая мне внимание, он, узнав, что я не женат, стал предлагать мне в жены свою дочь Гульсину. Вскоре она была вызвана и в сопровождении «мамок» прибыла на пир. «Хранитель» дал мне ее характеристику, почти как на членов нацистской партии. Весь смысл, что она сторонник всемирного халифата, и с ней бесполезно вести разговоры. Это фанатик, и очень опасный фанатик! Не дай Бог, если она объединится с врагом, это будет враг, вдвойне опасный. Поэтому, наговорив кучу комплиментов его дочери, я постарался уйти. Правда, за мной, как привязанные, шли две мои наложницы. Посадив их на одну лошадь, я сел на другую, а толмачи сели вдвоем на третью.
Вскоре мы были в лагере. Караульные окликнули нас еще за километр, проверяя, кто идет. Служба была поставлена на высоте. Спать пришлось в палатке, которую мне поставили в центре лагеря. Медвежья шкура была матрацем, а пуховое одеяло неплохо помогало от прохладных ночей. Сейчас же меня грели два девчоночьих тела, которые бесцеремонно улеглись рядом со мной со словами «Ты теперь наш господин!». Острые, как козьи рожки, груди упирались с двух сторон, ну как я мог устоять от такого соблазна? Не буду рассказывать об этом, так как мужчина я али нет? Тем более, что это только моя тайна!
Утром меня встретил ухмылкой Данила, так как вскрики наложниц слышал весь лагерь.
– Хочешь в челюсть? – просто спросил его я, так как смотреть на его довольную рожу не было больше сил.
– Да нет, господин! Извини! – поняв, что перегнул палку, промолвил он.
– Скажи другим! Увижу ухмылку, или какие-либо пересуды – изобью, а потом он вылетит из отряда! Понял? – тряхнув его за рубаху, спросил я.
– Так точно, князь! – вытянулся он во фрунт.
– И вообще, смотри, не буду тебя учить! Довыделываешься!
– Прости меня, господин! Не хотел обидеть! Накажи другим способом, хоть розгами, но не отдаляй меня от себя!
– Иди и предупреди всех! Я тоже человек, и мне нужны иногда женщины! Но это не значит, что вы должны над этим скалить зубы! – предупредил я Данилу, и он мгновенно исчез.
Две мои наложницы, сверкая глазами из-под одеяла, слушали, не понимая, наш разговор. Утром вызвал толмача и приказал научить девок разговорному русскому языку. Награда – по золотому за каждую. Слава Богу, хоть на время отстали, хотя хороши, бестии! Груди, как будто из слоновой кости чашки, с твердыми сосками, широкие бедра и густые волосы до пояса. Лицо, ввиду молодости, еще не требовало косметики, и поэтому было девственно красиво. Да и характер у них нравился, не стремились занять место на шее. «Да, господин!», «Слушаюсь, господин!», – вот и все их слова. Не было еще в это время, я думаю, меркантильности. Тем более, во времена, когда мужчины мерли, как мухи. Вот вчера я, как бы мимоходом, решил судьбу почти двух тысяч женщин, уничтожив пол-отряда Кучума. Хорошо хоть, у них развито многоженство, а значит, и детей быстро нарожают.
Утром, подняв толмачей, и озадачив одного из них учебой моих наложниц, я взял второго и поехал к хану. Хан был с похмелья, но встретил нас хорошо. Выпив с ним кумыса, мы стали прощаться. Договорились, что мы отправляем сюда караван с сельскохозяйственным инструментом, спичками, зерном, а обратно получаем пушнину и изумруды. Я тут же подсуетился, что за один коробок спичек один изумруд, так же и за одну шкурку: одна шкурка – один коробок. Лампы хан пока не стал просить, сам еще не испытывал.
Предложил им организовать торговый дом в той деревеньке, откуда мы взяли проводника. Мы доставляем туда товар, а они его забирают и рассчитываются. И вот, последние прощальные слова, и мы отъезжаем. Сзади идут три груженые телеги с дарами к царю. Пришлось посадить на каждую телегу по три воина с автоматами. Ладно хоть не знают, что под шкурами лежат два бочонка с золотом и серебром.
Доехали до деревни быстро, все ж обратная дорога всегда быстрее. Мужичок, получив свои деньги, был счастлив, как начищенный пятак. Рассказывая всем, что он ездил на джинне, и как они убивали татар, он превратился в доморощенного Мюнхаузена. Тем более, что мои воины, наученные мною, всегда все отрицали. И когда их спрашивали: «Вы убивали татар?», они делали удивленные лица и спрашивали: «Каких-таких татар? Мы – мирные купцы, никого не убиваем, всех любим!». После этого все вопросы пропадают, и никто к ним не пристает. На мужичка перестали обращать внимание, и мы могли, наконец, заняться делом. Погрузив вещи на ладью, мы отплыли к Анике Строганову. Там уже пришли мои мужики с рудознатцами. Принесли образцы руд и карту со значками, где, что и сколько нашли. Нашли залежи меди, серебра и железной руды вдоль Чусовой, что дает возможность отправлять железо или руду баржами до заводов.
Панкрат, хитро улыбаясь себе в бороду, произнес:
– Обещал тебе изумруды, дак ведь нашел я их! Охотился я на гусей, так как закончились продукты, и вот в зобах убитых птиц я обнаружил самоцветы: два изумруда, да три тумпаса, да три камня с липовыми искрами. Искали долго, и вот в верховьях реки Токовой, при впадении в реку Большой Рефт, нашли мы большое месторождение изумрудов. Мужики в корнях сосны, поваленной ветром, нашли дюжину отличных камней. Так что, гони деньги, барин! – и он выложил передо мной мешочек с изумрудами и образцы руд.
Отметив все на карте, я тут же, сходив на ладью, отсчитал деньги. Когда Панкрат вернулся с геологоразведки домой, не узнал свою избу. Вместо землянки стоял крепкий дом, срубленный из толстых сосновых бревен, что источали лесной аромат. Вместо бычьего пузыря в окнах стояли стекла, что здесь имел не каждый помещик. Где их раздобыл Аника, я даже не спрашивал, но то, что он за изумрудные копи готов был заложить все, я это знал. Внутри Панкрат не нашел своей мебели, да и что она представляла: топчан, что он по молодости сработал, али колченогий стол, да два таких же табурета. Вместо шкафчика были две полки, на которых стояли припасы в кувшинах, да две глиняные чашки. Вот и все его имущество. А тут, резной стол и стулья, шкафчики для посуды, печь с чугунной плитой, а в спальне кровать аж на двух-трех Панкратов хватит. Перина пуховая, такое же одеяло и подушки. Царская изба, да и только. Мастер стоит и еще издевается, скотина: «Что еще изволите, Панкрат Иванович? За все оплачено!».
