Kitabı oku: «Золото верности», sayfa 4

В доказательство егерь поднял шкуру убитого зверя, которую всё это время держал в руке.

– Сэр Тарбис, умоляю, спасите меня от этого дурня, – в сердцах воскликнул Маэл.

Егеря вывели из кельи, оставив служителя Шамины в одиночестве.

Маэл продолжал так и сидеть в кресле, угрюмо глядя на захлопнувшуюся дверь. Он всё гадал, почему сейчас так устал и измотан? Ведь организм Чтеца крепок и вынослив – не в пример тщедушным людским тельцам.

И всё же, Маэл чувствовал себя подобно насекомому, которого вдруг раздавило грудой камней. Каждый булыжник – это проблема, что свалилась на него всего за минувший год… Когда в последний раз он был также измотан, как теперь?

Да, подобное уже было. Тогда тоже вспыхнуло восстание и началась война… Всего пятнадцать лет назад, при старом короле Аларисе. Впрочем, в те времена Аларис вовсе не был ни стар, ни немощен. И был он тогда не просто очередным правителем, к которому Синод приставил своего Посланника. Король Аларис – единственный из людей, кого Маэл признал своим другом. И пускай дружба их затем охладела, но как всё–таки жаль, что старика постигла в итоге столь злая судьба… Он обречён ждать конца, пребывая во мраке безумия…

– Как же краток людской век!… – прошептал Маэл сам себе.

В свои три сотни лет служитель Маэл считался ещё весьма молодым среди бессмертных собратьев. Но несмотря на зелёный возраст, он уже начал осознавать всю трагичность этого извечного проклятья людей – бренности. И во многом – как раз из–за Алариса.

Посланник Синода выдохнул тяжело и протяжно, словно желая вместе с воздухом исторгнуть из себя тоску о былых днях.

Однако в настоящем он не нашёл облегчения. Тут тоже чего только не творится! Вот Йед и Тания. Что, собственно, такого в этих детях деревенского кузнеца? Ну пережили они чуму, и что?… И в самой страшной эпидемии бывают уцелевшие…

Нет, всё не так просто. Десять тысяч лет назад та же самая чума уничтожила Старый мир. Она почти что выжгла людской род под корень. И если это она, то двое выживших на сотню селян… Нет, это слишком много. Эти двое особенные.

И девчонка всё–таки сбежала… Как ни сложны прочие проблемы, а эта самая гадкая! Как Тания вообще сумела открыть ту дверь в давно забытое подземелье? Это невозможно! Запор до сих пор исправен, и он срабатывает только от дара Чтеца. По крайней мере, в Новом мире такие двери могут открывать лишь служители Шамины… И как назло, эта деревенская девчонка успела завладеть тем артефактом… Явно боевое оружие, и оно до сих пор исправно. Что теперь с ней делать? Сколько дел она сумеет натворить, обладая оружием Титанов, да ещё таким непокорным характером впридачу?

Нет, нельзя просто оставить всё как есть. Девчонку надо вернуть во что бы то ни стало. Нужно изучить этих двоих… Исследовать… Кто они и что ещё могут?

Вдруг Маэл вскочил с места, словно укушенный.

Он вспомнил. Он догадался.

– Нужно сообщить в Синод! – пробормотал он вслух. – Нужно спросить совета…

Не теряя времени, Маэл запер дверь изнутри. Затем подошёл старому гобелену и рывком сдвинул в сторону. В стене обнажилась неглубокая прямоугольная впадина – размером как раз по его росту.

Сбоку серебром заблестела прямоугольная пластина, в точности как та – в подземелье у Поющих пещер. Служитель Маэл провёл мимо неё рукой, даже не касаясь, и пластина засияла бледным светом.

И в тот же миг впадину в стене затянуло бездонной чернотой.

Маэл немного помедлил, заворожённо любуясь беспроглядным мраком. Затем двинулся вперёд и решительно вошёл в него – прямо внутрь. Чернота безропотно приняла его в свои объятия, едва заволновавшись. Сомкнувшись за Посланником Синода, искрящаяся рябь совершила ещё несколько пробежек туда–сюда по чёрному фону, покуда не затухла.

В келье никого больше не было

Глава 6

«Что же прячется по ту сторону твоего сердца, Реанна?»

Тания обескураженно смотрела вслед странной воительнице, что удалялась в ночную тьму.

Явившись невесть откуда, эта незнакомка вызывала у ней восхищение. Столь слабая на вид, но с какой ловкостью она сумела свалить того бугая! Этот эпизод так и продолжал сам собой прокручиваться перед глазами вновь и вновь. Тания не переставала удивляться точности и расчётливости её движений. Как она научилась так искусно сражаться? Тания поначалу решила, что незнакомке надо помочь, но в действительности никакой помощи не требовалось. Диковинная воительница справилась бы со всеми тремя разбойниками и в одиночку.

Тания ощущала в ней что–то родное – то, чем всегда хотела стать. Только ей всю жизнь приходилось прятать это желание в потаённых глубинах своей души. Прятать даже от самой себя, словно бы она всю жизнь носила незримые оковы. Но теперь оковы вдруг пали, а за дверью темницы ей открылся целый новый мир, величественный и необъятный. Так глухой, обретя вдруг способность слышать, понимает, что мир совсем не таков, каким он представлял его себе.

В то же время, в глубине души Тания опасалась странной незнакомки. Почему она ведёт себя так… не по–человечески? На первый взгляд это можно назвать хладнокровием, самообладанием или выдержкой. Но в действительности все эти слова не подходили: здесь скрывалось нечто совсем иное. Словно бы эта ночная воительница – вообще не человек. Или… не настоящий человек?

Да, именно так. Она ведёт себя, как ненастоящая.

Однако же, та по собственной воле решила вмешаться и помочь Тании, хотя от Тании ей вряд ли есть какая польза. Выходит ею двигали некие благородные мотивы? Значит, под её равнодушным бесстрастием всё же что–то кроется. Но что же?

Пора было уже решать, что делать: незнакомка почти растворилась в ночи. Догнать её или отпустить?

Отбросив раздумья в сторону, Тания погналась ей вслед.

– Постой! Погоди! Нельзя же уходить вот так! Скажи мне, кто ты такая?

Девушка с мечами за спиной остановилась, обернувшись вполоборота.

Тания невольно отметила холодную красоту её изящно–худого лица. Лицо это, как и прежде, не выражало ни любопытства, ни недовольства, ни хотя бы удивления. Вообще ничего.

– Реанна Мона Мней, – произнесла она своим ровным голосом, к которому Тания даже стала понемногу привыкать.

То же самое имя она назвала разбойникам, когда они задали такой же вопрос. Очевидно, эта Реанна обладала склонностью к буквальному пониманию человеческой речи. Нельзя сказать, что её ответ совсем не имел смысла, но для Тании он был довольно бесполезен. Вопрос–то подразумевался совсем не тот. Как если бы заблудившемуся путнику на вопрос «Где я нахожусь?», дали ответ: «На спине у лошади».

– Да я помню, имя ты уже говорила… – обескураженно пробормотала Тания, гадая про себя, с чего это они перешли на величание по фамилиям. – А я Тания… Тания Велунд, дочь кузнеца!

Она по–мужски протянула руку, попытавшись при этом изобразить и на лице, и в голосе максимум дружелюбия. Но Реанна не ответила на приветствие. Даже не шевельнулась. Лишь продолжала выжидающе смотреть.

Тания отставать не собиралась.

– Слушай, Реанна, – продолжила она, опуская руку, – я от всей души благодарна тебе за то, что ты спасла меня от тех громил.

Она вполоборота махнула рукой куда–то назад.

– Но теперь я у тебя в долгу и должна чем–то отплатить. Только… только у меня всё равно ничего нет. Но зато я могу с тобой подружиться! Это будет здорово, даже не сомневайся! Откуда у тебя такое оружие?

Тания указала на мечи за спиной Реанны.

– Ты свободна и можешь идти. – прозвучал ровный голос. – Ты ничего мне не должна. Это все, что тебе нужно знать.

– Но как же! – запротестовала Тания, – Ты появилась из ниоткуда, спасла меня, а теперь просто скрываешься? Зачем же ты вмешалась, если тебе ничего здесь не нужно? Так не бывает! Каждый чего–то хочет!

Вопрос неожиданно поставил воительницу в тупик. Впервые на её лице обрисовалось какое–то выражение. Нет, ни единой эмоции там так и не появилось. Реанна просто задумалась, и от этого мышцы на её лице едва заметно напряглись.

– Почему я спасла тебя от разбойников? – повторила она вопрос. – Думаю, потому что это правильно… Нужно делать то, что правильно…

Видимо решив, что на этом их разговор окончен, воительница отвернулась обратно и снова направилась в темноту.

Но не тут–то было. Тания уже не собиралась просто так её отпускать.

– Ну погоди же! – кинулась она вслед. – Я хотела столько расспросить… Как ты научилась так здорово сражаться? Научи меня так же! Ты так легко завалила троих здоровенных разбойников!

– Только одного, – поправила Реанна. – Они не были серьёзными противниками. Им мешали желания…

Восторженная похвала Тании не нашла в этом голосе никакого отклика: ни гордости, ни смущения.

– Мне пора, – добавила ночная воительница, снова отворачиваясь в темноту. – Тебе нельзя дальше. Прощай.

– Нет, постой! – вскрикнула Тания, судорожно придумывая, как её переубедить. – Погоди! У меня к тебе есть ещё одна просьба! Если… Если ты не против.

Реанна выжидательно обернулась.

– Я ничего не ела со вчерашнего утра. Не найдётся ли у тебя хоть корки хлеба?

Воительница задумалась, а лицо её вновь окрасилось едва уловимым недоумением. Видимо такое выражение на нем появлялось каждый раз, когда она думала. Каждый раз, когда она решала, как ей следует поступить «правильно».

Наконец, вся недоуменность с её лица исчезла. Она приняла решение.

– Иди за мной, – раздался голос, подобный манящему звону ночных колокольчиков.

Внутри Тания вся засияла от счастья. Она, кажется, сумела нащупать язык, понятный новоиспечённой знакомой. Та стремилась помогать тем, кто нуждается в помощи. Воительница считала это правильным.

* * *

Трое мужчин, что грелись у костра, разом встрепенулись и замерли, повернув головы к фигурам, проступившим из темноты. Всего минуту назад Тания слышала издали весёлую дружескую болтовню, шутки и смех – но при её появлении все смолкли, как по приказу. По тревожным взглядам Тании даже показалось на миг, что её испугались.

Но всего лишь на миг.

– Ты смотри–ка, Живан, на этот раз Реанна вернулась с подружкой! – шутливо воскликнул один из мужчин.

Его непринуждённо–приветливый тон моментально рассеял всякое замешательство.

Двое других весело рассмеялись шутке, и натянутую атмосферу словно ветром сдуло.

– И с какой красавицей! – ответил тот, которого назвали Живаном. – Только одетой почему–то в это мужицкое старьё.

Только теперь Тания догадалась: они тоже поначалу приняли её за мужчину. Вот почему своим появлением она вызвала такую тревогу. Не мудрено встревожиться, если среди ночи к тебе является кудлатый незнакомец столь истрёпанного вида.

– «Одета в мужицкое старьё»! – передразнил третий. – Это так у вас теперь принято с дивчинами разговаривать?

Все трое громко рассмеялись.

– Ну что же, – молвил Живан. – Милости просим. Реанну у нас много говорить не заставишь, потому и мучить её незачем. Рассказывай тогда сама, кто такая и какими судьбами. Кстати, не голодна? Присаживайся к огню. Поделимся и накормим, чем Богиня послала.

– Сегодня я за неё! – откликнулся его компаньон. – И я вам баранину послал!

– Да ты её у того крестьянина купил! Разве так боги еду добывают?

Все трое снова рассмеялись. Невольно улыбнулась и Тания. Только Реанна оставалась совершенно серьёзной.

Танию атмосфера приветливого дружелюбия быстро захватывала. А природная интуиция подсказывала ей, что эти люди вряд ли причинят ей зло. Уж Реанна точно не находилась бы одна в компании с людьми, которых стоило опасаться. С теми разбойниками у них точно ничего общего нет. И Тания решила, что нет никакого вреда рассказать, как Реанна от этих самых разбойников её и спасла.

Пока они дружно смеялись над трусостью Щекотуна и его подельников, Тания украдкой разглядывала незнакомцев. Все трое сидели у костра в кожаном облачении, похожем на то, что носила Реанна. Неподалёку лежало и боевое вооружение. Похоже, эти люди были кем–то вроде солдат, но в то же время и не совсем.

– А кто вы вообще такие, парни? – рискнула она спросить.

– Да в том секрета нет никакого, – ответил Живан. – Мы ополченцы.

Он в этой компании был кем–то вроде главного.

– Разве не слышала, король–регент Рамис собирает большое войско для похода на восток, чтобы подавлять тамошнее восстание? Вот нас и забрили.

– Да не забривал нас пока что никто, чего ерунду мелешь, – возразил его приятель. – Мы друзья закадычные, вот и идём в войско сами да все вместе, чтоб порознь не разделили. А иначе – может статься – и не увидим друг друга боле.

На последних словах голос его заметно погрустнел.

Про Реанну ополченцы распространяться не стали, сказав только, что у неё – «особое предписание», и что они вообще случайно встретились в пути, да так и решили, что до столицы безопасней идти вместе. Хоть это и прозвучало странновато, Тания не стала про неё расспрашивать. Всем понятно, что ореолом таинственности Реанна окутана не без причины, и если эти люди что–то о ней и знают, то вряд ли скажут так просто.

– Мы из равнинных земель, что отделяют восток от запада, – важно поведал Живан. – Тоже деревенские все. Я вот зверолов, сын зверолова и внук зверолова! Потомственный значит зверолов!

Он ударил себя в грудь так, как если бы признался в происхождении не ниже королевского.

– Выслежу любую дичь и найду дорогу в любой округе! – гордо добавил он.

Краем глаза Тания заметила, как его приятель прикрыл себе глаза нарочито усталым жестом. Возможно, он не считал профессию зверолова достойной такого бахвальства, хоть и решил промолчать.

В отличие от Реанны, эти люди вели себя совершенно нормально. Они были вполне живыми: громко веселились, непринуждённо болтали, поедали остатки баранины. В их компании Тания даже почти позабыла про загадочную воительницу, настолько разительно она выделялась среди них. Может они сказали правду, и она среди них действительно чужая?

Ополченцы начали рассказывать разные истории из своей жизни и просто всяческие байки. И Тания тоже с удовольствием поведала и про свою деревню, и про дивные Поющие пещеры, которые вызвали у ополченцев искреннее любопытство. Только про самое главное она всё же не решилась рассказать: про чуму в деревне, про странный артефакт из Старого мира, и про то, как сам Посланник Синода травил её сворой гончих давнов. Отчасти она просто не хотела вновь вспоминать эти события – совсем не для весёлых посиделок такие истории. Отчасти она опасалась, что всему этому просто не поверят, да ещё сочтут её за сумасшедшую. А ещё Тания не доверяла этим людям до конца. Опасности от них точно не исходило, однако ощущалось что–то неуловимо подозрительное. Вроде бы её и не обманывали ни в чем, но в то же время и не договаривали чего–то важного.

Дело тем временем шло уже ко сну.

– Тания, будь добра, разыщи–ка Реанну, – обратился Живан. – Куда–то она запропастилась, а нам ещё завтрашние планы обсудить нужно.

Действительно, молчаливая воительница просто исчезла – да так тихо, что Тания этого даже не заметила.

– Наверное опять звёзды ловит, – усмехнулся его приятель. – Просто поищи вокруг, далеко уйти не должна.

Тания встала и отошла от костра в ночную тьму. Настоящей темноты, правда, уже не было: две серебряных луны высились над холмистой долиной, озаряя её бледным сиянием. Внимательно осмотревшись, Тания без особого труда разглядела стройный силуэт – на пригорке неподалёку. Реанна застыла в лунном свете, заворожённо любуясь ночными небесами. Затем медленно, словно в трансе, протянула руку куда–то вверх, словно пытаясь дотронуться пальцами до звёздного купола – а быть может даже сорвать одну из висевших там звёзд.

«Что же прячется по ту сторону твоего сердца, Реанна?» – подумала Тания.

Она не решилась оторвать ночную воительницу от её занятия. Однако та словно сама услышала её мысли и обернулась, опустив протянутую к небесам руку.

– Тебя парни позвать просили, – молвила Тания. – На ночлег пора.

Реанна едва заметно кивнула и молча направилась к костру, оставив звёздное небо на попечении Тании.

Глава 7

«Приветствую вас! Я друг вам и никому не причиню вреда.»

– Но он же Чтец! – выкрикнул в сердцах чей–то женский голос.

– Пусть так. Разве мы не давали здесь приют всем тем, кто в нем нуждался, кем бы они ни были? – возразил другой, более зрелый и спокойный.

– Но это же совсем другое! Он – Чтец! Кровный служитель Шамины! Он один из синих палачей! Он узнает о нас всю подноготную, и что нас тогда ждёт? Тюрьма? Или того хуже?

– Погоди–ка, милочка, – заговорила опять старшая, – мы тут пока что ничего запрещённого не сделали и делать не собираемся. Мы простые артисты, а не преступники. А то, что многие из нас Синод недолюбливают, так кто же его в королевстве вообще любит? Кроме того, разве не видишь ты в нем странностей? Разве он похож на обычного Чтеца?

– В том и дело, – заговорил уже мужской голос, мрачный и с акцентом. – Чтецы не гуляют по лесу просто так. Они вообще ничего просто так не делают. Всегда тайную цель имеют. Что он делал посреди глухого леса на дороге? Шпион он. Всё это якобы ограбление с разбойниками – театральное представление, точно как мы перед зрителями разыгрываем. Только теперь зрителями были мы сами!

– Болтай–балалай! – перебил его старик. – Ну ты–то всегда умный человек был, зачем теперь ерунду говоришь? С каких это пор мы стали такие важные птицы, чтобы к нам шпиона засылать, да аж целого Чтеца? И не слишком ли он, как бы это сказать, заметный что ли, для шпиона–то?

– Зря ты смеёшься, – возразил мрачный мужчина. – В стране начинается большая война. Корона и Синод собирают войско против мятежного Востока. Меч и звёзды схлестнутся с битве с белой хризантемой. Кругом неспокойно теперь, а таких как нас власти вообще нигде не любят. Разъезжаем тут по всей стране со своими постановками, разносим всякие слухи и настроения, людские умы тревожим. Нас даже подозревают в том, что мы – тайные приспешники мятежников. Вот за нас и решили всё–таки взяться и прижать к ногтю. Мы перевязали этого Чтеца, так что умереть он не умрёт. Наша совесть чиста. Оставьте его теперь на дороге, и ладно. А иначе погубит он нас всех. Помяните моё слово.

– Вы забываете ещё одно, – отозвалась вновь хозяйка. – Помните, что он и с нами и с разбойниками теми на каком–то странном языке говорить пытался? Значит он даже Равнинного наречия не знает. Так что же это за Чтец такой? Чтецы живут сотни и тысячи лет, и любой из них прекрасно знает все языки, что в ходу между морями. Если это всё было представление для засылки к нам шпиона, то уж больно оно мудрёное. Есть куда более простые способы добиться той же цели. Нет, не такой он, как все прочие Чтецы, господа.

– Ладно, хватит воду в ступе толочь, – заговорила крикливая женщина. – Мы все поняли друг друга. Давайте ещё раз голосовать.

– Голосовали ужо, – ответил ей старик. – Поровну было. Кто–то разве переменил мнение? Вот и я о том же. Раз такое дело, хозяюшка, решение за вами. Что скажете с ним делать?

Все примолкли в ожидании. «Хозяюшка» заговорила.

– Ладно, господа. Ваши страхи я понимаю. Настоящий он Чтец или нет, но он спас нас от разбойников, сам получив кинжалом в бок. Как мы себя покажем, если просто выкинем его после такого? Как свиньи. Где тогда будет наша благодарность? Пусть хоть поправится у нас до конца. А дальше жизнь покажет.

Мрачный чужестранец вышел наружу, бросив в сердцах что–то звучное и короткое на своём языке, видно ругательство. Он не питал оптимизма по поводу того, что им покажет дальнейшая жизнь.

Молодая женщина приоткрыла занавесь, за которой лежал перевязанный Линкей.

– Эй, смотрите–ка, – воскликнула она, – а он уже очнулся!

Линкей и правда уже давно пришёл в сознание. Он слышал все споры в стенах фургона и не сомневался, что столь бурно обсуждали именно его. Он не мог понять слов говорящих, но чувствовал все их эмоции. Целый спектр человеческих чувств. Самыми яркими оказались тревога, страх и даже вражда. Очевидно, что в этом мире всех подобных ему за что–то не любят. Но Линкей решительно не понимал, чем мог заслужить такое отношение к себе. И лишь затем он ощутил любопытство, сострадание, и наконец благодарность. Кажется, только та юная девушка, которую чуть было не изуродовал разбойник с кинжалом, осталась искренне благодарна Линкею за своё спасение.

Женщина со строгим и серьёзным лицом – вероятно, старшая – присела перед ним. Молча, словно выжидая чего–то. Линкей решил, что надо любым способом дать ей понять, что он не несёт угрозы.

– Приветствую вас! – дружелюбно заговорил Линкей. – Я друг вам и никому не причиню вреда.

Женщина всё также смотрела. Она не понимала его языка, но внимательно слушала.

– И я не держу зла из–за досадного недоразумения… – он потрогал шишку на голове, болезненно поморщившись.

На лицах кого–то из людей позади изобразился испуг. Линкей спохватился, что его могли понять точно наоборот. Но женщина перед ним смотрела как и прежде – спокойно и беспристрастно.

– И я признателен вам за помощь с раной, – закончил он, выразительно потрогав перевязь из чистой ткани на боку, благодарно склонив голову.

Больше Линкей не знал, что сказать.

Актёры в фургоне удивлённо зашептались. Тогда женщина обернулась и произнесла что–то строгое, отчего все замолкли.

Затем она вновь глянула на Линкея и задала какой–то вопрос. Однако в ответ он мог лишь помотать головой и развести руками в знак непонимания. Вопрос повторился настойчивей, но Линкей снова лишь промычал. Женщина оценивающе посмотрела и спросила что–то другое.

На сей раз Линкей услышал в вопросе одно знакомое слово. Самое последнее. Он узнал имя «Шамина». Так Тания назвала ту, чью каменную статую у подножия гор он в ярости снёс одним ударом. Ту, кто давным–давно сожгла мир в безжалостном пламени. Кого теперь здешние люди почитают чуть ли не за богиню!

Это имя громом прогремело в его ушах. Он вскочил с места, едва не стукнувшись головой о какую–то перекладину, стиснул пальцами случайно попавшую ткань покрывала, а лицо его исказилось гневом.

– Шамина! – сверкнули синие глаза, – Шамина враг мне!

Все присутствующие, кроме хозяйки, попятились назад, глядя на Линкея со страхом и недоумением. Хозяйка обеспокоенно оглянулась и произнесла несколько слов, призывая к порядку. Затем повернулась обратно и озабоченно поглядела на Линкея.

– Халида, – произнесла она, приложив руку к груди и смиренно склонив голову.

Во все времена такой жест останется понятен любому. Она назвала своё имя.

– Линкей, – ответил синеглазый гигант, повторив почтительный поклон.

Присутствующие изумлённо зашептались. Их похоже удивило, что Линкей им кланялся.

Худо ли, бедно ли, но его первое знакомство с местными людьми состоялось. В глубине сердца он вдруг ощутил, что уже не совсем чужак. Появилась первая тонкая ниточка, что связала его с этим странным Новым миром.

Только сейчас Линкей наконец вспомнил, что так ничего и не ел с тех самых пор, как проснулся и выбрался из горного подземелья. И от этой мысли его живот немедленно свело судорогой.

– Прошу прощения, гостеприимная хозяйка, не найдётся ли у вас чем мне утолить голод? – спросил он, изобразив выразительный жест руками у рта и живота.

Женщина улыбнулась и кивнула. Затем встала и начала отдавать указания. Все присутствующие друг за дружкой вышли из фургона, озадаченные делом. Только Линкей остался внутри – в одиночестве.

Он слышал сквозь хлипкие стенки, как люди засуетились и загалдели, видимо обустраивая временную стоянку. Спустя время до него донёсся и приятный запах пищи, от которого живот заболел ещё сильнее. Теперь Линкей уже и вовсе не мог думать ни о чем, кроме еды. Всё–таки есть нужно и ему тоже, не только людям.

Наконец в фургон вошла юная девушка – та самая, которую разбойник грозился «пощекотать» кинжалом. В руках она держала плошку, полную вкусно дымящейся похлёбки.

Она выглядела настолько смущённой, что когда протянула Линкею плошку, даже взглянуть на него не решалась. Вместо этого глаза её смотрели куда–то вниз, себе под ноги. Лицо же покраснело, а руки дрожали. Если бы похлёбка в плошке была морем, то его бы сейчас заметно штормило.

Линкей понял, что эту её пытку лучше поскорее прекратить, и поспешно принял плошку из её рук.

– Благодарю тебя, девочка, – приветливо сказал он, слегка склонив голову.

Кланяться ему явно не стоило, потому что девушку затрясло ещё сильнее, а краска на лице сменилась бледностью. Она попыталась изобразить что–то вроде почтительного реверанса в ответ, но от испуга чуть было не споткнулась, отчего перепугалась ещё сильнее. Линкей сам невольно ощущал её страх.

Он видно успел заработать себе образ грозного и важного великана, которому надо угождать. И такая роль ему никак не нравилась. Нужно было разрушить невидимый барьер, возникший между ним и этими людьми.

– Линкей, – произнёс он, приложив руку к груди, точно как тогда с Халидой.

Та удивлённо подняла на него взгляд, но тут же опустила, словно обжегшись.

За этот краткий миг Линкей успел заметить, что глаза у неё удивительного изумрудного цвета.

Он ещё раз повторил своё имя и тот же жест.

– А ты?.. – добавил он, осторожно указывая на собеседницу.

Так и не издав ни звука, девушка сорвалась с места и выбежала из фургона прочь.

Линкей мысленно отругал себя за неуклюжесть. Похоже, он сделал всё только хуже.