Kitabı oku: «Золото верности», sayfa 3
Глава 4
«Никогда в жизни Тания не слышала такого голоса»
Тания очнулась на берегу реки. Чувствовала она себя скверно: нахлебалась воды, на зубах скрипел песок, а по всему телу болели ушибы.
Она не помнила, что точно произошло. Точнее, не поняла. Как только она упала с обрыва, дневной свет погас, словно всё затянуло густой чернотой. Тогда она решила, что это смерть – а что же иначе?
Теперь она, кажется, стала понимать: та чернота являла собой нечто вроде кокона, который смягчил падение. Потом удары пошли один за другим: горный поток потащил её кокон по камням. И после очередного такого столкновения она видимо и потеряла сознание.
Придя в себя, Тания осмотрелась. Здесь река текла куда спокойней, а берега были пологими. По сторонам росли деревья, но лесом их уже не назвать. Похоже, что течение отнесло её весьма далеко – быть может где–то рядом уже столица.
А поблизости от столицы проходит Королевский тракт и другие дороги. Для начала надо найти какую–то из них.
Дело, правда, осложнялось тем, что на холмистую долину уже спускался вечер. Скоро станет совсем темно, а Тании не хотелось провести ещё одну ночь непонятно где и на пустой желудок.
Столица и вправду оказалась недалёко. Найти её было легко: тёмная громада проступала промеж холмов. А после этого и на Королевский тракт оказалось совсем уж несложно выйти.
И вот Тания уже плелась по тракту усталая и измученная, а ночь вступала в свои права. Темнело быстро: даже дорогу стало едва видно. Впрочем, вскоре над горизонтом должны взойти обе луны…
Вдруг откуда–то из темноты раздалась кукушечная трель. Тания вспомнила, что по деревенскому поверью услышать кукушку ночью – хорошая примета. Будто бы услышавшему повезёт в любви.
Да разве Тании сейчас до любви? Ей ещё нужно выяснить, что сталось с Йедом… А затем ей нужно отомстить… За гибель родителей, за всю родную деревню… Найти виновного и покарать…
Стоп. Кукушка? Ночью?
Мозг молнией пронзили недавние слова Посланника Маэла: «На тракте видели разбойников».
Измождённое и избитое тело отозвалось резкой болью, когда она стремглав рванулась вперёд.
Однако было поздно. Чья–то ручища подхватила её за шиворот, оторвала от земли и подняла в воздух.
– Давайте сюда, парни! – позвал здоровяк. – Я тут какого–то мальчишку поймал!
Неподалёку зажёгся огонь.
– Ты дурак, Коротыш, – прохрипел разбойник, поднеся факел к лицу Тании. – Чего с него взять? Поди просто посыльный какой–то, иль слуга.
Тания была готова благодарить хоть саму Шамину за то, что сейчас на ней надето старое дорожное платье Йеда, из которого он давно вырос. Она оделась так ещё вчера, когда они вместе с братом собирались покинуть мёртвую деревню. Теперь же эти разбойники вряд ли разберут в полумраке, что она никакой не мальчишка. Её спутанные грязные волосы теперь вполне сойдут за патлы неряшливого слуги.
– Погоди, Топор. – раздался третий голос. – Раз он на тракте так поздно, значит по какому–то важному делу. А ну–ка, мальчуган, – ухмыльнулся он Тании, – рассказывай, кто и зачем тебя послал. Наверняка и деньги у тебя при себе есть, иначе ночью в столице тебе делать нечего! Если так, то ты должен поделиться с нами всем тем, что Богиня тебе послала, ибо любой её дар – не награда, а испытание. Только жертвуя ближнему, душа человеческая освобождается от греха! А мы… Мы тебе в этом с радостью поможем!
Все трое громко загоготали.
Банальный дорожный грабёж внезапно приобрёл оттенок бредовости. При чём тут Шамина, грехи, и человеческие души, если им надо просто поживиться чужим? Но в то же время Тании казалось, что что–то очень похожее она уже слышала когда–то давно…
Так или иначе, у неё язык зачесался навесить этим громилам лапши весом по пуду на каждое ухо. Она едва уж не заговорила, как вспомнила: её девичий голос вовсе не похож на юношеский. Голосом она себя тут же выдаст, и тогда всё станет только хуже.
Она судорожно соображала, что же теперь делать, и единственное, что ей успело прийти в голову за эти секунды – изобразить немоту.
Один из разбойников уже начинал злиться её молчанию.
– Отвечай, а не то узнаешь, почему меня прозвали Щекотуном!
На таких словах он завертел своим кинжалом у лица висящей в воздухе Тании.
Однако тут ручища Коротыша ослабила хватку и опустилась, так что Тания снова оказалась ногами на земле.
– Смотрите! – сказал здоровяк. – Это же девочка!
Танию мигом прошиб холодный пот.
Но Топор и Щекотун куда–то отвернулись – сказанные слова относились вовсе не к ней.
На ночной дороге невесть откуда взялась девушка с факелом, на вид несколько старше Тании. Только в отличие от Тании, с мужчиной её никак не перепутать. На ней тоже было платье на манер мужского, но скроенное намного изящнее и явно под её стройную фигуру. Пожалуй, это было не просто платье, а некое дорожно–военное обмундирование, обшитое защитными кожаными пластинами. В довершение всего, незнакомка была вооружена двумя мечами, которые торчали рукоятями у неё из–за спины.
– Баба! – в удивлении воскликнул Щекотун. – Это же баба! С оружием!
– Ты ещё кто такая? – прохрипел Топор. – А ну мотай отсюда, не задерживайся! Здесь тебя ничего не касается!
Обескураженный увиденным, он опасался странной ночной воительницы. Ведь бессмысленных вооружённых стычек с кем бы то ни было они тоже не искали.
– Реанна Мона Мней, – прозвучал ровный голос. – Вы трое разбойники?
Никогда в жизни Тания не слышала такого голоса. Он казалось не выражал ничего. Ни злости, ни задора, ни насмешки, ни даже простого любопытства. Не слышалось в них и подобия страха, грусти или обречённости. Девушка проговорила свои несколько слов спокойно и бесстрастно. Пожалуй, даже равнодушия в её голосе не было. Тании подумалось, что он словно бы пуст изнутри.
Ни по голосу, ни даже по выражению лица нельзя было понять, что она сейчас чувствовала. Страх ли? Самоуверенность? Или может она вообще думала присоединиться к шайке в качестве разбойницы? Она просто сообщила буквальный ответ на заданный Щекотуном вопрос: «кто такая?» и в свою очередь задала свой. Не больше и не меньше.
И в то же время, этот голос показался Тании приятным, даже мелодичным. Она сразу же почувствовала, что незнакомка ей не враг. Словно бы в ней таится что–то неуловимо родное.
– Кто мы такие и чем здесь заняты – не твоё бабское дело, – с угрозой заговорил Щекотун. – Проваливай давай, пока цела! Не надейся, что те игрушечные сабельки за спиной тебе помогут!
Но та даже не пошевелилась. Она словно застыла, о чем–то раздумывая.
Затем вытащила из–за спины одну из своих «сабелек» и указала ею в сторону Тании.
– Отпустите её и уходите с тракта. Иначе можете погибнуть.
Голос её оставался прежним: ровным, спокойным, без всяких эмоций. Как если бы она просто предупредила, что скоро тут пойдёт дождь, и под ним можно промокнуть.
Банда вся разом оглянулась на Танию.
– Как? И эта тоже баба? – снова удивился Щекотун. – Ну и денёк у нас сегодня!
«Вот же дурёха, ну зачем меня–то раскрыла!» – с досадой подумала Тания.
Её первое благоприятное впечатление о незнакомке оказалось подпорчено.
– Ты видать какая–то дурочка, раз слов не понимаешь, – недобро ухмыльнулся Топор, оборачиваясь обратно к незнакомке. – А ну–ка, Коротыш, сцапай её!
Сам он тоже потянулся к своей секире за поясом, готовясь к драке.
Явление загадочной ночной воительницы настолько удивило горе–разбойников, что на Танию уже не обращали никакого внимания, и игнорировать такую возможность она не могла. Стоило им всем дружно отвернуться, как Тания нырнула в темноту – но не для того, чтобы просто сбежать. Она и не подумала, что странную незнакомку можно здесь бросить. Ведь та так бесстрашно за неё вступилась! И пусть ночная воительница вооружена и видимо не чужда рукопашному бою, но вряд ли одна выстоит против троих здоровых бандитов.
Тем временем, Коротыш с дубиной наперевес двинулся вперёд, набирая скорость всей своей тушей и угрожающе рыча.
Однако когда он уже поравнялся к ней почти вплотную, готовясь выбить меч из её руки, та вдруг совершила молниеносное движение. Она ловко увернулась от дубины, одновременно подставив здоровяку подножку. Споткнувшись, тот согнулся в три погибели, а чтобы не упасть ничком – опёрся дубиной о землю.
В тот же миг незнакомка метнулась прыжком вверх, и рукоять её меча опустилась Коротышу на затылок.
Послышался сдавленный «ухх», и бессознательная туша тяжко бухнулась на дорогу. Раскрыв рот, обомлевшая Тания восхищённо глядела из темноты на незнакомку и на поверженного разбойника у её ног.
– Да что же это за проклятый день–то такой! – захрипел Топор. – Чтобы ещё какая–то баба мне командовала!
Он с рёвом ринулся к девушке, которая словно дразнила его невозмутимым видом.
Несясь, как разъярённый бык, Топор не обращал внимания ни на что вокруг. Всё его внимание занимала только дерзкая воительница впереди.
И тут Тания поняла что это её момент истины.
Выскочив из ночного мрака, она бросилась к дубинке Коротыша, подхватила её и нанесла удар мчащемуся мимо разбойнику, стараясь во всем подражать незнакомке с мечами.
Противный звук удара дубины по разбойничьему черепу показался Тании самым сладким звуком на свете.
Топор же издал глухой стон и повалился наземь подле Коротыша.
Щекотун после такого поворота долго не раздумывал. Оказавшись в меньшинстве, он бросил факел наземь и просто удрал в ночь. Из темноты донеслись лишь проклятия в адрес минувшего дня, «проклятущих баб», а также каких–то «скоморохов».
Когда ругань его затихла где–то вдалеке, едва воцарившуюся тишину разрезал острый лязг металла – воительница вернула меч в ножны за спиной.
– Ха–ха! – выкрикнула Тания беглецу вслед. – Где всё твоё щекотунство, Щекотун?!
Она бы ещё долго глумилась над его трусливым побегом, но за спиной вдруг раздался ровный мелодичный голос, похожий на звон волшебных ночных колокольчиков.
– Ты можешь идти.
Несмотря на приятное уху звучание, голос странной воительницы казался каким–то ненастоящим. Ведь словам «ты можешь идти», как и любым другим, можно придавать разную интонацию. Одной и той же фразой можно как проводить закадычного друга, так и прогнать незваного гостя. Примириться с былым врагом – или нажить себе нового. Более того, живые люди просто не способны не вкладывать в свою речь вообще никакой окраски, даже если захотят.
Однако бесстрастный голос незнакомки не таил в себе ровным счётом ничего: ни явного дружелюбия, ни неприязни.
Обронив свою скупую фразу, она развернулась и молча направилась обратно – в ночную тьму, из которой появилась.
Опешившая Тания осталась стоять одна посреди дороги.
Глава 5
«И вот уж тысячу лет, волей благословенного Халара, королю Великой страны Кейл служит его верная гвардия!»
– Нет, Маэл… ничего нет… Ничего похожего на то, о чем ты мне рассказывал.
Слова принадлежали Заэлии, целительнице на службе у Богини.
Служительница Заэлия стояла позади Йеда, возложив руки там, где плечи переходили в шею. От рук колдуньи расходилось приятное тепло и покалывание. Краем зрения Йед видел, как по его коже распространяется странная сеть синевато–стального оттенка, словно некая магическая субстанция подкрашивает кровь в жилах. Без сомнений, целительница Заэлия управляла ей по собственному желанию, как обычный человек властен управлять рукой или ногой. Пульсируя, как живая, синяя эссенция переползала с одного места на другое, словно прощупывая Йеда изнутри. Хотя всё это происходило совершенно безболезненно, Йеду становилось немного не по себе от той мысли, что в его теле хозяйничает кто–то другой. Он даже дыхание затаил – вдруг от неосторожного движения странная сущность причинит ему вред?
Завершив наконец свою работу, Заэлия каким–то образом вытянула синеватую сеть из–под кожи. Она отняла руки, и Йед, потирая шею, с облегчением набрал воздух полной грудью. Удивительно, но после прикосновения целительницы на коже не осталось ни ран, ни шрамов.
Служительница Заэлия огласила свой вердикт.
– Он совершенно здоров, о Верховный Посланник. Его кровь чиста. Боюсь, мне больше нечего тебе сказать.
Находясь в сане Посланника Синода уже под три столетия, Маэл не мог не выработать в себе немалую осторожность и тщательность. Потому он и привёл к Йеду целительницу, чтобы та наверняка подтвердила, что тот не заражён чумой.
Когда целительница и Чтец встали рядом, трудно было не подметить их явное сходство. Оба высокого роста, раза в полтора выше, чем большинство людей. На вид примерно одного возраста – хотя все бессмертные служители Богини всегда выглядели как мужчины и женщины среднего возраста. Никто ни разу не видывал Чтеца–ребёнка или Чтеца–старика, хотя реальная жизнь служителей Шамины могла измеряться и сотнями лет, и тысячами. Поговаривали, что старейшие из Синода воочию видели Старый мир.
Различие между Заэлией и Маэлом наблюдалось лишь в двух вещах. Во–первых, целительница обладала вполне роскошными чёрными волосами, не в пример лысому черепу Чтеца. Во–вторых, глаза её были не синими, а ярко–серебряными. Временами они так отражали окружающий свет, что словно бы сами вспыхивали светом, подобно двум лунам на ночном небе. Нечеловеческий среброокий взгляд делал целительницу Заэлию похожей на диковинную ведьму из благородного колдовского рода.
Из–за закрытой одежды непросто было обнаружить на коже Заэлии такие же сине–стальные полосы, как у Маэла, но внимательный человек мог их заметить на ладонях целительницы. Йеду невольно подумалось: а что, если эти полосы и есть та самая жутковатая субстанция, что только что хозяйничала внутри него? Уж больно они схожи.
– Благодарю тебя, о Приорина, – ответил Маэл. – Я надеялся услышать именно это. Не смею более задерживать тебя в сём неприятном месте.
Приорина Заэлия приложила обе руки к груди, изобразив ими косой крест – он, возможно, символизировал четырехлучевую звезду Шамины.
– Да не угаснут звёзды! – поклонилась она Маэлу.
– Да не угаснут звёзды! – эхом повторил тот прощание, также скрестив руки и поклонившись в ответ.
Целительница направилась к выходу тюремного коридора, сопровождаемая охраной. В одной камере с Йедом остался лишь Посланник Синода.
Йед пребывал здесь с самого утра и надо признать, что ему это место было столь же неприятно, как и Заэлии. Хоть Маэл и говорил, что Йед здесь не заключённый, но на практике разницы обнаружилось не так уж много. Тем более, спалось ему тут совсем плохо: помимо тех странных насмехающихся голосов, во сне его мучил жуткий кошмар. Ему снилось, будто он убегает от неведомого чёрного чудища по диковинному подземелью, где все стены усеяны сверкающими самоцветами. И что вместе с ним от чудовища спасалась неизвестная девушка. Он проснулся весь в холодном поту – точно перед тем, как сюда заявились Маэл с Заэлией.
Так или иначе, Йед всей душой надеялся, что уж теперь–то его из этой тюрьмы отпустят.
Но Маэл почему–то застыл неподвижно и молчал, напряжённо уставившись в ничем не примечательную точку на стене. Ко всему прочему, он выглядел весьма неважно, как будто попал сегодня в изрядную переделку.
– Служитель Маэл… – наконец решился нарушить тишину Йед. – Разрешите ли мне теперь покинуть это место? Раз даже служительница Заэлия подтвердила…
Чтец мигом очнулся.
– Конечно. Сестра Заэлия никогда не ошибается в таких вещах. Чума столице не грозит. Следуй же теперь за мной.
Сопровождаемые всё прежним карликом–смотрителем, они прошли по коридору к выходу.
На улице смеркалось. Было довольно безлюдно: мрачной тюремной башни, вделанной в городскую стену, жители избегали.
Когда ворота башни закрылись на запор, Маэл заговорил.
– Что же… Много времени у меня нет, потому скажу прямо: мне совсем не хотелось бы, чтобы Йед Велунд, сын кузнеца, пополнил низменное общество городских бродяг, попрошаек, мелких воришек и просто бандитов, которых ты уже имел возможность лицезреть там.
Маэл махнул рукой назад.
– Ты достоин куда лучшей судьбы, – продолжал он. – И мне хорошо известно, что до ужасной трагедии в деревне ты собирался поступать на службу в королевскую гвардию. Что же, я полностью поддерживаю столь похвальное стремление сердца. Ведь только в королевской гвардии юноши становятся настоящими мужами, достойными защитниками не только короля, но также и своей страны и своего народа!
– Именно! – радостно воскликнул Йед, так что даже спохватился своей чрезмерной горячности. – То есть… Мой отец тоже считал в точности так! Он всегда говорил: «Человек должен быть настоящим!»
Отец частенько брал Йеда в столицу, когда ездил туда по своим кузнечным делам. И Йед до сих пор хорошо помнил самую первую из этих поездок. Отец получил тогда свой первый заказ от гвардейской оружейной. Это было весьма почётно, потому что значило, что даже при королевском дворе его кузнечное мастерство оценили высоко. В тот раз он и решил взять с собой Йеда, тогда ещё малого мальчугана, дабы показать ему большой мир столицы.
В тот день в дворцовом квартале Йед впервые увидел королевских гвардейцев. Все как на подбор, в латах с позолочёнными узорами, с королевским гербом на груди, они спешили куда–то по своим гвардейским делам, дисциплинированно удерживая строгий строй. На их благородно–суровых лицах читалось мужество и преданность делу.
Возможно, воображение Йеда со временем приукрасило эту картину. Но так или иначе, именно впечатления детства подчас определяют судьбу человека. С той самой поездки его сердце навсегда загорелось желанием стать таким же, как эти воины в доспехах.
Пока Йед тонул в нахлынувших воспоминаниях, Маэл всё продолжал свой монолог.
– Мудрые законы Шамины требуют, чтобы достойные представители даже самых низких сословий имели шанс подняться на достойное место. Неважно какой, но в каждой стране Междуморья такой способ должен быть. И вот уж тысячу лет, волей благословенного Халара, королю Великой страны Кейл служит его верная гвардия! Из трёх сотен человек её состава небольшое число мест ежегодно освобождается. Любой житель королевства, не уличённый в преступлениях, вправе претендовать на место в гвардии, пройдя для этого ряд испытаний. Никому не делается предпочтений: ни по знатности, ни по богатству, ни даже по былым заслугам перед короной, если речь идёт об отпрыске знатного рода. В королевской гвардии, если ты действительно её достоин, твоё происхождение не имеет никакого значения. И моя обязанность как Посланника Синода – следить за строгим соблюдением этого священного закона.
– Но ваша милость, – осмелился возразить Йед, – ведь служба в королевской гвардии даёт немало привилегий. Разве таким образом на службу не будут стремиться самые низменные люди? Мошенники, скрывающие преступное прошлое, безнадёжные должники, или просто карьеристы? А то и вовсе шпионы или убийцы, подосланные врагами?
– Ты умён не по возрасту, я погляжу! Конечно, всё возможно. И это как раз моя забота. Ибо знать потаённое – первейшая из задач Посланника Синода.
На этих словах Маэл многозначительно коснулся своего виска двумя пальцами.
– Вы… Вы лично проверяете каждого из них? При помощи своей силы? Также, как и меня тогда в деревне? Просматриваете всю их память?
Чтец снисходительно рассмеялся.
– Нет–нет, конечно же не всю… Даже у тебя я тогда извлёк лишь малую часть воспоминаний – всего о нескольких минувших днях. А возьмись я просматривать всю жизнь человека от и до – это то же, что самому её прожить. Такое было бы слишком утомительно, да и долго до несуразности. Я‑то бессмертен и время у меня всегда есть, а вот у гвардии его нет. На самом деле память как таковая здесь и не особо–то нужна. Мне достаточно лишь заглянуть в душу человека своим даром, чтобы распознать основные идеи и ценности, на каких строится вся его личность… И даже увидеть всё то, что управляет ею изнутри, из самого подсознания. Видишь ли, человеческие пороки подобны изъянам внутри драгоценного камня… Я вижу их все, подобно ювелиру. Допустим, кандидат ещё даже и не задумал предательства, но к преданности не склонён – тогда я это обязательно узнаю. Моему взору доступно все.
Бездонно–синие глаза взглянули на Йеда так, что у того мурашки по спине пробежали. Взгляд Чтеца будто прошил его насквозь.
– При должном тщании, конечно, – уточнил Маэл, поднимая глаза к темнеющим небесам. – Как и работа ювелира–оценщика, даже столь упрощённая проверка требует немалой концентрации, а после десятка кандидатов я, признаюсь, бываю крайне истощён… Но что касается тебя, сын кузнеца, то мою оценку ты уже проходил. Там, ещё в деревне.
Служитель Маэл замолчал, словно намеренно растягивая паузу. Йед опять ощутил на себе его всевидящий взор.
– И… каков же результат, ваша милость? – спросил он с опаской и надеждой в голосе.
– Ты вполне годишься, – молвил Посланник Синода. – Драгоценный камень твоей души прозрачен и чист в достаточной степени.
Йед облегчённо выдохнул.
– Увы, радоваться тут рано, – осёк его Маэл. – Поступить на службу в королевскую гвардию всё равно почти невозможно. Раз всякий может претендовать на освободившиеся места, а мест таких всегда очень мало, то и отбор всегда крайне жёсткий. И дело тут даже не в самих испытаниях… Допустим, ты парень крепкий и пройдёшь их все. Но из года в год повторяется одна проблема: кандидатов после отбора всё равно оказывается больше, чем надо. И все они безупречны. Поэтому в конце им приходится тянуть жребий.
– Жребий… – прошептал Йед. – Это будет сложнее всего…
– Верно мыслишь, – кивнул Маэл. – Всё потому, что в таком испытании от тебя ничего не зависит. Ни от твоей воли, ни от физических качеств, ни от усердия. Можно сказать, что это испытание самой судьбой, а судьба слепа, упряма и неумолима. Однако же… В моей власти тебе помочь.
Йед недоуменно поднял глаза на Маэла.
– Видишь ли, – пояснил тот, – я могу освободить любого кандидата от жеребьёвки. Таково моё право как Посланника Синода при кейлейском троне. Такое правило предусмотрено для того, чтобы слепой жребий не мог отсеивать особо ценных кандидатов. Тех, чей драгоценный камень особенно чист и безупречен… Если ты понял, о чем я.
– Вы хотите сказать, что это всё про меня? – спросил Йед, даже не скрывая скепсиса. – Разве я настолько свободен ото всяких пороков?
– Ннет… – замялся Чтец. – По–хорошему, в твоём случае это не так. Но я полагаю, что с тобой можно сделать небольшое исключение… Вернее, внести поправку. Ведь злая судьба уже заставила тебя страдать… Ты не подаёшь виду, как и положено сыну кузнеца, но я это вижу. Твоя душа открыта мне, как на ладони. Я бы хотел чем–то смягчить твою горечь утраты, даровать спокойствие духа… Однако я не властен повернуть всё вспять. Я не могу ни возвратить мёртвых к жизни, ни возродить деревню из пепла. И всё же, в моих силах избавить тебя от новых превратностей судьбы. Хотя бы в вопросе жеребьёвки – столь небольшом на первый взгляд, но очень коварном.
– Но это же будет нарушение правил! – возмутился Йед. – Разве так можно!
– Ты меня правильно понял? – поднял бровь Маэл. – Тебе придётся проходить все обычные испытания наравне с остальными кандидатами. Никто не даёт тебе поблажек в том, что касается способностей и умений, какими должен обладать каждый королевский гвардеец. Иначе это было бы грубейшим нарушением вековых традиций! Я гарантирую тебе лишь одно: ежели ты докажешь, что достоин службы в гвардии короля, то ты там будешь, невзирая на капризную волю жребия.
– Но это же несправедливо! – замотал головой Йед. – Остальные ведь будут тянуть жребий! А я… я просто отниму чьё–то место! Отец меня не такому учил! Это противоречит всему, что я знаю о гвардейской чести!
Посланник Синода озадаченно нахмурился. Скрестив руки на груди, он оглядел Йеда с ног до головы, словно оценивая.
– Какой ты щепетильный, юноша! А много ли справедливого в том, что проявив лучшие свои качества, достойный претендент лишается заслуженного места в королевской гвардии лишь по воле случайности? Ты ищешь честности там, где её просто не может быть!
Глядя на помрачневшее лицо Чтеца снизу вверх, Йед только теперь спохватился, что говорит неподобающим тоном.
– Нижайше прошу прощения, ваша милость, – исправился он, – но позвольте спросить, по какой на самом деле причине мне оказана такая честь?
Но Посланник Синода нахмурился только пуще.
– «На самом деле?» – грозно переспросил он. – Ты смеешь подозревать меня во лжи?
– Нет! – спохватился Йед. – Ни в коем случае! Я признателен… Безмерно признателен за всю доброту ко мне. Но это… это точно единственная причина?
Маэл взглянул на Йеда с подозрением. Вопрос юноши застал его врасплох: тот явно о чем–то догадывался. Его недоверие нужно немедля усыпить.
В таких случаях Посланник Синода предпочитал льстить собеседнику и говорить полуправду. Не будет большого вреда, если сыну кузнеца поведать о собственных скудных домыслах. Главное не проговориться о злополучной сестре, всю память о которой Маэл сам стёр из головы Йеда.
– Ну что ж… Ты и вправду совсем не глуп. И это хорошо, ибо глупость отнюдь не приветствуется в гвардии короля. Тогда я поделюсь кое–какими соображениями насчёт тебя.
Маэл отвернулся и поднял синие глаза к почерневшему небу. Там, в вышине, ярко блистала жёлтая звезда – Око Шамины.
– Уверен ли ты, юноша, что ты и правда тот, кем всегда себя считал? Уверен ли ты, что те люди, которых ты всю жизнь считал своей семьёй, действительно твои родные отец и мать? Ведомо ли тебе, кто ты?
– Они всегда относились ко мне как к родному… Что вы имеете в виду, ваша милость? Что я приёмыш? Но я всегда жил с ними… Не помню ничего другого.
– Не помнишь, это правда. Но у меня есть серьёзные причины для сомнений.
– Потому что я один не заболел каменной чумой? – догадался Йед.
– В том числе. Простые смертные не могут ей сопротивляться. Однако ты обычный смертный. Потому твоё происхождение – загадка… И мне нужно время, чтобы её разгадать. Но что бы всё это ни значило, для тебя же лучше, если ты поступишь на службу к королю–регенту Рамису, а не угодишь в воровскую шайку или ещё куда похуже.
На некоторое время воцарилась тишина. Маэл замолчал, а Йед пытался осмыслить им сказанное. Новость о том, что он, возможно, приёмыш, особенно его не трогала. Ну какое это имеет значение теперь, когда он всё равно уже сирота? Его сейчас больше заботило подозрительное предложение Маэла. Йед силился понять, стоило ли принимать его.
– Не сочтите меня неблагодарным, – заговорил он наконец, – но я откажусь от вашей помощи насчёт жребия.
Посланник Синода озабоченно поглядел на упрямого юношу.
– Как это понимать? – нахмурился он. – Ты передумал поступать на службу в королевскую гвардию?
– О нет, ваша милость. Королевская гвардия всегда была и остаётся моей мечтой.
– Тогда в чем же проблема? Ты хочешь отдать свою судьбу на волю случая? Чего ради?
– Простите мне мою грубость, но то, что вы предлагаете – это в какой–то степени обман. А обман не совместим со службой там, куда я стремлюсь попасть. Если я соглашусь на обман, то значит мне нечего делать в королевской гвардии. И лучше я найду другой способ туда попасть, даже если жребий будет против.
– И как же ты намерен этого добиться, юноша?
– Пока не знаю. Но способ найдётся, я уверен. Честный и справедливый!
Маэл хмуро поглядел на упрямого юнца.
– Чтож, может ты и прав насчёт обмана. Воля твоя – я не стану вмешиваться. Тогда… Тогда поторопись, сын кузнеца, ибо сегодня последний день, пока желающие поступить на службу в гвардию короля могут заявить о себе. В список претендентов нужно записаться до полуночи. Когда пробьёт колокол у врат дворцового квартала – будет уже поздно. А я должен отбыть – другие дела тоже не ждут.
Посланник Синода направился к привязанному неподалёку коню. С неба уже светили две полных луны – таких же круглых и ярких, как и прошлой ночью. В лунном свете синеватые полосы на лысой голове Чтеца мерцали мистическим снежно–серебристым блеском.
– Странно… – пробормотал он себе под нос, залезая в седло. – Если он приёмный, то почему… Или она тоже? Конечно, как же иначе…
– О чем вы там шепчете? – осторожно спросил Йед. – Я не…
– А, ничего особенного, – встрепенулся Маэл, словно стряхивая с себя тенёты дум. – Просто ты похож на свою… на своего отца, юноша! Несмотря на то, что он тебе лишь приёмный отец.
– Отца? – удивился Йед. – Да разве вы его знали, ваша милость?
– О нет, не знал. Но ваш староста много о нем рассказывал… По дороге в деревню.
Слукавив так, Маэл скрылся по крутой столичной улочке, не желая более распространяться на тему знакомства с роднёй Йеда.
* * *
– Так что же ты помнишь, егерь? – спросил Маэл человека в зелёной униформе.
– Только то, что я бежал по лесу за своей сворой, – важно загнусавил тот. – Давны определённо взяли чей–то след. И вдруг я обнаружил, что мы оказались на самом краю леса, где–то у гор. А погоня, смотрю, будто бы прекратилась. Давны плотно обступили кого–то всей сворой. «Зверя загнали!» – решил я. И на радостях рванул вперёд – со всей мочи! Но едва достиг опушки, как вмиг сознание потерял… Наверное, с разбегу на ветку дерева налетел. А как очнулся – лежал на прежнем месте в окружении своих давнов, которые пытались меня разбудить.
Маэл презрительно хмыкнул.
– И после такого ты называешь себя егерем, да ещё королевским? А давны твои оказались вовсе бесполезны! Девчонку они даже не заметили, а нашёл, догнал и окружил её наш доблестный сэр Тарбис со своим отрядом! Кстати, сэр Тарбис… – Маэл повернулся к капитану городского гарнизона. – Хоть наглая девчонка и сбежала, но полагаю в том нет вашей вины. Она овладела оружием Титанов, с которым её так просто не взять… А вас, капитан, давно пора наградить за долгие годы безупречной службы. В былые дни покойный отец ваш Тарбис Бесстрашный достойно командовал гвардией старого короля Алариса. Ныне же, при молодом короле–регенте, было бы правильным назначить на ту же должность Тарбиса Малого… Только вот незадача: гвардией теперь командует ваш друг сэр Гаррис, к которому тоже нет нареканий. Не прогонять же его, в самом деле? Потому мы решили поступить иначе. После небольшой беседы златородный Рамис согласился, что с завтрашнего дня вас следует ввести на вакантное место в Совете Стратегов. Указ уже подписан. Мои поздравления, королевский стратег Тарбис!
Неожиданная новость явно изумила капитана, но замешкался он всего на миг.
– Рад служить короне! – гаркнул он, вытянувшись по струнке и прижав кулак к груди.
– Ваша милость, – вдруг раздался гнусавый голос. – Дозвольте возразить…
– Что ты сказал? – удивлённо повернулся Маэл. – Ты, простой егерь, смеешь возражать против повышения доблестного сэра Тарбиса?
– Нет, ваша милость… Я о своих гончих давнах. Вы сказали, что они оказались бесполезны, но я осмелюсь возразить! Они вовсе не бесполезны! Мои давны поймали лису!
