«Ваша взяла, Дживс!» kitabından alıntılar, sayfa 2

Дживс, ну что вы заладили это ваше: «В самом деле, сэр?». Не сомневаюсь, что вы не намерены выразить ничего, кроме заинтересованности, однако ваша привычка проглатывать первое слово и делать ударение на втором приводит к тому, что мне каждый раз слышится: «Обалдели, сэр?». Возьмите это на заметку, Дживс.

К тому же, заметьте, он надел не костюм Пьеро, как сделал бы на его месте любой уважающий себя англичанин, а вырядился Мефистофелем, то есть на нём был - хочу особо это подчеркнуть - не только обтягивающее красное трико, но и паскудного вида накладная бородёнка.

– Вы правы, Дживс, – холодно проговорил я, – в прошлом, возможно, я раз-другой попадал впросак. Однако я отношу эти провалы исключительно на счет невезения.

– В самом деле, сэр?

– Что касается данного случая, то здесь неудача исключается, и я вам объясню почему. Дело в том, что мой план основан на знании человеческой природы.

– В самом деле, сэр?

– Он элементарно прост. Никаких выкрутасов. И, более того, он учитывает психологию личности.

– В самом деле, сэр?

– Дживс, – сказал я, – ну что вы заладили это ваше: «В самом деле, сэр?» Не сомневаюсь, что вы не намерены выразить ничего, кроме заинтересованности, однако ваша привычка проглатывать первое слово и делать ударение на втором приводит к тому, что мне каждый раз слышится: «Обалдели, сэр?» Возьмите это на заметку, Дживс.

– Хорошо, сэр.

<...>

– Видите ли, сэр…

Я нахмурился.

– Дживс, пусть вам не покажется, будто я постоянно подвергаю критике вашу манеру выражать свои мысли, – сказал я, – однако должен довести до вашего сведения, что выражение «Видите ли, сэр…» со всех точек зрения почти столь же неприятно, как и «В самом деле, сэр?». Оно тоже изрядно отдает скепсисом. В нем сквозит неверие в мою проницательность. Услышишь раз-другой это ваше «Видите ли, сэр…», и складывается впечатление, будто все, что я говорю, с вашей точки зрения, не более чем бред сумасшедшего, и если бы не старый добрый феодальный дух, который вас сдерживает, вы, наверное, вместо «Видите ли, сэр…» говорили бы «А идите-ка вы, сэр…».

– О нет, сэр.

– Но звучит именно так.

Тетушка посмотрела на меня долгим тяжелым взглядом, задумчиво хмуря лоб.

– Аттила, – наконец вымолвила она. – Слово найдено. Гуннов царь Аттила.

– Что что?

– Все старалась вспомнить, кого ты мне напоминаешь. Был такой негодяй, он сеял вокруг разруху и запустение, превращал в руины дотоль счастливые и мирные жилища. Его звали Аттила. Удивительно, – продолжала она, вновь смерив меня взглядом. – Глядя на тебя, можно подумать, что ты просто безобидный кретин, клинический идиот, но при этом совершенно безвредный. А на поверку выходит, ты хуже чумы. Когда я о тебе думаю, на меня будто обрушиваются все мирские скорби и горести, да с такой силой, точно я в фонарный столб врезалась.

Нет, причина, по которой Бертрам, непревзойденный мастер изящной светской болтовни с представительницами прекрасного пола, лишался при виде Мадлен Бассет дара слова, крылась в странном, мягко говоря, образе мыслей означенной девицы. Не хочу ни на кого возводить напраслину, поэтому не стану утверждать, что она кропает стишки, но ее манера разговаривать вызывает живейшие подозрения на этот счет. Когда девица ни с того ни с сего брякает вам, что звезды на небе это ромашки на лугах господа бога, тут невольно призадумаешься.

Дживс, пусть вам не покажется, будто я постоянно подвергаю критике вашу манеру выражать свои мысли, – сказал я, – однако должен довести до вашего сведения, что выражение «Видите ли, сэр…» со всех точек зрения почти столь же неприятно, как и «В самом деле, сэр?». Оно тоже изрядно отдает скепсисом. В нем сквозит неверие в мою проницательность. Услышишь раз-другой это ваше «Видите ли, сэр…», и складывается впечатление, будто все, что я говорю, с вашей точки зрения, не более чем бред сумасшедшего, и если бы не старый добрый феодальный дух, который вас сдерживает, вы, наверное, вместо «Видите ли, сэр…» говорили бы «А идите-ка вы, сэр…».

– О нет, сэр.

– Но звучит именно так.

– Помню, много лет назад тебя оставили в колыбели одного и ты чуть не подавился пустышкой, весь посинел. И я, дурища такая, вытащила пустышку и спасла тебе жизнь. Вот что, Берти, случись тебе еще раз подавиться пустышкой, на мою помощь не рассчитывай.

– Подумал, может, она захочет прогуляться со мной и поболтать.

– Ты хочешь прогуляться? – живо заинтересовалась тетя Далия. – Куда?

– Ну, туда сюда.

– Тогда, если ты не против, сделай мне одолжение.

– Охотно, только скажите.

– Это не займет у тебя много времени. Ты ведь знаешь тропинку, которая идет мимо теплиц к огороду. Если по ней пойдешь, то выйдешь к пруду.

– Ну да.

– Прихвати с собой прочную веревку или шнур и дойди по этой тропинке до пруда…

– До пруда. Понял.

– …найди тяжелый камень. Кирпич тоже подойдет.

– Понял, – сказал я, хотя на самом деле не мог взять в толк, куда она клонит. – Значит, найти камень или кирпич. А потом?

– А потом, – сказала тетя Далия, – потом, как пай мальчик, обвяжи кирпич веревкой, сделай петлю, накинь ее на свою дурацкую шею, прыгни в пруд и утопись. Через несколько дней я велю тебя выловить и похоронить, потому что хочу сплясать на твоей могиле.

Человеческий интеллект подобен автомобилю, который годами мчится с предельной скоростью. И вдруг, представьте себе, что- то ломается в коробке передач, и автомобиль летит в кювет.

- Когда имеешь дело с Огастусом Финк-Ноттлом, следует помнить, что он придурок.

- Или мимоза стыдливая, если воспользоваться более мягким выражением, сэр.

- Нет, Дживс, он придурок.