«Тюремная исповедь» kitabının incelemeleri, sayfa 2

"Отречься от того, что ты пережил, - значит осквернить ложью уста своей собственной жизни"

Оскар Уайльд ничуть не ошибался, когда говорил о своей гениальности. Это письмо, в котором каждое предложение выстрадано, каждое слово буквально кричит, только лишний раз подтверждает величайший талант писателя. Самое страшное, что здесь нет ни грамма вымысла, реальность порою бывает коварнее любой фантазии. Уайльд написал его незадолго до выхода из тюрьмы, когда за плечами уже остались многократное предательство любимого человека, презрение людей, суд, не вынесшая горя мать, потеря возможности навсегда видеться с детьми и почти два года за решеткой. Тяжелейших два года, за которые надо было постараться переосмыслить все случившееся, принять прошлое, чтобы была возможность будущего. Конечно, тюрьма его изменила. Все, от чего раньше Оскар отрекался, с чем не хотел иметь ничего общего, предпочитая не замечать, обрушилось на него, заставив совершить переоценку ценностей. Наверное, так и должно было быть, по крайней мере, сам Уайльд в это верил, но не слишком ли большая плата была отдана? Кто знает, сколько великих произведений приобрел бы мир, останься все по-прежнему.

Писатель нисколько не пытается себя обелить, он так же оставляет за собой вину. Прежде за то, что не смог во время прервать отношения, даже понимая всю их губительность. После всего пережитого, Оскар больше всего боялся, что в его сердце поселится ненависть вместо любви.

Я трепещу от радости, когда думаю, что в самый день моего выхода из тюрьмы в садах будут цвести и ракитник и сирень и я увижу, как ветер ворвется трепещущей красотой в струящееся золото ракитника, заставит сирень встряхнуть бледно-лиловыми султанами - и весь воздух вокруг меня станет арабской сказкой.

В озлобленном сердце никогда не найдется места для всего этого, для того немногого, что еще осталось и ради чего стоит жить. Только по-настоящему очень сильный человек способен простить в подобных обстоятельствах. Не знаю, получилось ли у Уайльда, но он искренне к этому стремился. Несмотря на весь трагизм, письмо удивительно красиво само по себе. Оно все состоит из завораживающих кружевных фраз, каждая из которых наполнена глубоким смыслом.

С творчеством Оскара Уайльда я познакомилась лет в 17-18. Первым текстом стал «Портрет Дориана Грея». Я была наслышана о книге и сильно радовалась, когда мне в руки попался библиотечный экземпляр.

Когда я читаю электронные книги, то почти всегда создаю файл с цитатами. Если книга бумажная и моя — проставляю на полях галочки карандашом. Но в чужих книгах такого себе не позволишь, потому в них я просто клею стикеры или вкладываю бумажки-закладки.

В «Портрете Дориана Грея» закладки были чуть ли не через страницу.

Потом я пробовала читать сказки Уайльда. У меня была двуязычная книга, англо-русская. Это было весьма занятно, но не особо волнующе.

С пьесами писателя у меня отношения и вовсе не сложились. Потому я в определённый момент сделала вывод, что Оскар Уайльд — просто не мой автор. Тем не менее, это не помешало мне прочитать «De Profundis» лет 10 назад и перечитать книгу на этой неделе.

«De Profundis» — это текст, изданный в 1905 году, уже после смерти Оскара Уайльда. Написал он его, когда сидел в Редингской тюрьме. «Из глубин», а именно так переводится на русский латинское название, представляет из себя письмо, адресованное Альфреду Дугласу, человеку, с которым у писателя был роман, и из-за которого Уайльда и приговорили к тюремному заключению. Нередко об этой книге говорят, акцентируя внимание на том, кто от кого пострадал, и кто кого любил. Я попробую отойти от этого настолько, насколько возможно, и посмотреть, как этот текст сконструирован.

Жанр и структура

В русских изданиях к «De Profundis» обычно добавляют «исповедь» или «тюремная исповедь». В двух англоязычных изданиях, которые мне довелось видеть (издательства «Fontamara» и «Modern Library»), таких дополнений не наблюдалось.

Жанрово эта работа представляет из себя синтез письма и исповеди.

Традиционно исповедь — это одно из религиозных таинств, значимое для католицизма и православия. Предполагается, что это некая беседа с Богом без третьих лиц или через посредника, целью которой является демонстрация раскаяния и последующее отпущение грехов. Что же касается письма — то это текст, обращённый к конкретному адресату. Большинство писем — личные, а не коллективные послания, и они не являются публичными.

Оскар Уайльд написал письмо, адресованное своему любовнику Альфреду Дугласу. Однако, он изначально предполагал, что это не будет интимное послание. Уайльд просил отправить текст совершенно другому человеку — своему другу Роберту Россу для того, чтоб тот снял с него копию и только после этого отправил оригинал адресату.

Что же касается исповедальности, то, во-первых, ни к какому божеству писатель не взывает, а, во-вторых, первую половину «De Profundis» Уайльд не столько признаётся в своих грехах, сколько описывает недостатки своего бывшего возлюбленного, а вторую половину и вовсе посвящает своебразному восхвалению себя, сумевшего простить предательство и описываемого чуть ли не как Христос.

Конечно, при чтении «Исповеди» Августина Аврелия у меня всегда возникало ощущение, что я читаю сублимированное эротическое послание, в котором фигурирует допустимый адресат «Бог», а читая «Исповедь» Жан-Жака Руссо, я никогда не могла понять, кается он или хвастается, но «De Profundis» Уайльда их переплюнула. Потому что исповедоваться так, чтоб выставить себя чуть ли не Иисусом и найти десятки тысяч знаков, чтоб описать прегрешения другого человека, умеют далеко не все.

Викторианская Англия и эстетизм

Я не отношусь к любителям викторианства. Во-первых, меня совершенно не привлекает монархия. Во-вторых, я не люблю всё то, что неразумно ограничивает человеческую сексуальность. Всё, что происходит в этой сфере добровольно, не должно обозначаться как «нормальное» и «ненормальное» или же как «нравственное» и «греховное».

Не моя задача давать оценку любовной жизни Оскара Уайльда, его отношению к своей жене и его романам с мужчинами. Скажу только одно — попробуйте подавить влечения человека абстрактными конструкциями разума, и он при первой же возможности преподнесёт вам свои встречные.

Ничуть не удивительно, что в пуританской и лицемерной викторианской Англии, где, скажем, прикрывали ножки стульев, потому что оголять их было непристойно, и где существовало уголовное наказание за гомосексуальность, но среди представителей низшего класса вовсю процветала проституция (как женская, так и мужская), сформировалось такое направление в искусстве как эстетизм.

Когда этика удушает, и невозможно ничего сделать с моралью на её территории, не остаётся ничего иного, как обратиться к эстетике и отстаивать право творца действовать вне законов морали. Эстетизм провозглашает, что дозволенное определяется лишь волей автора, и что совершенная форма автоматически делает совершенным и содержание. Оскар Уальд как писатель, относящийся к этому направлению и закладывающий его фундамент, создавал для себя островок свободы в океане подавляющей религиозной морали. Однако, как атеизм отрицает Бога, помня о нём, так и Уайльд грех эстетизирует, но помнит об этом понятии.

Название «De Profundis» отсылает читателя к 129-му покаянному псалму. Это ветхозаветный текст, в котором взывают к Богу для того, чтоб он простил грехи народа Израиля. Учитывая, что пишет автор Дугласу и говорит не столько о своих проступках, сколько о несовершенствах любовника, это весьма необычная интерпретация элемента Библии. Впрочем, Оскару Уайльду это было не впервой — к моменту написания тюремного письма, его «Саломея» уже была издана.

Превращая историю своих отношений с Альфредом Дугласом в платформу для эстетизации себя практически до образа Христа, а своего любовника превращая в некого шекспировского героя (не случайно писатель приближает его к гамлетовским персонажам, Розенкранцу и Гильденстерну), одержимого то глупостью, то ненавистью, Оскар Уайльд использует понятия, отсылающие нас к Библии. Как атеист утверждает, что БОГА нет, так Оскар Уайльд окрашивает категории ЭТИКИ в тона эстетики. Автор пишет изящное, афористичное произведение, называя его так, чтоб читателю было понятно, что покаяние не нужно там, где есть красота. Тем не менее, чтоб доказать нелепость понятия «грех», приходится пользоваться этим понятием.

Важно обратить внимание на то, что в вину Альфреду Дугласу писатель ставит не столько то, что он испортил его нравственный облик, сколько то, что он не давал плодотворно работать «символу искусства и культуры своего века» (именно так себя называет Уайльд).

Социальные взгляды Уайльда в контексте разговора о борьбе с пуританской моралью

Судебного разбирательства, а также последовавших за ним тюремного заключения и банкротства, могло бы и не быть. Однако, Оскар Уайльд обратился в полицию в связи с тем, что отец Альфреда Дугласа назвал его содомитом. Писателю было прекрасно известно, что это не клевета, но он решил среагировать на обвинение.

Оскар Уайльд, конечно, знал о законах Англии того времени. Однако, он ввязался в эту историю не только из-за того, что его подбил на это Дуглас, но и по причине, отлично обозначенной биографом писателя Ричардом Эллманом — Уайльд считал себя человеком, находящимся по ту сторону добра и зла в том виде, в котором они представали перед типичным представителем общества того времени.

Викторианская эпоха характеризуется не только пуританской моралью, но научно-техническим прогрессом и укреплением британской экономики. В этот период богатые люди — это не только представители аристократии, но и владельцы мануфактур, которые сформировали свой капитал, продавая колониальные товары.

Эстетизм, декаданс, имеющие столь важное значение для Оскара Уальда, являлись способом бороться не только с лицемерной моралью того времени, но и с новым буржуазным классом, формирующим культ потребления.

Вдохновлённый идеями Петра Кропоткина, Оскар Уайльд написал в 1891 году работу «Душа человека при социализме». В ней он критикует капитализм и альтруизм, благотворительность, не могущие решить проблемы, порождаемые капитализмом. Однако, интересней то, что уже там поднимается вопрос об индивидуализме Христа, к которому Уайльд вернётся позже в «De Profundis». Для писателя социализм возможен как раз только при развитии индивидуализма, который и должен защитить граждан от государства.

В определённом смысле прохождение кругов ада тюремного разбирательства и рефлексирование по поводу причин, приведших к нему (а писатель не раскаивается в любви к мужчине, но сожалеет о любви к недостойному его мужчине) — это вызов, брошенный не только викторианской морали, но и капитализму, лишающему человека права на индивидуальность и превращающему его из существа чувствующего в существо потребляющее.

Иисус в трактовке Оскара Уальда становится образом, связывающим этические, эстетические и социальные представления писателя.

«De Profundis» — работа, дополняющая всё то, что было сказано Оскаром Уайльдом в предыдущих произведениях. Это своеобразная вишня на торте — может, не самая вкусная часть, но та, которая обеспечивает блюду завершённость. При этом, если вы просто хотите чем-то заменить чтение сайтов или журналов про личную жизнь звёзд, и вам совершенно не интересны борьба с викторианской моралью, капитализм и замена этики эстетикой, вам «De Profundis» тоже может понравиться. По крайней мере, первая половина книги.

Мои рецензии на книги в Telegram

Нет порока страшнее, чем душевная пустота. Кажется, я была влюблена в творчество Уайлда еще до того как прочитала хоть одно его произведение. Я знала о дяде Оскаре то, что он добрый, веселый, невероятно остроумный и просто гениальный. А какое другое отношение могло быть у ребенка к одному из любимейших писателей мамы?) Сначала были сказки, потом рассказы и пьесы, лет в 17 состоялось знакомство с "Портретом Дориана Грея". Не знаю почему я так долго тянула с "De Profundis", хотя, наверное, знаю. Осталось не так много произведений Уайльда, которые я не читала и мне, вероятно, хотелось как-то отложить момент знакомства с ними, чтобы всласть насладиться этим ощущением, когда ты страстно жаждешь чего-то, но не спешить это получить и в то же время наслаждаешься этим чувством потому что знаешь, что момент X рано или поздно наступит. Что сказать о самом произведении. Это гениально. Письмо-исповедь, письмо-наставление, в котором автор выворачивает душу наизнанку. Мне интересно каково было Бози жить с подобным грузом на душе, хотя нормальный человек не вел бы себя подобно ему с самого начала. Удивляет другое, почему люди общались с ним после всего как ни в чем ни бывало, он был крестным сына Айседоры Дункан. Хотя судя по его биографии, земля все же круглая и ничто не остается безнаказанным. Буду перечитывать еще много раз.

у меня не хватает слов, чтобы выразить свое впечатление от книги.

великий человек совершает соразмерные ошибки, но они не умаляют его величия. быть может, без таких лишений рассуждения Уайльда о смирении, вечных ценностях, вере были бы совсем другими. но больше всего меня поразила любовь и прощение человека, который принес Уайльду только зло и ничего более.

я обязательно буду перечитывать эту книгу, когда печаль и мизантропия станут невыносимы.

Вот не повезло человеку с любовью. То ли амуры по причине косоглазия-криворучия не в того выстрелили, то ли что заказывал, то и получил. В любом случае жаль бедолажного. Возлюбленный - "Принц Флер-де-Лис" - такая жжучка! Начало исповеди - истерика: "Ты мне жизнь испортил(а)..."

Дальше...

Первое и самое важное, с чем надо определиться, читая исповедь Уайльда, это литература или личное письмо. Из рецензии Burmuar

Как письмо это невозможно читать. Потому что стыдно и неловко за любимого автора, за себя, что будто подсматриваешь "семейные" сцены с истериками, счетами, упреками: "Я тебя люблю, а ты!" Бросила книгу. Да разбирайтесь вы сами в своем постельном белье! Почитала рецензии, вики... Но ведь автор сам хотел опубликовать это письмо. Зачем-то это было ему нужно.

Мне нужно заставить самого себя взглянуть на прошлое другими глазами заставить мир взглянуть на него другими глазами, заставить Бога взглянуть на него другими глазами.

Я выбираю смотреть на "Исповедь" как на литературное произведение. Хотела чуть больше узнать о "Портрете Дориана Грея" - пожалуйста. Вот она история Дориана Грея и Художника. И как бы О.Уайльд не открещивался от своего участия в формировании характера молодого человека, именно он сделал "Дориана" тем, кем он стал. (Не об ориентации речь)

Стоит ли мне спрашивать тебя, какое я имел на тебя влияние? Ты сам знаешь, что никакого. Ты часто хвалился этим - воистину, это единственное, чем ты мог хвалиться по праву. Собственно говоря, было ли в тебе что-нибудь, на что я мог влиять? Твой ум? Он был недоразвит. Твое воображение? Оно было мертво. Твое сердце? Оно еще не родилось. Среди всех людей, чьи пути пересекались с моей жизнью, ты был единственным - да, единственным, - на кого я не мог оказать никакого влияния - ни хорошего, ни дурного.

Но это не совсем так. Лукавите, многоуважаемый. Это вы выдернули мальчика из привычной для него среды, развратили его безграничной любовью, обожанием, вседозволенностью, всепрощением. (Хотя, как можно судить любовь? У Оскара Уайльда она была вот такая )

Ты ворвался в жизнь, которая была для тебя слишком велика, в жизнь, чья орбита выходила далеко за пределы твоего поля зрения и захватывала пространства, для тебя недосягаемые, в жизнь человека, чьи мысли, страсти и поступки были необычайно значительны, необыкновенно интересны, и их сопровождали - точнее, отягощали - чудесные или чудовищные последствия.

Ничего удивительного в том, что дориан убивает художника, показавшего дориану его красоту и власть красоты. В случае с О.Уайльдом - уничтожает не физически. Но ты сам этого хотел, Уайльд.

Даже несмотря на свою нелюбовь к биографиям, письмам и прочим подробностям из жизни литераторов, "Исповедь" стоило прочитать.

De profundis - это единственное произведение, написанное Оскаром Уайльдом в Редингской тюрьме, одно из последних в его жизни. Тюремное заключение - возможность переосмыслить свои поступки и изменится в лучшую или худшую сторону. Но Оскар Уайльд не стал хуже. De profundis - письмо, обращенное к другу, который и был причиной разбирательства над Уайльдом, к другу, который, в отличие от других друзей, не написал ни строчки, чтобы утешить осужденного. Письмо, которое писалось не один месяц выглядит цельным потоком мысли, в котором Уайльд открыл новые стороны себя, проанализировал каждое свое действие и открыл красоту страданий. В De profundis автор описывает свои взгляды на любовь, ненависть, религию, учится смирению и ищет счастья в простых вещах, отвергая свой прежний гедонизм.

Истинный же глупец, над кем потешаются боги, – это тот, кто не сумел познать самого себя. Я и сам был таковым, причем слишком долго. Ты же остался таковым до сих пор.

В то же время, в своих несчастьях он винит Альфреда Дугласа, которого зовет по прозвищу "Бози". Уайльд обвиняет Бози бесчувственности, безвкусии и расточительстве. Писатель рассказывает, как за время их дружбы не раз хотел расстаться с Бози навсегда, но обстоятельства постоянно мешали ему сделать это. В одиночестве тюремной камеры какие только мысли не приходят на ум брошенному писателю, и если Бози действительно был таким низким и недостойным Уайльда человеком, который только и умел, что веселиться в дорогих ресторанах и проигрывать чужие деньги, если Бози действительно губил талант Уайльда, если Уайльд действительно всегда видел его насквозь, то зачем писатель оплачивал все капризы Бози, почему не воспользовался всеми средствами и возможностями, чтобы расстаться со своим недостойным другом? Думаю, потому что Уайльд был очарован Бози. И вряд ли до тюрьмы он видел все его пороки, которых внезапно оказалось так много. И пусть писатель высказал все самое неприятное, что он думал о друге, он все равно не оставлял надежды возобновить дружбу.

Удивительно, но автор отрицает обвинения, называя Бози лишь другом (но мы-то знаем, что это не совсем так), отрицая их связь и становится непонятно, для кого написано это письмо. Для Бози? Он и сам знает, что правда, а что нет, его не нужно уверять в дружбе или любви. Может быть это письмо было написано обществу, которое отвернулось от Оскара Уайльда?

Первое и самое важное, с чем надо определиться, читая исповедь Уайльда, это литература или личное письмо. Ведь без ответа на этот вопрос совершенно невозможно составить мнение о книге, так как подходить в каждом из случаев к ней надо с совершенно разными критериями оценки. Мне лично все же ближе мысль о том, что Уайльд в любом своем тексте видел в первую очередь именно литературу, Искусство, а значит, писал его с оглядкой на критиков и потомков. Во всяком случае, на это намекает весь образ жизни писателя. Хотя, конечно, отвергать напрочь мысль о том, что в письме много личных мыслей и чувств, глупость. Ведь любое произведение искусства - это перемолотый и переосмысленный собственный если не жизненный, то эмоциональный опыт. Потому для себя приняла за главное мнение о том, что это - произведение искусства, ориентированное на конкретного читателя, но не возбраняемое к прочтению другими любителями творчества Уайльда.

Второй вопрос, встающий в процессе чтения, такой: это действительно изложение результатов внутренней работы над собой, видоизменений в душе под влиянием выпавших на долю страданий, или очередная поза, очередной образ, в который Уайльд вживается? Если бы речь шла о вымышленном письме вымышленного героя, более вероятным было бы первое. Но, опять же, это Оскар Уайльд, а потому я, к сожалению, склоняюсь ко второму варианту.

Если же обратиться к литературным качествам письма, то оно, безусловно, принадлежит к тем небольшим, но крайне достойным прочтения текстам, помогающим понять и великого писателя, и эпоху, в которую он жил, являющееся образчиком необычного для Уайльда фактически публицистического жанра. Во всяком случае, я с другими примерами его работ в таком стиле не знакома. Кажется, что мастер парадокса снимает маску и обнажает перед нами свое лицо. Хотя, возможно, это просто пластическая операция на маске...

Вообще же я не являюсь ярой поклонницей творчества Уайльда. Считаю, что писал он мастерски, но меня его книги за живое не трогают. Хотя возможности ознакомиться с "Тюремной исповедью" рада.

До того, как я взялась за эту книгу, я не знала ни о деталях падения О. Уайльда, ни о той роковой роли в жизни писателя, которую довелось сыграть юному аристократу Альфреду (Бози) Дугласу. Пролистывая первые страницы с описанием бесконечных скандалов, унижений, выяснения отношений думалось, ну вот сейчас Уайльд "включит мужика", наведет порядок в своей жизни и пошлет этого ужасного Бози куда подальше. Но нет, все терпел, переносил, жалел и бесконечно прощал. Не могу согласиться с тем, что Уайльд мученик и жертва, кроткий безмолвный агнец, которого злые и коварные Дугласы принесли в жертву бездушному Обществу. Нет. Эти отношения, их форма и динамика – его вполне осознанный выбор. Остается лишь искренне посочувствовать писателю в том, что самообман, потакание своим слабостям, погоня за наслаждениями – все это зашло так далеко и привело к позору, разорению и, в общем-то, полному краху. Альфред Дуглас Оскару Уайльду:

«Когда Вы не на пьедестале, Вы никому не интересны. В следующий раз, как только Вы заболеете, я немедленно уеду»

И можно нисколько не сомневаться в искренности слов этого человека. Но мы все умны задним числом, к сожалению.

Язык автора богат и прекрасен. Много очень красивых образов и глубоких размышлений. Написано живо, красиво, честно, горько … Еще большую горечь словам Уайльда придает тот факт, что все это имело место быть в действительности и все, что мы видим на страницах книги – это боль и переживания реального человека, человека у которого было все о чем только можно мечтать, но который все это потерял.

Первую часть, о деструктивных отношениях с Дугласом, читать было сложно и, местами, неприятно. Вторая же часть, которая представляет собой рассуждения о Христе, Любви и Ненависти, Счастье, Унижении, Страданиях, Прощении, Смирении, Красоте и многом другом, что было не понаслышке знакомо и близко автору, очень тронула и задела за живое.

Я помню, как сказал одному из своих друзей, когда мы были в Оксфорде, - мы бродили как-то утром по узеньким, звенящим от птичьего щебета дорожкам коллежда св. Магдалины, - что мне хочется отведать всех плодов от всех деревьев сада, которому имя – мир, и что с этой страстью в душе я выхожу навстречу миру. Таким я и вышел в мир, так я и жил. Единственной моей ошибкой было то, что я всецело обратился к деревьям той стороны сада, которая казалось залитой солнцем, и отвернулся от другой стороны, стараясь избежать ее теней и сумрака. Падение, позор, нищета, горе, отчаяние, страдания и даже слезы, бессвязные слова, срывающиеся с губ от боли, раскаяние, которое усеивает путь человека терниями, совесть, выносящая суровый приговор, самоуничижение, которое становится карой, несчастье, посыпающее голову пеплом, невыносимая мука, облекающая себя во вретище и льющая желчь в собственное питье, - все это отпугивало меня. И за то, что я не желал знаться ни с одним из этих чувств, меня заставили испробовать все их по очереди, заставили питаться ими – и долго, очень долго иной пищи у меня не было.

Сильно. Очень сильно.

Не буду касаться чувств автора исповеди - Оскара Уайльда. Такая у человека судьба. Вернее, он бросал ей вызов, "прогибал мир под себя". Был кумиром, образцом для подражания, почти богом для почитателей и откровенных фанатов. Человек позволил себе жить так, как нравится ему, без оглядки и без тормозов. Я аплодирую Уайльду-человеку. Уайльд-автор здесь даже не обсуждается. Однозначно любимый автор с детства и навсегда. Если кратко рассказать о впечатлении от книг Уайльда, то в двух словах: автор - ангел, маскирующийся под циника. Наверное, ему нужна была такая маскировка -"одежда на выход". Не зря же он постоянно подчеркивает, что человек - отдельно, душа его - отдельно, не для глаз посторонних. В "Исповеди" автор - он же герой откровенного литературного труда. Или искреннего признания единственному человеку и всему миру. Зачем-то ему надо было обнажить себя, свои чувства. Исповедуется автор в то время, когда уже абсолютно все равно, как слово это отзовется, отзовется ли вообще. Предсмертная исповедь (неважно, что физически писатель прожил еще какое-то время, Оскар Уайльд после тюремного заключения перестал существовать) не может быть фальшивой, смысл лгать? Отозвалась ли она как-то в душе адресата? Какая разница.

Во всей этой истории царапал другой, более прозаический вопрос: зачем надо было убивать Уайльда? То есть, не физически убивать, а уничтожить его имя, образ, поставить под сомнение ценности, декларируемые известным писателем. В общем - низвергнуть Оскара с пьедестала. Не буду углубляться в дебри и искать вселенский заговор, всё куда проще, на мой взгляд, и звезды сошлись именно так, а не иначе. И семейный конфликт, который упоминает Уайльд в своей Исповеди - та самая причина, из-за которой писатель оказался в заключении. Помните, Уайльд пишет, что процесс можно было остановить, опровергнуть клевету, - это мог сделать единственный человек - сам Альфред Дуглас, обожаемый Оскаром мальчик-звезда. Но мальчик не захотел. Или не мог. Ситуация ведь отвратительная. С одной стороны - Уайльд, друг, с другой - маркиз Куинсберри, отец мальчика, автор тех самых обвинений в незаконной связи двух мужчин.

Почитатели Уайльда безусловно на стороне любимого писателя. Имя автора, блестящее его выступление на суде, овации во время выступления Оскара на слушаниях... И все-таки - приговор. И все-таки - тюрьма. Вряд ли приговор состоялся потому, что перед законом все равны и имя Оскар Уайльд так же равно, как и всякие другие. Скорее, наоборот. Имя маркиза Куинсберри было весомее. Консерватизм, традиции, титул перевесили чашу весов Фемиды. Маркиз избрал жестокий, но единственный беспроигрышный вариант в борьбе за своего ребенка - Альфреда Дугласа. Предъявляя обвинения в гомосексуализме, маркиз тем самым отсекал покровительство влиятельных особ Уайльду. Кто в здравом уме будет открыто защищать обвиняемого по этой статье, чтобы не навлечь подозрения на себя самого в таких же деяниях? Не забываем, что сколько там той Англии. Кроме того, Англия - страна, уважающая традиции и семейные ценности. Надо было быть отчаянным человеком, чтобы светиться в том процессе. В то время (да пожалуй и сейчас, в наших широтах, тем более - в провинции) сумасшедших не нашлось. Единственный человек, который мог блестяще защитить подсудимого в этом процессе - Оскар Уайльд. Но увы. Со скамьи подсудимых слова звучат иначе.

Так что за человек маркиз? Зачем ему было губить жизнь блистательного Уайльда? Как ни печально, но в действиях маркиза я вижу только необходимую самооборону. Борьба за влияние на Альфреда только один из мотивов. Существенный, безусловно. Но не главный, на мой взгляд. Связь его сына с Уайльдом была слишком заметной, слишком скандальной, что отражалось не только на имени самого Альфреда (Уайльд мастер эпатажа, уж ему-то подобная популярность точно не вредила). А вот сам маркиз "потерял расположение общества". Наверное, это расположение было достаточно существенной для маркиза потерей, если расправа над источником бед - настолько жестокой.

Из тюрьмы вышел совсем другой человек. Сломленный скиталец Себастьян Мельмот. - Так назвал себя великий писатель. Брэнд, явление, фейерверк "Оскар Уайльд" остался в прошлом. «Я не переживу XIX столетия. Англичане не вынесут моего дальнейшего присутствия» - писал Уайльд. Умер он в 1900 году. Через три года после исповеди.

Я не могу ни переделывать, ни переписывать это письмо. Прими его таким, как есть, со следами слез на многих страницах, со следами страсти или боли - на других, и постарайся понять его как можно лучше - со всеми кляксами, поправками и прочим.

Нет, я, конечно, догадывалась, что мне понравится эта книга, но ни на одну минуту не могла предположить, насколько она мне понравилась! Я прочитала её буквально на одном дыхании, не в силах остановиться, а останавливаясь, желала скорее снова углубиться в эту пучину страстей, чувств, переживаний. Сердце мое обливалось кровью, настолько пронзительным показалось мне это письмо. Вся эта гамма ощущений, мысли писателя, колоссальная переоценка ценностей не могут оставить равнодушным никого. Читатель буквально видит всю душу Оскара Уайльда, которого несправедливо посадили в тюрьму лишь из-за того, что он связался с неправильным человеком, и который буквально раскладывает свою жизнь по полочкам, делая соответствующие выводы. Кроме всего прочего, ещё более подробно, он раскладывает по полочкам жизнь и характер Альфреда Дугласа, которому, собственно, и адресовано это послание. Писатель пытается понять, что послужило причиной того, что он вынужден вести такой образ жизни.

Без всякого повода с моей стороны ты сознательно ворвался в мою сферу, узурпировал в ней место, на которое не имел права и которого не заслуживал; с поразительной настойчивостью, не пропуская ни единого дня, ты навязывал мне свое присутствие, наконец тебе удалось заполонить всю мою жизнь, и ты не нашел ничего лучшего, как разбить ее вдребезги. Ты удивишься моим словам - но ведь с твоей стороны это было совершенно естественно. Когда ребенку дают игрушку, столь чудесную, что его крохотный ум не в силах постичь ее, или настолько прекрасную, что его полусонный дремотный взгляд не видит ее красоты, - своенравный ребенок ломает ее, а равнодушный роняет на пол и бежит играть с другими детьми. Ты вел себя точно так же. Забрав в руки мою жизнь, ты не знал, что с ней делать. Откуда тебе было знать? Ты даже не понимал, какая драгоценность попала к тебе в руки. Тебе бы следовало выпустить ее из рук и вернуться к играм со своими приятелями. Но, к несчастью, ты был своевольным ребенком - и ты сломал ее.

"Тюремная исповедь" произвела на меня огромное впечатление и я думаю, что рано или поздно, я перечитаю её снова.