Kitabı oku: «Мартынов. Неделя стюарда», sayfa 19

Глава 33

– Сомневаюсь, Сташков, – ответил я. Какое у меня может быть согласие с подлецом?

Тот ничего не ответил и продолжил:

– Однако, к делу. Я вернулся к своей ежедневной рутине, почти позабыв о вас, Аматуни и Гуриели. Почти, потому что я планировал вернуться к вашему делу позднее, когда и если всплывут новые подробности. Тут как раз в районе Пиратского убили местного криминального царька, моего давнего осведомителя, кстати.

– Да, я читал об этом в Паутине, – сказал я, притворяясь, что не имею никакого отношения к смерти усача Фануччи. – Кажется, его звали Фибоначчи или что-то такое. Так вы говорите, он был вашим агентом, сдавал своих дружков?

– Сдавал, да ещё как, но делал он для меня, то есть, в конечном счёте, для императора, не только это. Например, запрещал под страхом смерти преступникам носить огнестрельное оружие, чем сильно обезопасил район, – сказал Сташков. – Доходами от незаконных операций он тоже делился. Это было взаимовыгодное сотрудничество.

– Вы же чиновник на государственной службе! – возмутился я. – И говорите о сотрудничестве с каким-то гангстером, о каких-то преступных доходах!

– Поймите, Матвей Михайлович, – ответил тусклый господин. – Экономике нашего государства, да и любого государства, нужны деньги. Всегда и любые. Фануччи обеспечивал отсутствие хаоса на улице Пиратского и много давал экономике. Много для одного человека, разумеется. Естественно, полиция действовала отдельно от меня и, рано или поздно, в своё время, за ним и за всеми остальными пришло бы правосудие. Но я считал моей задачей поставить и этот преступный район на пользу государству, пока это не произошло.

– Ну и логика, – оставалось только вздохнуть мне.

– А главное, Матвей Михайлович, – продолжил Сташков, – вы можете не ломать комедию, коверкая имя покойного. Я знаю о вашем участии в его смерти и смертях двух его соратников. А также, о вашем участии в судьбе нашего друга Экина.

– Вот как? – сказал я, только чтобы что-то сказать.

– Да. И это нас возвращает к нашему делу. Когда Фануччи был убит кем-то из недоброжелателей, Экин после того, как вы столь благородно дали ему второй шанс стать честным человеком, наведался в квартиру покойного. Когда он туда вломился, сработала бесшумная сигнализация, оповестившая об этом моих людей, – продолжил рассказ Сташков. – Они задержали ничего не понимающего Экина, который и рассказал им о том, что Фануччи больше не с нами. А также о том, что началось всё с неудачной попытки ограбления какого-то юного дворянчика.

– И, по-вашему, выходит, что это был я? – попытался я произнести как можно более иронично.

– Естественно. Я знал, что после смерти Фануччи район погрузится в хаос, нужно было как можно быстрее поставить кого-нибудь во главе преступного мира этого места, – ответил агент Его Величества.

Я фыркнул.

– Вам, государеву человеку, нужно было поставить кого-то во главе преступного мира. Вы себя слышите? – горько сказал я.

– Поймите, стюард, – сказал он. – Бороться с преступностью – это задача полиции. Мои задачи более изящные и иногда требуют не совсем честных методов. Я должен избегать хаоса, чтобы большинство честных граждан могло спать спокойно. Я с радостью отдал бы Фануччи в руки закона, но пока закон не пришёл к Фануччи и его подчинённым, моя задача – минимизировать вред, который они наносят обществу, а ещё лучше, заставить их приносить пользу.

– Понятно, понятно, – махнул я рукой, – так, почему вы думаете, что это был я?

– После того, как мне передали данную Экином информацию, мои люди завербовали его, сделали нашим агентом. Стукачом, попросту говоря. – сказал Сташков. – Мой человек, его куратор, вы, кстати, его только что видели, отпустил Экина, велев отчитываться раз в неделю.

Я удивился:

– Человек, которого я душил – куратор Экина?

– Да, именно так, – кивнул неприметный господин.

– Почему же он не использовал Яр, когда к нему ворвался незнакомый человек, и не начал его душить? – поинтересовался я.

– Потому что у него нет Яра, – пожал плечами Сташков. – В моей организации пригождаются разные люди. Правда, после того как его пытался убить Экин, встаёт вопрос о профессиональной пригодности этого агента, но это уже моя проблема, как руководителя. Вас, Матвей Михайлович, она не касается. Кстати, вы не «незнакомый человек», он прекрасно вас знает.

– Интересно, – произнёс я.

– Я вернусь к рассказу. Под влиянием ли ваших слов или по причине отсутствия криминального заработка, но Экин на самом деле устроился на работу курьером. – сказал тусклый человек. – Каково же было моё удивление, когда его куратор сообщил мне, что, доставляя посылку некоему Матвею Михайловичу Мартынову, внуку князя Юрия Мартынова, Экин опознал в адресате того, кто заварил всю эту кашу на улице Пиратского, непреднамеренно подведя Фануччи под нож.

Я резюмировал:

– Таким образом вы сделали вывод о том, что дворянин, которого пытался ограбить Фануччи для поддержания своего авторитета и Матвей Мартынов, – это один и тот же человек, – основываясь на словах Экина?

– Да. И что меня особенно заинтересовало, так это то, что Экин утверждал, что дворянин активно использовал Яр, – ответил Сташков. – И это при том, что я своими глазами видел, что Яра у вас нет совсем. Будь у вас хоть капля, вы бы попытались ей воспользоваться, чтобы избежать пытки.

– А зачем вы мне рассказываете всю эту длинную предысторию? Не для того же, чтобы удовлетворить моё любопытство? – спросил я.

– О, конечно же, нет. Вы всё узнаете, когда придёт время. Я снова присмотрелся к вашей персоне. Вокруг неё в последнее время было много суеты. То вы лупите прутом несчастного словоблуда, то в доме князя Аматуни, с дочерью которого вы так сблизились, происходит настоящая бойня, то вдруг вы секундант на дуэли со смертельным исходом. Дуэли! – презрительно произнёс он. – Два идиота, дерутся как бараны из-за какой-нибудь чепухи! Только бараны умнее, потому что реже убивают друг друга!

– Что ж, видимо, смысл дуэлей понятен только тем, у кого есть честь, – пожал плечами я.

У меня была своя чёткая и аргументированная позиция по этому вопросу, которую я высказывал в разговоре с Валерием Мартыновым, поэтому восклицания филёра, в смысле шпиона, мерзавца и шантажиста, подглядывающего в окна и замочные скважины, меня только забавляли.

– Ах, да, честь. Конечно. Ну, уж простите, Бог не дал, – с сарказмом сказал Сташков. – В общем, в полицейских отчётах, к которым у меня есть доступ, упоминалось, что во время того, когда градоначальник Меньшиков распорядился провести зачистку района от преступных элементов, некий человек в маске ворвался в квартиру, где планировали отсидеться некоторые из этих самых преступных элементов, и выкинул одного из них из окна. По их словам, они неплохо побили его, прежде чем их арестовал полицейский офицер.

– Скáжете, и это тоже был я? – поднял бровь.

– Скажу, Матвей Михайлович. Я был почти уверен в этом. И, чтобы убедиться, я отправил к вам Экина, с историей о том, что Шавик, ныне покойный, я полагаю, собирается вас убить для укрепления своего авторитета, а также для того, чтобы отомстить за попавших под арест товарищей, – сказал он.

Я похолодел. Сташков посмотрел на меня долгим взглядом и так же равнодушно продолжил:

– Да. Скажу вам по секрету: изначально я планировал поставить во главе района Шавика. У него, как и у покинувшего нас Фануччи, был Яр, он был одержим жаждой власти больше, чем жаждой денег, у него была своя небольшая группировка и всё же он не смог бы встать у руля без нашей помощи. Но у нас было маловато влияния на него. То есть угроза ареста или смерти – это не всегда лучшая мотивация для плодотворного сотрудничества.

– Меня не интересуют подробности ваших подлых манипуляций, – произнёс я с презрением, через губу.

– Разумеется. Я решил: если моя догадка верна, то, скрывший каким-то образом наличие у себя Яра не только от меня, но даже и от собственных родителей, отказавшийся от выгодной женитьбы и карьеры только ради того, чтобы по какой-то причине скрывать свой Яр, стюард Мартынов не обратится в полицию, нет. Такой стюард Мартынов сам отправится убивать тех, кто хочет убить его!

Сташков опять улыбнулся уголками тонких бесцветных губ. И продолжил:

– И, если он в этом преуспеет, то вместо Шавика, который погибнет, я проведу на вершину криминальной иерархии Экина. Да, это будет чуть сложнее, но зато я буду иметь в своём кармане целого княжича Мартынова!

– А зачем вам в кармане целый княжич Мартынов, позвольте полюбопытствовать? – с иронией поинтересовался я.

– А затем, Матвей Михайлович, что ваше сословие, дворяне, особенно аристократия, графы да князья, терпеть нас, тайных агентов, не могут. «Шпики», «филёры» называете вы нас. Презираете за вынюхивание, за подглядывание, – ответил Сташков и продолжил:

– Чтобы аристократ с нами работал, нужно его на чём-нибудь подловить. На изменах, на нечестной карточной игре, на постыдных сексуальных пристрастиях. Кто попадается на такой крючок? Безответственные трусливые ничтожества, которых даже свои не уважают и ничего им не рассказывают. Бесполезные агенты. Таким, как они, пришлось бы позволить по указке Экина убить куратора, чтобы потом шантажировать их убийством слуги государева.

– А я, это, значит, другое дело? – спросил я.

– Именно так. Если бы вы убили куратора, то не стали бы жить с кровью невиновного на своих руках. Сдались бы полиции или руки на себя наложили. Поэтому и не позволил, – ответил Сташков.

«Готов пожертвовать подчинённым из собственной организации, чтобы поймать на крючок дворянина» – поразился я. Вслух же задал вопрос, занимавший меня с того момента, как Экин и куратор ушли:

– А почему Экину нужна была моя помощь, чтобы убить куратора, почему он так торопился его убить, что тыкал ножом вместо того, чтобы подождать пока я его задушу?

Тусклый господин снова шевельнул уголками губ, обозначив подобие улыбки, и ответил:

– Экин не ожидал, что здесь буду я. Его куратор велел Экину привести сюда Матвея Мартынова, когда вы покончите с Шавиком и его группировкой. Экин думал, что куратор будет один и считал, что этот человек – единственный, кто знает о том, что Экин работает на нас. Он просто решил убить своего куратора вашими руками и занять криминальный Олимп самостоятельно. Может быть, даже думал, что сможет и дальше обманом использовать вас для устрашения противников. Небось, мечтал, как будет хвастаться, что у него связи с князьями.

Он хмыкнул:

– Схема, которая одновременно демонстрирует, что у Экина есть лидерские качества, которые позволят ему стоять во главе преступных операций района Пиратского, и то, что он достаточно глуп и самонадеян, чтобы быть уязвимым без нашей поддержки.

– То есть, вы по-прежнему делаете на него ставку, как на главу преступного мира в районе Пиратского. После того, как он попытался убить непосредственного начальника? – уточнил я.

– Ясное дело, делаю ставку. Что же удивительного в том, что преступник ведёт себя как преступник? Он увидел свой шанс в ликвидации группировки Шавика вашими руками и попытался его использовать. Контроль Экина – это головная боль его куратора. Если этот куратор не справится, я назначу другого, – пожал плечами Сташков.

– Давайте вернёмся ко мне, – предложил я.

– Да, к вам. Вы попались не на любви к слишком юным мальчикам и не на воровстве из казны, чтобы покрыть карточные долги. Тут целая кровавая баня, да не одна, – тусклый господин казался почти воодушевлённым. – Я ещё покопаюсь, уверен, что и в деле со старшим Гуриели без вас не обошлось. Хотя, после того, как он ворвался в дом к Аматуни, не удивлюсь, если они и сами его убили…

Сташков помолчал несколько секунд, задумавшись.

– Вы, Матвей Михайлович, – моё самое ценное приобретение. Скрывать ото всех такой объём Яра, такую мощь. И ведь окружающие знают вас как человека благородного и бесстрашного, а главное, честного, – продолжил он. – Стюард Парящего Дворца Его Величества, вы имеете доступ, который другим моим агентам и не снился. Как много вы сможете сделать для нашего Отечества под моим руководством.

– Какой доступ у стюарда? – удивился я.

– Колоссальный, Матвей Михайлович, – твёрдо ответил Сташков. – Просто вы ещё не умеете смотреть на вещи с точки зрения моей профессии. Вы ходите по всему дворцу, вы слышите столько разговоров, можете заходить как в помещения для слуг, так и в помещения для благородных.

– Вы же человек Его Величества, разве у вас нет и так доступа в любые места, куда вы считаете по долгу службы заглянуть? Даже в те места, куда приличный человек заглядывать ни за что не станет? – спросил я.

– Я действительно могу получить доступ во многие места, – согласился тусклый господин, – но все будут знать, что сейчас придёт агент Его Величества, а значит, будут напряжены и подготовлены. К тому же, дворяне меня пускают не охотно и разговаривают со мной лишь тогда, когда нет возможности от этого отказаться.

– А стюард? – спросил я.

– А юного стюарда господа стесняться не будут, – ответил Сташков, – Стюард, он свой, дворянин, княжич, при нём можно и выпить, и пошутить, и о делах иной раз обмолвиться.

– И вы, мелкий, ничтожный шантажист, думаете, что я у вас в кармане? – с насмешкой спросил я.

– Именно так, Матвей Михайлович. Посудите сами. Вы утаили обстоятельства смерти княжича Гуриели, убили двух человек и стали косвенной причиной смерти третьего. Да, вероятно, во всех случаях вы защищались, но это должна установить полиция, от которой вы всё время скрывались. Про секундантство и выходку с журналистом я вообще молчу, – тусклый господин постучал пальцем по лежащему на столе портсигару. – Потом вы выбрасываете из с балкона ещё одного бандита, который выживает только по случайности. И, наконец, вы, с двумя сообщниками, вашим слугой Тарасом и уличным бандитом Экином, убиваете десять человек посреди загородной трассы. Да, они известные бандиты, но и они граждане Империи, их тоже защищает закон. Учитывая то, что вы скрываете свой Яр, всё перечисленное выглядит не просто подозрительно, а откровенно преступно.

– И что же? – презрительно спросил я. – Я должен испугаться правосудия и опозориться, спасая свою шкуру, как какой-нибудь декабрист?

– Декабристов, кстати, использовали умные люди в своих целях, – задумчиво произнёс глава шпионов. – Да, Их Величество Николай Павлович были умным человеком.

– Это точно, – подтвердил я. – Но я не декабрист. Хотите отдать меня под суд – извольте.

Глава 34

– Нет, Матвей Михайлович, под судом вы мне не нужны. Посмотрите на наше с вами положение дел с другой стороны: Отечество нуждается не только в честных прекраснодушных юношах, готовых погибнуть в борьбе с непобедимым злом, – устало вздохнул Сташков, – Отечеству нуждается и в тех, кто готов замарать руки, делая всё возможное, чтобы, пока не появилась возможность истребить зло, оно направлялось в то русло, в котором причинит меньше вреда.

– Между злом, которое причинит много вреда и злом, которое причинит мало вреда, я предпочту не выбирать вовсе, – ответил я фразой из какой-то книжки. В тот момент я действительно так считал.

– А разве вы уже не выбрали, Матвей Михайлович? – спросил шпик. – Почему вы не сообщили в полицию о всех смертях, что произошли вокруг вас в последнее время? Не потому ли, что выбрали меньшее из зол? Рассудили небось так: «княжич к даме приставал, а эти вообще бандиты. Зачем же мне, хорошему честному человеку, из-за них с полицией объясняться, тайну свою раскрывать».

Тут Сташков был полностью прав. В процессе происходящего мои выборы казались честными, оправданными и естественными. Сейчас же, оглядываясь назад на всё произошедшее, я понял, что уже сделал выбор в пользу меньшего зла.

– Я не предал ничьего доверия, не раскрыл ничьей тайны, Сташков, – ответил я. – Этого вы меня делать не заставите.

– Так я и не собираюсь, Матвей Михайлович! – почти воскликнул шпион. – Просто будете рассказывать мне что видели, что слышали за последнее время. Особенно во дворце. Специально залезать в чьи-то спальни в поисках шкатулок с любовными письмами, или что вы там себе навоображали, я вас заставлять не буду.

Я промолчал.

– Поймите, стюард, – как маленькому ребёнку объяснял мне Сташков. – Ведь аристократия всегда будет бороться за власть, сами знаете. Стоит кому-нибудь обнаружить уязвимость Его Величества, как они обязательно ей воспользуются, чтобы посадить на трон своего родственника или удобного себе человека. Разве не наша с вами задача – защищать порядок в Империи всеми возможными способами?

«Если все постоянно будут использовать уязвимости действующего императора, то страну захлестнёт хаос и никакого развития не будет, а только бесконечная междоусобица» – подумал я. Возразить шпиону было нечего.

– Да, – растерянно кивнул я. – Действительно, это задача всякого честного гражданина.

– Значит, если для этого нужно подслушать разговор заговорщиков, людей, которые по определению действуют подло, то необходимо его подслушать и сообщить тому, кто уполномочен с такими угрозами разбираться, то есть, мне? – мягко спросил Сташков.

– Может быть это на самом деле необходимо, Сташков, – не вполне уверенно ответил я. – Но мне, как дворянину, противна сама картина того, как я прячусь за занавеской и подслушиваю кого-то!

Главный константинопольский шпик ответил:

– Это в вас говорят ваша честность, юность и, самое главное, то, что вас ваши же родственники всю вашу жизнь считали бесполезным и в тонкости аристократической жизни не посвящали. Иначе вы бы знали, что при дворе ничем, кроме интриг, подслушивания и шантажа дворяне не занимаются.

Мне вспомнились многочисленные смуты и дворцовые перевороты Российской империи. Князя Юрия Мартынова, моего деда, я легко мог представить плетущим интриги в стиле Нарышкиных и Мнишеков.

– Что ж, тогда я рад, что меня держали в неведении, – резко сказал я.

– В любом случае, пришло время вам увидеть вещи такими, какими они являются, – сказал Сташков.

– И что? – грустно спросил я. – Мне вы тоже собираетесь назначить куратора?

– Вам? – как будто даже удивился агент. – Боже упаси, Матвей Михайлович, мои люди – сплошь бастарды или босяки, которых я подобрал в местах самых отвратительных. Таких людей нельзя поставить курировать княжича.

– А как же тогда? – спросил я.

– С вами буду работать лично я, – ответил Сташков. – Буду вас холить и лелеять, как котеечку.

– Что вы можете мне дать? – поразился я. – Или вы забыли, кто я, а кто вы? Вас Его Величество в любой момент может сбросить как мелкую карту, чтобы уважить какого-нибудь столбового дворянина вроде моего деда. О вас и строчки нигде не останется, а мой род и Романовых помнит простыми дворянами, причём не далеко не самыми влиятельными.

– Само собой, Матвей Михайлович, – согласился Сташков, – но, пока я полезен Его Величеству, пока я знаю о ваших тайнах и пока мы оба хотим послужить Короне и русским людям, придётся вам меня терпеть, а порой, уж простите, слушаться.

– Вы жалкий человек, Сташков, – с отвращением сказал я. – Готовы терпеть любые оскорбления, отказываться от своих слов, лишь бы достичь ваших гаденьких целей.

– Что поделать, Матвей Михайлович, – слегка развёл руками шпион, – профессия обязывает.

– Нет, Сташков, – отрицательно покачал головой я, – тут не профессия, тут склад характера такой нужен.

– Да, – кивнул тот, – без этого никуда. Моя личность идеально подходит моему роду занятий. Но сейчас мы говорим о вас, стюард.

– Моя личность не подходит вашему роду занятий, – сказал я.

– Да, с вами мне предстоит ещё поработать, но большого выбора у вас нет, Матвей Михайлович, – сказал шпион. – Если бы вы хотели сдаться, если бы рассматривали такой вариант, как реальный, то вы не совершили бы цепочку выборов, которые привели вас за этот столик на этой скромной яхте.

Он был прав. Всё началось с того, что моя сладкая фрейлина умоляла меня сохранить её честь, скрывая то, что на неё напал княжич Гуриели. Потом я просто решил чуть-чуть попридержать информацию о своём Яре. И вот, я сам не заметил, как сижу с кучей убитых своими руками людей за спиной и судачу с главным шпиком Константинополя о своей гипотетической карьере осведомителя.

«Маленькая ложь рождает больш… Тьфу, не то!» – всплыла было в голове какая-то избитая фраза. Я плохо помнил всякие клише и трюизмы. И слава Богу.

– Маленькая ложь за собой большую ведёт, Матвей Михайлович, – сказал Сташков. – Я постоянно сталкиваюсь с этим. Такова специфика моей деятельности.

«Может быть, убить его прямо сейчас?» – подумал я. – «Расквитаюсь за пытку. А потом сдамся в полицию и будь, что будет…»

– Мне не нужно, чтобы вы соглашались сейчас же, стюард, – обратился ко мне шпик. – Строго говоря, вы уже согласились, только ещё сами этого не поняли.

«Все, кого я убил, сами начинали атаку на меня или на людей, которых я хотел защитить. Даже если дадут десять лет – в двадцать восемь я снова буду свободным человеком с чистой совестью, – размышлял я. – Я всё ещё буду дворянином, возможно с Яром, внуком Юрия Мартынова… Вся жизнь впереди…»

– Интересно, фрейлина пожелает меня дожидаться?.. – задумавшись пробормотал я себе под нос.

– Простите, Матвей Михайлович, не расслышал? – переспросил Сташков.

Я поднял на него глаза, вспомнив о его существовании.

– Ничего, Сташков, ничего, – ответил я.

И не меняя положения, ударил его тонкой стрелой Яра, целясь в основание затылка. Мой удар встретил почти непреодолимое сопротивление. Сташков, несмотря на всю его уверенность в том, что ему удалось убедить меня сотрудничать с ним, всё это время не терял бдительности.

– Матвей Михайлович, – безэмоционально произнёс шпион, – ну вот зачем вы это? Я думал, это пройденный этап. Вам меня не одолеть. И потом, посмотрите, что вы делаете, пытаетесь убить агента Его Величества.

– Не волнуйтесь, Сташков, – процедил я сквозь зубы, – я сдамся в полицию сразу после этого и понесу справедливое наказание, которое мне назначит суд.

Мы сидели за столом, друг на против друга, в тех же самых позах, в которых разговаривали минуту назад. С той лишь разницей, что между нами происходила смертельная борьба, ведущаяся с помощью Яра.

– Сдадитесь? – повторил за мной Сташков. – Да уж, никогда не стоит недооценивать глупую приверженность дворян понятиям чести.

Я прибавил усилия. Шпион тоже.

– Вам не сломить мою защиту, Матвей Михайлович, – сказал шпик. – Мне легче защищаться, чем вам атаковать.

Я не удостоил его ответом. Просто приложил ещё больше усилий. Он тоже увеличил сопротивление. Я нажал ещё сильнее и почувствовал себя на месте княжича Гуриели, погибшего, пытаясь пробить мою защиту. Я понял, что вполне возможно, я сейчас применю больше усилия, чем смогу пережить, и погибну от ярового шторма.

«Что ж, это будет неплохим исходом», – решил я и надавил ещё сильнее на защиту шпиона.

Впервые я увидел на его лице эмоции. Ими были удивление и страх.

– Стюард, вы погибнете сами, пытаясь убить меня! – воскликнул он. На его лбу от напряжения вздулись вены. Я понял, что он держится из последних сил. Проблема была в том, что, по моим ощущениям, малейшее увеличение напряжения с моей стороны погубит меня самого.

– Прощайте, Сташков, – с трудом произнёс я и освободил весь свой остававшийся Яр.

Я почувствовал огромную нагрузку на весь организм, что-то внутри меня сжалось почти до состояния чёрной дыры. По крайней мере, ощущалось это так. Раздался страшный грохот, и стало темно.

Я остался в сознании, мой резервуар был пуст. То, что я поначалу принял за кромешную темноту оказалось обычной безлунной средиземноморской ночью. По сторонам от меня загорелось несколько огней. У видел Сташкова, по-прежнему сидящего передо мной и тяжело дышащего.

По бокам от него стояли какие-то мужчины, которые держали большие яркие фонари. Крыши у яхты больше не было. Страшный грохот, который я услышал, видимо, был звуком того, как она отрывалась.

– Ну что, Матвей… Мих… Михайлович, – прохрипел Сташков. – Довольны?

Я молчал.

– Неужели вы думали, что я рискну остаться с вами наедине, без подстраховки, зная о том, какие вещи вы творили? – произнёс он, отдышавшись. – На палубе яхты всё это время ждали моего сигнала мои люди. Как видите, даже вашу мощь можно сдержать усилиями трёх человек.

Я ничего не ответил. Я был раздавлен. Я не смог его убить. У меня больше не было Яра. И я не погиб от ярового шторма.

– Почему я не умер? – спросил я.

– Не знаю, Матвей Михайлович, – пожал плечами главный шпион. – У меня был наготове и врач, специализирующийся на яровых комах. Но, как видите, он не понадобился. У нас будет много времени во всём этом разобраться, когда мы будем вместе работать.

Я молчал.

– На этом я позволю себе откланяться, Ваше Сиятельство, – сказал Сташков. – Обдумайте наш разговор. Я с вами свяжусь.

Он поднялся из-за стола, и все трое, Сташков и его помощники, взмыли в воздух, растворившись в тёмном небе.

Потерянный, опустошённый, я сидел за столом на изуродованной яхте. Сколько я так просидел, слушая слабые всплески волн, мне неизвестно. Зазвонил телефон. Всё так же глядя перед собой, я медленно вытащил «Нокиа» из нагрудного кармана. Даже не посмотрев, кто мне звонит, я сразу ответил хриплым голосом:

– Слушаю?

– Стюард, – услышал я голос камергéра Парящего Дворца Его Величества, моего непосредственного начальника, – только что пришло распоряжение: Их Высочествам угодно отправиться в путешествие на поезде по Транссибу. Мы едем в Японию.

Начался ливень.

Спасибо, что остаёшься со мной и моими героями всё это время, дорогой читатель! Скоро у этой книги выйдет продолжение, но это возможно только при твоей поддержке. Подпишись на меня и поставь лайк на книгу "Мартынов. Неделя Стюарда" на моей странице

https://vk.com/stewardmartynov

До новых встреч!