«Конек-Горбунок» kitabından alıntılar, sayfa 4

Спотыкнувшися три раза, Починивши оба глаза, Потирая здесь и там, Входят братья к двум коням. Кони ржали и храпели, Очи яхонтом горели; В мелки кольца завитой, Хвост струился золотой, И алмазные копыты Крупным жемчугом обиты. Любо-дорого смотреть! Лишь царю б на них сидеть. Братья так на них смотрели, Что чуть-чуть не окривели. «Где он это их достал? — Старший среднему сказал, — Но давно уж речь ведётся, Что лишь дурням клад даётся, Ты ж хоть лоб себе разбей, Так не выбьешь двух рублей. Ну, Гаврило, в ту седмицу 10 Отведём-ка их в столицу; Там боярам продадим, Деньги ровно поделим. А с деньжонками, сам знаешь, И попьёшь и погуляешь, Только хлопни по мешку. А благому дураку Не достанет ведь догадки,

Только начало зориться 42 , Спальник начал шевелиться, И, услыша, что Иван Так храпит, как Еруслан, Он тихонько вниз слезает И к Ивану подползает, Пальцы в шапку запустил, Хвать перо – и след простыл. Царь лишь только пробудился, Спальник наш к нему явился, Стукнул крепко об пол лбом И запел царю потом: «Я с повинной головою, Царь, явился пред тобою, Не вели меня казнить, Прикажи мне говорить». — «Говори, не прибавляя, — Царь сказал ему, зевая, — Если ж ты да будешь врать, То кнута не миновать». Спальник наш, собравшись с силой, Говорит царю: «Помилуй! Вот те истинный Христос, Справедлив мой, царь, донос: Наш Иван, то всякий знает, От тебя, отец, скрывает, Но не злато, не сребро — Жароптицево перо…» — «Жароптицево?.. Проклятый! И он смел, такой богатый… Погоди же ты, злодей! Не минуешь ты плетей!..» — «Да и то ль ещё он знает! — Спальник тихо продолжает,

Наш Иван уже в столице. Царь с крыльца к нему бежит, — «Что кольцо моё?» – кричит. Тут Иван с конька слезает И преважно отвечает: «Вот тебе и сундучок! Да вели-ка скликать полк: Сундучишко мал хоть на вид, Да и дьявола задавит». Царь тотчас стрельцов позвал И не медля приказал Сундучок отнесть в светлицу. Сам пошёл по Царь-девицу. «Перстень твой, душа, найден, — Сладкогласно молвил он, — И теперь, примолвить снова, Нет препятства никакого Завтра утром, светик мой,

Но, сколь долго ни кричали, Только голос потеряли; Он ни с места. Наконец Подошёл к нему отец, Говорит ему: «Послушай,

покатился; За царём стрельцов 25 отряд. Вот он въехал в конный ряд. На колени все тут пали И «ура!» царю кричали. Царь раскланялся и вмиг Молодцом с повозки прыг… Глаз своих с коней не сводит, Справа, слева к ним заходит, Словом ласковым зовёт, По спине их тихо бьёт, Треплет шею им крутую, Гладит гриву золотую, И, довольно насмотрясь, Он спросил, оборотясь К окружавшим: «Эй, ребята!

А Иван наш, не снимая Ни лаптей, ни малахая, Отправляется на печь И ведёт оттуда речь Про ночное похожденье, Всем ушам на удивленье: «Всю я ноченьку не спал, Звёзды на небе считал; Месяц, ровно 8 , тоже свéтил, — Я порядком не приметил. Вдруг приходит дьявол сам, С бородою и с усам; Рожа словно как у кошки, А глаза-то – что те плошки! Вот и стал тот чёрт скакать И зерно хвостом сбивать. Я шутить ведь не умею — И вскочил ему на шею. Уж таскал же он, таскал, Чуть башки мне не сломал. Но и я ведь сам не промах, Слышь, держал его, как в жомах 9 . Бился, бился мой хитрец И взмолился наконец: «Не губи меня со света!

Спотыкнувшися три раза, Починивши оба глаза, Потирая здесь и там, Входят братья к двум коням. Кони ржали и храпели, Очи яхонтом горели; В мелки кольца завитой, Хвост струился золотой, И алмазные копыты Крупным жемчугом обиты. Любо-дорого смотреть! Лишь царю б на них сидеть. Братья так на них смотрели, Что чуть-чуть не окривели. «Где он это их достал? — Старший среднему сказал, — Но давно уж речь ведётся, Что лишь дурням клад даётся, Ты ж хоть лоб себе разбей, Так не выбьешь двух рублей. Ну, Гаврило, в ту седмицу 10 Отведём-ка их в столицу; Там боярам продадим, Деньги ровно поделим. А с деньжонками, сам знаешь, И попьёшь и погуляешь, Только хлопни по мешку.

Стало сызнова смеркаться, Средний брат пошёл сбираться; Взял и вилы и топор И отправился в дозор. Ночь холодная настала, Дрожь на малого напала, Зубы начали плясать; Он ударился бежать — И всю ночь ходил дозором У соседки под забором. Жутко было молодцу! Но вот утро. Он к крыльцу: «Эй вы, сони! Что вы спите! Брату двери отоприте; Ночью страшный был мороз — До животиков промёрз». Братья двери отворили, Караульщика впустили, Стали спрашивать его: Не видал ли он чего? Караульщик помолился, Вправо, влево поклонился И сквозь зубы отвечал: «Всю я ноченьку не спал, Да к моей судьбе несчастной Ночью холод был ужасный, До сердцов меня пробрал; Всю я ночку проскакал;

то всякий знает, От тебя, отец, скрывает, Но не злато, не сребро —

Ночь настала; месяц всходит; Поле всё Иван обходит, Озираючись кругом, И садится под кустом; Звёзды на небе считает Да краюшку уплетает. Вдруг о полночь конь заржал… Караульщик наш привстал, Посмотрел под рукавицу И увидел кобылицу. Кобылица та была Вся, как зимний снег, бела, Грива в землю, золотая, В мелки кольца завитая. «Эхе-хе! так вот какой Наш воришко!.. Но, постой, Я шутить ведь не умею, Разом сяду те на шею. Вишь, какая саранча!» И, минуту улуча, К кобылице подбегает, За волнистый хвост хватает И прыгнýл к ней на хребёт — Только задом наперёд. Кобылица молодая, Очью 5  бешено сверкая, Змеем голову свила И пустилась как стрела. Вьётся крýгом над полями, Виснет пластью 6  надо рвами, Мчится скоком по горам, Ходит дыбом по лесам,