Kitabı oku: «Зигзаги времени. Книга вторая», sayfa 7
Мы добрались до Рязани в первых числах октября. Леса стояли уже золотисто-багровые, по утрам иногда ложился иней, но Ока все еще не спеша несла свои воды, и не думая уступать холодам. На пристани меня встретил сам Даниил Федорович Адышев. И сам он, и конь были взмылены, по-видимому, спешили встретить меня.
– Беда, Андрей Иванович! – даже не здороваясь, начал Адышев.
– Что случилось, Даниил Федорович? – спрыгивая на причал, спросил я.
– Государь арестовал брата, обвиняют его в сговоре с Вами супротив царя!
– Да что ты такое говоришь! Пьяный что ли?
Он молча протянул мне записку, что доставил голубь от Анастасии Захаровны: «Алексей в темнице, обвиняют в заговоре против царя! Ищут также князя Федорова и Хворостинина. Покидаю срочно Москву. Анастасия».
– Вот еще записка от друзей, – протянул Даниил Федорович следующую бумажку. – «Царь издал указ об опричнине. Идут аресты и казни. Уезжаем из Москвы в Новгород. Шуйский».
Что такое опричнина, я знал со школы, поэтому понял, что нужно быть готовым к встрече с ними на Рязанской земле. А то, что будет резня, если они ворвутся в Рязань, я не сомневался.
– Слушай, Даниил Федорович! Готовься к осаде, царя батюшку опоили и околдовали схизматики ливонские! Под их влияние попал наш государь, и нам надо выстоять и перебить эту нечисть, а потом мы расколдуем царя нашего, когда уничтожим всех нехристей, окруживших его! – дал я направление его мыслям, и он радостно ухватился за них. Правильно! Царь околдован, если взялся уничтожать свой народ, своих друзей! Теперь он знал, что делать! Его задача, как воеводы, – защищать от врагов свой город и поселения вокруг него.
– Понял все я, Андрей Иванович! Не пустим этих опричников в город! – это был снова уверенный в себе муж.
– Ну, раз понял, я заеду к себе, а потом в Москву! Надо выручать Алексея Федоровича из лап опричников. Главное, чтобы жив был! – сказал я воеводе и зашагал к своему дому, благо до него было недалеко.
Сзади шли сотник и лекарь с девушками, неся мои вещи. Ладьи же пошли на зимнюю стоянку в поместье, где им было выбрано и подготовлено место в устье реки Доча, чуть ниже плотины. Для этого летом сотни рабочих старательно углубили и расширили русло, сделали причалы. Так что моя флотилия была скрыта от лишних глаз и защищена пушками и пулеметами с крепостных стен. Да и было где разместить команды с ладей, и накормить их.
Я же, войдя во двор своего дома, тут же приказал седлать коня и собрать припасы в дорогу. Подбежала Лада поздороваться и доложить о всех делах, косясь на татарских девок. Увидев ее нахмурившийся лобик, поручил определить их на работы по дому или уходу за лошадьми, на ее усмотрение. Взгляд ее прояснился, все же, видно, ревнует, но боится признаться себе в этом.
Поднявшись к себе в комнату, переоделся в чистое белье, одев под рубашку бронежилет с титановыми пластинами. Хрен его знает, как меня встретит Москва с рехнувшимся царем. За пояс сунул браунинг, к нему добавил наган с глушителем. В ранец положил четыре гранаты Ф-1 и запас патронов. В рукава кожуха воткнул по четыре острых спицы. Они не мешают драться, защищают от рубящего удара по кисти, а в ближнем бою не хуже стилета вонзаются в тело врага. На перевязь повесил свою любимую саблю, сунул нож за голенище и, посидев с минуту на дорожку, спустился во двор. Мой конь уже пританцовывал возле Ермолая, который держал его под уздцы, косясь на него и всхрапывая.
– Ну, пока, Ермолай! Следи за порядком, пока меня нет! – произнес я, вскакивая на коня и прощаясь со слугой.
Выехав за крепостную стену и отъехав подальше, я перенесся в Москву, чтобы попытаться отбить Адышева, который стал жертвой оговора. Высадился я на том же месте, возле поворота. Благо, рядом не было зрителей, только вдали пылил купеческий обоз. Помня, что сказано в голубиной записке о моем розыске, попробовал использовать браслет. Повернув его на кисти руки, я попросил стать невидимым вместе с конем. Прошло мгновение, но я видел себя и коня. Прижав кольцо ко лбу, спросил об этот «Хранителя». «Тебя не видит никто! Ты же видишь всех!» – был ответ.
Тронулся к крепостным воротам Москвы, где столпились обоз купца и телеги крестьян, стремящихся в город на базар. Крики, ругань возчиков и стражников, ржание лошадей создавали свой неповторимый колорит. Миновав под этот гвалт толпу, я проехал беспошлинно в город. Цоканье копыт от моего коня заглушали проезжающие телеги и кареты. Вскоре я подъехал к Кремлю, в котором находилась и резиденция Малюты Скуратова. У дверей стояли два опричника в черных рясах с бердышами в руках и саблями на поясе. Отправил коня обратно в Рязань, сделав его видимым, сам прошел мимо стражников и спустился в подвал, где находились камеры и пыточная. Меня окутал полумрак, освещаемый факелами. Отовсюду слышались стоны и ругательства, просьбы и плач. Лишь из пыточной доносились вопли от боли, которые резали по ушам.
Пройдя по коридору, я открыл скрипучую дверь в пыточную, держа руку на рукояти нагана. На дыбе висел Алексей Федорович, а рядом с ним Малюта Скуратов с раскаленными щипцами что-то выспрашивал. Выстрел из нагана с глушителем прогремел как хлопок в ладоши. Бородатый коротышка выронил раскаленные щипцы и посмотрел на рваную рану на своей груди, что оставила пуля, вошедшая со спины. Качнувшись, он упал на свои же щипцы, которые радостно зашипели от человеческой плоти, вгрызаясь в его тело. Писарь, сидевший с пером и бумагой, вскочил, оглядываясь в страхе по сторонам. Убивать его не хотелось, поэтому я, захватив его горло одной рукой, зашептал ему на ухо:
– Будешь еще помогать этой нечисти, и тебя в ад заберу! Беги и займись богоугодным делом!
После чего уложил на пол потерявшего от страха сознание писаря. Сняв с дыбы Адышева, я пожелал вернуться в Рязань в свою комнату. Миг – и мы на месте. Положив его на свой диван, я позвал Ладу. Вскоре она прибежала, но увидев окровавленное оголенное тело, в страхе прижала руки к губам.
– Не бойся, Лада! Надо вылечить хорошего человека! Я спас его из темницы, это большой начальник, но сейчас он в опале!
– Я сейчас! – она выбежала и вскоре принесла таз с горячей водой и тряпки, чтобы обмыть тело.
Я же приготовил шприц и лекарства. Ввел ему промедол, чтобы уменьшить боль от ран и вывернутых суставов. В это время Лада организовала слуг, которые помогли перенести раненого в отдельную комнату рядом с моим кабинетом, где обмыли его от крови и укрыли на кровати одеялом. Рядом с ним осталась Лада, готовя на керосинке настой из трав.
Я спустился вниз и попросил Пелагею приготовить бульон из курицы для больного и покормить его, так как руки повреждены. Также дал распоряжения по поводу туалета:
– Найдите емкость, куда он будет опорожняться, и пускай Ермолай или твой Кузьма помогают ему! Помните, что он боярин, и очень влиятельный! Так что проявляйте уважение!
Слуги зашевелились, главное, перед ними была поставлена цель – ухаживать и вылечить. Тут же Пелагея бросилась во двор, где приказала нести ей курицу. Кузьму она направила найти большую глубокую чашку и нести ее наверх к Ладе. В общем, начался нормальный трудовой процесс. Я же осмотрел еще раз Алексея Федоровича, смерил давление и температуру, вколол ему, на всякий случай, антибиотик. После чего ушел к себе в кабинет, где, снова сделавшись невидимым, перенесся в Кремль. Здесь я, пройдя мимо опричников, охранявших входы, оказался в коридорах, ведущих к царским покоям. Приняв вновь обычный вид и держа в руке наган с глушителем, направился к царским палатам.
Чернобог почуял меня, когда я подошел к дверям. Шикнув, он взмахом руки приказал Вяземскому и Василию Басманову, стоящим у дверей, спрятаться за портьеру. Когда я вошел, Иван Васильевич сидел на троне, рядом с ним царица Анастасия. Не было ни бояр, ни стражи, только царица с покрасневшими от слез глазами. Возглас «Хранителя» я не успел расслышать, удар по затылку отправил меня в небытие. Очнулся я, по-видимому, быстро, так как меня старательно пеленали веревками два опричника. Руки были стянуты сзади, но кольцо и браслет были на месте. Не было только оружия. Меня подняли и поставили перед царем.
– Ну что, Андрей Иванович, помог тебе твой Сварог? Будешь умирать долго и мучительно, как обыкновенный заговорщик. Уж что-что, а Малюта Скуратов вас с Адышевым обслужит по полной программе! Все признаете!
Пока он разглагольствовал, я пальцами рук дотянулся до браслета и повернул его, прося мысленно дать мне возможность освободиться от пут. Напрягся, и вот руки прошли сквозь веревки. Достал спрятанные в рукавах спицы. По одной в руке. Взмах, – и у обоих опричников под скулой торчит спица, пробив мозг. Трупы еще оседали, когда я скинул остатки веревки и ринулся к царю. То, что это Чернобог, я уже не сомневался. В руке у него появился подаренный мною пистолет, выстрел…, пуля обжигает левое плечо, другой выстрел… пуля ударяется в бронежилет, и меня откидывает назад. Я поднимаюсь и вижу нацеленное на меня дуло пистолета.
– Прощай, князь! Теперь буду править я, а не твой Сварог!
– Нет, мой государь! Он же помогал тебе! Он – наш, он за Русь! – кинулась между мной и Чернобогом царица.
Грянул выстрел, она вскрикнула, схватившись за правое плечо, и медленно осела. В этот момент я успел подняться и в прыжке выбил ногой пистолет и нанес сокрушительный удар правой в челюсть царя. Тело даже немного взлетело и растянулось около трона. Забрав оружие у царя и опричников, я подошел к царице. Глаза ее были закрыты, но грудь вздымалась. Кровь обильно текла из пробитого плеча. Пошарив по карманам, нашел индивидуальный перевязочный пакет, и прямо поверх платья перетянул рану. Сейчас главное – не дать ей изойти кровью. Закрыв дверь канделябром, я поднял Анастасию на руки и перенесся с ней в Рязань. Второй раненый у меня в кабинете на диване. Вновь пригласил Ладу, благо идти рядом, через стенку. Видели бы вы ее глаза, когда она зашла и увидела женщину у меня на диване, в царских одеждах. Но, увидев, что та раненая и без сознания, в ней проснулся профессионал:
– Что с ней, Андрей Иванович?
– Ранение плеча, возможно, повреждение верхушки легкого. Пуля застряла, надо оперировать, но большая потеря крови, может не выжить! – ответил я.
– Но если же пулю не вынуть, мы ее потеряем? – жалобно спросила Лада.
– Попробую ее спасти через богов! – ответил я, прикидывая перенос во вторую городскую клиническую больницу г.Тюмени, где до этого я проходил ординатуру.
– Как? – изумилась девушка.
– Переодень ее в халат, который я привез! – скомандовал я, и после того, как она выполнила приказание, вытолкал ее за дверь. – Иди к своему больному, а мы скоро вернемся!
Выложив все оружие, я переоделся в джинсы и футболку, сверху одел кожаную куртку. Завернул царицу в одеяло и перенесся в Тюмень, возле приемного отделения больницы на лавочке. Подняв на руки царицу, быстро вошел в приемное отделение второй городской и заорал своим командным басом:
– Дежурная! Быстро сюда, огнестрел!
Выскочили санитары, подкатили каталку, врач, пощупав пульс и измерив давление, воткнул внутривенно физраствор, и покатили царицу Анастасию в операционную. Главное, что время не затягивалось. Ко мне подошел мужчина в халате и предложил заполнить бланк, так как он должен сообщить в милицию, все же огнестрел! Достав пачку долларов, я предложил никуда не сообщать, так как после операции я больную заберу. Информацию насчет долларов он воспринял нормально, а на то, что я заберу больную, возмутился. Объяснил ему, что уход будет, как за царицей, даже круглосуточная сиделка будет. Деньги взял и пообещал, что сообщит мне, когда закончится операция. Попросил его после операции ёопределить больную в отдельную палату. Пообещав, что все будет сделано, он удалился. То, что он заложит меня, я не сомневался. Но произойдет это только после операции, так как он тогда не сможет контролировать разговоры медсестер и врачей. Из-за боязни, что все это может всплыть, а службу КГБ еще никто не отменял, он и заложит. Но перед этим должен спрятать деньги. Сделавшись невидимым, я прошел за ним в кабинет, где наблюдал метание его совести. Он то хватался за трубку телефона, то бросал ее обратно. То тер руками виски, то хватался за голову. То сидел в задумчивости над телефоном, постукивая пальцами по столешнице, то вскакивал и мерил шагами кабинет, решая задачу «звонить или не звонить?». Все же, как я и предполагал, звонок в милицию он сделал примерно через час. Деньги, которые он спрятал под линолеум, я, конечно, экспроприировал. Стукачам я не плачу, пускай родная милиция им платит. Как я и думал, приехавший наряд милиции в операционную хирургии допущен не был, и, не найдя меня, они уехали, попросив своего «стукача» звонить, как только раненая очнется.
Выдели бы вы рожу врача, когда он не нашел на месте схрона свою заначку. То, что он поднял в кабинете почти весь линолеум, это еще ни о чем не говорит, но рожа у него покраснела, и давление явно подскочило, когда он понял, что деньги бесследно исчезли, а вместе с ними испарились и планы об отпуске на море.
Пройдя в операционную, я увидел, что царицу уже зашивают, хирург благодарит бригаду за помощь и, снимая маску, движется к дверям. Отступив в сторону, чтобы не оказаться на его пути, я дождался, когда Анастасию переложат на каталку и отвезут в палату. Как я и думал, поместили в одноместную палату в реанимационное отделение. Сестра ввела ей капельницу и вышла из палаты. Подойдя, я проверил пульс, наполнение было нормальное, пульс маленько частил, но после операции это – обычное дело. Плечо было заклеено лейкопластырем, сквозь хирургическую салфетку немного просочилась кровь, но уже подсохла и больше не протекала. Трогать и осматривать рану я не стал, так как боялся занести инфекцию. «Дома осмотрю!» – решил я и, устроившись в углу палаты, задремал. Проснулся оттого, что Анастасия застонала, потревожив плечо, когда пошевелилась. За окном уже светало. Подойдя к ней, я увидел, что глаза у нее открыты, и она с недоумением рассматривает все в округе, не понимая, куда она попала. Я, повернув кольцо, взялся за кровать и пожелал оказаться у себя в кабинете. Миг, и вновь я в Рязани. Посреди комнаты кровать с царицей и стойкой для капельницы. На шум заглянула Лада, и опять у нее глаза по полтиннику. Во-первых, раненая уже с открытыми глазами, странная кровать, а князя нет, я же не успел стать видимым. Тихо вышел на лестницу, вновь стал видимым и с шумом вошел в комнату:
– Здравствуйте, Лада и Анастасия Романовна! – обратился я к женщинам.
Лада поклонилась, приветствуя меня.
– Андрей Иванович! Кто эта женщина, и что она делает в твоей светлице? – шепотом спросила служанка.
– Великая княгиня Анастасия Романовна!
– Сама царица?! – она зажала ладошкой рот.
– Тише, дура! И не вздумай никому проговориться, то, что узнала от меня. Отправлю на конюшню под плети, а потом продам! Слышишь? Если узнают про царицу, мы все умрем! Ищут ее, чтобы убить! Ты же видела, что она ранена, еле спас ее от убийц. Так что ухаживай за ней, и ни слова никому. Зови просто – княгиня или Анастасия!
Я подошел к царице:
– Как самочувствие, Анастасия Романовна? Вы уж извините, что пришлось Вас выкрасть! Иначе бы Вы погибли от потери крови. А так, сейчас Вы излечиваетесь и в безопасности. Девушка будет за Вами ухаживать! Зовут ее Лада, и если что надо Вам, зовите ее, и мы постараемся Вашу просьбу удовлетворить!
– Спасибо, Андрей Иванович! Я чувствовала, что Вы меня спасете. – тихо проговорила царица. – Где государь, что с ним? Это был не он, где мой Ваня?! – заплакала она, и я, открыв свой ранец, достал валерьянки и, накапав ей 20 капель, передал Ладе, чтобы дала царице успокоительное.
Говорить, да и просто утешать ее не было сил. Лучше это сделает Лада, а я поехал на свои стройки. На кинотеатре все шло по плану, окна вставлены, двери на всех комнатах стояли, все ж не даром поработал Ермолай, выковывая по моему образцу дверные навесы. Были настелены полы и подшиты потолки. Доски были просушены и плотно подогнаны. Пора мне отправляться на базу. Надо купить линолеум, потолочные плитки, унитазы, батареи, и прочее, и прочее.
Пришлось опять уединяться, чтобы отправиться в будущее. Снова дача в Тюмени, переодевание, мой «Запор» и «блошинка». Нашел на старом месте знакомого сварного Григория. Увидев меня, он обрадовался, как ребенок. Дав ему время выплеснуть свою радость, я обрадовал его тем, что закупаю большое количество батарей, труб, линолеума и две тысячи квадратных метров пенопластовых плиток на потолок. Кроме этого, двадцать пять унитазов и пятнадцать чугунных ванн со смесителями. При таких объемах Григорий вновь стал серьезен и застучал на своем калькуляторе.
– Куда повезем? Снова на дачу? – спросил он, ехидно улыбаясь.
– Как всегда ты, родной мой, прав! На дачу!
– Стоить тебе это будет, Андрей Иванович, всего полторы тысячи баксов! И, как всегда, КАМАЗ будет ждать тебя здесь!
Я вернулся на дачу и затарился коньяком Берии, запас был у него хороший, поэтому захватил ящик. В две бутылки зарядил «Люминал», так как мне нужен был и шофер с КАМАЗом.
Утром в 10 часов я был на месте, вскоре подъехал КАМАЗ, груженый под завязку моим железом. Из кабины вылез Григорий с довольным видом:
– Принимай, Андрей Иванович! Все по списку. Мелочевку сейчас загружу из контейнера!
– А подхалтурить не хочешь снова, а, Григорий? – спросил я.
– У тебя же свои теперь сварные? – удивился он.
– Сварные-то свои, а сантехнику не знают! Поэтому тебя и прошу, помоги. Заплачу хорошо, не обижу, сам знаешь! Ну и коньячка попьем хорошего.
– Умеешь ты уговаривать, Андрей Иванович! Поехали к тебе, там и сторгуемся, только вот инструмент захвачу, да запас льна для обмотки.
Как всегда, подъехав к даче, мы направились на кухню, прихватив с собой шофера. Им оказался младший брат Григория по имени Петр. Выпить он любил не хуже своего старшего брата, и вскоре мы дружно принялись поглощать запасы Берии, закусывая шоколадом и тушенкой. Заметив, что братья уже «хорошие», я выставил «заряженные» снотворным бутылки. Через полчаса два брата дружно посапывали, навалившись на стол. Пришлось поработать грузчиком, «кантуя» их в кабину КАМАЗа. И вот, повернув браслет, мы снова в моем поместье за ангаром. Покинув кабину, я направился к себе в дом. После коньяка меня малость «штормило», но я все же отправил слугу за старостой. Когда тот появился, я дал ему работу на завтра: выделить обученных сварщиков в распоряжение мастера Григория; отправить в Рязань на подводах груз из кузова автомобиля; и последнее – в числе первых подвод отправить мастера Григория и сварщиков, коим после окончания работ будет выделена хорошая премия. Староста сразу же обрадовался и побежал исполнять мои приказы.
Утром браться поднялись рано, осушили по кувшину холодного кваса, что принесли служанки. Налив им в чарки по чуть-чуть коньяка, дабы они не болели с похмелья, я сказал, что скоро будет завтрак. Петр от слова «еда» поморщился, по-видимому, мутило его с непривычки еще сильно, а Григорий тут же поинтересовался насчет пирогов с рыбой и жареным кабанчиком, а также насчет девок.
– Будет, Григорий! Все будет! Но первым делом хорошая работа, а отдыхать будем в воскресенье! И банька будет, и девки с пивом! Все будет, но условия прежние, переодеваетесь в здешнюю одежу, и не курить на людях. Ругаться староверы тоже не любят, так что придержите свой язык. Увижу пьяного за работой, снимаю двадцать процентов зарплаты, второй раз – пятьдесят процентов, ну, а после третьего едете домой без денег! – закончил я свой монолог.
– Все будет о’кей, Андрей Иванович! – пьяно рыгнул Петр, которого уже развезло на старые дрожжи.
– Давайте заканчивайте с завтраком и поедем на объект. Груз туда привезут. Все осмотрите и завтра приступайте! Я вас встречу на объекте. – выйдя из дома, я повстречал своих сварщиков, которые стояли и ждали возле телеги мастера Григория.
Поздоровавшись с ними, я объяснил им предстоящую работу. И вновь кинул «замануху», кто первый освоит мастерство сантехника – получит дом или десять золотых, второй – один золотой, третий – один серебряный рубль. Парни сразу же загорелись обучиться новой профессии и стали расспрашивать, что она из себя представляет. Сказал им шутливо, что они станут «королями воды, говна и пара». Парни смутились, но я объяснил, что без этой специальности в будущем будет невозможно жить. Оставив их ждать мастера, я ушел к КАМАЗу и перенесся со всеми ванными прямо в один из гостиничных номеров. Выйдя из номера, я услышал внизу на первом этаже недовольный голос моего «прораба», который опять кого-то отчитывал. Я спустился к нему и поздоровался. На автомате он еще кивнул мне в ответ, но вдруг на полуслове замолк и, проглотив последнее ругательство, растерянно спросил:
– Андрей Иванович, что же Вы мне не сообщили? Я бы встретил Вас и все бы показал и рассказал!
– Да полно-те, батенька! Я и сам вижу, что у вас все в порядке, что вы стараетесь! – здороваясь с ним, я долго тряс ему руку, растрогав старика почти до слез. – Сегодня вам подвезут материалы для покрытия пола и потолка. Бригада будет устанавливать батареи отопления, унитазы и ванны. Вы же расстилайте половое покрытие в коридоре, и пусть оно вылежится и расправится в течение двух дней. Займитесь наклеиванием потолочных плиток. Я покажу вам, как это делается, клей лежит отдельно в коробках.
В общем, работа закипела. Телеги подвозили материалы, рабочие тут же разносили их по нужным местам: унитазы и батареи с трубами – к Григорию, а линолеум и плитку – к «прорабу». Установив рабочий процесс, я вернулся к себе в дом. Еще у ворот я услышал шум и гам посторонних людей. Оказывается, привезли купца из соседнего городка, который или, охотясь, наткнулся на медведя, или медведь наткнулся на него. Одним словом, медведь поломал его, и если бы не слуги, которые, накинувшись скопом, все же убили зверя, не жить бы купцу. Прослышав от купцов о моих способностях, вот и привезли его ко мне.
Пройдя в помещение, где Лада занимается с учениками, я увидел, что под лампой стоит уже приготовленный стол, рядом корчага с горячей водой и мой походный ранец с инструментом и лекарствами. Следом за мной внесли в окровавленных лохмотьях купца. Я указал на стол, где его и положили. Отправив за Ладой, я начал снимать окровавленные повязки. Сплеча был вырван кусок мяса, снят наполовину скальп, по-видимому, ударом лапы. Дыхание судорожное, видимо, имеются внутренние повреждения, или сломаны ребра. Один глаз затек, но его повреждения будем смотреть позже. Царапины от когтей на лице не в счет. Сняв с него всю одежду, я попросил прибежавшую Ладу и бывшую пленную у татар Марию обмыть раны и тело. Сам же стал готовить иглы и нити, смачивая их спиртом. Первым делом, воткнул ему двойную дозу пенициллина. Смазав раны спиртовым раствором прополиса, я начал зашивать скальп, разместив его на прежнее место. От боли купец очнулся и застонал, пришлось поместить ему на лицо маску и начать капать эфир. Когда он уснул, сняли с ягодицы кусок кожи и прикрыли им рану на плече. Провел пальпацию на груди, сломаны четыре ребра. Пришлось туго стягивать грудину. Осмотрел глаз, оказалось просто когтем повреждена бровь, и кровь, залив все, засохла. Отмыл глаз теплой водой от засохшей крови. Кажется, все, но что-то еще смущает. Прижал кольцо ко лбу, как будто думаю, и спросил «Хранителя», что еще может быть? «Хранитель» ответил, чтобы я попросил дар лекаря и повернул браслет, что я и сделал незамедлительно. Сосредоточив зрение, я стал видеть, как на УЗИ, внутренности купца. Красным высветилась порванная селезенка, кровь в брюшной полости видна в виде массивных свертков. «Попробуй биотоками своих рук вылечить его!» – раздался голос «Хранителя» у меня в голове. Положил руки на живот купцу в районе селезенки и направил усилие своей энергии на ладони. Почувствовал, как тепло пошло из моих рук в тело купца. Прямо на глазах стали исчезать сгустки крови, стали розоветь щеки у больного, дыхание выровнялось, краснота вокруг селезенки исчезла. На меня же навалилась страшная усталость, так, что я покачнулся и, наверное-бы, упал, если бы меня не подхватила Лада.
– Что с Вами, Андрей Иванович? – испуганно спросила она.
– Что-то мне плохо, сильно устал! Перевяжи больного, а я немного пойду отдохну!
Еле передвигая ноги, я добрался до своего кабинета, где и рухнул на диван. Сон мгновенно сморил меня, так организм, защищаясь, восстанавливал свои силы. Лада запретила всем меня будить, и я проспал до самого вечера. Проснулся оттого, что голоден как волк зимой. Организм, восстанавливая силы, потратил все свои запасы и требовал пищи, да так категорично, что в животе даже урчало от нетерпения.
Спустился на кухню и спросил Пелагею про ужин. Та засуетилась, и на столе передо мной появилась отварная говядина под соусом из хрена, гусь тушеный в капусте, караси в сметане, узвар… В общем, ужин в одиночестве прошел успешно, я встал, наполненный под завязку, дальше уже ничего не лезло и при слове «еще еда» могло «выйти на разборку». Сходил посмотрел на больного. Он спал, швы затянулись, температура спала. Даже и не подумаешь, что еще утром он был на грани смерти с разорванной селезенкой и внутренним кровотечением, а теперь спящее лицо украшает румянец, да и шов пришитого скальпа затянулся и не кровоточил. Сосредоточил зрение и как УЗИ прошелся по телу купца: ребра срослись, селезенка вновь на месте и работает, сгустков крови в полости желудка тоже нет, организм восстанавливает силы здоровым сном.
– Приготовь, Лада, ему общеукрепляющие отвары, как проснется, осмотри плечо и позови меня. – подымаясь наверх, попросил я.
Зашел вначале к Алексею Федоровичу, одна из бывших пленных вотячек кормила его с ложки, так как вывернутые руки не работали, и он, увидев меня, засмущался от своей немощности.
– Полно-те, Алексей Федорович! Я все же лекарь и пришел Вас осмотреть и назначить лечение! А Вы тут пытаетесь устроить трагикомедию, меня-то не надо стесняться! – так, балагуря, я «пронзил» своим новым взглядом его плечевой сустав. Порвана суставная сумка, сустав выскочил со своего места, воспалены мышцы…
Приложил руки к больному месту и, видя все как на рентгене, вправил правую плечевую кость, после чего направил свою энергию на это плечо, вылечивая его, на второе у меня бы не хватило «батарейки». Когда краснота на моем «УЗИ» исчезла с плеча Адышева, я попросил его пошевелить рукой. Осторожно он сжал и разжал пальцы правой руки, попробовал поднять руку и, убедившись, что она его слушается и боли нет, он радостно прошептал:
– Она работает, Андрей Иванович! Она меня слушается! Ты – кудесник, ты – мой ангел! Ты вновь меня спас! Давай попробуем и другую руку, князь! – он восторженно сжимал мою руку своей.
Я осторожно высвободил свою руку и сказал ему:
– Завтра, Алексей Федорович! На сегодня все! Сразу много нельзя, организм у Вас слабый, ну а завтра Вы будете, как огурчик. Кстати, как Вам новая служанка? – спросил его я, кивая на новую холопку, захваченную в Пермском крае.
– Красивая, и услужливая! – прищелкнул он языком.
– Ну, если понравилась, дарю! Будет твоей служанкой.
– Гуля, подойди сюда! – окликнул я вотячку. Та покорно подошла. – Это твой новый хозяин! Князь, большой человек в государстве Русском. Служи ему верно, как мне служила. Исполняй все, что он прикажет! Поняла? – она молча кивнула, не поднимая глаз.
– Спасибо, Андрей Иванович! – Адышев пожал мне руку своей восстановленной рукой.
Ответив на его рукопожатие, я направился в комнату к царице. Анастасия Романовна, подложив подушку под спину, гладила мою кошку Мурку, что я котенком прихватил с дачи Аркаши, где она пищала полуголодная. Сейчас эта гроза мышей сыто щурилась на коленях царицы, мурлыкая в такт движениям рук, что ее гладили.
Царица, увидев меня, приветливо улыбнулась, грациозно скидывая с одеяла кошку:
– Добрый вечер, Андрей Иванович! Очень Вам благодарна за спасение Алексея Федоровича и меня! Извините, что я не могу Вас приветствовать стоя, пока еще слаба.
– Полно-те, Анастасия Романовна! Я пришел как лекарь, только что осмотрел Адышева, теперь надо осмотреть и Вашу рану!
– Но это же неудобно, князь! Меня, и раздетую, увидит мужчина!
– Анастасия Романовна! – гаркнул я. – Я лекарь, и к тому же, я Вас уже лечил и видел! Так что давайте без капризов! Ничего нового Вы мне не покажете, я даже роды принимал! – подойдя к царице, я расстегнул ей халат, обнажив раненое плечо и правую грудь.
Сняв повязку с лейкопластырем, я осмотрел рану. Операция сделана была качественно, швы подсохли, не кровоточили. Края были немного воспалены, но это я тут же исправил, направив ладони с моей энергией, и края почти на глазах стали стягиваться и зарастать. На месте разреза появился ровный красноватый шов. Краснота скоро, со временем, исчезнет, а вот мне бы не помешало снова что-либо поесть, так как расход энергии приводил меня в голодное состояние. Жрать хотелось нестерпимо. Даже красивая голая грудь царицы, соблазнительно открытая при лечении плеча, не привлекала меня, так хотелось жрать. Не дай вам Бог так оголодать, что бы вы не могли уделить внимание красивой женщине!
Пожелав изумленной женщине выздоравливать, я отправился на кухню подкрепиться, а затем к себе в кабинет, где вновь, упав на диван, уснул, восстанавливая силы.
Наутро закипела работа на строительстве кинотеатра. Георгий со своими сварщиками тянули трубы, устанавливали батареи и ванны, крепили унитазы, устанавливали смесители. Георгий был как дирижер, по взмаху его палочки работа закипала в одном месте и плавно перетекала в соседнюю комнату, оставляя за собой законченный объект с отоплением, ванной и унитазом. Ребята быстро схватили все нюансы и умело работали с разводными ключами, подмоткой льном, с кранами и сборкой унитазов. Прикинув, что в течение недели они управятся, я снова перенесся в Тюмень. Надо было купить обои на все здание, два отрезка толстостенной нефтяной трубы по два метра каждый, манометров, генераторов три штуки по 50 кВт, паровых роторных турбин, ну и другое по мелочи. Искать пришлось долго, но за счет валюты нашел все, что нужно, и перенесся обратно в то же утро, чтобы не терять времени даром. Две печи в кинотеатре были уже сложены, в них были вставлены водяные котлы, теперь над этими водяными котлами сверху устанавливаются нефтяные трубы, превращенные в паровые котлы. Толстостенные в 1 см стены выдерживают давление пара в 50 атмосфер, но нам столько и не надо. Хватит 10-15 атмосфер, чтобы дать электричество. Установил на оба котла по два манометра на 15 атмосфер и по два предохранительных клапана, чтобы избежать взрыва парового котла.
