Kitabı oku: «В западне времени», sayfa 7
– Все из-за тебя, урод! Чем ты заразил меня? А может быть, ты проклял меня, подлец? – кричал обезумевшим голосом Влад и продолжал безжалостно избивать несчастного.
Бездомный хрипел от боли, захлебываясь собственной кровью из разбитого носа.
– За что ты так со мной, что я сделал тебе такого, что ты готов меня убить? – простонал бедолага.
Владислав с занесенным над головой бездомного кулаком перед очередным ударом вдруг замер на мгновение – их глаза встретились, они молча смотрели друг на друга, но смотрели по-разному. Глаза бедняка были широко раскрыты и полны слез, смотрели обреченно, готовые принять свою участь, какой бы она ни была, в них не было ни злости, ни ненависти, были лишь усталость и равнодушие. Рука Влада медленно опустилась на землю, больше не ударив свою жертву, сам он медленно сел рядом с ним и молча смотрел на него, а потом просто обнял его и заплакал. Ему впервые в жизни было стыдно за себя, за то, что он сделал. Слезы градом текли по его щекам, а он гладил лицо нищего, пытаясь вытереть кровь, вытирал его щеки и разбитый нос той самой рукой, которой несколько минут назад он жестоко избивал этого человека.
– Простите меня, если сможете, – сказал он сквозь слезы, поднялся и, шатаясь из стороны в сторону, пошел прочь.
На улице стояла прекрасная теплая погода, которая бывает обычно в первой декаде августа, сохраняя еще летнее тепло, но уже совсем скоро комфортная погода сменится дождливыми днями, предвещающими скорое начало осени. Влад еще долго бродил по улицам города, неторопливо рассматривая окрестности, замечая то, чего он не видел или не хотел замечать раньше. Проходя мимо очередного столичного бутика с огромными стеклянными витринами, он вдруг остановился как вкопанный, увидев свое отражение в них: теперь он наконец понял, где он видел того бездомного и почему он казался ему таким знакомым.
Белый голубь.
– Ну что, Егорка, понравился тебе фильм? – спросил отец у сына после окончания последнего сеанса в кинотеатре.
– Да, пап, фильм классный, – ответил мальчик после некоторой паузы, видимо, еще находясь под впечатлением от него.
Он шел по тротуарной дорожке вместе с родителями, взяв их за руки, и думал о ч ем-то своем, детском, рассматривая вечернюю иллюминацию родного города. Улыбка не сходила с его лица, он был счастлив, что в очередной раз вместе с родителями вновь посетил кинотеатр, да еще так поздно по детским меркам, что ставило его на одну ступень с взрослыми, как он думал. Он радовался всему, что видел вокруг: еще бы, ведь в одной руке он держал нежную руку смеющейся мамы, а в другой – большую и сильную ладонь отца, вселявшую уверенность.
Дорога до дома уходила от хорошо освещенной аллеи и сворачивала через плохо освещенные, а местами и вовсе не освещенные спальные дворы многоэтажных джунглей, петляя и изворачиваясь, как змея, между школой и детским садиком.
Пара дворов отделяла семью от дома их совместного проживания, когда внимание мальчика привлекли двое странных людей, которые, вопреки сложившейся логике, выходили на улицу почему-то через окно первого этажа, а не через дверь, как это принято у нормальных людей.
– Пап, смотри, дяди через окно вылезают, – привлек внимание отца Егорка, наивно улыбаясь.
Лицо отца, еще секунду назад расплывавшееся в улыбке, вдруг стало серьезным и настороженным, последний раз сын видел его таким, когда, играя с мячом, нечаянно разбил бабушкин сервиз. Двое по очереди вылезли из окна, подавая друг другу громоздкие сумки и озираясь по сторонам. Лица их были скрыты черными масками.
Олег, отец мальчика, наблюдал за этим, потеряв дар речи, не веря своим глазам. Грабители выбрались из квартиры и стали загружать сумки в припаркованный автомобиль, который стоял тут же. Они не видели семью мальчика, потому что те стояли за углом дома, прямо за спиной у преступников, последние могли спокойно уйти незамеченными, но Олег не мог позволить им просто уйти безнаказанно и, неожиданно для жены и своего сына, сделал, как позже выяснилось, ошибочный шаг.
– Эй, что вы делаете? Уроды! – прокричал он и шагнул вперед, оставив семью у себя за спиной.
Преступники замерли в оцепенении, не видя поначалу, с кем имеют дело, но тут же повернули головы в сторону окрика. Один из них вынул нож из-за пояса и стал медленно подходить к Олегу. Галя, его жена, испуганно вскрикнула и, взяв сына за руку, спряталась за спиной у мужа. Второй грабитель подобрал с земли какую-то палку и стал незаметно подбираться к главе семьи с боку.
– Галя, уходите, бери Егорку, и уходите! – прокричал супруг и, став в позу спарринга, приблизился к бандитам. – Нет, мы не уйдем без тебя, Олег! – кричала Галина.
– Беги, я сказал! – снова кричал тот, на мгновение утратив бдительность, и повернулся к семье.
В этот самый момент грабитель с ножом набросился на Олега и молниеносно ударил его в живот, тот вскрикнул от внезапной обжигающей боли, но сумел выхватить нож и ударить им же нападавшего. Преступник мгновенно упал на землю, обхватив раненую область руками, застонал от боли.
Олег, истекая кровью, попытался окончательно нейтрализовать грабителя, как вдруг получил удар по голове от подоспевшего подельника и рухнул на землю. Грабитель с палкой принялся обшаривать карманы Олега, забыв, наверное, про остальных свидетелей. Мальчик, стоявший все это время и сильно напуганный, внезапно подбежал к преступнику и вцепился в него своими ручонками.
– Отпусти папу! Отпусти!
Мерзавец замахнулся на ребенка палкой и хотел было его ударить, но тот увернулся и сорвал маску с его лица. Их взгляды на мгновение встретились. Глаза мальчика, полные слез, обиды и ненависти смотрели на ужасное, мерзкое, покрытое шрамами бородатое лицо грабителя, пока тот не оттолкнул его, не выдержав взгляда. Он подскочил к своему подельнику, взвалил его себе на плечи и поволок к машине, после чего завел ее и, утопив газ, скрылся с места происшествия. Остается загадкой, почему он не стал добивать свидетелей, но судьба, видимо, подарила им шанс, дав возможность выжить.
Галина подбежала к лежащему на земле раненому мужу, заботливо положив его голову к себе на колено, он лежал, тяжело и часто дыша, с мокрым от пота лицом. Вся рубашка в области живота была мокрая от крови, а под ней кровоточила обширная рана в области печени.
– Сынок, подойди ко мне, – прохрипел Олег, морщась от боли и обнимая подбежавшего сына.
Он не смог обнять сына и жену, лишь крепко сжал их руки, словно прощаясь с ними, со своими самыми близкими на этом свете людьми, предчувствуя свою скорую смерть.
– Егорка, я вас очень люблю… береги себя и маму, прости меня… что так вышло, – хрипел отец, с трудом выговаривая каждое слово. – Я буду всегда рядом с вами, всегда…
Мальчик плакал, не стесняясь слез, плакал, заикаясь и всхлипывая, обнимая умирающего отца, а супруга билась в истерике, кричала и визжала на всю улицу, не замечая собравшейся толпы зевак и прибывших машин скорой помощи и милиции.
Олег все меньше и меньше замечал эту суету, крики и слезы, он, словно легкая пушинка, поднимался все выше и выше над своим телом, над всей этой суетой и паникой. Кроны деревьев и крыши домов становились все ниже и ниже, а огни родного города растекались миллионами крошечных точек, пока полностью не растворились в темноте.
После смерти отца прошло уже три месяца, но поймать и наказать преступников до сих пор не удалось, хоть и проводились оперативно- розыскные мероприятия по горячим следам. В тот же злополучный вечер опрашивались возможные свидетели, поднимались аналогичные нераскрытые дела по квартирным кражам, составляли фотороботы, следователи активно работали с мальчиком и его мамой, но видимых результатов это не дало. Грабители работали в перчатках и масках, номера на машине были украдены и сняты с другого автомобиля в нескольких кварталах от места преступления. Единственным, кто хорошо рассмотрел одного из преступников, был сын погибшего, но это был ребенок, и полагаться только лишь на показания мальчика было нельзя, да и он постоянно путался в показаниях в силу своего возраста и пережитого стресса.
Егорке очень не хватало отца, он замкнулся в себе, разговаривал мало, часто закрывался у себя в комнате и подолгу смотрел в окно или рисовал. Рисовал простым карандашом, в основном сцены того ужасного вечера, который отнял у него любимого отца, но иногда среди его рисунков можно было увидеть странные изображения его отца, к акие-то яркие вспышки на заднем плане, абстрактные линии и т. п. Сам он утверждал, что часто видит отца, разговаривает с ним и находится всегда рядом, но он не любил это обсуждать ни с кем, особенно со своими сверстниками, с которыми он практически перестал общаться. Галина была очень обеспокоена состоянием сына и уже побывала с ним не у одного детского психолога, хотя и сама держалась из последних сил, так и не смирившись с потерей мужа. Парадокс заключался в том, что, когда она приняла происшедшее и поверила в смерть любимого, у нее время от времени случались приливы, окатывавшие ее с ног до головы холодным потом, от осознания того, что она больше никогда в своей жизни не увидит его. Но нужно было жить дальше, ходить на работу и растить сына.
Жизнь продолжалась, день сменялся ночью, неделя шла за неделей, месяц за месяцем, но не проходило ни дня, чтобы Егор не вспоминал об отце, слезы наворачивались сами собой, а сердце щемило в груди, сжимаясь, как сдувшийся воздушный шарик. Не все было гладко в их взаимоотношениях, временами он получал хороший нагоняй от отца за ту или иную провинность,
порой незаслуженно, как ему казалось, но все равно он был готов все отдать, только бы все вернуть назад, чтобы его папа был сейчас рядом с ним. Он продолжал винить себя, буквально испепелять мыслями о том, что так все произошло, что выпросился пойти на тот злосчастный фильм, будь он неладен, а самое главное, ведь это он заметил тех грабителей и заострил на этом внимание.
Вот и сейчас Егор молча шел, плелся из школы домой по привычному маршруту, игнорируя автобус и компании одноклассников. Он шел, погруженный в свой закрытый мир из собственных мыслей, обнесенный высоким забором с колючей проволокой. Шел, не замечая ничего и никого вокруг, и, переходя дорогу, он, конечно же, не заметил приближающуюся к нему машину, водитель которой как раз в этот самый момент отвлекся на прочтение очередного сообщения в своем смартфоне. Расстояние стремительно сокращалось, время шло на секунды, чтобы успеть увернуться в сторону, но мальчик шел как робот, даже не повернув голову к приближающейся смерти.
Внезапно какая-то невидимая сила подхватила ребенка и, как щенка, отшвырнула его назад, на обочину дороги. Запищали тормоза автомобиля, оставляя на асфальте тонкий слой резины протектора колес: видимо, водитель все же оторвался от своего гаджета, хоть и поздно.
Мальчишка был цел и сильно напуган, пребывая в шоковом состоянии, он ничего не понял и стал лихорадочно озираться по сторонам, тщетно пытаясь увидеть того, кто спас ему жизнь. Никого не было рядом, лишь побелевший от страха водитель выскочил из своего авто и подбежал к мальчику.
– Ну как же ты по сторонам не смотришь! – пытался, как бывает в таких случаях, оправдаться безответственный водитель.
Егор испуганно смотрел на него, не в силах ничего ответить, а озлобленное лицо водителя внезапно смягчилось, и он обнял мальчика.
– Ну ладно, малыш, с кем не бывает, давай вставай.
Надеюсь, у тебя все нормально?
Мальчик поднялся, отряхнулся от пыли и вдруг заметил совершенно белого голубя без единого пятнышка – такого он не видел прежде. Голубь сидел на открытой водительской двери авто и внимательно наблюдал за ним. Позже он взмыл в воздух, облетев машину, пролетел несколько метров и сел на ветку каштана, который рос возле дороги. Егорка с удивлением смотрел на необыкновенную птицу, голубь тоже с интересом рассматривал его, а через некоторое время взмыл в воздух и улетел прочь, словно убедившись, что с мальчиком все в порядке.
– Давай я отвезу тебя домой, – предложил водитель.
– Нет, спасибо, я дойду сам, я в порядке, – ответил мальчик после небольшой паузы, медленно переводя взгляд с дерева на водителя.
– Ну, как знаешь, – сказал водитель с чувством вины в голосе и сел в машину.
Мальчик медленно побрел домой, снова погрузившись в свои мысли, но уже со странной, еле уловимой улыбкой на лице.
Шли годы, мальчик Егорка превратился в настоящего юношу и уже окончил школу, готовился к поступлению в вуз, когда вдруг Галине предложили повышение на работе, а для этого требовалось переехать в соседний город.
За это долгое время боль о погибшем отце не затихала, а если рана начинала заживать, то ее упрямо ковыряли воспоминания о том ужасном дне: когда Егор проходил каждый день мимо того рокового двора, они вгрызались в сердце и просто терзали душу, поэтому переезд был воспринят мамой и сыном как радость и облегчение. Это был небольшой провинциальный городок со всеми минимальными удобствами, необходимыми для жизни. Егору и Галине нравилось здесь жить, по крайней мере, им удалось убежать от тревожных воспоминаний, и здесь, в чужом городе, им больше ничего не напомнит, как им казалось тогда, о том дне, разделившем их жизнь на до и после.
В один из дней, возвращаясь с подготовительных курсов, Егор зашел в местный магазинчик в надежде чем-нибудь перекусить, никак не ожидая, что это посещение перевернет его привычную рутину жизни с ног на голову.
Определившись с выбором товаров, он уже стал в очередь на кассу и стал выкладывать их на транспортную ленту.
– С вас двадцать три рубл я и пятьдесят копеек, – сказала молоденькая кассирша в смешном синем фирменном чепчике, обращаясь к стоящему впереди Егора мужчине.
Мужчина, стоявший спиной к Егору, молча полез в карман своей куртки, видимо, за деньгами и не нарочно, вынимая стопку купюр, сложенных пополам, выронил металлическую бензиновую зажигалку. Она тяжело грохнулась на землю, Егор, не задумываясь, поднял ее с пола, чтобы отдать мужчине, и, повернув ее в руке, вдруг узнал в ней зажигалку его отца. Точно, ошибки быть не могло, это была сувенирная вещь, подаренная его отцу его старым другом, с гравировкой на тыльной стороне: «На долгую память от Валеры»! На лбу у Егора выступил холодный пот, а руки и ноги стали ватными, он держал в руке зажигалку, не в силах вымолвить ни слова.
– Спасибо, – сказал мужчина, повернувшись к юноше, и глаза их невольно встретились.
Он узнал лицо того самого грабителя, который вместе с подельником ушел с места преступления непойманным. И теперь он стоял рядом, совсем близко, не скрываясь, словно забыв о содеянном, будто этого никогда и не было. Егор с трудом справился с нахлынувшими чувствами ненависти, обиды и жаждой мести, отдал зажигалку, потупив взгляд. Грабитель взял из рук юноши зажигалку, задумчиво, прищурив глаза, смотрел в лицо парня, словно увидев ч то-то знакомое, потом сложил продукты в пакет, пошел к выходу, еще раз настороженно бросив взгляд в сторону Егора. Кассирша сканировала продукты Егора, но тот молча, бросив все, пошел вслед за преступником, стараясь не упустить его из виду.
Выйдя из магазина, Егор не сразу увидел свою цель, глаза беспорядочно бегали, пытаясь отыскать его среди проходивших людей, а он шел уже на противоположной стороне улицы, немного прихрамывая на левую ногу. Сердце Егора бешено колотилось, он чувствовал примерно то, что чувствует охотник, выслеживая свою добычу, но нужно было действовать максимально скрытно, отключив при этом все эмоции, способные все испортить. Юноша понимал это, но удастся ли ему реализовать грамотную слежку за матерым преступником, не один год умело скрывавшимся от милиции, удастся ли преодолеть неудержимое желание свершить правосудие?
Грабитель шел довольно медленно, перекладывая время от времени пакет с покупками из одной руки в другую и изредка озираясь вокруг, опуская голову вниз при каждой встрече с прохожими. Пройдя по центральной улице, он свернул направо, двигаясь по частному сектору, дальше свернул налево, растворившись на некоторое время среди зарослей мелких кустарников, поросших возле дороги. Егор следовал за ним, держась на небольшом расстоянии. Они прошли еще около ста метров, здесь дорога уходила вбок, оказавшись на открытом пространстве среди поля. Это обстоятельство вынудило парня остаться на месте, чтобы себя не выдать. Преступник поковылял дальше, свернув налево к стоявшим особняком нескольким частным домам, подойдя к воротам одного из них, он открыл ключом замок калитки и вошел внутрь.
Дело было сделано, парню удалось отследить предполагаемое логово убийц его отца, дальше необходимо сообщить обо всем в милицию, пусть этим занимаются специалисты. Так изначально думал поступить Егор, но позже у него закрались сомнения на этот счет. «Милиция не станет просто так проверять этот адрес, тем более задерживать предполагаемых преступников только на основании свидетельств какого-то парня, возможно, выдумавшего все это, без каких либо конкретных фактов и улик», – так думал юноша, приняв решение в се-таки проникнуть туда, чтобы добыть хоть какие-то доказательства.
Парень подошел к воротам дома, куда совсем недавно вошел грабитель, и уже было вскинул руки, чтобы перелезть через забор, как вдруг, словно предчувствуя нехорошее, достал из кармана телефон и набрал сообщение матери: «Мам, я выследил папиных убийц, вот адрес: Парниковая, 9. За меня не волнуйся, я должен разузнать больше информации, если что, звони в милицию». После чего отключил телефон и положил его в карман, а уже через мгновение был за забором.
Телефон Галины завибрировал, сигнализируя о полученном сообщении. Редко улыбающееся лицо матери внезапно стало бледным, подбородок затрясся, а слезы мгновенно утопили глаза, стекая струйками по щекам ее привлекательного лица. Всхлипывая, она выбежала из кабинета, тщетно пытаясь дозвониться до сына.
Егор, находясь на территории частного дома, уже осторожно пробирался к дому, осматриваясь по сторонам, пытался действовать максимально аккуратно, чтобы не выдать себя. Участок, прилегающий к дому, был неухожен, везде валялся мусор, пустые пластиковые бутылки и канистры, а трава здесь не косилась, наверное, год. Дом напоминал скорее хибару, покосившиеся стены с трудом удерживали ободранную крышу, когда-то накрытую шифером, остатки которого уже поросли мхом. Окна, точнее сказать, оконные проемы, были заколочены досками, лишь кое-где были стекла. Подобравшись вплотную к стене дома, юноша пытался заглянуть внутрь. Азарт настолько овладел им, что он совсем позабыл о безопасности и, крутя своей головой, пытаясь заглянуть внутрь, почувствовал что-то твердое и холодное у своего виска.
– Ну что, сученок, не меня ищешь? – раздался голос, как гром среди ясного неба.
Парень медленно повернул голову и увидел перед собой небритое со шрамом лицо грабителя, хоть и постаревшее.
– Я тебя не сразу узнал: вырос как! А чего-то сюда полез? Выследил меня, молодец. Что, за папку пришел мстить? Додумался же, – говорил, ухмыляясь, бандит.
– Ты ответишь за все, что сделал, мерзавец, – произнес Егор.
– Слушай, ты кто такой, чтобы мне угрожать? Да мне ничего не стоит завалить тебя прямо здесь – и все, ничего никто не узнает, в этой дыре никто не кинется тебя искать, и отправишься ты к своему папке, – продолжал он, тыкая стволом пистолета парню в голову.
Егор молча смотрел ему в глаза, ехидно улыбаясь, но на этот раз бандит не выдержал его пронзительного взгляда и отвел глаза в сторону.
– Ну чего ты улыбаешься, щенок? Или ты не веришь мне? Ведь прошли бы вы тогда мимо – был бы жив твой папаша, и друг мой тоже. Так нет, надо было героя из себя корчить. Я смотрю, и ты такой же, о чем ты только думал, когда сюда пришел один?
Бандит сделал пару шагов назад и наставил пистолет на Егора, готовый выстрелить. Парень напрягся и приготовился умереть, отведя голову немного в сторону, стараясь не смотреть на него. Внезапно белый голубь, неизвестно откуда появившийся, с невероятной для такой небольшой птицы силой ударился о запястье вытянутой руки грабителя, отведя ее в сторону. Прогремел выстрел. Пуля ударила и застряла в бревенчатой стене дома. Пользуясь моментом, Егор, оглохший на правое ухо, схватил бандита за руку, в которой был пистолет, а коленом со всей силы ударил его в живот – тот упал и стал задыхаться.
Одновременно с этим забор вместе с калиткой разлетелся на куски и к дому ворвался наряд милиции, а вместе с ним заплаканная Галина. Она бросилась к сыну, обнимая и прижимая его к себе, снова плакала, но вскоре успокоилась, убедившись, что с ним все в порядке.
– Какой же ты дурачок! Куда ты полез, зачем, о чем ты думал?
– Не знаю, – произнес Егор и виновато опустил голову.
– Ведь он стрелял в тебя, слава богу, что не попал, я бы этого точно не пережила бы.
– Да, не попал, – сказал сын, загадочно улыбнувшись, посмотрел на голубя, который сидел все это время на ветке дерева и наблюдал.
– Ну да ладно, пойдем отсюда, теперь он ответит за все, что натворил, – сказала Галина, помогая подняться сыну, бросив взгляд на сидевшего в милицейской машине преступника.
Они медленно пошли в сторону выхода, минуя милицейские машины, когда к ним наперерез подбежал капитан.
– Прошу прощения, но вы должны проехать с нами для дачи показаний, и нужно заявление написать.
– Товарищ капитан, давайте не сегодня, мальчик устал после случившегося сегодня, завтра с утра мы у вас, – попросила Галина.
– Ладно, хорошо, сразу с утра приходите в отделение, – неохотно согласился капитан.
– Товарищ капитан, у него вещь моего отца, в принципе, я и узнал его по ней, она мне очень дорога, я могу забрать ее? – спросил Егор.
– Все вещи, изъятые у преступника, будут задокументированы и включены в опись, а позже приобщены к делу, как улики, поэтому сейчас забрать ничего нельзя, потом заберешь, не волнуйся, – ответил милиционер и, похлопав по плечу парня, пошел к машине.
Всю дорогу до дома мать и сын шли молча, они выглядели очень усталыми и изможденными после сегодняшнего происшествия, но при этом им обоим было легко на душе и спокойно, ведь наконец удалось поймать одного из виновников убийства мужа и отца. Они не сомневались, что преступник получит свое и будет осужден в соответствии с законодательством.
Когда пришли домой, у Егора, несмотря на разгар дня, возникло непреодолимое желание поспать, видимо, вся эта история и стресс давали о себе знать, он прилег на кровать. Сон почти сразу завладел им и, словно дымкой, окутывал его сознание, рисуя в нем сначала еле заметные очертания, переходящие в конкретные образы и детали.
Ему снилось, как он маленький прогуливается со своим отцом по парку их родного города, прогуливаясь по живописной аллее, он впервые увидел белочку, ловко прыгавшую с одной ветки на другую, виляя своим красивым пушистым хвостом.
– Папа, смотри, что это за зверек на дереве? – спросил Егорка.
– Это белочка, сынок, такой зверек, живет на деревьях в лесу, – ответил тот и улыбнулся.
Мальчик с удивлением еще долго не сводил своих карих любопытных глаз с этого необычного зверя, а потом неожиданно спросил:
– Пап, а у этого зверька тоже есть мама и папа?
– Есть, конечно, есть и мама, и папа, у всех есть мамы и папы, которые заботятся о своих детках, пока те не вырастут, как и люди, – ответил он улыбаясь.
– Пап, а ты всегда будешь рядом со мной, даже когда я вырасту? – задумчиво спросил мальчик, взглянув своим пронзительным взглядом на папу.
Улыбка, царившая на лице отца, стала медленно исчезать, а само лицо становилось суровым и грустным, и вдруг все изменилось: аллея, освещенная теплым весенним солнышком, исчезла, а вместо нее образовался какой-то длинный коридор, а в конце его дверь. Отец стоял у этой двери и начал медленно открывать ее, заполняя коридор ярким светом, настолько ярким, что начинал выедать глаза.
– Прощай, сынок, я должен уйти, все будет хорошо, не волнуйся, – сказал папа, глядя на мальчика, и, шагнув в дверь, растворился в этом ярком и бесконечном потоке света.
– Папа! Постой! Вернись! – кричал мальчик, заливаясь слезами.
Егор бежал по этому длинному, бесконечному коридору к медленно закрывающейся двери в надежде успеть
и ему войти туда вслед за папой, но едва он достиг ее, как она захлопнулась, превратившись в стену, словно и не было ее там никогда. Мальчик бил своими кулачками по стене и звал папу, медленно сползая на пол.
Парень проснулся, тяжело дыша, и вскочил с кровати, сердце выпрыгивало из груди, и еще некоторое время он был под впечатлением от недавнего сна, настолько явного и реалистичного, что глаза вдруг стали мокрыми от слез, а к горлу подступил ком. Он вышел на балкон, и поток свежего воздуха обдал его лицо, окончательно пробудив его ото сна. Солнце клонилось к закату, освещая желто-р озовым светом безмятежно плывущие по небу облака, слабый ветерок шелестел в кронах деревьев, пытаясь заглушить пение и щебет птиц, обитавших здесь в изобилии, только не было среди них белого голубя.
