Kitabı oku: «Исчезая с рассветом», sayfa 5
Я бросил взгляд в сторону каменных столпов, все так же пронзавших неизменное свинцовое небо. Отчего-то я наполовину надеялся, что они пропадут куда-то за ночь, испарятся, исчезнут… Но Башни тихой смерти продолжали насмехаться надо мной своим молчаливым присутствием.
– Я настигну вас, если мне не удастся ее разыскать, – слабо сказал лорд.
Я кивнул, зная, что больше никогда его не увижу, и отправился раздавать указания к сбору.
Нам предстоял долгий переход.
***
Все молчали. Бард украдкой бросил взгляд на костер, будто бы ожидая, что тут потухнет, следуя примеру своего брата из истории Ханси…
– Вот поэтому, дорогие мои господа, – протянул старый наемник, – никогда не стоит недооценивать силу музыки. Некоторым северные баллады приходятся особенно по душе.
Никто не шевелился.
– Ну… – протянул Ханси. – Час нынче поздний. Ежели никто не возражает…
– Возражаю я.
Тиллиан. Ну почему, почему упорство всегда давалось самым неподходящим людям?!
– Твое дело – охранять нас, а не запугивать, наемник! Если ты думаешь, что, рассказав тут всем парочку небылиц…
– Я тоже слышал такую историю! – раздался внезапно чей-то голос.
– И я, – подхватил кто-то еще.
Ханси удовлетворенно хмыкнул себе под нос.
– Пойдемте спать, господа, – подытожил третий, и все купеческое войско, кутаясь в темные плащи, поправляя на головах свои неизменные пурпурные береты и виновато поглядывая в сторону Тиллиана, отправилось на боковую.
Бард, воспользовавшись всеобщим оживлением, смешался с толпой и попробовал ускользнуть от костра прочь.
– Менестрель! – тяжелая рука Ханси легла Барду на плечо.
«Как он умудрился столь бесшумно подкрасться ко мне?» – мелькнула мысль.
– Обожди, – тихо молвил наемник.
Бард не стал спорить.
Толпа потихоньку растворялась в подступающем мраке. Защитное полукружие костров не давало ночи окончательно воцариться, но даже в таком неровном сиянии тело было не обмануть, и непростой день давал о себе знать в каждом вздохе.
– Спасибо тебе, – решился Бард.
Ханси вопросительно посмотрел на него.
– Спасибо за то, что уберег меня от баллады своей историей, – уточнил менестрель.
– Ах, это, – понял Ханси.
– Это правда произошло?
– Отчасти, – прищурился наемник.
– Отчасти? Это было не с тобой.
– Что-то – со мной. Что-то – нет. Ты же знаешь, о каких башнях я говорил? – и Ханси едва заметно кивнул на свисавшую на плече Барда сумку. Рука менестреля машинально впилась в ткань.
– Кто ты? – сдался Бард.
– Кто я? – задумчиво повторил Ханси. – Пожалуй, сейчас это не так уж и важно. Гораздо важнее, с кем еще тебе придется иметь дело.
– Тиллиан, – догадался Бард.
– Тиллиан, – кивнул Ханси. – Скажи-ка мне, Бард, ты знаешь, кто такой Фавр?
Бард сглотнул.
– Я слышал о нем. Имею представление.
– Бард, – Ханси покачал головой, – если уж ты собираешь продолжать таскать за собой эти штуки, – и он снова кивнул в сторону сумки, – ты должен не просто, как ты сейчас выразился, иметь представление. Ты должен знать все его повадки. Охотничьи повадки. А, стало быть, и повадки его Гончих.
Бард не знал, что ответить.
– Тиллиан наверняка сверлит нас взглядом, – слабо заметил он.
– Я на это рассчитываю, – отрезал Ханси.
Бард не смог утаить изумления.
– Он знает больше, чем ты думаешь. Даже больше, чем ты опасаешься, – пояснил наемник. – Лучшее, что мы можем сейчас для себя сделать, – это дать ему понять, что мы не боимся.
Бард не был уверен в том, что он не боялся, но на всякий случай кивнул.
– Я вижу, что ты не вполне понимаешь, во что ввязался, – заметил Ханси, видя, что Бард вновь не нашел слов.
– Я бывал и не в таких передрягах, – огрызнулся Бард. Как бы он хотел чувствовать хотя бы десятую часть излучаемой им уверенности…
– Я знаю, откуда у тебя это, – Ханси ловко изогнулся, ткнул в злосчастную сумку пальцем и с плохо скрываемым удовлетворением поморщился, когда Бард немного подпрыгнул и прижал драгоценную ношу к груди. – Гилфи никогда не славился свои благоразумием. Боюсь, в этот раз он решил взяться за задачу, которая ему не по зубам. Но я буду рад ошибиться. Он удивлял меня раньше.
– Кто ты такой? – потребовал Бард. – Откуда тебе знаком мастер Гилфи? Он никогда не упоминал о тебе.
– Более чем уверен, что не упоминал… Под этим именем.
– Кто. Ты. Такой, – процедил Бард.
– Друг.
– Друг? Докажи.
Ханси молча протянул правую руку ладонью вверх и засучил рукав. Бард опешил. Чуть выше запястья Ханси на него скалилась медвежья голова.
– Татуировки можно подделать, – прошептал менестрель.
– Не такие, – ухмыльнулся Ханси. Он закрыл глаза и сосредоточился. Оскал на медвежьей морде сменился сурово–умиротворенным выражением. Не прекращая ухмыляться, Ханси вернул рукав на место и опустил руку.
– Я друг, – повторил он. – И я был бы рад услышать о твоих дальнейших планах, Бард. Что ты будешь делать с этими штуками у тебя в сумке?
– Мастер Гилфи велел мне разыскать одну женщину неподалеку от города. Она уже имела дело с похожими… предметами. Она подскажет.
– То есть Гилфи сам не знает, что делать со своим богатством? – закончил за него Ханси. – Впечатляюще.
– Мы предельно осторожны! – попытался оправдаться менестрель.
– Настолько предельно, что тебя занесло в один караван с Гончей Фавра на задании. Ха! Допускаю, что Тиллиан и вправду ничего не ведает о содержимом твоей сумки, но о ваших с Гилфи приключениях наслышаны все заинтересованные лица. Они совершенно не удивятся, если ваш талант впутываться во все передряги на свете занесет вас на Шпиль, поверь мне.
– На Шпиль? – переспросил Бард.
Ханси тяжело вздохнул.
– Потрясающе…
Пространство перед костром уже окончательно опустело, только здесь и там были видны наемники, которым выпало нести первый дозор.
Однако они держались на почтительном расстоянии от своего предводителя, и Ханси казался немного более расслабленным, чем раньше. По крайней мере, угрожающий силуэт Тиллиана перестал маячить на горизонте.
– Как ты думаешь, Бард, почему я рассказал у костра именно эту историю?
– Потому что ты хотел избавить меня от необходимости играть северную песню.
– Это только отчасти верно. А почему, как ты думаешь, Тиллиан настаивал на ее исполнении?
Барду тут же вспомнились Руфус и его странная просьба. Неужто?..
Надо же, кусочки головоломки начинали складываться в единый узор.
– Тиллиан на задании, – медленно начал Бард. – Он хочет услышать от меня определенную песню. Но ты мешаешь ему, расстраиваешь его планы. При этом твое вмешательство носит предостерегающий характер. Ты предупреждаешь нас о возможном эффекте от исполнения песни. Так?
– Допустим, – скривился Ханси.
– И тем не менее, – не сдавался Бард, – еще часом ранее я получаю схожее по своему посылу, но абсолютно полярное по своей форме предостережение…
– Ха! – перебил его Ханси. – Руфус–таки добрался до тебя!
– Ты все знаешь, – упрекнул его Бард.
– Я знаю многое, – пожурил его Ханси в ответ. – Но еще большее я угадываю. А, впрочем, и у тебя это недурно порой получается. Продолжай.
– Этот Руфус служит некой госпоже, – вздохнул Бард. Многое, слишком многое оставалось неясным. – Если сложить воедино все фрагменты мозаики из того, что услышал я сам, что рассказал ты и что мне удалось увидеть, получается…
– Получается?.. – улыбнулся Ханси.
– …что эта таинственная госпожа из нашего каравана и есть та самая цель миссии Тиллиана?
– Недурно, – Ханси уже ухмылялся во все зубы. – Очень даже неплохо, юный менестрель.
– Но только я вот чего не понимаю, – отмахнулся Бард. – Погляди. Если в твоей истории есть доля правды…
– А она там есть!
– Чудесно… Если в ней есть доля правды, то, стало быть, северная музыка каким-то неимоверным способом влияет на эту женщину?
– И на многих, кто столкнулся с ее проблемой, – кивнул наемник.
– Так в чем же она состоит, эта проблема? При чем здесь музыка?
– Дело в аккордах. Я не мастак говорить о музыке, Бард, это твоя епархия. Но дело в аккордах.
– Хм, – задумался Бард. – И как же они влияют на нашу госпожу, эти аккорды?
– А вот эта часть моей истории, – потряс пальцем Ханси, – была правдой. Аккорды… оказывают на таинственную госпожу умиротворяющее влияние.
– Зачем же ты выдал Тиллиану и всем остальным хоть какую-то порцию правды? – Бард пожал плечами. – Почему ты рассказал именно эту историю?
– О, это элементарно! – успокоил его Ханси. – Дело в том, что Тиллиан и так обо всем знает, а купцы – на то они и купцы, что эта информация им ни к чему. Они исказят ее, приукрасят, сделают из нее миф и продадут своему ближнему. А именно это нужно нам и не нужно Тиллиану.
– Объясни, – не понял Бард. – Что эта за информация?
– Видишь ли, Бард, – Ханси почесал подбородок в поиске новых слов, – с госпожой… не все в порядке. Некогда, она бежала из наших краев в место под названием Шпиль, а затем ей отчего-то понадобилось вернуться обратно.
– Что это за Шпиль, который ты продолжаешь упоминать?
– Убежище теней, которые успели тенями не стать, и последнее пристанище теней, которые опомнились слишком поздно.
– Говоришь загадками, – пожаловался Бард.
– Зато очень точно. Важно то, что наша госпожа некогда принадлежала к первой когорте – к тем, кто оказался на Шпиле до того, как их теневая природа взяла над ними верх. Вот только теперь, стоило ей вырваться на свободу, старые шестеренки завертелись по-новому, и леди уже не так прочно привязана к телесному миру. А Фавр, главное лицо в тех краях, и вовсе пришел в бешенство. Никому нельзя покидать Шпиль! Тайна его существования никогда не должна вернуться под обжигающие лучи бренного солнца.
– Опять загадки, – Бард покачал головой. – От кого она бежит? Что ей грозит? Почему бы Тиллиану не пообщаться с ней напрямую?
– Есть два способа попасть на Шпиль, – терпеливо пояснил Ханси. – Первый – по своей воле. Этот способ Фавр изо всех сил старается ограничить. Если раньше туда брали чуть ли не всех желающих, то сейчас отбор очень строгий, почти несуществующий. Фавр и его Гончие очень хорошо поработали над тем, чтобы из библиотек по всей Империи исчезли все надлежащие инструкции.
– Так значит, перемещение в обратном направлении тоже бдительно контролируется? – догадался Бард.
– Совершенно точно, – кивнул Ханси. – Отсюда и интерес Тиллиана. Ему сейчас не позавидуешь: добыча у него прямо под носом, но он категорически не может протянуть лапу и ухватиться за нее.
– Почему же? – Бард недоуменно повел бровью.
– Во-первых, Руфус никогда не покидает ее надолго. Во-вторых, даже случись ему застать леди одну, такая встреча чревата открытой конфронтацией у всех на виду, чего Тиллиан допустить не может – пойдут разговоры от купечества, которые он не сможет сразу пресечь.
– То есть леди не так безобидна?
– Весьма! Даже немного опасна… В ее пограничном состоянии это особенно сказывается – она стала непредсказуема.
– Пограничном состоянии? – уточнил Бард.
– Она находится на грани того, чтобы воспользоваться вторым способом восхождения на Шпиль, – ответил Ханси. – То есть провалиться в бестелесную форму и стать… тенью, так сказать.
– Тенью?
– Ах, Бард. Ты – ученый человек и конечно же поймешь, что это лишь примитивнейшая аппроксимация действительности. Но иногда даже самого неточного слова достаточно для того, чтобы два умных человека друг друга поняли.
– Что мы можем сделать? – просто спросил Бард.
– Ничего, – Ханси пожал плечами. – Мы можем только продолжать наблюдение.
– Как мы можем ей помочь? – не сдавался менестрель.
– Уже выбрали сторону? – саркастически изумился наемник. – Какие мы быстрые!
Бард смутился.
– Я думал, что Тиллиан хочет ей навредить. Зачем ты тогда опасаешься конфронтации?
– Я не уверен в его намерениях, – Ханси примирительно развел руки в стороны. – Мне неведомо, что Гончие делают с теми, кого им удается поймать. В каком-то смысле Фавра можно понять – Беглецы сами вольны устанавливать правила в своем королевстве. А нарушитель есть нарушитель. Даже такой прекрасный, – подмигнул Ханси.
– А ты, стало быть, видел ее? – присвистнул Бард.
– Беглецы сами решают, кому показаться, – уклонился наемник.
– Беглецы… Шпиль. Фавр. Ханси, я начинаю сомневаться в собственных способностях. Как целая страна могла все это время существовать без моего ведома?
– Я бы сказал, что слово «страна» выходит за рамки той самой грубой аппроксимации, – скривился Ханси. – Ты же понимаешь, что Шпиль не всегда доступен для традиционных методов путешествия?
– Концепция мне знакома, – кивнул Бард.
– Тогда я все рассказал.
– Как же, все? – не согласился менестрель. – Неясно главное – что делать дальше.
– Ничего, – голос Ханси прозвучал неожиданно резко. – Мы не должны наломать дров на пустом месте, Бард. Женщина, на встречу с которой ты желаешь попасть, поможет тебе сориентироваться. До той поры я бы не стал принимать ничью сторону или делать поспешные выводы.
– Ничего нового, – Бард был холоден. – Ваш орден славится своей нерешительностью.
– Медведи всегда хранят нейтралитет, покуда это возможно, – спокойно отметил Ханси.
– Покуда не будет поздно, – ядовито парировал менестрель.
Ханси вздохнул.
– Мой тебе совет – не спеши отдавать свои симпатии. Это не наш конфликт. Даже самый решительный человек может сделать в этой ситуации лишь одну благоразумную вещь. Ждать.
Ханси потрепал Барда по плечу, развернулся и побрел в сторону своей палатки.
Глава третья. От кого бегут тени
Десс не больше не могла усидеть ни мгновения. Последние несколько минут были настоящей мукой! Она вскочила и, когда ей показалось, что Бард дошел в своем повествовании до логической паузы, воскликнула:
– Я знаю его!
– Кого? – нахмурился Бард. – Ханси?
– Нет! – Десс едва сдерживала волнение. – Тиллиан! Он известен мне! Ох, этот негодяй! Мерзавец… Я… Да я ненавижу его!
– Успокойся, Десс, – Бард сделал примирительный жест. – Давай по порядку…
– Тысяча чертей, Бард! – Десс отпрянула от него. – Неужели за все столетия своей никчемной жизни ты так и не запомнил, что самый абсурдно неработающий метод меня успокоить – это прямо меня об этом попросить? Я теперь в бешенстве! Ты доволен?
– Столетий, – отметила тень как бы между прочим. – Она сказала, «столетий».
Бард вздохнул.
– Вы все меня ненавидите.
– Да! – пылко согласилась Десс.
– Столетий… – еще раз повторила Анна, как будто бы пробуя слово на вкус. – Почему ты не знал про Шпиль, Бард? – спокойно спросила она, поворачиваясь к менестрелю.
– Я не всегда был здесь. В смысле, там. В смысле… – Бард смутился. – Сейчас совсем не время об этом говорить…
Его голос прозвучал по-детски виновато.
Интересно, вдруг подумала Десс, как, должно быть, неровный свет от кострища отличался от идеально правильного круга, который отбрасывал их фонарь. Неужели она все-таки соскучилась по обычной жизни? По жизни, где никто ее не знал. Жизни, где она никому была не нужна. Даже Барду.
– Давай по порядку, – Бард попробовал начать сызнова. – По поводу Тиллиана. Да, я подозревал, что вы с ним знакомы.
– Знакомы? – вскипела Десс. – Да этот мерзавец не хотел пускать меня на Шпиль!
– Сейчас почти никого не пускают, Десс, – попытался исправиться Бард.
– Да он меня не переносит! Не пускать и всячески пытаться унизить – это совершенно разные вещи!
– Ох… – Бард покачал головой. – Мы опять скатились в полемику. Давай, я просто продолжу рассказывать, а Анна поможет мне, хорошо?
Десс отрывисто кивнула. Она дышала так тяжело, как будто только что оббежала весь Шпиль по периметру и успела за это время переругаться со всем белым светом.
Каким же негодяем был этот Тиллиан!
***
Ночь разорвал крик.
Бард вскочил и скинул с себя плащ. Он мягко соскользнул с повозки на землю и огляделся.
Все было как в дымке.
По большей части, лагерь еще не проснулся. Кто-то озадаченно потирал глаза, кто-то уже держался за оружие, но совершенно не представлял, что с ним делать, и только часовые, оторванные внезапным шумом от игры в кости, демонстрировали хоть какую-то ясность мыслей.
Бард привычным движением нащупал сумку. Все было на месте… Он уже был готов настолько поверить в собственную важность, что не стал бы исключать и преднамеренный переполох для отвода глаз. Но трубу и колоду никто не тронул… Стало быть…
Почему же тогда у него по-прежнему было такое чувство, как будто чего-то не хватало?
– Гадюка! – раздался отчетливо истеричный возглас.
– Человека укусили!
– Сюда, скорей, сюда!
– Я в порядке, в порядке!..
Знакомый тембр…
– Антидот! У вас есть при себе антидот?
– Там… В вагоне… Нет, благодарю вас, я дойду сам… Да где же она, где же…
– Кто? – уточнил заботливый голос. – Ваша госпожа?
– Что?.. Ах, нет, о чем вы? Я…
Руфус! Это был Руфус! Руфуса укусила гадюка!
– Давайте, мы поможем вам…
– Нет, я дойду, мне еще не подурнело… Ах!
Что же стряслось? Кого искал Руфус? И если он был сейчас один, вдали от вагона, посреди всеобщей суматохи, не мог ли Тиллиан испытать соблазн и…
Как тут было соблюдать нейтралитет?
Нужно было что-то сделать. Хоть что-нибудь. Он не мог остаться в стороне, не мог.
Решение родилось само собой, и Бард потянулся за плащом.
Первым делом его рука нащупала пустоту. Плащ обнаружился чуть левее, однако пустота показалась Барду немного странной и противоестественной. Не было времени размышлять о ней, нужно было во что бы то ни стало пробиться к вагону таинственной госпожи и узнать, как обстояли дела у Руфуса. Яд действовал не так быстро, он должен был успеть принять антидот!
В памяти Барда всплыли слова, прошептанные ночью:
«У нас нет противоядия…»
Антидота не было. Что же станется с этой женщиной без ее верного слуги? Кто поможет ей управляться с лошадьми и добывать провизию? Кто защитит ее от Гончих Фавра?
Ноги несли Барда к дороге, оставляя позади заслонку из огней и добродушное потрескивание центрального кострища. Все это было не так важно – Бард ни на секунду не сомневался в том, что судьба не сводила с него своих всевидящих глаз. Что же, он сделает так, как ей будет угодно!
И только когда его сапоги застучали по холодной земле Имперского тракта, Бард понял кое-что. Он наконец смог точно и однозначно дать имя той пустоте, что нащупала его рука минутами ранее.
Лютня.
Пустота была там, где должен был лежать его инструмент.
Кто-то украл его лютню.
***
Это был не вполне обычный вагончик – он совсем не походил на грузные сараи на колесах, в которых коротали дорогу купцы. Он как будто бы отбился от труппы бродячих музыкантов и увязался за первым попавшимся караваном в надежде на то, что тот поможет ему разыскать потерянную семью.
Вагончик был небольшим, неожиданно опрятным и даже в темноте не мог полностью скрыть того факта, что стены его пестрели ярко-зеленой краской.
Однако в ту секунду он сводился для Барда лишь к одному важнейшему атрибуту, всей своею скромной громадой стянувшись в портал, что разделял менестреля и таинственную леди, обитавшую внутри.
Бард постучал в дверь.
Разумеется, никто не открыл.
Бард прислушался. Нужно было первым делом приложить ухо к двери, осознал он. Теперь, когда он столь неказистым способом уведомил всех о своем прибытии, леди и ее слуга наверняка затаили дыхание.
Изнутри и вправду не доносилось ни звука.
Бард вздохнул и постучал еще раз.
– Я друг, – негромко сказал он.
Тишина.
– Я принес противоядие, – добавил он, подумав.
Что же, главный его козырь был разыгран в самом начале партии. Оставалось только полагаться на переменчивую удачу и здравый смысл его оппонентов.
Их осмотрительность не смогла подавить их оживление.
Из-за двери раздалось приглушенное «нет!», послышались чьи-то шаги, но затем все опять стихло. Чей голос это был?
Он прозвучал так панически высоко, что Бард не мог быть уверен.
– Я хочу помочь, – сказал он и постучал в дверь еще три раза.
Вышло немного нерешительно, и он готов был поклясться, что внутри его не услышали.
А ведь еще нельзя было забывать о лагере с его многочисленными зеваками…
Бард оглянулся.
Он различил, как от полукружия защитных костров отделилось несколько огоньков поменьше и, подрагивая, направилось в его сторону.
Только этого еще не хватало!
А ведь у одного из этих прохвостов могла быть сейчас его лютня! И как он мог так бесславно позабыть о самом ценном своем инструменте, все это время упорно оберегая никому не нужные, растреклятые артефакты с какого-то не менее омерзительного Шпиля. О, боги!
– Сейчас здесь будут люди, – менестрель пожаловался безучастной двери. – Будьте любезны выслушать меня… Я хотел бы просто отдать вам антидот, и все. Я оставлю его у порога, а сам уйду. Просто дайте мне понять, что он будет принят. И тогда я не потревожу вас больше. Мне бы всего лишь хотелось немного помочь вам… Очень, – добавил он, представив себе трогательную фигурку, укутанную в шаль.
– Нет, госпожа, прошу вас!
На сей раз голос Руфуса прозвучал очень отчетливо.
– Я должна видеть его, –ответила леди и распахнула дверь.
Бард еле успел отпрыгнуть.
– Что вы хотите взамен? – спросила она.
Брад поднял глаза, и их взгляды встретились.
Боги, подумалось ему… Боги.
Он еще не знал ее имени – она представится ему позже, когда он заберется в ее вагон и передаст ей противоядие.
Он не знал, откуда она и от кого бежит – это она расскажет ему после, когда они вместе будут путешествовать по Имперскому тракту.
Он не знал ничего, кроме одного неожиданно очевидного факта.
Кроме одной правды, которая явилось ему сразу, как только он увидел Анну.
Бард готов был бросить весь мир к ногам этой женщины.
Женщины, которая хмурилась, наблюдая его восторженный взгляд.
Она была одета очень просто – белое платье и черная шаль, что так впечатлила его первой ночью. Волосы волнами ниспадали на плечи; за спиной подрагивал скудный огонек свечей, подсвечивая ее силуэт потусторонним медовым цветом. Наверное, при свете дня эти волосы были чуть темнее, чем мед… Ее глаза излучали ровный сапфировый свет, венчая идеальный треугольник ее лица.
Барду захотелось выбросить в ночь все антидоты на свете и убежать далеко-далеко – туда, где никто его не потревожит, покуда он не напишет ей песню, что будет ее достойна.
Но возможно ли это? Можно ли описать ее звуком?
Слово было бессильно. Даже самая страстная рифма не воздаст должного ее ночному величию. А музыка…
Музыка была невозможна без лютни!
Эта мысль поразила Барда в самое сердце и мгновенно вернула к реальности.
Леди продолжала терпеливо ожидать его ответа, скрестив на груди тонкие руки.
– Бард, – представился менестрель и с ужасом обнаружил, что вместо звука он издал сдавленный хрип.
– Бард, – повторил он, откашлявшись, и отвесил уважительно-сдержанный поклон, который едва ли исправил ситуацию.
Вспомнив о приближавшихся факелах, он бросил через плечо нервный взгляд и снова повернулся к ней.
Она кивнула и жестом пригласила его внутрь.
Он вновь слегка склонил голову и одним прыжком преодолел три ступеньки, отделявшие вагон от земли.
Она захлопнула за ним дверь и резким движением опустила задвижку.
Бард быстро огляделся по сторонам.
Изнутри вагончик казался еще миниатюрнее, чем снаружи. Он вмещал в себя дорожный сундук, прикрепленную к стене откидную столешницу и две кровати. На одной из этих кроватей прямо поверх одеял лежал полностью одетый Руфус, сверливший Барда не самым гостеприимным взглядом.
– Менестрель! – прошипел он вместо приветствия.
Его госпожа тихонько вскрикнула и прикрыла ротик руками.
Бард вопросительно развел руки в стороны.
– И у вас хватает наглости являться сюда! – прошептала она.
– И чем же я успел вам насолить? – оскорбился Бард, не на шутку озадаченный таки приемом.
– Вы… вы меня выманили!
– Вы не стали меня слушать, госпожа! –вмешался Руфус. – Я как раз собирался вам сказать, что голос нашего ночного гостя за дверью и голос господина музыканта звучали удивительным образом схоже. Как видите, это он и есть.
– Как вы посмели… – потрясла головой леди, все еще не в силах поверить в подобную наглость.
– Да что же я успел сделать такого ужасного? – взмолился Бард.
– Вы хотите сказать, что это были не вы? – побагровел Руфус, приподнимаясь на локтях. – Вы хотите сказать, что вы все отрицаете?
– Еще как! – взорвался Бард. – Что бы это ни было, я это отрицаю!
– Какая… мерзость! – прошипел Руфус и рухнул обратно на подушки.
– Объясните мне, черт возьми, чем я так провинился! – потребовал менестрель.
Леди вновь нахмурилась.
– Я не думаю, что это был он, Руфус… Голос совсем не похож!
– Он может изобразить любой голос, когда поет, не стоит ему верить! – простонал слуга. – Все менестрели – это великие обманщики. На удивление изобретательная порода, и… Ах! –внезапно вырвалось у него.
Руфус зажмурился и запрокинул голову, тщетно вытягивая руку в направлении забинтованной ступни.
– Тебе становится все хуже! С каждой минутой, –озабоченно пробормотала леди.
Она сделала несколько шагов в сторону кровати, заботливо склонилась над своим слугой и легонько дотронулась до повязки.
– Бедный Руфус, – вздохнула она.
Бард демонстративно прочистил горло. Леди повернулась к нему.
– Вы не собираетесь мне ничего объяснять, верно?
Несколько мгновений она лишь молча изучала менестреля, как будто бы решая, можно ли ему доверять, или нет. Наконец, она молвила:
– Вы будете настаивать на том, что не играли никакой музыки в предшествующие полчаса?
– Абсолютно, – оскалился Барда. – Более того, у меня только что украли лютню. Представляете себе, какое дивное совпадение?
– Что ж, – смешалась леди. Она была откровенно смущена и не могла это скрыть.
Мысли лихорадочно путались в голове у Барда. У него только что украли лютню. Один! Ранее вечером он узнал от Ханси о том, что этой женщине ни при каких условиях не рекомендовалась слушать северные баллады, как бы абсурдно это ни прозвучало. Это два. Недавно кто-то пытался ее выманить, что и привело к фатальному столкновению ее слуги и гадюки. Это три! То есть кто-то недавно сыграл у ее вагончика северную балладу, а несчастный Руфус, пытаясь это преступление предотвратить, пал жертвой коварной змеи… Вполне естественно, что она подозревала во всех злодеяниях именно Барда…
– Как вас зовут? – неожиданно для себя спросил менестрель.
Она помедлила.
– Анна, – рискнула она.
– Анна, возьмите мой антидот!
И Бард залез во внутренний карман своей куртки и извлек на волю небольшой мешочек с заветным порошком из лепестков горных подснежников. Он протянул мешочек Анне.
Та недоверчиво покосилась на подношение и снова подняла взор на Барда.
– И что же вы попросите взамен? – холодно поинтересовалась она.
– Ничего, – решительно отрезал менестрель.
– Ничего?
– Абсолютно.
– Совсем?
– Конечно.
– Так не бывает.
Бард совсем растерялся. Он чувствовал себя очень глупо, стоя вот так с протянутой рукой напротив ехидно улыбавшейся Анны.
– Отчего же не бывает? – спросил он скорее для того, чтобы не молчать, нежели потому, что ему было что сказать.
– Что вы хотите? – Анна была непреклонна.
– Помочь вам, – честно ответил он.
– Почему?
– А почему у меня для этого должны быть причины?
– Причины должны быть всегда.
– Ваш слуга болен, – Бард опустил руку и кивнул в сторону Руфуса.
– И что с того? Почему вы так уверенны в том, что мне нечем его лечить?
– Это очевидно, – Бард старался быть терпеливым. Анна и правда не могла знать, что он слышал их с Руфусом ночной разговор. Лучше не заострять на этом ее внимание.
– Из каких соображений?
– Ваши денежные трудности ни для кого не секрет, – пояснил менестрель. – Сложно представить, что путешественники, считающие каждый грош, могли позволить себе дорогостоящий антидот.
– Почему вы думаете, что мы не могли потратить все наши сбережения как раз на антидот?
– Вы не были столь несговорчивы, когда думали, что я хочу получить что-то взамен, –заметил Бард. – Неужели вы забыли, как впустили меня?
– Хм! – Анна возмущенно скрестила руки на груди. Опять.
– Давайте не будем напрасно тратить время. Дайте ему противоядие.
Бард снова протянул ей мешочек.
– Здесь какой-то подвох, госпожа! – простонал Руфус. – Молю вас, не соглашайтесь! Я как-нибудь дотяну до Ворот, а там мы сможем продать вагончик! Ох!..
Он умолк.
– Давайте! – вырвалось у Анны.
Она резким движением выхватила у Барда мешочек. Анна прижала противоядие к груди и опустила взор.
«Я пожалею об этом», – говорила вся ее поза.
«Никогда», – подумал Бард. – «Ты никогда об этом не пожалеешь».
– Что с этим делать? – она обреченно покачала головой. – Это нужно развести?
– Развести в кружке холодной воды, перемешать и выпить залпом, – кивнул менестрель.
– Так, – засуетилась она, – кружка… – Где же его кружка?
– В сундуке, – слабо подсказал Руфус. – Я храню ее в сундуке… Она замотана в тряпку!..
– Так… – Анна метнулась к сундуку.
Она с трудом приподняла крышку.
– Где же она?.. Ничего не видно…
Анна бросилась обратно к столешнице, взяла с собой свечку и посветила ей в сундук, погружая весь оставшийся вагон в полутьму.
– Так… – прошептала она. – Ах… Вот же она!
Через мгновение она снова была на ногах, держа в руках кружку.
– Вода! – вспомнила она. – У нас нет воды… Руфус, ты хотел набрать кувшин! Руфус!
Слуга лишь простонал в ответ что-то нечленораздельное.
– Так… – подытожила Анна. – Воды у нас нет…
– Я принесу! – вызвался Бард.
Анна зажмурилась в гримасе истинного отчаяния.
– Других вариантов у нас нет, – нехотя признала она. – Идите…
Анна поставила кружку на столешницу и вернулась к сундуку, где при помощи свечи быстро отыскала видавший виды глиняный кувшин.
– Я мигом, – пообещал Бард.
Он взял протянутый ею кувшин так бережно, как будто это была самая драгоценная вещь на земле, и шагнул к двери.
Менестрель положил руку на задвижку и замер.
– Люди! – тихонько вскрикнула Анна.
– Да, я слышу голоса, – шепотом подтвердил Бард. – О чем-то шушукаются… Собиратели сплетен! Стервятники! Зла на них не хватает.
– Так.. – если слышно заметила Анна.
Бард мягко дотронулся до ее руки.
– Как-то еще можно выбраться из этого вагона?
Она грустно улыбнулась.
– Это и вправду очень маленькая… тележка! Можно через дверку для кучера, но я тоже слышу там голоса…
Бард невольно улыбнулся ей в ответ. На мгновение их взгляды встретились, но она вздрогнула и смущенно отвела взор.
– Я проскользну через главную дверь, – обреченно сказал Бард.
– Других вариантов у нас нет, – согласилась она, по-прежнему глядя в сторону.
– Так тому и быть, – кивнул менестрель.
Не сговариваясь, они расположились по обе стороны от выхода – Анна положила руку на затворку, Бард приготовился прошмыгнуть наружу. Его взгляд скользнул по ее руке, и он вздрогнул. Что это было? На одно мгновение ему почудилось, будто тень, отбрасываемая ее кистью на неровные доски двери, вдруг сама по себе разжала пальцы и тут же сжала их обратно.
Анна вопросительно посмотрела на него.
