Kitabı oku: «Хирурги человеческих душ. Книга вторая. Моё время. Часть первая. Вторая оттепель», sayfa 5

– Спасибо, Зинаида Ивановна, – поблагодарил начальник. – Просветили.

2

У прокурора много важных дел. Но имелось и особо важное.

Дождавшись вечера, Подлужный прибыл в районный узел связи. На переговорный пункт. Здесь ему предстоял телефонный разговор с любимым абонентом.

Убывая к новому месту службы, Алексей сознавал, что просто так звонить в квартиру Серебряковых – пустой номер: Татьяна и её родители на общение с «непутёвым мужем и зятем» не пойдут. Нужно было «подготовить почву». И такая возможность имелась, ибо в самой сердцевине «серебряковской цитадели» у него была «первая колонна» – преданный Сергунька. Вот с ним перед отъездом отец и условился о времени и днях недели, когда он будет выходить на связь. И даже, на всякий случай, научил сынишку звонить «по междугородке» в Красносыльскую прокуратуру.

В первый день пребывания на Сылке Подлужный уже звонил Сергуньке. И верный мальчишечка, карауливший «папкин сигнал», схватил трубку на первом же зуммере. Тогда Людмила Михайловна, не ожидавшая подобной прыти от сорванца, прозевала начало беседы отца с сыном. Но, опомнившись и быстро распознав, что к чему, тёща попыталась пресечь «несанкционированный контакт».

Ан не тут-то было! В ответ оптимист и сангвиник Сергунька впервые в своей жизни закатил такую истерику, что бабушку встряхнуло, как при землетрясении в Индонезии. И она тут же отказалась от посягательства на святое для мальчугана чувство. Так сын Подлужного отстоял не детский каприз, но право на общение с «каким ни каким», а отцом.

Ровно в двадцать ноль-ноль телефонистка соединила Алексея с сыном. Тот вновь «сцапал» трубку на первом же сигнале и, не дожидаясь отзыва «с той стороны», выкрикнул в эфир:

– Привет, пап!

– Привет, Сергунька! – обрадованно отозвался отец.

Сначала они поговорили об учёбе первоклашки. Затем Серёжа по просьбе отца рассказал все новости про Мишутку. После чего настал черёд Подлужного рассказывать старшенькому про природу и иные достопримечательности Сылки. Пользуясь случаем, Алексей красочно расписал, какой замечательный детский шахматный клуб функционирует в Красносыльске.

– «Пешечка» называется.

– Пешечка, – хихикнул Сергунька.

– А возглавляет его Дина Михайловна Шахова.

– Шахова, ха-ха-ха! – засмеялся мальчик. – Шахоматова, ха-ха-ха! Ферзева…

– Будешь туда ходить? – интриговал сынишку отец. – Ребята в разных соревнованиях участвуют. В Солегорск выезжают, в Среднегорск.

– Буду, – охотно согласился Серёжа. – А когда ты нас заберёшь?

– Прежний дядя прокурор сможет только после Нового года освободить квартиру, – вздохнул Подлужный. – Вот тогда сразу вас заберу!

– До-олго, – задумчиво протянул мальчуган. – А когда к нам приедешь?

– Постараюсь пораньше, но в конце октября – железно буду, – пообещал Алексей, зная, что на сына производят впечатление «сочные» эпитеты.

– Желе-е-зно, – уважительно повторил тот.

– А как там мама? – в нейтрально-дипломатическом тоне «закинул удочку» родитель.

– Только что вместе с бабушкой стояли около меня, – «выдал» женщин малец. – А сейчас убежали на кухню, к дедушке. Орут, что у деды чего-то «убежало».

– Угу. А ты, Сергунька, как вас с Мишуткой станут укладывать, можешь поцеловать маму и сказать: «Я люлю тя, Танечка!»

– А почему так? – заинтересовался сын.

– Видишь ли, когда ты ещё даже не родился, мы так с мамой шалили, и я признавался ей в любви. А нынче я далеко.

– Кгм. А если она спросит меня?

– Ответишь, что папа так привет передаёт.

– Ладно, скажу, – торопливо проговорил сынишка. – Пока, пап. Там у дедушки ещё что-то и сгорело. Слышишь, как они орут?! Да-да…И я тоже жму твою мужественную лапку! Хи-хи-хи!

3

Обнадёженный старшим сынишкой, Подлужный отправился в коммунальную баню. Там он отвёл душу в парилке, поддавая жару так, что вскоре остался один.

Полчаса спустя, он, размягчённый и довольный, перебрался в помывочное отделение. И тут его умиротворённость как рукой сняло. Алексей стал очевидцем того, как один счастливый папаша мылся с двумя сынишками-погодками лет пяти и шести. Троица поочерёдно и заботливо натирала друг дружке спины мочалкой, а затем смывали мыльную пену, обливаясь из ковша.

Ну как натирали пацанята спину дюжему мужику? Они и приложиться-то как следует не могли, больше толкались и мешали своему батяне, будто игривые несмышлёные котята. Но надо было видеть лицо того здоровяка: тот млел от блаженства!

А Алексей чуть не сдох от зависти…Он заскрипел зубами и простонал про себя: «Эх, Подлужный, Подлужный, а ведь на месте того мужика мог быть ты…»

Дальнейшие банные процедуры уже не доставляли удовлетворения. Горем убитый, членом придавленный, как выразился бы Коля Бойцов, прокурор плёлся через гардеробную к выходу на улицу. И уже в дверном проёме его настиг детский крик, доносившийся от женского отделения. «Помогите! Помогите! – кричала маленькая девочка. – Маме плохо! Она упала…»

Алексей окинул взглядом вестибюль: поздний вечер, а потому кроме него и гардеробщицы в помещении никого не было. Подлужный, отодвинув девочку, чуть прикрытую нижним бельём, заглянул в женское отделение. Там тоже было пусто. И только у дальней стены на полу лежала голая женщина.

Выбора не оставалось. Крикнув гардеробщице: «Скорую вызывайте! Живо!», он, в чём был, потопал в запретную зону. Пострадавшая находилась в бессознательном состоянии и оказалась очень крупной. «Полторы Валентины Кузьмило», – поневоле пришло на ум прокурору глупое сравнение из давнего выезда на место происшествия на улицу Тихую. Поскольку в душном отделении жертву оставлять было нельзя, самодеятельный спасатель ухватил её за подмышки и потащил наружу. В вестибюле он с помощью хнычущей девочки и гардеробщицы, успевшей сообщить о происшествии медикам, уложил женщину на кушетку, а нижнюю часть тела прикрыл простынёй.

В этот момент отворилась входная дверь, и в баню вбежал полноватый мужчина южной внешности с небольшой бородкой. «Тимур Петрович! – от радости вскрикнула банщица. – Слава богу, вы подоспели! Мане Ваньковой дурно». По реакции гардеробщицы Алексей догадался, что южанин – врач.

Медик быстро осмотрел больную и констатировал: «Сердечный приступ. Ничего, справимся. Сердце работает. Дыхание есть. Рвоты нет». Он велел открыть окно, заставил Подлужного обмахивать пострадавшую, создавая приток свежего воздуха, а сам из простыни скрутил скатку, которую подложил пациентке под шею.

Когда приехала скорая помощь, Маня Ванькова уже пришла в себя, ей стало значительно лучше. И потому Тимур Петрович, передав её на попечение коллегам, мог с чистой совестью отправляться по своим делам. Впрочем, как и его общественный помощник.

Невольные спасатели разом вышли на улицу. Вдохнув свежий воздух, Алексей уважительно протянул руку попутчику и представился:

– Подлужный.

– Бахчиванджи, – ответно назвался тот.

– Ого! – воскликнул его новый знакомый. – Вы, часом, не родственник знаменитому Григорию Бахчиванджи?²²

– Очень дальний, – лаконично пояснил южанин.

– Вы кардиолог?

– Нет. Зав хирургическим отделением. Уже уходил домой, и вдруг звонок. Бригада скорой – на вызове. И хоть имею весьма обширную медицинскую практику, – переключился доктор на шутливую волну, – но в баню послали впервые. В регистратуре так и сказали: «А иди-ка ты, Тимур, в баню». А вас не посылали?

– Бывало, – мгновенно среагировав, поддержал его Алексей. – Студентом искал подработку. Заглянул по объявлению, что временно требуется банщик. На месте выяснилось – в женское отделение. Спрашиваю: «Что, мне и на голую женщину можно будет смотреть?». Отвечают: «Конечно. Ведь ты будешь уже не мужик, а банщик». Уточняю: «Что, и спереди можно?». Поясняют: «Естественно». Не унимаюсь: «Что, и сзади?». Пожимают плечами: «Да без вопросов!». Я, с крайним недоумением: «На что же мне тогда нельзя будет смотреть?». Главный по бане: «А вот на сварку тебе категорически запрещено смотреть! Зрение испортишь».

– Щютник, – с нарочитым акцентом проронил Тимур Петрович, показывая, что ценит юмор. – Вы и сейчас в бане работаете?

– Нет. Испортил зрение и перешёл в прокуратуру.

– Щютник, – посмотрев на непритязательную спортивную экипировку Подлужного, усмехнулся доктор.

На перекрёстке они расстались. В тот момент Алексей, разумеется, не знал, что Бахчиванджи сыграет немаловажную роль в судьбе его семьи.

Глава четвёртая

1

Назавтра Светлана Крылова, как предписывал ей Подлужный, в прокуратуре не появилась. Девушка пожаловала только в понедельник следующей недели. Войдя в кабинет, она скромно поздоровалась и застыла возле канцелярского стола, положив на него заявление на нескольких листах.

– Мучалась, – с назревшей открытостью призналась гостья, размещаясь на стуле после того, как прокурор поприветствовал её и предложил присесть. – Не знала, как лучше изложить. Читайте.

– Зачем же мне, Светлана Сергеевна, подобно закоренелому бюрократу, начинать с закорючек на бумаге, когда передо мной умудрённый человек, – с улыбкой вспоминая первую встречу, ободряюще кивнул ей Алексей. – Давайте, сначала я с вами по-человечески побеседую. Рассказывайте.

– Действительно, я вам не то чтобы врала, но…уклонялась в сторону, – волнуясь, приступила к покаянию девушка. – Ведь если папы нет, то не хотелось, чтобы про него появились домыслы. Чтобы я подвела его. Но…что есть, то есть. В общем, так, он в последнее время ходил в верховья Сылки не столько охотиться, сколько искать…алмазы, – понизив голос, завершила вступление она.

– Алмазы? – полагая, что ослышался, уточнил Подлужный.

– Да, алмазы. В районе их добывает прииск «Сылкаалмаз». Папа же считал, что главная…э-э-э…залежь находится севернее. Её-то он и искал. Хотя скрывал это. Даже меня не подпускал. Других – и подавно. Поначалу всё было тихо и спокойно. Но где-то за полгода до того, как он…кгм…пропал, я впервые заметила, что к папе пристают какие-то люди. Я в тот раз пришла с работы, а папы дома не было. Увидела, что он на задах огорода, который выходит к Сылке, через забор разговаривает с кем-то. И карабин при нём. Я вышла, а те люди, три человека, увидев меня, сразу отошли, сели в чёрную машину и уехали. Это первое, – подытожила Светлана.

– Марку, номер машины вы запомнили?

– Номер издалека не разглядела. Да и в марках я не разбираюсь.

– А из приезжавших вам кто-то знаком?

– Мне показалось, что один из них – Борткевич.

– Кто это?

– Я слышала, что это главарь сыльских уголовников. Но, когда я заикнулась про него, папа обрезал, чтобы я не лезла. А про тех, из чёрной машины, только сказал: «Ишь, шпана, на мои алмазы варежку разинула». На том наш разговор и закончился.

– Если было «первое», – вернул прокурор Крылову к её вступлению, – значит, было и «второе»?

– Было, – подтвердила худосочная куколка. – Папа стал бояться. Перед сном он стал проверять шпингалеты на окнах, запоры на дверях. Однажды я вообще заметила, что он карабин достаёт из сейфа и кладёт под кровать. А в прошлый раз вы меня спросили, не кричал ли он. И меня как током ударило. Я тогда соврала вам наполовину. Наполовину потому, что кричать-то он не кричал, но иногда страшно стонал во сне. Ещё страшнее, чем, если бы кричал. Так тяжко стонал, словно его душили…Так-то вот, – словно подвела промежуточную черту она.

– Предполагаю, что было и «третье»?

– Да, – ощутимо напряглась девушка. – Когда папа в прошлом августе уходил в верховья, то он кое-что мне оставил. На всякий случай. Но предупредил, чтобы я никому это не то что не показывала, но даже и не заикалась. Сказал, что дело подсудное.

– И что же он вам оставил? – вслед за ней напрягся и Алексей.

– А вы мне обещаете, что не выдадите меня? – как-то совсем по-детски обратилась к нему Светлана. – И что это останется тайной?

– Если это имеет отношение к судьбе вашего отца и к вашей судьбе, то, вне всякого сомнения, – свёл брови к переносице прокурор.

Крылова сначала оглянулась на дверь, затем расстегнула пальто и из внутреннего кармана достала тканевый мешочек на завязках. Повторно взглянув в сторону входа в кабинет, она встала, на цыпочках приблизилась к ответственному должностному лицу и молча вложила ему в руку свёрточек. После чего так же крадучись села на место.

Подлужный проникся ситуацией и переживаниями девушками. Прикрыв мешочек сбоку стопкой бумаг, он раскрыл его верх. Внутри покоились три неказистых полупрозрачных камешка, по форме и размеру приближающиеся к виноградине. Таинственная вещица напоминала оплавленное стёклышко. Подобные находки Алексею не раз встречались в детстве в пепелище костров.

– Что это? – понижая голос, осведомился прокурор.

– Алмазы, – прошептала Светлана.

– Точно? – недоверчиво разглядывал оплавленные образования Подлужный.

– Папа в таких вещах не ошибался, – уязвлённо поджала губы худосочная куколка. – Он же был главным геологом в разведочной партии. Партия искала алмазы для прииска, а «Сылкаалмаз» их только добывал. И когда у Прокудина – это директор прииска – возникали сомнения, он в первую очередь приглашал папу.

– Не обижайтесь, Светлана Сергеевна, – успокоил её Алексей. – Я же профан в этом вопросе. По изделиям из золота имею кое-какой опыт. А вот натуральные алмазы держу впервые. Правда, мне говорили, что сылкинские алмазы самые красивые в мире. И якобы сама Маргарет Тэтчер имела намерения приобрести подвески с ними.

– Так это же ещё не бриллианты, – растолковала ему Крылова. – После огранки камень, как говорил папа, заиграет и засветится.

– Светлана Сергеевна, а вы можете конкретизировать то место, где Сергей Григорьевич нашёл алмазы? – ссыпая камешки в мешочек, поинтересовался прокурор. – Да, кстати, он, что, нашёл только это?

– Место папа держал в секрете, – вздохнула собеседница. – Знаю, что где-то севернее Вёпса. Сколько было им разыскано камешков неизвестно, но мне он передал только эти.

– Что-то ещё вы можете добавить?

– Пожалуй, что всё.

– Будьте начеку, Светлана Сергеевна, – предупредил её Подлужный. – Поскольку вашим отцом интересовался криминалитет, не исключено, что в зону их интересов попадёте и вы. Мне вы должны выложить всё без утайки.

– Да-да, – согласно кивнула головой девушка. – Я понимаю.

– Кого-то ещё Сергей Григорьевич мог посветить в свои…м-м-м…розыски?

– Разве что маму, – вновь грустно вздохнула Крылова. – Но её не стало два года назад.

– Ну, если вдруг вы…, – в поучительной интонации заговорил было Алексей, но субтильная куколка его перебила.

– У папы был друг детства. Андрей Михайлович…э-э-э…Вотяков. Он жил на Сылке, но давненько уже перебрался с семьёй в Первоуральск. Так вот, папа с ним раньше переписывался. Андрей Михайлович с женой как-то раз приезжал к нам погостить. А папа с мамой – к ним. Незадолго до…пропажи папы, Вотякову поставили телефон. И они время от времени стали созваниваться.

– Та-ак. Быть может, у вас номер телефона, адрес Вотякова сохранился? Конверты с письмами?

– Н-нет, – поразмыслив, замотала головой девушка. – Недавно прошёл год со дня как папа…пропал, и я решила навести порядок в его вещах. Так никаких писем я не нашла. Как и записной книжки, которую он вёл. Видимо…

– Что, видимо?

– Как-то раз, после Борткевича, папа что-то жёг в огороде. Видимо то, что могло выказать его поиски.

– А его вещи вы не выбрасывали, не стирали? – поспешно справился прокурор.

– Н-нет. Но приготовила…

– Светлана Сергеевна, прошу вас не трогать его вещи.

– Хорошо. А-а-а почему?

– Могут понадобиться, – авторитетно заявил Подлужный.

– Поняла.

– Значит так, – определяясь, прищурился Алексей. – Сейчас я возбужу дело и допрошу вас в качестве свидетеля. Выемку алмазов, чтобы не придавать ненужную огласку, я произведу протокольно, но без присутствия понятых. Зато с фотографированием и с участием Мудрых Владимира Степановича…

– Это кто?

– Начальник уголовного розыска. Очень надёжный человек. Мне же понадобится так называемое оперативное сопровождение по делу…Допустим, разыскать того же Вотякова…

– …Андрея Михайловича?

– Да, Андрея Михайловича. Мудрых мне и поможет. Копию протокола по изъятым камешкам я вам выдам. По изъятым…м-м-м…предметам назначу геммологическую экспертизу, чтобы установить их подлинность. Собственно исследование будет проводиться не здесь. Через спеподразделение Внутренних войск алмаз будет доставлен в Гохран СССР.

– А-а…Это что такое?

– Это такое учреждение при Минфине СССР. Там есть специалисты по драгоценностям. И эксперт будет предупреждён об уголовной ответственности за неразглашение данных предварительного следствия.

– Наконец-то, – прошептала худосочная куколка, с обожанием взирая на прокурора.

И правильные черты её лица приобрели некоторую душевную мягкость и засветились внешней привлекательностью. Подобно граням алмаза, к обработке которого приступил опытный ювелир.

2

Оформив выемку камешков, обозначенных в качестве «похожих на алмазы», прокурор отпустил Крылову, оставшись в кабинете наедине с Мудрых. Особо вводить начальника уголовного розыска в курс дела по факту исчезновения Крылова не понадобилось: тот был о нём наслышан по долгу службы.

– Говоря начистоту, – признался Владимир Степанович, – я был первый скептик версии об убийстве геолога.

– Выходит, после беседы с его дочерью что-то изменилось? – вопросительно склонил голову набок Алексей.

В обычной жизни Мудрых был культурным и выдержанным человеком. Но как только он ступал на профессиональную стезю, его поведение и лексикон выраженно менялись. В этом он напоминал Подлужному Колю Бойцова. Вот и сейчас, отвечая на вопросы прокурора, он моментально перевоплотился в оперативника.

– Алексей Николаевич, дык, она ж раньше никакой привязки к Борткевичу не давала.

– Кстати, что это за фрукт, Борткевич?

– Смотрящий по Сылке. Погоняла: «Баклан», ну, это без комментариев понятно, и «Череп» – рано облысел. Щас ему тридцатник. Дважды судимый – за хулиганку и хищение. Первая ходка – по малолетке. Как второй раз откинулся, остепенился. Перекантовался в авторитеты. Сам теперь не светится. Шавок своих натравливает. И если Череп лично быковал с отцом Крыловой, знать, было за что. Само собой, если наша Нефертити не лажанулась с ним. Она ж говорит, что издалека наезд видела. Но по рогам меня шибануло не это.

– Что же?

– Алмазы, – взглядом указал Мудрых на мешочек с содержимым, всё ещё покоившийся на столе за кипой документов. – Их я понавидался. И думается, что Светлана выдала натуральные камни.

– А где вы их, Владимир Степанович, понавидались? – интонационно выделил последнее слово прокурор.

– В 1985 году, – припоминающе прикрыл один глаз начальник уголовного розыска, – поступил сигнал, что на Аксуйской драге прииска «Сылкаалмаз» утечка…

– Аксуй?

– Аксуй – это речка. Приток Сылки. Прииск же по руслам рек работает. Так вот, по низам прошла информация, что на драге утечка. Мы заменжевались, как так? Там же свои караул несут – вневедомственная охрана. Бдят – от и до. Рабочая одежда – без карманов. В помещениях для досмотра – раковины с фонтанчиком для полоскания рта, чтобы там камешки не спрятали. Даже поручни для приседания со спецзеркалами для осмотра труднодоступных мест на теле. Особливо у женщин. И вдруг – утечка.

– И что же оказалось?

– Да крыса затесалась в наши ряды. Сержант Дорофеев. А где крыса, там любые оргмеры бесполезны. Этот Дорофеев спелся с машинистом дробильно-сортировочной установки Валиевым.

– А дробильно-сортировочная установка…

– …это то место, где порода просеивается через фильтры, и отделяются алмазы. Так вот, отследили и взяли крысу с поличным: он только смену сдал, спустился с драги, а мы его и обшарили от и до. И пару камешков обналичили. Сержант Валиева сразу же сдал. Да и тот пошёл в расклад. Заложил, что Дорофеев, как приезжают в Красносыльск, самоцветики ему возвращает, а сам Валиев их Борткевичу загоняет. Мздой меж собой делятся. До последнего случая было четыре таких же эпизода. И в тот день всё должно было состояться по отработанной схеме. Валиев согласился камешки всучить Черепу под нашим контролем. На радостях мы его в туалет отпустили. А он взял и в нём вздёрнулся. Вся операция прахом и пошла.

– А этот, сержант?

– Крыса своё получила: трубит в Тагиллаге²³. Дорофеев-то был просто

передаточным звеном. А вот без Валиева криминальная цепочка рассыпалась. Выходы на Борткевича и далее – оборвались. Хотя по всем раскладам Борткевич, раз он под среднегорским вором в законе Витей Камским ходит, ему алмазы и сдавал. А тот – дальше.

– Что, есть и каналы сбыта камней отсюда? – усомнился молодой прокурор.

– Есть, – заверил его Мудрых. – А без сбыта, какой от них навар? Солить, что ли? Следы ведут на юг. Знать-то знаем, да всё на воде вилами. В областном УВД занимается один опер. Мы с ним плотно контачим. Но конкретики пока – ноль.

– Так-так, – обобщил почерпнутые сведения Подлужный. – Иссяк один источник, зато Борткевич наткнулся на другой. Только геолог Крылов под него не лёг, а пожаловаться не мог, ибо сам занимался незаконным промыслом. Статья сто шестьдесят седьмая У Ка.²⁴

– Скорее всего, так и было, – согласился сыщик. – Такое придумать, а тем паче самоцвет сварганить, даже сыльская Нефертити не сподобилась бы. Начинаю ей верить.

– Владимир Степанович, Дорофеев был осуждён нашим судом?

– Им самым.

– Что ж, я постараюсь незамедлительно с уголовным делом ознакомиться. А к вам просьба: если, вдруг, появятся новые данные о Борткевиче…

– Есть, товарищ прокурор, – полушутя козырнул Мудрых. – И по Вотякову, если он не сменил место жительства, сегодня же озадачу Первоуральский угро.

– Заранее благодарен, – понимающе улыбнувшись, ответно козырнул Алексей.

– Ещё не всё, – многозначительно произнёс союзник Подлужного по борьбе с беззаконием, протягивая стопку листков – Мужик пообещал – мужик сделал. Вот обещанные данные по кражам колонистами в лесных посёлках. И по другим правонарушениям. Мы тут на досуге с Хохолковым поработали.

– О! – довольно воскликнул главный законник. – У меня черновик послания тоже готов. Сейчас ознакомлюсь с вашими материалами, внесу правки – и в печать.