Kitabı oku: «Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества», sayfa 6

Таким образом, образ противника формировался у российских полководцев под влиянием их принадлежности к дворянскому сословию, культурной близости и лояльности российскому самодержавию. Религия не предопределяла неприятия, хотя и оказывала влияние. Особенно сильно оно проявилось у А. В. Суворова. Вообще, в эпистолярном наследии А. В. Суворова наиболее ярко прослеживаются его психологические особенности. Будучи холериком, он чаще, чем другие полководцы, дает эмоциональную окраску событиям, наделяет богатыми эпитетами своих противников. Это замечали и его современники. В 1794 г. П. А. Румянцев писал Суворову, что тот был «всегда ужасом поляков и турков, и вы говорите всякий раз ровно нетерпением и ревностью, где только о службе речь есть»¹⁶⁷. Российские военачальники, являясь представителями своей эпохи и своего сословия, большее внимание уделяли христианским народам, обращаясь с ними заметно гуманнее, чем с турками. Но храбрый, решительный, умелый противник вызывал одинаковое уважение у российских полководцев, невзирая на его религиозные и культурные основы.

Российские военачальники достаточно хорошо были знакомы как с организацией, так и с боевой подготовкой своих противников. Эти знания они всецело применяли для достижения своих побед.

Военное искусство турецкой армии и их руководителей оценивалось весьма скромно. Слабая дисциплина, отсутствие системной боевой подготовки, нерегулярный характер армии отмечаются всеми военачальниками. На восстановление порядка не могли повлиять обращения ни к религии, ни к авторитету султана. Прусская и французская регулярная армии считались достойным противником. Но по мере затягивания конфликта их организованность и дисциплина давали сбои, что проявлялось, например, в дезертирстве. Вполне цельным представляется образ поляков. При этом может быть отмечено различие в восприятии польских отрядов и самого населения. Образ польских армий и повстанческих формирований менялся под влиянием развития внутренней политической ситуации. Российские полководцы в установлении тесного единения России и Польши видели благо для самих же поляков. Образ лояльных поляков прослеживается даже после устранения Речи Посполитой как самостоятельного государства. Негативное отношение вызывали французы-революционеры как разрушители традиционных монархических государственных устоев. Однако это не отражалось в повышенной к ним жестокости на ратном поле.

Русский Маренго
(из истории русско-шведской войны 1808–1809 гг.)

Александр Вячеславович Емельянов

председатель Регионального отделения Российского военно-исторического общества в Свердловской области

Аннотация. В статье рассматриваются предшествующие события и ход сражения при Оровайсе 2 (14) сентября 1808 г., которое стало поворотным пунктом русско-шведской войны 1808–1809 гг. В августе 1808 г. русские войска под командованием генерала Н. М. Каменского перешли в наступление и нанесли шведской армии ряд поражений, решающим из которых стало сражение при Оровайсе. Итогом битвы стало отступление шведов, оставление ими всей территории Финляндии и перелом в войне.

Ключевые слова: Русская императорская армия, русско-шведская война 1808–1809 гг., Оровайс, Каменский, Кульнев.

Вот уже более 20 лет Екатеринбургский военно-исторический клуб «Горный щит» занимается восстановлением и сохранением памяти о 195-м пехотном Оровайском полку – одном из славных полков русской императорской армии, судьба которого неразрывно связана с историей Екатеринбурга начала ХХ в. С 2002 г. при клубе существует группа военно-исторической реконструкции «195-й пехотный Оровайский полк», которая занимается воссозданием униформы и снаряжения русской армии периода Первой мировой войны.

Участвуя в различных военно-исторических фестивалях и праздниках как в России, так и за рубежом, мы неоднократно слышали вопрос о необычном названии реконструируемого нами полка и его происхождении.

Как известно, столь необычное русскому уху название было дано Оровайскому резервному батальону, а затем и 195-му пехотному Оровайскому полку в память о победе русских войск под командованием генерал-лейтенанта графа Н. М. Каменского 2 (14) сентября 1808 г. в сражении при селении Оровайс (швед. – Oravais, фин. – Oravainen) в Финляндии во время русско-шведской войны 1808–1809 гг.

К сожалению, сейчас мало кто помнит и знает о драматических событиях, развернувшихся 200 лет назад среди финских скал, лесов и льдов, а между тем такие названия, как Свеаборг, Куортан, Оровайс и Ботнический залив, золотыми буквами вписаны в русскую военную историю. Поэтому мы считаем важным вспомнить о ключевом эпизоде той кампании, который дал название нашему славному полку.

* * *

Заключение в июле 1807 г. Россией Тильзитского мира с Францией и ее присоединение к Континентальной блокаде имели одним из своих последствий открытый русско-шведский конфликт. Начавшаяся в следующем году война России со Швецией стала последней в серии противостояний двух держав.

9 февраля 1808 г. русские войска пересекли шведскую границу и начали военные действия на территории Финляндии. Благодаря фактору внезапности и недостатку сил у шведов к апрелю русские войска заняли значительную часть финской территории (до района Улеаборга) и блокировали, а затем принудили к сдаче крупнейшую шведскую военно-морскую базу на берегу Финского залива Свеаборг.

Однако большей части шведских войск под командованием генерал-фельдмаршала графа М. Клингспора удалось организованно отступить, усилиться резервами и перейти в контрнаступление. Из-за распыленности сил, плохого знания местности и партизанского движения в тылу русские войска, потерпев в апреле поражение при Револаксе и Пулккила, вынуждены были отступить на юг. Одновременно на море активизировались действия англо-шведского флота.

В результате на театре военных действий установилось зыбкое равновесие, выйти из которого российская сторона смогла, перебросив в Финляндию значительное подкрепление и назначив нового командующего центральной группировкой войск генерал-лейтенанта Н. М. Каменского.

2 августа 1808 г. его 11-тысячный корпус перешел в наступление и 20–21 августа 1808 г. разбил шведские войска Клингспора в сражениях у Куортане и Салми. Таким образом, в ходе войны обозначился перелом.

После этого шведская армия стала отступать на север вдоль восточного побережья Ботнического залива. Из-за угрозы обхода с фланга шведы не остановились на заранее укрепленной позиции при Лилькюро, а, собрав разные рассеянные отряды, отошли еще на 45 верст по направлению к Нюкарлеби. У селения Оровайс командовавший здесь шведскими войсками генерал К. Ю. Адлеркрейц решил принять бой, чтобы задержать русские войска и нанести им максимальные потери.

В этом месте Ботнический залив образует небольшую губу (фьорд), в которую впадает болотистая речка. Вдоль изгиба морского берега проходит большая дорога из Вазы в Нюкарлеби. На этом изгибе за речкой перед кирхой Оровайси была устроена главная шведская позиция.

Ее правый фланг прикрывался морем, а левый обеспечивался обрывистыми утесами, упиравшимися в непроходимый лес с засеками. Таким образом, основные события предстоящей битвы должны были развернуться на сравнительно небольшом поле протяженностью около 2,5 тыс. метров с севера на юг и около 2 тыс. метров с запада на восток.

На возвышенности в центре позиции и вдоль дороги были устроены батареи, прикрытые с флангов шанцами (окопами) и засеками для стрелков. Местность перед батареями была ровная, так что приблизиться к ним можно было не иначе как под картечными выстрелами.

Шведский арьергард занял дефиле у мельницы в трех верстах впереди главной позиции, между берегом моря и небольшим озером, из которого вытекала другая речка, также впадавшая в залив. Через речку был перекинут мост, за которым была устроена батарея из двух орудий, а вдоль речки сделаны засеки.

Численность шведских войск под командованием генералов Адлеркрейца и Фегезака, по русским данным, составляла около 7 тыс. регулярных войск, около 3 тыс. финских ополченцев и 21 полевое орудие (не считая батарейных)¹⁶⁸. Шведские авторы дают несколько иные цифры, оценивая численность своих войск в 3,5 тыс. человек: около 3 тыс. пехоты, 195 кавалеристов и 17 (или 18) орудий. Некоторые пишут об общей численности в пределах 5 тыс., но не более¹⁶⁹. Русские источники также говорят о нескольких шведских канонерских лодках, действовавших с моря, но шведы об этом нигде не упоминают.

Войска генерал-лейтенанта Н. М. Каменского 22 августа заняли Лaппо. Отсюда, дав войскам отдых и обеспечив продовольствие, Каменский выступил 26 августа с целью зайти в тыл отступавшим шведским отрядам. 29 августа после небольшого боя он взял Иллистаро, где соединился с отрядом генерал-майора Ф. А. Ушакова, и 30 августа пошел к Лилькиро.

Здесь Каменский узнал, что часть неприятеля пошла к Вазе для спасения своих госпиталей и магазинов, а главный корпус взял направление к северу – вдоль морского берега, по дороге к Нюкарлеби. Выделив отряд генерал-майора Н. Н. Раевского (пять батальонов, два эскадрона) для занятия Вазы, Каменский с основными силами устремился дальше на север.

Одновременно в обход были отправлены два небольших отряда генерал-майоров К. Ф. Казачковского (из Лаппо) и Е. И. Властова (из Линтулакса). Им надлежало выйти в тыл шведам и перехватить их на пути отступления соответственно у Нюкарлеби и Гамлекарлеби. Если бы этот смелый маневр удался, то шведские войска оказались бы в очень тяжелом положении. Однако упорная оборона противника (дело при Юутасе), труднопроходимая местность и недостаток сил не позволили Казачковскому и Властову осуществить задуманное.

В это время Каменский с основными силами, обнаружив остановку неприятельской армии на позиции у Оровайса, решил стянуть все наличные войска и атаковать шведов, чтобы решительным сражением заставить их очистить приморские провинции. 1 сентября русский авангард под начальством полковника Я. П. Кульнева (Севский мушкетерский и 3-й Егерский полки, два эскадрона гродненских гусар, казаки и одно орудие) остановился в пяти верстах не доходя Оровайса.

В четырех верстах за авангардом ночевал 1-й эшелон главных сил генерал-майора Н. И. Демидова – Пермский и Петровский мушкетерские полки. Сам Каменский с отрядом генерал-майора Ушакова (Литовский и Могилевский мушкетерские полки, батальон 25-го Егерского полка, полуэскадрон гродненских гусар, эскадрон Конно-Польского уланского полка и казаки) находился в Верро, в одном переходе.

Эшелонирование войск объяснялось не вполне выяснившейся обстановкой и возможностью угрозы от Вазы, со стороны десанта. Всего в распоряжении русского командующего было около 6 тыс. человек (из них в строю находилось не более 5 тыс.) и 20 орудий¹⁷⁰. Шведы оценивают силы противника от 6 до 8 тыс. человек, давая примерно следующую численность русских отрядов: 2 тыс. – авангард Кульнева, 2 тыс. – отряд Демидова и 3 тыс. у Ушакова¹⁷¹.

Наутро 2 сентября Каменский приказал Кульневу атаковать шведский арьергард и отбросить его передовые посты за мост, но через речку не переходить, ожидая подхода главных сил. Атаку русский командующий назначил на 10 часов утра, рассчитывая к этому времени лично прибыть к месту сражения с отрядами Демидова и Ушакова. Однако пылкий Кульнев дважды нарушил приказ Каменского. Выступив вместо 10 в 8 часов утра (шведы свидетельствуют о том, что перестрелка началась еще раньше – в 5 часов утра), когда главные силы еще даже не тронулись с места, он стремительно атаковал шведский арьергард.

Неприятельские аванпосты, стоявшие впереди озера и речки, были сбиты и отошли на другой берег, преследуемые до моста. Русская пехота развернулась левым флангом к берегу моря, а правым – к озеру, намереваясь обойти последнее справа. В это время шведы контратаковали наш левый фланг и немного потеснили батальон 3-го Егерского полка. Видя это, Кульнев подкрепил его батальоном Севского мушкетерского полка под начальством майора Римана, которой после жестокого боя остановил натиск неприятеля. Подоспевшие на помощь подполковник Луков со вторым батальоном севцев и 12-фунтовое орудие поручика Бендерского довершили дело – шведы были отброшены. Преследуя неприятеля, русская пехота вброд и через мост перешла речку и, увлекшись атакой, неожиданно оказалась перед всей шведской армией.

Главным героем этой фазы сражения со шведской стороны был 16-летний лейтенант В. фон Шверин, командовавший двухорудийной батареей, прикрывавшей мост через речку. Продолжительное время шведам здесь удавалось картечным огнем сдерживать натиск русских атак, а затем, несмотря на угрозу окружения, они смогли организованно отступить и спасти орудия. Причем, отступая, шведские артиллеристы несколько раз останавливались и давали залпы по наступающим русским войскам. В ходе сражения лейтенант фон Шверин был смертельно ранен и скончался через несколько дней.

Таким образом, форсировав речку и продолжив наступление, Кульнев во второй раз нарушил приказ командующего. В результате русский авангард оказался под жестоким перекрестным огнем с главной позиции и канонерских лодок (по русским данным) шведов. Атакованный с фронта пехотой, а с левого фланга десантом, Кульнев, несмотря на упорное сопротивление, вынужден был отступить обратно к речке.

Положение русского авангарда было критическим: шведы сильно теснили его и начали охватывать справа. Но в это время на помощь Кульневу подоспел отряд генерала Демидова. Пермский и Петровский мушкетерский полки подкрепили подавшийся было назад русский правый фланг и стремительной атакой снова отбросили шведов обратно к главной позиции. Значительную помощь при этом оказала своим искусным действием батарея штабс-капитана Башмакова, который, выдвинув на дорогу четыре орудия, производил убийственный огонь, заставивший неприятеля отступить в центре. «Тысячи ружей открыли огонь с обоих берегов реки. Легкие облачка порохового дыма, как покрывало, легли на зеленые поля, где, как муравьи, переползали стрелки. Русская артиллерия била так сильно, что это была, пожалуй, самая ужасная канонада, какую я когда-либо слышал», – вспоминал позднее об этом эпизоде сражения лейтенант шведской армии Карл Йохан Люнггрен¹⁷².

По шведским данным, после интенсивной перестрелки Кульнев и Демидов еще трижды атаковали их позиции, направляя удар на правый фланг войск Адлеркрейца, но всякий раз безрезультатно. Шведы отчаянно контратаковали и, несмотря на большие потери, держались стойко.

Около 14 часов, видя, что русские очень растянули свою линию и стали выдыхаться, Адлеркрейц решил атаковать их всеми наличными силами. Сначала Вестманландский и Упландский полки нанесли удар в центре по направлению к мосту через реку, а затем и все шведские войска перешли в наступление, намереваясь прорвать линию русских войск и отрезать правое крыло от центра. Этого им сделать не удалось, но все же после ожесточенной схватки войска Кульнева и Демидова вынуждены были отступить обратно к реке, туда, где рано утром начинался бой.

Во время шведской атаки на поле сражения прибыл генерал Каменский, узнавший о начавшемся деле по канонаде, услышанной им за 15 верст, на том месте, где ночевал отряд Ушакова. Оценив обстановку, он послал за шедшими в голове резерва батальоном 25-го Егерского и двумя ротами Могилевского мушкетерского полков, которые прибыли как раз вовремя и позволили сдержать натиск противника. Остальным войскам резерва было приказано спешить к месту сражения и разворачиваться у моста за речкой.

Сражение продолжалось по всей линии беспрерывно, с величайшим ожесточением с обеих сторон, которые то отступали, то подавались вперед, то перестреливались, то действовали штыками. Артиллерия не умолкала.

На исходе 15 часов положение снова стало критическим. Русские войска были уже чрезвычайно утомлены. Во многих местах строй нарушился, и полки продолжали сражаться врассыпную. «Местоположение допускало действовать одними стрелками, – пишет А. И. Михайловский-Данилевский, – а потому бой рассыпным строем произвел неминуемое рассеяние сил и, продолжаясь долго, охладил жар, необходимый для атаки»¹⁷³. Кроме того, стали кончаться патроны и огонь с русской стороны стал заметно слабеть.

Воспользовавшись этим, шведы ввели в дело резерв, густыми колоннами ударили в штыки по центру растянутого боевого порядка Каменского и опрокинули его. Фланги русских войск, растянутые на большом пространстве в стрелках, побежали, чтобы не быть отрезанными от центра, подавшегося назад. Вся наша боевая линия находилась в отступлении, а шведы продолжали наседать, радостными восклицаниями провозглашая победу, которая казалась несомненной.

Вот как описывает этот драматический момент в своих воспоминаниях Ф. В. Булгарин, бывший участником этого сражения: «Граф Каменский находился в это время на большой дороге под выстрелами. Он был по обыкновению в сюртуке Архангелогородского полка, в фуражке, с нагайкой в руках. На лице его видны были гнев и негодование. Почти все адъютанты и офицеры, бывшие при нем на ординарцах, были разосланы. Адъютант его, штабс-капитан Арсений Андреевич Закревский, пролетев сквозь град пуль, возвратился к нему с правого фланга с печальным известием о повсеместном отступлении. Только батальон 25-го Егерского полка и две роты Могилевского стояли твердой стеной у моста и удерживали сильный натиск неприятеля на центр, который он хотел прорвать, чтоб воспрепятствовать соединению стрелков. За этим батальоном собрались Севский и Петровский полки»¹⁷⁴.

Начинало темнеть, и сражение уже казалось безнадежно проигранным. Однако в этот момент к месту сражения прибыл отряд генерала Ушакова (Литовский, 6 рот Могилевского мушкетерского полка, гродненские гусары и польские уланы – всего около 1,5 тыс. человек), который немного запоздал с выходом из Верро, но все же почти бегом успел к Оровайсу в самый критический момент боя.

Каменский подскакал к подходившим войскам, сошел с лошади и обратился к ним со следующими словами: «Ребята, за мной! Наши товарищи устали; пойдем, выручим их и покажем шведам, каковы русские! Вы знаете меня! Я не выйду отсюда жив, если мы не разобьем шведов в пух. Не выдайте, ребята!» Громогласное: «Рады стараться, ваше сиятельство!» – было ответом генералу¹⁷⁵.

Каменский лично повел колонну в атаку. С барабанным боем и криками «Ура!» подошедшие батальоны бросились навстречу неприятелю. Одновременно по всей русской линии ударили в барабаны поход, раздалось «Ура! Вперед!», и все дрогнувшие было полки снова обратились на неприятеля, овладевшего уже почти всем полем сражения. Бой разгорелся с новым ожесточением. Как пишет А. И. Михайловский-Данилевский «началась резня, а не битва»¹⁷⁶. Не выдержав стремительного натиска русских, шведы, у которых тоже закончились патроны, стали отступать и, теснимые на протяжении трех верст, были отброшены на свою исходную позицию, откуда открыли сильный артиллерийский и ружейный огонь.

Интересно, что в пылу сражения Каменский, недовольный медлительностью исполнения своих приказаний и возражениями, переменил всех начальников: правый фланг был поручен полковнику князю Сибирскому, левый – полковнику Бистрому, центр – Кульневу. Когда началась решительная атака, то правый фланг опять поступил под начальство генерала Демидова, левый – под начальство вновь прибывшего генерала Ушакова, в центре командовал сам Каменский.

К этому времени уже стемнело. Но Каменский не хотел довольствоваться неполной победой и решил в тот же день покончить с противником. Для этого он разделил войска на две группы. Главные силы должны были атаковать шведов с фронта, а отряд Демидова – обойти их с левого фланга. К 10 часам вечера через засеки, камни и непроходимый лес войска Демидова пробились к месту своего назначения. Получив это известие, Каменский дал сигнал к общей атаке, и с криком «Ура!» русские войска бросились в штыки на неприятельские шанцы и батареи.

Но укрепления оказались пусты – шведы не приняли боя. Получив сведения о том, что русские начали обходный маневр и готовятся к штурму, они под покровом темноты поспешно очистили позицию. Отступление превратилось в беспорядочное бегство. Русские войска их практически не преследовали, остановившись верстах в двух за кирхой Оровайси. Солдаты были так измучены и утомлены, что даже не хотели варить пищу и просто валились на землю для отдыха. Невзирая на это, Кульнев с авангардом еще некоторое время прошел вслед за неприятелем и остановился перед сожженным мостом в пяти верстах от Оровайса. В конце этого долгого и тяжелого дня граф Каменский обошел кругом биваки своих войск, поздравил офицеров и солдат с победой, поблагодарил за проявленную доблесть и «поселил в них новый жар к битвам».

В оценке русских потерь большинство исследователей единодушны, называя цифру в 1–1,1 тыс. убитых и раненых¹⁷⁷. Некоторые ее конкретизируют. Михайловский-Данилевский пишет, что наши потери составили до 400 убитых и до 700 раненых¹⁷⁸. По Булгарину, войска Каменского потеряли 1 офицера и 120 нижних чинов убитыми, 25 офицеров и 640 нижних чинов ранеными и 108 человек пропавшими без вести¹⁷⁹. Советская военная энциклопедия оценивает потери в 400 человек убитыми и 700 ранеными¹⁸⁰. Потери шведов также составили около 1–1,2 тыс. человек убитыми и ранеными¹⁸¹. Михайловский-Данилевский дает более 1 тыс. человек выбывшими из строя¹⁸².

Но называются и другие цифры. Советская военная энциклопедия исчисляет количество убитых шведов более 1 тыс., раненых – более 4 тыс., пленных – 365 человек. Булгарин вообще пишет, что «шведы потеряли в этой битве всех лучших своих офицеров и более 2 тыс. человек солдат пали на месте»¹⁸³. Хотя последние цифры вызывают определенное сомнение. А если сравнить их с численностью войск, которую дают сами шведы, то почти равняются ей (!). Сами шведские авторы оценивают свои потери в 35 офицеров и 1,2 тыс. рядовых убитыми, раненными и пленными¹⁸⁴. Тем не менее в процентном соотношении потери обоих противников превышали 20 % численности войск, что, конечно, очень много. Трофеи были невелики: противники не оставили друг другу ни одного знамени и ни одного орудия.

На первый взгляд могло показаться, что результатом Оровайского сражения стал только частный тактический успех, т. к. шведские войска не были разгромлены, а оказались просто оттеснены с занимаемой позиции и организованно отступили. Однако оперативные и стратегические последствия сражения оказались значительны, и частный успех оказался тем последним ударом, который сломил нравственные силы скандинавов и стал поворотным пунктом в ходе всей русско-шведской войны 1808–1809 гг.

После Оровайса борьба за Финляндию, по существу, была завершена. Народное восстание на занятой русскими территории стало быстро стихать. Шведы продолжили отступление на север, так и не рискнув больше сразиться с войсками Каменского. 5 ноября 1808 г. начались переговоры о перемирии, и 7 ноября была подписана Олькиокская конвенция, по условиям которой шведы очищали всю провинцию Эстерботтен (Эстерботнию) и отводили войска за реку Кеми, в 100 км к северу от города Улеаборг. Русские войска занимали город Улеаборг и выставляли пикеты и сторожевые посты по обе стороны реки Кеми, но не вторгались в Лапландию и не пытались достичь шведской территории у Торнео. Таким образом, кампания 1808 г. окончилась завоеванием практически всей Финляндии русскими войсками.

Кроме того, Оровайское сражение было самым замечательным по продолжительности (сражение шло беспрерывно 14 часов, с 8 утра до 10 часов вечера!), кровопролитности и ожесточенному упорству обеих сторон в ходе всей русско-шведской войны.

Высокой оценки заслуживают действия в бою под Оровайсом Н. М. Каменского, который проявил выдающиеся качества полководца, показав себя достойным учеником А. В. Суворова. Несмотря на то что сражение началось вопреки его предположениям и к исходу семи часов борьбы принимало неблагоприятный для русских оборот, Каменский сумел перехватить инициативу у противника, личным примером воодушевить дрогнувшие было войска и, введя в бой резерв, решительным ударом отбросить шведов на исходную позицию.

Отчасти этому поспособствовали сами шведы, задействовав в бою все наличные силы и не сохранив резервов, чтобы отразить решающую атаку русских. Хотя если бы Адлеркрейц объективно оценил свои силы и не увлекся наступательными действиями, а упорно оборонял главную позицию, то сражение могло принять другой оборот.

Также заслуживает внимания последняя атака русских войск, когда за счет обходного маневра отряда Демидова Каменский заставил шведов без боя очистить сильный оборонительный рубеж и начать отступление.

За победу при Оровайсе и успешные действия в Финляндии в кампанию 1808 г. генерал-лейтенант Н. М. Каменский 19 ноября 1808 г. удостоился ордена Св. Георгия II степени. Интересно, что и шведскими войсками в Оровайском сражении командовал будущий кавалер этой высокой награды. Через пять лет в битве при Лейпциге, 4–7 октября 1813 г. генерал Адлеркейц сражался уже в рядах союзников России и, будучи начальником штаба Северной армии Бернадота, получил этот русский орден.

Орденом Св. Георгия III степени за Оровайс был отмечен еще один знаменитый герой наполеоновских войн полковник Гродненского гусарского полка Я. П. Кульнев. В приказе о его награждении от 28 января 1809 г., в частности, говорилось: «В воздаяние отличного мужества, храбрости и благоразумной распорядительности, оказанной в нынешнюю кампанию против шведов при наступательном движении корпуса генерал-лейтенанта графа Каменского, где, командуя с самого начала авангардом главного корпуса, вредил повсюду неприятелю, 19 августа теснил его один со своим авангардом, сбил неприятельский ариергард с трех сильных позиций и прогнал до самого его главного корпуса; 21 августа, когда неприятель, отступя, остановился на сильной позиции в Сальми, атаковал его, сбил и нанес значительный урон. С 21 августа по 2 сентября, не упуская неприятеля из виду, ежедневно находился в деле и всегда впереди, а при одержанной победе при Оровайсе первый вступил в бой и прогнал его до главной позиции, сражаясь более часу с одним авангардом против целой неприятельской армии и потом в продолжение всего сражения командовал центром корпуса графа Каменского»¹⁸⁵.

* * *

Ф. В. Булгарин завершает свой рассказ об Оровайском сражении такими патетическими строками: «По сознанию всех беспристрастных военных писателей, сражение при Оровайси было последним ударом шведской армии (coup de grace). Но шведы дрались с величайшим мужеством, и едва одно сражение в Европе, в течение нынешнего века – Бородинское, может представить пример такого ожесточения и постоянства в оспаривании победы, как сражение при Оровайси. Дрались беспрерывно с 7 часов утра до 12 вечера в стрелках, колоннами, в шанцах, на штыках и в ручную схватку. С обеих сторон все были в деле, от генерала до солдата…

В присутствии одного шведского генерала сравнивали сражение при Оровайси со сражением при Маренго, в котором Наполеон точно так же, как граф Каменский, личным мужеством восстановил сражение с батальоном консульской гвардии и исторгнул победу у австрийцев. Храбрый шведский генерал улыбнулся и отвечал: «Уважаю Наполеона и сражение при Маренго почитаю великим подвигом; но <…> противу него были не шведы!»¹⁸⁶

Конечно, в этих словах есть некоторое художественное преувеличение, и по своим масштабам и значению Оровайское сражение уступает великим битвам наполеоновской эпохи, однако оно, несомненно, является одной из славных страниц русской военной истории и представляет собой выдающийся пример русской воинской доблести.