Kitabı oku: «Эхо Антеора», sayfa 36
Он вернулся к исследованиям и установил, что веретена сделаны из кости; но пускай демоны добывали ее из собственного тела, она все еще оставались обычным чаройтом, ведь ее обладатели по сути были мертвы. Превращенный обетом в одного из демонов, Джупитер не мог пойти наперекор законам этого мира, но все же у него было преимущество перед другими его обитателями: он был жив. И потому мог изымать ультрачаройт из самого себя. Веретена, которые из него получались, были могущественнее и поддавались различным модификациям, и вскоре Джупитер придумал, как обернуть это в свою пользу.
И тогда в его голове выстроился рискованный, дерзкий и поистине грандиозный план.
Назвав себя мессером и постоянно меняя обличья, он стал заключать сделки с учеными, рабочими, лекарями, ремесленниками и другими мастерами своего дела. Он предпочитал приходить к старикам, ведь они были умудрены ценным опытом и одновременно не стали бы долго цепляться за жизнь. Получив в свое распоряжение их души, вместо того, чтобы заставлять их крутиться в агонии и вырабатывать Ресурс, он наделял их даром Нежити, позволяя обрести физический облик и вернуть разум, которым они владели на Поверхности. Находя к каждому подход при помощи немалого красноречия, он убеждал их занять его сторону и помочь ему в создании нового мира во имя блага для всех миров. Да, он не получал с душ эфира, зато получал ресурс более ценный – людей, что были готовы пойти за ним, силу, которая могла воздвигнуть среди одичалых земель новую цивилизацию.
Все начиналось с малого поселения в отдаленных территориях, куда отродясь не совались демоны-орфы. Увидев, что Джупитер не гнушается никакими сделками, сам Ад стал к нему со временем более лоялен, позволяя слышать даже самые незначительные желания людей. Джупитер помогал ребенку отыскать потерянную игрушку в обмен на мешок семян для посадки, подсказывал игроку правильный ход на шахматном турнире в обмен на клетку с курами. Шаг за шагом он шел к своей цели, бок о бок со своими контрактными выстраивая общину буквально с нуля, учась жить в недружелюбной обстановке Ада: собирать и производить ресурсы, сражаться, исследовать. С самыми верными из своих людей он заключал новые сделки, в обмен на их преданность награждая веретенами из ультрачаройта, с помощью которых те обретали возможность заключать контракты самостоятельно, а значит, становились новыми демонами. Те, в свою очередь, завладевали новыми душами и создавали новых демонов, и так далее, и так далее; но каждый из них так или иначе подчинялся тому, кто стоял на вершине цепочки. За какие-то десятки лет маленькая община на окраине превратилось в цветущее развитое королевство, единолично принадлежавшее Джупитеру, которое разрасталось в геометрической прогрессии.
Тем, кто не знал амбициозного мессера лично, могло показаться, что он – властолюбец, желающий подчинить себе как можно больше душ и упивающийся своим могуществом. Те, кто его знал, сочли бы происходящее действиями ученого, заполучившего поле для масштабного эксперимента по возведению цивилизации с нуля. И лишь один Джупитер ведал свой истинный мотив. Замещая населявших Ад орфов, которыми руководили неудовлетворенность, жестокость и злость, представителями шести народов, сполна испивших чашу горестей и не желавших ее другим, он давал демонам то, чего они отродясь не ведали – сострадание. И стремился создать истинную жизнь после смерти, которая бы стала не отчаянным мытарством в мрачном последнем пристанище, а новым шансом для тех, кто его заслужил.
Демоны-люди, которыми окружал себя Джупитер, постепенно теснили демонов-орфов, и, разумеется, последние не могли не заметить этого. Но когда они сообразили, что происходит, было уже слишком поздно. Разобщенные, они мало что могли противопоставить выросшей из ниоткуда могучей цивилизации. Кроме того, они уже долгое время испытывали дефицит Ресурса, ведь вне их ведома большинство контрактов уводили у них из-под носа более чуткие и прозорливые демоны-люди. Некоторые орфы попытались, объединившись, пойти войной на королевство Джупитера, но получили жесткий отпор и оказались разгромлены наголову; оставшиеся не нашли иного выхода, кроме как признать власть мессера и присягнуть ему на верность. С той поры новые орфы, которые оказывались в Аду, неминуемо становились его подданными; хотя они не обязаны были подчиняться ему напрямую, в отличие от связанных контрактами людей, они предпочитали делать это в целях собственной безопасности.
…Через много лет после того дня, как преданный забвению орф впервые ступил на земли этого мира, Ад оказался оплетен такой тесной сетью контрактов, что любой паук мог только позавидовать. И все ее нити сходились в руках Джупитера. Подданные преклонялись перед его властью и силой, а недруги могли лишь беспомощно скрежетать зубами. Под его руководством строились цитадели и города, создавались научные, ремесленные, промысловые базы и школы, в которых в том числе обучались сильнейшие бойцы – с определенного периода мессер повелел своим подданным формировать могучую армию. Со стороны все выглядело так, словно он уверенно и твердо идет к намеченной цели, которая, по слухам, состояла в дальнейшей экспансии Ада, а может даже во вторжении в иные миры. Мало кто мог догадаться, что в действительности все его деяния и решения были хаотической мешаниной из научных расчетов, наития и случайностей и направлены лишь на то, чтобы увести судьбу трех миров от будущего, которое сулило роковое Откровение.
Всецело поглощенный реформацией Ада, Джупитер слишком поздно понял, что Откровение, с которым он и его сородичи столь отчаянно боролись, стало неизбежным именно благодаря их борьбе. Ангелы убедили его создать оружие, от которого и погиб весь их клан, как и было предсказано. И, как и было предсказано, за их гибелью стоял повелитель Ада, новый король демонов, ведущий свой народ к славе и процветанию, хотя на момент создания Иглы он им не являлся и не знал, что когда-то станет.
За несколько лет до этого он заключил контракт с девушкой-орфом и уже после ее смерти, забрав ее в Ад, услышал ее историю. Она тоже была в клане изгоем, ибо верила, что лишь любовь, презираемая орфами, способна уберечь их от рокового Откровения. К тому времени пагубное влияние артефакта из-за переизбытка энергии сделало жизнь в Эдене практически невыносимой. Узнав о шести близнецах и о том, что один из них являлся создателем Иглы, девушка решила разыскать его, чтобы он убедил сородичей остановить злополучный артефакт. Перед тем, как отправиться на поиски, она для подстраховки вложила знание об Игле и шести ангелах в другие чаройтовые артефакты, чтобы в случае, если ее план по предотвращению запуска веретена провалится, кто-то из электов узнал правду и довершил ее миссию.
И все же девушка верила, что ей самой удастся осуществить намеченное; проблемой было лишь то, что она понятия не имела, где искать создателя Иглы. Видения повели ее на Распутье, но Джупитера она там не обнаружила, а затем из мира фантомов попала в Аверсайд. И там, в мире без эфира, оказалась в западне, вдруг поняв, что беременна. Из-за опасности потерять ребенка она не могла вернуться через Распутье, и потому предпочла остаться на Лицевой Стороне, решив, что сможет обрести там временный приют. В конце концов, это был исконный мир ее предков, так? Но она ошибалась. После пяти лет тяжелых испытаний она лишилась всего, что имела, включая дочь и собственную жизнь, хотя и повстречала того, кого столь рьяно искала.
А звали ее Рокана.
Уже оказавшись в Аду, она узнала, что Джупитер не в состоянии вырваться из оков обета забвения и сделать то, о чем она просит. Он сразу почувствовал ее презрение в свой адрес, когда она начала догадываться, кем он является в мире демонов и что из него сотворил. Сам он считал ее недалекой соплячкой, которой не дано было постичь все величие его гения. Но где-то за этим пренебрежением таилось чувство вины перед Роканой из-за выпавших на ее долю страданий, к коим он был косвенно причастен. Джупитер давно отрешился об ответственности, которую нес перед ангелами, ибо все они остались где-то там, в далеком недоступном Эдене; но повстречав одну из клана и узнав о происходящем из ее уст, ощутил, как былые сомнения вновь всколыхнулись в нем. И спустя несколько лет подтвердились худшие из его опасений. Благодаря дару Шамана он узрел видения о взрыве Иглы, уничтожившем его народ, и предпочел считать их лишь ночным кошмаром, но уже скоро они подкрепились: история гибели одной из первых жертв начавшейся войны, попавшей в Ад Алексис, подтвердила сбой в работе артефакта, по которой вместо Ада толпы «карателей» хлынули в Реверсайд.
И тогда мессер объявил всеобщее затишье, запретив демонам выходить на Поверхность, обрекая своих подданных на страдания от нехватки Ресурса. Рокана считала, что он, раз уж Игла не выполнила свое предназначение по уничтожению демонов, решил расправиться с ними изнутри, уготовив им затяжную мучительную гибель. Но в действительности Джупитер узрел в видениях будущего, что после долгого отчаяния забрезжит лучик надежды, и, боясь упустить его, своими руками поверг Ад в кромешную тьму. Время шло, и он все чаще думал, что увидел надежду лишь потому, что хотел ее увидеть, пока однажды в царившей вокруг звенящей тишине не расслышал тихое желание, что взывало к нему из далекой Магматики.
Явившись на зов, он вдруг узнал в растерянной отчаявшейся девушке малышку-орфа, дочь Роканы, чьи силы сковал в далеком Аверсайде давным-давно. И сразу понял, что именно она была его первой и последней надеждой. Дав ей контракт, Джупитер повел ее незримой нитью в далекий Эден и там оставил наедине с новообретенной силой, потому что… потому что если эта девчонка смогла выжить в Аверсайде, то разобраться с остальным ей было раз плюнуть, черт подери. Джупитер готов был посодействовать ей на этом пути, заключить с ней сколько угодно контрактов и даже передать все свои воспоминания.
И потому последние обрывались на том, что он стоял на коленях лицом к лицу с Луро – единственной, кто была способна остановить его творение, уничтожавшее Реверсайд.
20 Эхо
С помощью меморума Лу узнавала, как устроена Игла и окружавшая ее сфера. Как творить волшебство, о котором раньше не имела представления. Как работают и взаимодействуют планы, на которые раскладывался эфир, а также формулы и законы, по которым они существуют. Как управлять чаройтом, создавая из него новые инструменты и наделяя их новыми чарами.
Она узнавала о происхождении Клана Сирот, его укладе и взглядах на мир. Она самолично узрела Откровение – причину, сподвигшую ангелов создать нечто им не свойственное – могучее оружие, принцип работы которого они понимали так же плохо, как и угрозу, которую оно представляло для них самих. Узнавала она и об истории возникновения демонов, об устройстве их мира и о том, как значительно тот преобразился за последние годы. Узнавала то, что бередило ее душу и заставляло сердце неистово биться – о судьбе своей матери, о гранях ее личности, о пути, приведшем ее в Аверсайд, и о ее текущей жизни в Аду.
Но она также узнавала и много лишнего. Она узнавала каждого демона, с которым Джупитер общался, каждого человека, с которым тот заключил контракт, каждый предмет в интерьере его замка, каждую знакомую ему песню, каждое событие его жизни, веселое и печальное, знаменательное и незначительное, каждое его пристрастие, антипатию, привычку… Хотела Лу того или нет, она узнавала его целиком. Среди прочего она узнавала, что Джупитер ненавидит незаконченные истории и поэтому решил поведать все без утайки, от начала и до конца. Он мог бы ограничиться лишь частью своих знаний, показав с помощью меморума устройство артефакта, но хотел, чтобы Лу увидела всю картину целиком и поняла его мотивы. Поняла его.
Никто не знал доподлинную историю короля демонов, который носил маски и никогда не показывал свой истинный облик, и даже имени своего не раскрывал, приказав подданным называть его исключительно мессером. О да, он искал понимания. И Лу это уважала. Но теперь более чем двухсотлетняя жизнь Джупитера, которую юная орфа была вынуждена заново прожить вместе с ее обладателем, стремительной лавиной вытесняла Лу из самой себя.
Ей нужно было держаться за что-то, чтобы окончательно не сгинуть под этой лавиной. Она цеплялась за собственные воспоминания, думала о Хартисе, Нами, Вивис, Руфусе, Бха-Ти, Вальтере, леди Гвиневер… Она пыталась напевать мамину песню снова и снова, надеясь, что та защитит ее от разрушительных знаний. Но их было не остановить, и все остальное – то, что принадлежало Лу, то, что было ею самой, – угасало, словно затухающий очаг. Неважно, отвергала ли она инородный поток или пыталась с ним слиться, она неизбежно тонула, тонула, тонула. Разве думала она когда-то, что разум тоже может захлебываться?
Она не знала, сколько еще продержится. И не знала, сколько времени протянется меморум. Ее сознание почти полностью было поглощено чужим, и думать становилось все труднее. Неужели теперь, когда она наконец-то узнала правду о себе и с таким трудом приняла ее, Лу предстояло лишиться этого?
«Ну уж нет, – подумала она ускользающим разумом и вдруг ощутила знакомый внутренний толчок, когда страх и отчаяние вдруг превращаются в непокорную и могучую ярость. – Я с этим не согласна. Идите к черту».
Эфир был желанием. И желание Лу не потерять себя было сильнее всего.
В розоватом закатном свете неподалеку возвышалась фигура, но теперь уже не беременной женщины, а парня-гарпии, который пристально созерцал артефакт, скрестив руки и нетерпеливо рыхля землю кожистыми пальцами мощных птичьих ног. Точь-в-точь таким он был ввергнут в забвение почти два столетия назад, и за столь долгое время это был первый раз, когда он вновь принял свой истинный облик. Можно было счесть, что таким образом он пытается подчеркнуть свои открытость и искренность, но Лу теперь знала, что до искренности этому орфу, как до луны.
– Должен признаться, я тебя недооценил, – повернулся Джупитер, заметив, что его новоиспеченная ученица очнулась. – Вернее, не столько тебя, сколько твое упрямство. Оно… прямо-таки поражает. Я даже не побоюсь сказать, что это твой особый дар, хотя ты и сама порой не осознаешь, насколько сильным он может быть. Хм… Как лучше назвать его: дар Барана или дар Осла?
С гулким гортанным звуком, напоминавшим звериный рык, Лу напрягла чаройтовые кости, окутывая себя фиолетовым маревом дара Вампира, чтобы немного унять боль и головокружение, но полностью избавиться от них не могла. Хотя ее разум и сумел сохранить индивидуальность, он получил за крайне короткий период времени в тысячи раз больше информации, чем мог обработать, и изо всех сил этому протестовал.
Меморум оказался для Лу абсолютно новым и сбивающим с толку опытом. Обычно, повстречав кого-то, она имела возможность постепенно составить об этом человеке свое мнение, но сейчас все было иначе. Ни самая откровенная беседа, ни сотни лет бок о бок не позволили бы ей узнать Джупитера так же хорошо, как она узнала его сейчас. И она не просто узнала его, а прожила его жизнь вместе с ним и научилась смотреть на мир его глазами, и это было бесконечно пугающе. Юная орфа чувствовала, что внутренняя борьба, которую она вела за сохранение самой себя, еще не закончена. Ей необходимо было не только оградить свои воспоминания от чужих, но и отделить личность Джупитера от собственной; в противном случае она была обречена всю оставшуюся жизнь взирать на окружающую действительность под его углом.
Но в том, что Лу узнала, содержалась и подсказка. Ведь среди всего прочего она взглянула глазами Джупитера на саму себя; и поняла, что тот видел большой потенциал и одновременно опасность в таившейся в Лу силе. Мессер специально намеревался подавить ее личность процессе меморума, чтобы сделать своей верной последовательницей, фактически – марионеткой в своих руках. При всем этом Джупитер не считал себя злодеем, искренне веря, что поступает так ради высшего блага, неосознанно уподобляясь своим сородичам, чьи взгляды всегда презирал. Для Лу это очевидное противоречие стало спасением – отправной точкой, чтобы составить собственное представление об этом человеке и отстраниться от навязанной меморумом точки зрения.
– Тебе не надо было так напрягаться, – тем временем вещал юноша-гарпия, нависая над ней с надменным видом, и через секунду Лу догадалась, что тот анализирует ее поведение после первого пробуждения в Эдене. – Ты слишком много думала, пыталась все рационализировать. В тебе сидело неверие в эфир, в само его существование. В глубине души ты считала, что это просто какой-то трюк.
Лу с ужасом поняла, что меморум являлся процессом обоюдным: пока она поглощала сознанием опыт Джупитера и подробности его жизни, тот в свою очередь узнавал все о ней, всю ее личность и судьбу, от и до. Это было бесконечно смущающе. Но имелось и кое-что поважнее – далеко идущие планы мессера на свою ученицу, которые юная орфа случайно узнала среди всего прочего и теперь жаждала прояснить:
– Ты хочешь, чтобы я сделала… что?
– Чего ты там бормочешь?
– Контракт… Мои полтора года в Эдене… Ты хочешь, чтобы я сделала что? – с нажимом повторила она, медленно стягивая со лба влажный компресс и мысленно отмечая это крохотное проявление заботы со стороны короля демонов.
– Ха, – губы мессера растянулись в коварной улыбке. – Думаю, ты и так знаешь.
– Но ты скажи, – прохрипела Лу, с трудом поднимаясь на ноги, пошатываясь и потирая виски из-за ноющей головной боли, и махнула тремя руками в сторону мертвой земли долины. – Давай. Скажи это вслух. Пусть кости наших сородичей станут свидетелями.
– Ого, какой пафосной ты стала, заноза, – восхищенно захлопал в ладоши ее собеседник, колыхая крыльями цвета пламени. – Моя школа.
– Хочешь, чтобы я… научилась обращать время вспять?
– Ага, время вспять, – повторил мессер с такой непринужденностью, словно речь шла о ерунде вроде починки цветочного горшка. – Откровения не избежать. Оно уже начало свершаться. Все ангелы мертвы. Не за горами и то, что предречено дальше – кровопролитная война и гибель почти всего населения Реверсайда. И когда это случится, будет только один способ все исправить – вернуть время назад, как будто ничего не происходило. Уверен, это не так сложно, как кажется. У меня уже есть на этот счет кое-какие наработки. Я бы и сам все сделал, но понимаешь, руки связаны.
– Ты рехнувшийся старый псих, – процедила Лу сквозь зубы, до боли сжимая кулаки. – Пускай мы связаны контрактом и я буду вынуждена делать то, что ты хочешь, знай, что я никогда не приму твою сторону. И я никогда не прощу тебе то, что ты сделал с моей матерью.
– Ха? Вот так заявление, заноза! – с искренним негодованием откликнулся Джупитер. – И что же такого я сделал, а? Пригрел ее у себя, терпеливо слушал ее нытье и каждый день заботился о том, чтобы ничто не нарушило ее тонкую душевную организацию?
– Из-за тебя она мертва, – прорычала Лу, угрожающе надвигаясь на него. – Она была орфой. Она могла переродиться со временем даже в Аверсайде, скопив внутренний эфир, если бы не явился ты и не затащил ее душу в Ад.
– Шанс этого был крайне невелик, – фыркнул Джупитер, не сдвинувшись с места. – Да и ведь она сама заключила контракт, чтобы уберечь тебя. Какие ко мне претензии?
– Тебе была нужна я! Но ее ты мог не забирать! Она могла быть до сих пор жива, но ты решил сделать ее своей марионеткой, как рассчитывал поступить и со мной! Вот только твой план провалился, и теперь ты узнаешь, зачем природа наградила меня шестью кулаками… Когда я набью тебе морду!
Будучи в Эдене на правах гостя, Джупитер не имел возможность использовать эфир, и Лу из солидарности тоже не стала его использовать, пойдя против юноши-гарпии врукопашную. За две с лишним сотни лет, пожалуй, можно было научиться за себя постоять, но после анализа воспоминаний мессера Лу поняла, что драки не являлись его сильной стороной. Махать руками королю демонов было ни к чему: самым опасным оружием в его арсенале являлись ум и красноречие. После короткой серии выпадов и уворотов юная орфа одержала верх, повалила противника и занесла над ним сразу четыре кулака, однако тот нашел хитрый способ выкрутиться из ситуации – на краткий миг вернулся из Эдена в Ад, внезапно исчезнув из хватки оппонентки и заставляя ту уткнуться лицом в землю.
– И это все, что тебя волнует? – раздался позади Лу голос, ни на секунду не снизивший градус самодовольства. – После всего, что я сделал… После того, как я погубил весь Клан Сирот, тебя беспокоит лишь то, как я поступил с твоей матерью?
– Я тебя не виню, – откликнулась Лу, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. – Должен ли создатель кинжала чувствовать вину перед всеми, кто от того пал? Я убеждена, что нет. Орфы сами явились к тебе и попросили создать Иглу. Ты неоднократно предупреждал их, что артефакт может стать нестабилен, и тогда все пойдет наперекосяк. Ты оставил им возможность остановить его, но они ею не воспользовались. И слишком поздно поняли, что никто не вправе делать людские души безвольными пешками в своей игре. Ангелы поплатились за собственное тщеславие, и мне ничуть их не жаль. Так что нет, я не виню тебя в их гибели.
Она запнулась, не веря, что говорит такое. Разве это была она, сострадательная и отзывчивая девчонка, которая приходила окружающим на помощь, ухаживала за пустыми и заботилась о зверюшках? Похоже, чужая личность все же оставила на ней отпечаток, причем куда более значительный, чем Лу предполагала. Что ж, по крайней мере она была рада обнаружить, что ее слова стали неожиданностью и для Джупитера, слегка сбив с него спесь, и потому продолжила:
– Но я виню тебя в том, как ты обходишься со своим нынешним народом. Когда-то твоя тяга к знаниям и истине заслуживала настоящего восхищения. Но став королем демонов, ты изменился. Со временем из талантливого ученого и мудрого правителя ты превратился в капризного самодура, вечно скучающего и жадного до зрелищ. Ты искренне считаешь, что имеешь право помыкать своими подданными, как в голову взбредет, и относишься к людям, которые безгранично преданы тебе, как к мусору. Постоянно меняя обличья, ты настолько проникся своими ролями, что и сам перестал понимать, кто ты на самом деле. И пренебрегаешь даже тем единственным, кто любит тебя настоящего…
– Подумай как следует, заноза, – меняясь в лице, оборвал ее Джупитер и устрашающе поднес заостренный ноготь к шее Лу. – Мы с тобой обнажились до самой души и теперь знаем всю подноготную друг друга, включая личное, сокровенное и постыдное… Так что подумай как следует и спроси себя еще раз, правда ли ты хочешь перейти эту грань.
– Не хочу. И не стану. Ведь мы оба знаем то, что знаем. И все, что я могу тебе сказать, ты скажешь себе и сам, – отозвалась юная орфа с перенятой у учителя холодной усмешкой, отводя его руку. – А я скажу лишь то, что мне жаль тебя. Ты жил столько лет, считая себя умнее всех и надеясь переиграть судьбу, и в итоге угодил в ее ловушку. А ведь все могло сложиться иначе, откройся ты своим братьям и сестрам.
– Да неужто, – презрительно вздернул верхнюю губу мессер. – Близнецы? Они бы ни за что на свете не поддержали меня.
– Откуда знаешь? Ты и не пытался. Но теперь понимаешь, к чему это приведет. Что посеешь, то и пожнешь, сын Талулы и Брахта, Джупитер из Клана Сирот. – Глаза Лу вдруг закатились; она раскинула все руки, объятая желтой аурой, позволяя пророчеству пройти сквозь нее и исторгнуться из ее уст, и ее собеседник невольно отшатнулся. – Ты сам заронил недоверие, которое за все эти годы выросло меж вами глухими непроницаемыми стенами. И когда эти стены начнут смыкаться вокруг тебя… Когда кровавое море поглотит все, чем ты дорожишь… Ты поймешь, что лишь время, обращенное вспять, сможет смыть всю грязь грехов, что лягут на ваши плечи.
Аура погасла. Лу подхватила с земли компресс и приложила ко лбу, потому что видение принесло новую щедрую порцию головной боли. А юноша-гарпия тем временем триумфующе расхохотался, тыча в нее когтистым пальцем:
– Ага! Я же говорил! Время, обращенное вспять, так-то!
Лу забубнила под нос проклятия, прижимая компресс к голове и начиная слоняться по кругу, потому что это движение отражало хаотический рой мыслей, круживших в ее голове. Едва ли она когда-то могла вообразить, что уподобится Оракулу и станет самостоятельно изрекать пророчества. Пережитый опыт оказался крайне неоднозначным: как и прежде, предчувствие из-за дара Шамана грозило обернуться для Лу постоянным страхом, только теперь ему предстояло растянуться не на недели, а на целые полтора года. Юная орфа понимала, что он сведет ее с ума, если она не отыщет в себе сил перебороть его.
– Мы еще поговорим об этом, но сейчас некогда препираться, – бросила она через минуту и глянула на мертвую землю, усыпанную костями, которые облепили бабочки. – Думаю, в чаройте запечатлелось то, что здесь произошло. Я собираюсь выяснить это.
Игнорируя доносившиеся вслед протесты, она взмахнула шестью крыльями и взмыла в воздух. Желание узнать правду о взрыве Иглы было важной, но не единственной причиной, по которой она улетела. Она понимала, что ей нужно успокоиться, сконцентрироваться и хоть немного упорядочить полученные знания, на данный момент походившие на спутанный моток пряжи, с которым поиграл котенок. Многую информацию, значимую для миссии по остановке артефакта, она все еще затруднялась проанализировать, словно читала одну из заумных книг из кабинета Вивис, не предназначенную для своего уровня, и потому понимала ее через слово. Так что Лу, пожалуй, требовалось немного проветриться, но на земле Джупитер продолжил бы – а она знала наверняка, что он продолжил бы – непрерывно отвлекать ее своей болтовней.
Она заскользила над черным полем, только сейчас осознав, что после столкновения на горном плато химеры перестали проявлять к ней интерес, хотя оба орфа находились в физическом облике и должны были провоцировать их нападение. Чтобы окончательно убедиться в безразличии монстров, она подлетела вплотную к стенкам сферы, наблюдая за тем, как крутятся дымчатые вихри вокруг пульсирующей Иглы.
Беззвучный вой душ… Был ли это естественный звук их взаимодействия с веретеном или отражение боли, которую они испытывали? Даже среди знаний Джупитера Лу не отыскала ответа на этот вопрос. Но чем дольше она смотрела на них и слушала их молчаливый крик, тем сильнее ее глаза наводнялись слезами. С облегчением юная орфа осознала, что еще способна на сострадание, и вместе с тем почувствовала решимость освободить порабощенные души.
Химеры и правда продолжали игнорировать ее присутствие, меланхолично устремляясь в разные стороны от веретена и скрываясь в туманной пелене. Пользуясь этим, Лу перевоплотилась в одну из них в призрачной форме и осторожно скользнула во внутреннюю полость сферы через небольшой участок сверху, где границы трансмоста не смыкались. Ее взор тут же застелили клубы вихрей и рябь призрачных тел парящих монстров, которые наслаивались друг на друга. Пагубная пульсация Иглы, что внутри была стократ сильнее внешней, заставляла Лу мысленно содрогаться. Она сразу поняла, что если принять здесь физический облик, это приведет к мгновенной – и, скорее всего, бесповоротной – гибели.
Устройство Иглы изначально предполагало наличие двух фаз – накопления энергии погибших душ и ее выплеска, – причем второй предстояло сменить первую, что означало, что количество химер должно было стать конечным. Однако сбой заставил артефакт функционировать в обеих фазах одновременно, по сути делая его вечным оружием массового поражения. При этом мощность работы артефакта была напрямую связана с количеством накопленной энергии, и по задумке оба этих параметра должны были равномерно убывать с начала второй фазы до полной остановки Иглы. В нынешнем же состоянии уровень энергии постоянно колебался, а с ней и мощность, что делало артефакт чрезвычайно нестабильным. Если до сбоя орфы имели возможность, объединив силы, остановить Иглу, то теперь любое постороннее вмешательство в ее работу повлекло бы ужасные последствия.
Хотя в этом не было особой нужды, напоследок Лу из любопытства выглянула через грань трансмоста, чтобы сквозь завесу обильного снегопада увидеть высившиеся вокруг неприступными стенами склоны гор Рока. В этой части Реверсайда стоял морозный полдень. Армии бесплотных чудовищ устремлялись в разные стороны, ведомые лишь одним желанием – уничтожить все в этом мире, что несет на себе след цивилизации. Безликий монотонный стрекот сливался в единый зловещий хор, певший о круговороте бесконечного существования, в который были заключены эти существа.
Лу поспешила выскользнуть из сферы, приняла свой истинный облик и полетела над мертвой землей настолько низко, насколько могла, чтобы не вспугнуть многочисленные полчища ноктюрнов. Уже смеркалось, и подрагивание черных крылышек внизу становилось почти неразличимо. Кости ее предков… Пожалуй, Лу стоило погрести их, когда все закончится. Она задумалась о собственных словах насчет того, что считает ангелов получившими по заслугам. Так ли это? Следует ли винить в катастрофе их или Откровение? Были ли они обречены силами судьбы или сами обрекли себя? Лу не знала ответа. И лишь горечь от непоправимости случившегося тесной хваткой сжимала ее горло.
Она наметила маршрут полета над полями – большой расширяющейся спиралью, затем закрыла глаза, чтобы сосредоточится на чаройте внутри себя и вокруг себя. Полученные знания подсказывали ей, что делать. Почти погрузившись в транс, она парила, объятая желтой аурой дара Шамана и считывая смутные картины и голоса, позволяя образам и словам проноситься сквозь ее сознание. Это происходило совсем не так, как при меморуме – мягко, легко, ненавязчиво. Пожалуй, процессом можно было бы даже насладиться, если бы видения, которые представали перед взором Лу, не были столь жестоки и трагичны.
Спустя какое-то время она поняла, что продолжает бесцельно парить кругами, хотя узнала уже все, что могли сказать ей кости. Она убеждала себя, что еще недостаточно упорядочила мысли, но на самом деле попросту оттягивала неизбежное – то, что желала сделать больше всего на свете и одновременно боялась. Рассердившись на саму себя, она резко кувырнулась в воздухе, взяв курс обратно на внешний берег реки.
Приземлившись, она долго собиралась с духом: то ходила из стороны в сторону, то придирчиво оглядывала свое нелепое черное облачение, то бормотала что-то под нос, то подбегала к реке и плескала прохладную воду на лицо. Затем, проклиная себя за нерешительность, наконец использовала Соприкосновение.
