Kitabı oku: «Женщина-птица», sayfa 4
– Откуда? – Он был поражён.
– Сварила, – спокойно произнесла хозяйка.
– А ингредиенты где взяла?
Он, не шевелясь, наблюдал, как женщина наполняет ухой железную миску. Поставив её перед Олегом, она коротко ответила:
– У рыбаков выпросила.
– Представляю их реакцию, когда ты к ним подлетела. Я бы тоже всё отдал.
– Никуда я не подлетала. Я к ним просто подошла. – Она наклонилась и полезла под стол.
– А как же крылья?
– Они их не заметили.
Мужчина расположился перед миской и, не успев приступить, уставился, как она что-то наливает ему в кружку. Олег поднёс кружку к губам, определяя на запах содержимое.
– Я просто в шоке! Это же самогон!
Птица уже сидела за другим краем стола и молча разбирала рыбью голову. Олег, до сих пор не приступив к еде, спокойно смотрел, как она отделяет варёный глаз и с довольным выражением его съедает.
– Мечты сбываются… – прокомментировал он свои эмоции, находясь в состоянии эйфории. В это время она ковыряла второй глаз.
Олег не спеша приступил к ухе.
– В каких ресторанах я только не бывал, но не ел ничего вкуснее.
Он подносил наполненную деревянную ложку, вдыхая аромат с нескрываемым наслаждением, в промежутках опрокидывая порцию самогона. В общей сложности Птица трижды наливала ему суп, а самогон он подливал себе сам, пока тот не закончился.
Мужчина ошивался вокруг неё подвыпивший и довольный. Постепенно он стал действовать ей на нервы. Когда он попытался её приобнять, Птица его оттолкнула.
– А-а-а… Рылом не вышел? – возмутился, пошатываясь, жилец. – Ты тут царица, а я – шут гороховый!
Он обиженно побрёл на улицу.
Через несколько минут он вернулся, и проходя мимо женщины снова начал хватать её за талию, утягивая на лежанку. У Птицы закончилось терпение, и она с силой отшвырнула его к двери.
– Ни фига себе… – растянуто выдавил опрокинутый постоялец. – Сколько в тебе силищи то! – Он не спеша начал подниматься, держась за бок. – Я был неправ насчёт зоопарка… Тебе надо в реслинг, там тебе не было бы равных.
Женщина молча наблюдала, как он, прихрамывая, бредёт в сторону кровати и заваливается на неё, словно трухлявое бревно.
– Думаю, я отсюда уйду более побитым, чем пришёл… – Он уставился стеклянными глазами в деревянный потолок с болтающейся в углу паутиной. – Если уйду, конечно…
Птица, ничего не сказав, ушла из избы и куда-то сразу улетела.
Олег провалялся в забытьи, пока не зашло солнце, и заворочался после того, как проснулся от дрожащего на стене отблеска горящей лампы. Он молча полежал и подумал, восстанавливая в памяти прошедшие события. Птица в это время возилась на своей лежанке, расположившись к нему спиной.
– Я просто полный дегенерат! – Она повернулась к нему ухом в ответ на его выражение. – Неудачник хренов! Бизнес профукал, бабе своей жизнь подпортил, а теперь тут ещё кочевряжусь… – Птица отвернулась, показывая безразличие и снова занялась своим делом. – Вот зачем я тебе такой нужен?
– Ты мне не нужен… – сухо произнесла она.
– А чего ты меня тогда держишь? – Олег приподнялся, пристально уставившись на её крылья.
– Чтобы сохранить тебе жизнь. – Она говорила ровным голосом непонятные для него фразы.
– А зачем мне нужна такая жизнь?
Птица снова повернула голову, помолчала и так же монотонно продолжила:
– Ты думаешь только о себе. А каково будет твоим родителям, когда тебя не станет? И кто будет помогать сыну?
Олег резко вскочил, не сводя с неё глаз.
– Откуда ты знаешь, что у меня есть сын? – Птица, ничего не отвечая, продолжала вдевать нитку в иголку. – И про родителей… – Она молчала. – А! Кажется, я понял. Наговорил тут в бреду всякого…
Постоялец встал и направился на улицу. Он остановился перед дверью, решив продолжить тему:
– А какой им толк оттого, что я живой? Всё-равно мои родители считают, что я умер.
– Сейчас у них есть надежда. Они догадывались про твои проблемы и теперь полагают, что ты скрываешься. А другое дело – что они почувствуют, когда найдут тебя на пороге с пулей в башке?
Олег отпустил дверную ручку.
– Офигеть, какая ты проницательная! С пулей в башке… Чего я тут ещё тебе наговорил?
Птица взглянула на него исподлобья критически.
– Да иди уже… – сказала она. Затем проворчала: – Достал!
Вернувшись, Олег доел оставшуюся холодную уху и, так как заняться было нечем, снова завалился на кровать. Женщина погасила лампу и тоже прилегла.
– Мне как-то неудобно, что я сплю на кровати, а ты на этом маленьком лежаке, – заговорил первым Олег.
– Можешь не волноваться… Я не могу спать на кровати – у меня на ней крылья не умещаются.
В окно заглянула полная луна, разрезанная поперёк дымчатой поволокой. На полу появилось яркое светлое пятно. Разнородность его оттенка менялась так же, как и главное ночное светило, бледнея или временно исчезая под влиянием перемещающихся туч.
– Ты заговорила про родителей, и я вот что подумал… А ты помнишь своих? Кто-то же тебя произвёл на свет?
Птица задумчиво ему ответила:
– Я смутно помню маму.
– Что же ты про неё помнишь?
– Помню, как она несла меня в руках, убегая от погони. Её подстрелили из ружья, и она, выбиваясь из последних сих, пыталась унести меня подальше в горы и спрятать в пещере.
– Ты была ребёнком?
– Да, я умещалась в её руках.
– Так… Ружья значит уже были, когда ты родилась, – начал рассуждать Олег. – Значит ты не такая древняя, как я подумал.
– Она спрятала меня в горах, истекая кровью. А потом я сидела возле неё и смотрела, как она умирает. Если птицу ранить, она умрёт, ей не выжить.
Мужчина в душе посочувствовал.
– И что было с тобой потом?
– Я осталась одна. Питалась ягодами и, чтобы жить, отнимала у ястребов добычу. Они постепенно перестали гнездиться возле меня: такое соседство им не нравилось.
Олег ждал продолжения, но Птица умолкла. Из её угла доносилось лёгкое шуршание.
– Я вот лежу и думаю… – заговорил он, – ваш мир и наш, с одной стороны чем-то схожи… Происходит борьба за выживание. Только разница в том, что у вас нападает и отнимает голодный – сытый делать этого не будет. А у нас… Это делает как раз сытый. Вот у моих друзей, теперь бывших, было всё, далеко не бедствовали. И я у них, заметь, ничего не отнимал, я день и ночь пахал, как проклятый. И как они со мной в результате обошлись? Решили отобрать у меня мою добычу! – Олег сделал акцент на слове «мою».
– Время всё расставит на свои места, – тихо произнесла женщина.
– А ты мудрая сова! Ты могла бы стать у нас хорошим психологом.
Птица закопошилась, переворачиваясь на другой бок.
– Ты постоянно пытаешься найти мне место в вашем мире. Вначале предлагал стать чьей-то содержанкой с кучей сменных платьев, затем грозился поместить меня в зоопарк, потом в какой-то реслинг, теперь предлагаешь стать хорошим психологом… Знаешь, я тоже тебе скажу: ты мог бы у нас стать хорошим медведем.
Олег захохотал и запинаясь выдавил:
– Такую работёнку мне ещё никто не предлагал!
Следующие три дня у постояльца не было сил, чтобы куда-то рваться. Птица кормила его на убой, каждый день таская разную рыбу и дичь. Иногда он жарил её сам или запекал на углях. Но постепенно его настроение стало ухудшаться, он затосковал по дому и той жизни, что у него была раньше. Олег снова начал намекать на возвращение, пытаясь уговорить Птицу по-хорошему, только она всё время ускользала от этой темы, чем вызывала в нём злость.
Ранним утром он проснулся и внезапно начал собираться: обул свои кроссовки, напялил шубу, прихватив пустую баклажку для воды.
– Всё, я ухожу! – Хозяйка взволнованно наблюдала за его движениями. – Не отнесёшь – не надо! Я сам пойду. И мне плевать, кто там… волки или кабаны… Сожрут так сожрут! Я так больше не могу! Меня заждались дома.
Он в образе упрямого быка направился к двери уверенным шагом, только Птица стала ему перегораживать дверной проём. Олег разозлился и с силой вытолкнул её наружу. Она стала сваливаться со ступенек и в последний миг, развернув крылья, удержалась в воздухе. Между ними завязалась потасовка. Со стороны женщины был немалый перевес, она обладала довольно-таки крепкой мускулатурой. Теперь со ступенек полетел Олег, и потасовка продолжилась на земле.
– Ты просто чокнутая фанатичка! Тебе место в тюрьме по статье за киднеппинг! – орал Олег на всю округу. В это время Птица пыталась затянуть его обратно. – Оставь меня в покое! Я всё равно уйду к своей невесте!
Женщина отпрянула назад, выкрикнув со всей дури:
– Да нет никакой невесты! Вали куда хочешь!
Вначале Олег после высвобождения хотел стремглав бежать, но удержался на одном месте, пытаясь найти смысл в её словах. Он вернулся и решил уточнить:
– Что значит – нет?
Птица за время борьбы запыхалась, она переминалась взад-вперёд. Женщина смотрела на него в упор и не могла подобрать нужных слов. Мужчина ждал объяснений, и она была вынуждена рассказать:
– Я с первого дня возвращалась на то место, чтобы послушать, о чём они там говорят.
У Олега на лице и шее проступили пульсирующие сине-зелёные вены. Каждое услышанное им слово действовало на него, словно электрический разряд дефибриллятора, возвращая его в сознание с каждым очередным запуском. Птица медленно и тяжело дышала, длинная прядь её взлохмаченных волос завалилась на лицо, она небрежно её откинула, продолжая излагать дальше:
– Твои «друзья» на рассвете вернулись с собаками, пытались взять след. Я слушала всё, о чём они говорят. У меня острый слух, я даже слышу, что говорят у них в телефонах. На следующий день с ними приехала Оксана.
– Что? Оксана к-какая? – У него нервно дёрнулся лицевой мускул. – Моя-я Оксана?
– Да, Олег.
Он сделал длинный выдох и провёл ладонью по лицу, метнувшись по кругу, как ягуар, запертый в тесном передвижном фургоне.
– Так! Скажи мне, что они с ней сделали?
Мужчина подошёл к Птице впритык, глядя прямо в глаза.
– Что сделали, я говорю?! – заорал он на весь лес и схватил её за борта волчьего жилета.
– Почему они должны с ней что-то сделать? Ведь это их человек. И ваша свадьба – полная фикция. Это было нужно лишь для того, чтобы держать тебя в поле зрения. Ты ошалел от её красоты и даже ничего не замечал.
Олег медленно разжал окостеневшие кулаки. Казалось, что сейчас он постарел в один миг.
– Почему ты не рассказала мне об этом сразу? – произнёс он сорванным хриплым голосом. Почва уходила у него из-под ног.
– Да ты бы ещё раньше побежал разбираться… Когда для тебя самый лучший выход – выждать время, чтобы эта банда окончательно поверила в твою смерть. Я каждый день проживаю в мире, где постоянно кто-то на кого-то охотится. И поверь, мне лучше знать, что такое правильная стратегия.
Олег побрёл отрешённо в сторону, его развёрнутые широкие плечи теперь обмякли, спина ссутулилась, руки стали невесомыми. В какую-то секунду он завис на одном месте и истошно вскричал:
– Что ж всё так паршиво! Да что же всё так паршиво то, а?!
У Птицы на глазах проступили слёзы. Она стояла с безвольно опущенными руками и беспорядочно раскиданными по сухой траве концами самых длинных её пятнистых перьев. Он обернулся и угрожающе взглянул на неё.
– Ты думаешь мне нужна такая жизнь?!
Его грубый голос отдавался невидимым эхом в бесконечном и в то же время замкнутом пространстве. Он терял свою грубость, преображаясь в более высокий немужской тон.
– Какой смысл себя спасать, если мне не нужна такая жизнь?! – орал он, сотрясая весь лес, и без того подрагивающий от ветра.
– А какая жизнь тебе нужна? – она говорила спокойно, чем выбивалась из заданного им беснующегося ритма.
– А-а-а… Совсем забыл, что я на сеансе у психолога. Мудрая сова, да?
– Ты вначале определись: какая жизнь тебе нужна? Сколько я с тобой общаюсь, только и слышу, что тебе не нужна такая жизнь, ни здесь, ни там… Чего ты хочешь? Чтобы были одни взлёты, без падений? Чтобы у тебя была только красавица и никакая другая? Чтобы друзья были вечно друзьями? А если не так, то жизнь сразу не нужна! Ведь ты же развязал ту верёвку в багажнике… Ради чего? Ты мчался, обдираясь о колючие кусты… Зачем?
Олег молчал, не прерывая её ни на секунду. В голове всё перемешалось: жизнь-смерть, взлёты-падения, Оксана и наконец она, Птица – та, что продолжала сейчас говорить странные вещи:
– Да ты хоть знаешь, что такое по-настоящему бороться за жизнь? Когда ты не знаешь кто ты, не помнишь своего имени, не имеешь друзей… Сколько раз на моём веку усовершенствовалось оружие, предназначенное, чтобы убить меня, но я не кричу, что мне не нужна такая жизнь! Я знаю, что весь мир мой, несмотря ни на что…
Он смотрел в никуда потухшим взглядом. Прохладный ветер мотал одиноко стоящие деревья. Из-за пронзительных криков затаилось всё вокруг: птицы умолкли, лес не шептал, все выстроились ровно и ждали его приговора, того самого вердикта, который поставит точку во всей этой истории – игры жизни со смертью. Лишь над головой появился растянутый клиновидный косяк улетающих птиц, возглавляемый вожаком. Олег запрокинул голову вверх и слегка сощурив глаза от небесного яркого света наблюдал за его равномерным полётом, за взмахами пустотелых крыльев, рассекающими воздух. Этот поток проходил через всю стаю в одном резонансе. Вожак издал гортанный клик. Стая пролетела над головами и постепенно скрылась за макушками высоких сосен.
Олег тяжело поднялся по ступенькам, словно каждое сгибание его колен совершалось по умоляющей просьбе мозга, и с грохотом закрыл за собой дверь. Он лёг на кровать, отвернулся к стене, кое-как натянув на плечо, брошенное поперёк кровати, одеяло. Весь день Олег ничего не ел и практически не вставал. Птица в душе беспокоилась за него, но старалась вообще не трогать, в то же время, не теряя его из виду.
