Kitabı oku: «Искаженное отражение», sayfa 3

Заблудившись в своих мыслях, я резко осекся. Щеки пылали, и я чувствовал себя невероятно глупо – такого стыда я не испытывал уже лет двадцать. Миндалевидные, карие глаза брата удивленно смотрели на меня, затем его взгляд начал метаться между врачом и его ассистентами.

– Вы готовы? – спросил врач, и все трое словно невзначай обступили меня, подгоняя к двери, через которую вошли. – Нам нужно провести несколько анализов.

– Мне нужно посоветоваться с женой… – начал я, отступая ещё на шаг ближе к двери. – Или хотя бы предупредить её.

– Хорошо, – врач кивнул, – Вы можете посоветоваться с женой…

Я облегченно выдохнул и сделал несколько шагов назад в сторону выхода.

– …но ваш брат может к этому времени умереть.

Эти слова ударили меня, словно молот. Я растерянно посмотрел на врача, но тот продолжал:

– Мы уже потеряли слишком много времени, чтобы вас найти. Больше нельзя терять ни минуты!

Трое врачей снова плавно начали оттеснять меня от двери.

– Но я всё это время жил в квартире родителей! – запротестовал я. – Его мать знала мой адрес.

Врач с помощниками на мгновение замерли. Его лицо приобрело скорбное выражение.

– Мать Игоря Андреевича умерла, когда он был подростком.

– О… – я поперхнулся и опустил взгляд на пол. Затем посмотрел на брата и тихо добавил: – Прости, я не знал… Мне жаль. Соболезную.

На лице брата снова появилась слабая улыбка. Что-то в ней, едва уловимое, словно тихий шепот, кольнуло меня прямо в сердце: «Берегись». Но я быстро отогнал эту мысль, пытаясь не придавать ей значения, и повернулся обратно к врачам.

Сознание лихорадочно пыталось подобрать нужные слова, но язык не слушался – ни одного звука так и не вырвалось. Я растерянно переводил взгляд с врачей на брата, чувствуя, как земля уходит из-под ног. В отчаянии я скинул с плеч рюкзак и начал копаться в его недрах. Наконец, выудил потрепанный, толстый фотоальбом и телефон. Несколько фотографий из альбома уже были вытащены – на них Игорь был совсем маленьким. Я поднес их так, чтобы он мог увидеть:

– Вот, не знаю, есть ли у тебя такие, – я неуверенно пожал плечами. – Мне их отдал один из друзей отца.

Игорь посмотрел фотографии, а затем медленно перевел взгляд на альбом и едва заметно качнул головой.

– Там в основном мои детские фото, тебе, наверное, не интересно, – я быстро пролистал страницы и остановился. – Вот отец.

Я показывал ему снимки, и Игорь, молча разглядывая их, сохранял на лице ту же странную, тревожную улыбку. От этой улыбки у меня под кожей ползли мурашки, но я не мог понять, почему.

Когда альбом закончился, я, нервно вздохнув, набрал номер жены. Длинные гудки тянулись как вечность. Наконец, послышался щелчок – я уже собирался перебить её привычное "привет" длинным сбивчивым монологом, но вместо ее голоса в трубке раздался холодный автоматический ответ:

– К сожалению, Ольга не может подойти к телефону. Оставьте своё сообщение после сигнала, и оно будет ей передано.

Я сбросил звонок и стал лихорадочно набирать текстовое сообщение, пытаясь объяснить ей всё сжатыми фразами и желтолицыми эмодзи.

Подняв взгляд от экрана смартфона, я внезапно осознал, что нахожусь в другом помещении. Подталкиваемый врачами, я, сам того не замечая, прошел через ту дверь. Комната была огромной, от белизны всего вокруг слепило глаза. Мебели почти не было, только в самом центре помещения стояло странное, медицинское кресло, навевающее воспоминания о посещении зубного.

– Ну что ж, садитесь, – Владимир Николаевич положил тяжёлую руку мне на плечо и мягко, но настойчиво усадил в кресло. – Это не займет много времени.

Я попытался возразить, но не успел раскрыть рот, как по руке, чуть ниже локтя, разлилось странное жгучее тепло. Опустив взгляд, я увидел густую каплю темно-красной крови, медленно выступающую вокруг блестящей толстой иглы шприца, воткнутой в мою вену.

– Всё будет хорошо, – успокаивающе произнёс врач.

Лица окружающих меня людей начали медленно вращаться, словно в некой замедленной карусели. Я повернул голову, пытаясь сфокусировать взгляд на стене, и в дверном проеме увидел размытую фигуру. Высокий, худой человек с черными волосами до плеч медленно снимал с лица дыхательную маску. Реальность ускользала от меня, держать глаза открытыми становилось тяжелее с каждой секундой. Но даже сквозь пелену я успел заметить, что на лице этого человека всё ещё играла та самая тревожная улыбка.

– Подождите… – выдавил я, прежде чем провалился в темноту.

Очнувшись, я не сразу понял, где нахожусь и почему под боком нет горячей спины жены. Сквозь старое, покрытое десятком слоев краски окно пробивались солнечные лучи. Было раннее утро. Я лежал на больничной койке, отгороженный от остального мира грязно-оранжевой занавеской.

Попытался подняться, но тело налилось свинцом. Медленно ощупывал себя, аккуратно обводя пальцами трубки и иглы, торчащие из моего тела. "Все на месте," подумал я с облегчением, но тут же оборвал сам себя: "Что за чушь?! О чем я вообще думаю?"

Не знаю, сколько прошло времени – секунды или час, – прежде чем я дотянулся до занавески. Пространство времени превратилось в вязкое, тягучие мессево. Протяжный лязг колец по металлической трубе заставил мурашки пробежать вдоль позвоночника. Напротив оказалась еще одна койка, на ней я увидел Игоря. Несмотря на мой шум, он мирно спал. Его лицо было наполовину скрыто кислородной маской, но мне показалось, что он уже выглядел намного лучше. На его впалых щеках появился легкий румянец.

Я попытался мысленно добавить брату несколько килограммов, представить его здоровым. Так он походил на отца чуть сильнее. У отца были такие же иссиня-черные волосы, мне всегда хотелось иметь такие, а не русые кудри доставшиеся от матери. В голове возникали воспоминания об отце, которые я годами держал взаперти, но теперь они, словно выпущенные на волю демоны, хлынули наружу. За ними полезли и уродливые осколки моего детства после смерти отца – воспоминания, которые я давно старался забыть. Они ползали по сознанию, оставляя за собой липкие следы разложения. Я вдруг задумался, насколько страшнее "уродцы" Игоря? Борется ли он с ними или давно сдался?

Поток вопросов прервала открывшаяся дверь.

– О, вы уже проснулись, – бодро сказал Владимир Николаевич, вытирая руки о свой огромный живот. – Отлично!

Я посмотрел на брата. Он действительно уже сидел в постели, широко раскрыв глаза.

– Все прошло идеально! – провозгласил врач с гордостью. – Уже сегодня можете отправляться домой, Анатолий Андреевич.

– Анализы подошли? – хриплым после сна голоса спросил я, не понимая, что происходит.

– Конечно, иначе мы не смогли бы провести операцию, – он посмотрел на меня как на недоразвитого.

– Операцию?.. – холод пробежал по спине. – Но…разве…я не должен был, хотя бы что-то подписать?!..

Врач громко рассмеялся:

– Вы слишком много фильмов смотрите, Анатолий Андреевич! – он подошел ко мне, задрал больничную рубашку и начал ощупывать то тут то там, – Замечательно! Даже лучше, чем я ожидал! Можете одеваться, ваша жена, наверное, беспокоится.

"Точно, Ольга!" Волнение разом охватило меня. Моя одежда лежала аккуратно сложенной на стуле, как будто кто-то специально ждал, когда я проснусь. Я быстро оделся и обернулся к брату: врачи укладывали его в инвалидное кресло, и он выглядел как тряпичная кукла, безвольно свесившая голову.

Все вместе мы направились к выходу. Никто не проронил ни звука. Коридоры казались бесконечными, и лишь легкий шум от колес кресла нарушал тишину. Когда мы наконец оказались на улице, под ярким солнцем, я решился заговорить:

– Не знаю, хочешь ли ты… но, может быть, мы обменяемся телефонами? Можем общаться? Где я могу тебя найти?

Игорь посмотрел на врача, и тот ответил за него:

– К сожалению, Игорь будет находиться в ПНИ. Телефоны там запрещены.

Мир вокруг меня в одно мгновение потерял цвет. Я, будто оглушенный, стоял на месте, слыша лишь отдаленное эхо своих мыслей.