Kitabı oku: «Динара», sayfa 2
21:30
Появилось время отдышаться. Я ошеломлён темпом и объёмом работы. Начальство даёт задание протирать ножки столов. Всюду темно, свет в залах выключили. О качестве работы не может быть и речи. Я тороплю время. Хочется присесть.
Получаем новое задание. Переливаем недопитое вино, заполняя бутылки. С водой поступаем также. Это работа называется коротко: su, şarap19.
Курды работают отдельными группами, киргизы тоже.
Айбек сдружился с Жеңишом, спокойным парнем из Оша. Я лучше запомнил его кличку, Джекуля. Улыбчивый, рыжеватый Жеңиш предлагает мне глотнуть вина. Не думая, соглашаюсь. Айбек это одобряет. Его лицо от алкоголя распухло так, словно его избили до полусмерти. Время идёт медленно. Мы упаковываем в большие пакеты пустые бутылки из-под вина – их чуть меньше сотни. Нас заставили их подсчитать. Потом пластиковые – из-под воды. Относим всё это за несколько рейсов в наружные мусорные баки. Отчитываемся перед начальниками о количестве выброшенных бутылок – им не особо интересно. Они заняты распределением между собой сигарет из подаренной русскими пачки.
1 – (англ. – Какого х…!)
2 – (тур. – Принеси два бокала белого вина!)
3 – (англ. – Два бокала белого вина! Быстро!)
4 – (тур. – Работай!)
5 – (тур. – Увози тачку!)
6 – (тур. – Хорошо, понял, OK)
7 – (тур. – приборы)
8 – (тур. – ножи, вилки)
9 – (тур. – мусорщик)
10 – (тур. – официант)
11 – (кирг. – Пошевеливайтесь)
12 – (кирг. – Здесь)
13 – (тур. – машина)
14 – (тур. – Ешь, ешь)
15 – (кирг. – Нет)
16 – (тур. – швабра)
17 – (тур. – Этим вечером я умру, никто меня не удержит,
Даже ты не остановишь, звёзды не остановят
Сорвусь я с утёса у тебя на глазах,
И даже глаза твои меня не удержат!)
18 – (тур. – освобождение тачек)
19 – (тур. – вода, вино)
***
22:30.
Митинг! Митинг! – Звучат голоса.
Выходим из закулисья в Ara Koridor. Ночной митинг проходит в смежной части между Ara Koridor и İç Teras. Все устали, митинг проходит сидя.
Девушки-киргизки сидят отдельной кучкой.
– Background bitti mi1? – Обращается к киргизам Erdal şef.
Это был низкорослый, невероятно подвижный и амбициозный парень. За глаза мы называли его сперматозоидом, я так придумал. Ему было двадцать четыре. Но выглядел Эрдал-шеф старо, на все тридцать три.
– Evet2, – отвечает крепкий авторитетный киргиз.
– Su, şarap bitti mi? – продолжает расспрос Эрдал-шеф.
– Evet, – отвечает Джекуля.
Начальство раздаёт задания для каждого и объявляет mola – on beş dakika3. Я иду пить крепкий кофе, так как курить бросил два года назад.
Мне дали задание привести в порядок шкафы во всех залах. Я никуда не тороплюсь. Спокойно дорабатываю смену.
00:00.
Конец смены. Мы столпились вокруг начальников в Ara Koridor. Они придирчиво оглядываются по сторонам, не желая отпускать нас.
– Git4! – Командует Эрдал-шеф.
Мы быстрым шагом спускаемся на первый этаж. Проходя мимо прачечной, многие с трудом снимают прилипшие к телу потные футболки и скидывают их в огромную деревянную коробку.
– Жумуш жактыбы5? – Спрашивает Айбек.
– Средне, – отвечаю я на русском, – сагачы6?
– Жок, нах…!
1 – (тур. – закончили?)
2 – (тур. – да)
3 – (тур. – перерыв – пятнадцать минут)
4 – (тур. – идите!)
5 – (кирг. – Работа понравилась?)
6 – (кирг. – а тебе?)
***
В точно таком же темпе прошёл и следующий рабочий день. А потом и третий, четвёртый. Каждый день происходило почти одно и то же: стычки киргизов между собой, но чаще с курдами, пьянки, знакомства с туристами и так далее.
Как всегда, наводить порядок на background отправляли только киргизов. Это было самое паршивое место: влага, помои, горы грязной посуды, битое стекло и грозный Окан. Посудомойщица-курдянка продолжала орать на меня, я так и не узнал причины, и не узнал её имени. Я делал то же, что и остальные, но она словно поджидала меня одного.
Свободное от работы время я тратил на страницы Ремарка, переживал за его героев. Это помогало мне жить. Затем погружался в таинственный восточный мир Османской Империи, следил за ходом истории Турции, её отношениями с Англией, Францией, Австрией, за войнами с Россией. История была для меня безграничным океаном, в котором я свободно плавал на любом судне и при любой погоде, будучи капитаном.
В Кемере я покупал книги у старой русской женщины по смешной цене. Тётя Лариса работала на почте и добывала книги на русском языке, потом продавала туристам, накидывая на них по две-три лиры. Для меня тётя Лариса была сокровищем. С её помощью я отправлял домой открытки. Это было по-старому, романтично:
Привет, мои дорогие!
Это Нурик. Тут очень жарко и влажно. Народ очень милый, я завёл прекрасных друзей. Работа тяжёлая, но мне кажется, я справлюсь. Люблю вас и обнимаю!
Ваш сын.
– Немцы, например, по десять-пятнадцать открыток отправляют, – говорила Тётя Лариса, – это у них сейчас модно.
– Десять – это слишком пошло, – говорю я, – одну раз в месяц можно отправить.
– Слушай, ты вообще, откуда родом? И по-русски хорошо говоришь, и читающий.
– Из Кыргызстана.
– А где ты язык выучил?
– В Бишкеке окончил русскую школу. Мать всю жизнь русский язык и литературу преподавала. Оттуда любовь к книгам.
– Прелесть!
– Мне говорят, что я должен был родиться в девятнадцатом веке, когда мужчины стреляли друг в друга ради женщин, а иногда и сами в себя стреляли. Они считают меня не таким. Каким-то другим. Один товарищ назвал меня поэтом, но я не поэт.
– Врут они. Ты их не слушай! Это они родились не такими. А девушка-то есть?
– Нет.
– Не верю, знаешь, не верю. Ведь общаешься же с кем-нибудь!
– Нет, не общаюсь. Есть одна, которая мне нравится, но она меня избегает.
– Вот дура! – Тётя Лариса угрожающе потрясла грубым кулаком.
***
00:00.
Салима меня избегает.
Кончилась очередная смена. Я нарочно не захожу в столовую, так как знаю, что Салима после работы не ест. Иду за ней. До ложмана идти минут двадцать. Она с подругой, Айдай. Я пытаюсь заговорить с Салимой, но Айдай, этот бдительный сторожевой пёс, охраняет её. Я отстаю шагов на десять. До меня доносится их болтовня.
– У этого ведь одно на уме! – Говорит Айдай, бросая через плечо яростный взгляд в мою сторону.
– Ещё чего захотел! – Гордо отвечает Салима и смотрит только прямо, задрав нос.
Они нарочно говорят громко, чтобы я слышал и даже не надеялся. Может, я веду себя слишком нагло. А может быть, эта проклятая Айдай ей что-то нашептала. Как мне признаться Салиме? На работе темп такой, что некогда отлить. В окно женского блока не постучишься – парни из güvenlik1 быстро поправят мою челюсть. Что же делать? Подослать к ней кого-нибудь из девчонок? Поползут сплетни. Попросить парней? Нет, они такие же сплетники. Скажут, что я слабак. Я превращаюсь в какого-то слюнтяя. Другого пути нет. Придётся заговорить с ней здесь и сейчас.
– Салима, привет!
– Что хотел? – Задрав нос ещё выше, спрашивает она.
– Погулять, поговорить, – ответил я, растерявшись.
– Нет! – Решительно отрезала она.
– Не хочешь сейчас или вообще? – Я цепляюсь за спасательный круг.
Айдай слушает и жалостливо смотрит на меня, как на попрошайку. У того, кто просит милостыню, как правило, нет выбора. У меня выбор был.
– Вообще, – злобно отвечает Салима.
Я сбавил шаг, чтобы осознать поражение. Пусть они идут своей дорогой! Салима и вправду мне понравилась. Умная, общительная. Красивое тело, огненные чёрные глаза! Я уверен, что и я ей нравлюсь. Видно было, как она не хотела меня пускать по ветру. Наверное, думает, я хочу затащить её в постель. А может, Айдай настроила её против меня. Что бы то ни было, это её проблемы. Буду я ещё бегать за ней, унижаться!
1 – (тур. – охрана)
***
В нашу комнату заселили ещё троих парней. Теперь нас шестеро. Три новичка прибыли посреди ночи, наделав кучу шума. Бексултан, Азат и Ынтымак: первый был из Баткена, остальные двое – родственники Айбека, с Горячего Озера1. Айбек последние дни только об их прибытии и говорил.
Бексултан был спокойным и молчаливым, с тихим голоском. Он в свободное время учил немецкий. Всё готовился к какому-то экзамену. Он не доставлял мне никаких проблем.
Ынтымак был красивым парнишкой с квадратной головой. Одет был с иголочки, опрятен и вежлив.
А вот с Азатом пришлось повозиться. Низкорослый, амбициозный паренёк с хриплым голосом, узкими глазками и исламистскими замашками. Ынтымак и Айбек боялись его как огня. Азат иногда бил их. Все трое друг другу были двоюродными братьями.
Однажды, сидя в столовой, Азат сделал мне замечание.
– Доске, оң колуң менен жечи2, – прошипел он змеиным голосом.
– Эмнеге3? – Спросил я и почувствовал, как от злости у меня меняется форма лица.
– Карачы, тегереңдеги мусулмандар бүт оң колу менен жеп жатышат4.
– С чего ты взял, что все они мусульмане? Среди них могут быть и христиане, – перешёл я на русский.
– Кандайча5? – Азат был в недоумении.
– Эмне кандайча6? – Я решил его добить.
– Я тебя не понимать, – нарочно неправильно ответил он.
– Почему ты меня не понимать?
Он промолчал.
В течение нескольких дней киргизские ребята недоумевающе смотрели на меня и перешёптывались. А я хоть бы хны.
Азат и Айбек заняли враждебную позицию. Каждый день был для меня испытанием. Они младше меня лет на пять-шесть. Как их проучить, мне и в голову не приходило. Говорить с ними я не видел смысла. Бить – это неправильно, не гуманно, не демократично. С каждым днём они наглели всё сильнее.
– Доске, бут кийимиңди сыртка чыгарып турсаңчы – бɵлмɵнү сасытыбатат7, – как-то утром сказал мне Азат.
Айбек хихикал по-шакальи. Но я знал, что моя обувь не воняет. Я тщательно её стирал.
Я всё терпел, терпел.
А что до остальных парней, то, на удивление, они быстро приняли меня в стаю.
1 – (Так с киргизского переводится название Иссык-кульской области)
2 – (кирг. – ешь правой рукой)
3 – (кирг. – Почему?)
4 – (кирг. – Посмотри, вокруг все мусульмане едят правой рукой)
5 – (кирг. – Что?)
6 – (кирг. – Что что?)
7 – (кирг. – ты свою обувь выноси на улицу – она на всю комнату воняет)
***
Я и Айбек отработали девять дней. Только потом нам дали первый izin1. Я вдоволь искупался в море, прогрел кости на раскалённом песке. Отдохнул, расписал распорядок дня на будущее. Я начал писать повесть про путешественника. Это было для меня очень важно.
После выходного с каждым днём работа казалась легче. Я начал встречаться с Динарой.
1 – (тур. – выходной)
***
В трудовой системе турецких отелей для всех официантов существовала одна подлая вещь. Она называлась antrakt.
Sabahçilar1 работали с 08:00 до 16:00. Akşamçilar2, среди которых был и я – с 16:00 до 00:00. Исходя из условий контракта, никто из официантов не должен был работать больше восьми часов в сутки.
Но в обеих сменах два раза в неделю появлялось понятие antrakt.
У sabahçilar это был изменённый график: с 08:00 до 14:30 они работали также. Потом с 14:30 до 18:30 был большой перерыв – можно было отправляться в ложман или куда угодно. За четыре часа можно было поспать. В 15:00 из отеля в ложман выезжал service3. Далее рабочий день продолжался с 18:30 до 21:00. В итоге переработка в один час. Вроде бы ничего страшного.
У нас, у akşamçilar антракт был таким: с 12:00 до 16:00 – работа, с 16:00 до 18:30 перерыв. И с 18:30 до 22:30 вторая половина рабочего дня. Мы не перерабатывали. Но наш антракт был хуже. Мы отдыхали всего лишь два с половиной часа. Учитывая то, что на дневном митинге нас вечно ругали и задерживали на пятнадцать-двадцать минут – отдохнуть мы не успевали. Оставалось часа два. Двадцать минут пешком до ложмана, двадцать – обратно, остаётся час с небольшим. Поспать не успеешь, учитывая вечерний ужин в 17:00.
Либо тратишь силы, идёшь в общагу, лежишь там часик и не успеваешь поесть. Либо – сидя отдыхаешь на летней беседке, опустив лицо на стол, дремлешь, а потом спокойно кушаешь. Так что никто из вечерних официантов во время антракта не уходил в ложман. Все прохлаждались на летней беседке, пили чай, копались в телефонах и дурачились с курдами, болтая ни о чём.
1 – (тур. – Утренние (работники))
2 – (тур. – вечерние (работники))
3 – (англ. – обслуживание, в данном случае – транспорт)
***
10 июля 2018 года.
У меня очередной антракт. Я сидел на беседке и писал какие-то заметки в свой блокнот. Пил горячий чай с сахаром.
Вокруг сидело много шумных курдов. За оградой был другой отель. На его деревьях резвились крупные воробьи. Они тоже сильно шумели, прямо как курды. Здешние воробьи крупнее киргизских. Воробьи в Кыргызстане не такие шумные и подвижные. Там они похожи на киргизов, такие же сонные и тихие. А в Турции они чрезмерно бойкие.
Мне стало смешно от этих мыслей.
– А у вас есть девушка? – Спросила Динара, подсев ко мне.
Ей было девятнадцать. Поначалу она обращалась ко мне на вы.
– Нет, – ответил я.
– Вам сколько лет?
– Двадцать шесть.
– А почему вы не были женатым?
– Кто сказал, что не был?
– Были?
– Да, дважды. Дважды разведён, две дочки от первой жены, сын – от второй. На детей мне плевать, да и на бывших жён, тоже.
– Правда? Ужас! – С отвращением улыбается Динара.
– Шучу, не был. Не вижу себя ни мужем, ни отцом.
– Вот это правильно. Не то, что другие говорят: вернусь в Кыргызстан – сразу поженюсь! Какие-то неадекватные.
– Допустим, появится у меня ребёнок. Чему я его научу? Как правильно сверло в шуруповёрт вставлять? Или как нужно грязную посуду на мойку отвозить? Или как надо разогревать поясницу, перед тем разгружать фуры? – Я завёлся сам по себе и вижу, что Динара недоумевает, – сегодня после работы свободна?
– Да.
– Пойдёшь со мной на пляж? – Не думая, спросил я.
– Конечно, – не думая, ответила она.
***
11 июля 2018 года.
01:30.
Мы с Динарой гуляем по ночному пляжу. На песке тут и там разбросаны блестящие силуэты влюблённых парочек.
Вода тёплая. Я купаюсь. Предлагаю Динаре зайти в воду, она отказывается. Я вижу, что она согласится, если настоять.
– Я не взяла купальник, – она многозначительно улыбается. Волнительно потирает пальцы и дёргает лямки от лифчика. Я не пытаюсь её уговорить. Выхожу, вытираюсь полотенцем. У меня не хватает смелости сделать первый шаг. Она смотрит на звёздный горизонт. Я сделал вид, что мёрзну, обнимаю сзади её полненький живот. Чувствую ладонями большие складки. Мы молча стоим, потом начинаем целоваться.
– Нам не стоит на людях появляться вместе, – говорит она, – киргизы ведь такие завистливые. И турки тоже. Но турки круче киргизов!
– Чем они круче? – Спокойно спросил я.
Динара не ответила.
– Тебе тут нравится? – Она перешла на ты. Мне это больше по душе.
– Да, с каждым днём всё больше и больше. А тебе?
– Тоже.
– Я начал считать дни.
– Всё настолько плохо? – Она смеётся.
– Всё хорошо. Я люблю записывать события, которые происходят со мной.
– Любишь писать?
– Да.
– Дашь почитать?
– Нет, там ещё недоработано.
– А когда у тебя день рождения? – Спрашивает Динара.
– Шестого октября. А у тебя?
– Двадцатого ноября.
Ей пришло сообщение. Она смотрит в телефон секунд тридцать.
– Убери, пожалуйста.
– Прости, это Керемет пишет, а где твой телефон?
– Я его уронил, экран треснул. Так что сейчас я свободный человек. Устал общаться с буквами и цифрами. Смайлики и лайки. Мне нужны люди, их глаза и голоса. Живые люди.
– Ты прав.
– Как всегда.
Мы оба замолчали на минуту.
– Я буду безумно грустить по этим местам, – неожиданно говорит Динара.
– Я тоже, скорее всего.
Она ложится на прохладный песок и притягивает меня к себе. Нам тепло.
***
Мне живётся счастливее. Мы начинаем интегрироваться в жизнь местных, в их язык и культуру. Более того, я вливаюсь в коллектив моих соотечественников. Мне нравится эта среда. С каждым днём, с каждой сменой я чувствую улучшения в отношениях своих соотечественников. Мы работаем быстрее и качественнее, понимаем друг друга с полуслова, появилась сплочённость всей киргизской молодёжи. Больше нету разделения людей на юг и север. Микроклимат стал дружественным и тёплым. Я чувствую единое дыхание своих товарищей, дыхание с перегаром и потными телами. Мы стали чаще улыбаться и смеяться. Наши девчонки из Кыргызстана больше не строят из себя недоступных принцесс. Они, как и мы – пьют и веселятся. У меня сложилось впечатление, словно я не на заработки приехал, а на вечеринку, у которой нет конца и края. За всё это была предусмотрена даже зар. плата.
Небо и облака казались мне волшебными.
***
01:00.
Возвращаюсь в ложман после смены.
– Нургазы! Нургазы! Бери кел1 нах…! – Кричит кто-то сзади.
Голос звучит яростно и громко, но не враждебно. Оборачиваюсь. Это ребята, работающие в нашем отеле. Среди них я узнал того крепкого парня, который пел tutamaz вместе с Оканом. Это он кричал мне.
Их четверо. Знакомлюсь с ними.
Крепкого звали Чынгыз. Он был самым старшим и авторитетным из официантов-киргизов. Бармены – Ринат и Даир были его свитой. Четвёртым был дворник, Нурбек – мой сосед по комнате. В темноте я его не узнал.
Все они, кроме Нурбека, напились на работе. А теперь догоняются пивом, купленным в магазине. Они угощают меня.
– Я смотрю, ты русскоязычный, – говорит Чынгыз.
– Да.
– Работай, ни на кого внимания не обращай, – советует он мне.
– Я так и делаю.
– Пройдёт месяц, ты всё поймёшь, прочувствуешь.
– Ты о чём?
Он не ответил.
– Девушку завёл? – Спрашивает меня Чынгыз.
– Да, общаюсь.
– За кого-нибудь болеешь?
– Атлетико Мадрид, – отвечаю я.
– Базар жок2.
– А ты за кого?
– За Реал, – отвечает Чынгыз, – что про финал скажешь?
– Французы заберут. У них скамейка длиннее, в каждой линии есть молодые игроки.
– Я уверен, хорваты выиграют. У них Модрич есть.
Разговор завязался вокруг Гризманна и Модрича.
– Ставлю десять лир на Францию. Мой Гризманн приведёт их к победе.
– По рукам! Я за хорватов, – уверенно отвечает Чынгыз.
– Хорватов на девяносто минут не хватит. У них ключевые игроки уже не молодые. Французы возьмут свежестью. Тем более, хорваты бегали сто двадцать минут с англичанами, до этого сто двадцать с русскими, сто двадцать с датчанами, а французы с бельгийцами сыграли в энергосберегающий футбол, они со всеми справлялись в основное время. Не забывай, что хорваты сыграли свой полуфинал на день позже французов. Значит, отдыхали на день меньше.
– Что-то ты слишком сильно расп…делся, – беззвучно хохочет Чынгыз, – на, глотни лучше пива!
Ему нечего противопоставить моим доводам. Бармены, Ринат и Даир, с радостью бы поболтали. На их лицах написан интерес, но ребята не смыслят в футболе.
– Сам посуди, если дело дойдёт до экстра таймов, там многое решит французская молодость, у них в нападении нет старых пердунов. Один лишь Жиру, которого Дешам к концу второго тайма точно заменит, – меня распирало от футбольного разговора.
– Я тебе так скажу: топ тоголок3. Поживём – увидим, – сказал Чынгыз, – значит, десять лир с зар. платы.
– Договорились. В начале августа ты в мою комнату принесёшь десять лир на блюдечке с голубой каёмочкой, – говорю я.
Чынгыз смеётся. Так мы подружились.
1 – (кирг. – Иди сюда)
2 – (кирг. – Базару нет)
3 – (кирг. – мяч круглый)
***
15 июля 2018.
18:00.
У меня внеочередной антракт за не сбритую щетину. Я забыл сбрить её. За день до этого, Enes şef с удовольствием влепил мне антракт.
Мы с Чынгызом сидим в столовой. Я вспоминаю, что прямо сейчас играется финал Чемпионата Мира. Чынгыз не растерялся, подбежал к телевизору и включил его.
Игра начинается. Хорваты давят. Мяч под их контролем. Модрич вырезает классную дальнюю передачу. Он и вправду хорош.
Французы пришли в себя. Гризманна никто не трогал, но он падает на газон. Сам же навешивает. Гол! На повторе видно, что Манджукич срезал мяч в собственные ворота.
– Дал…б этот Манджукич! – Ругается Чынгыз.
– Я слышу шелест турецких лир, – дразню я его.
– Да мне пох… на деньги! Мне за Модрича обидно!
– Не спеши хоронить их, вся игра впереди!
– Всё уже! Прое…ли хорваты. – Уходя, говорит Чынгыз.
18:25.
Нам пора работать. Перед тем, как подняться в ресторан, я зашёл в туалет. Простата давала о себе знать. Казалось, мой бак был полон – хотя с трудом удалось выжать хиленькую струю.
Прохожу мимо столовой. На экране замедленный повтор гола в исполнении Перишича.
1:1.
Я всё же уверен, победят французы.
Меня отправили на Alt Teras. Со мной Азиза – подруга Динары и İlyas garson. Я с ним быстро сдружился.
– Нурик байке, – обращается Азиза ко мне, – чаевые рубите?
– Нет, они мне даже не снились. Мне кажется, я единственный киргиз в Турции, который ещё не познал чаевых.
Азиза смеётся. Она родом из Таласа. Высокорослая и очень красивая девушка. Ей тяжело говорить на русском. Она переходит на киргизский язык, потом снова на русский.
– Бүгүнкү кечтин ичинде чɵнтɵгүмɵ эки доллар түштү1.
– Я горжусь вами, моя королева!
Ближе к концу ужина, перегнав пять или шесть тачек, я узнал победителя Чемпионата Мира.
– Братан, пить будете? – Спрашивает меня Абубакир.
– Что именно?
– Виски, пиво, водка. Что пожелаете?
– Лучше скажи, кто победил в финале? Я видел только как Перишич сравнял.
– 4:2, – отвечает Абу, – в первом тайме французы ещё с пенальти забили. Во втором дальними ударами Погба и Мбаппе. Один гол Манджукич забил. Там вратарь у французов страшно ошибся.
– Понятно. Тащи колу!
– Простую?
– Нет, непростую.
– Слушаюсь, братан!
Абу называл меня братаном и обращался ко мне на вы, он был воспитан – мне это нравилось. Ему было восемнадцать. Каждый вечер он напивался и закатывал истерики о том, как тяжела жизнь, как бедны его родители и так далее. Но на следующей рабочей смене он появлялся жизнерадостным, как ни в чём не бывало.
1 – (кирг. – А я уже второй доллар получила за вечер)
***
Среди киргизских официантов нашего отеля появились термины: кола обычная и кола необычная. Второе означало, виски с колой. Этот термин придумал я, и оттого чувствовал гордость.
Ещё я начал придумывать прозвища ребятам. Азат стал Азаром, как футболист. Чынгыза я частенько называл Чынгызом Айтматовым – в честь нашего писателя, или Чикатило, в честь знаменитого советского маньяка. Айбек стал Хавбэк, Ринат – Ринатски, на польский манер, Джекуля – Джек Потрошитель.
***
17 июля 2018 года.
20:00.
Пот льётся рекой с моего лица. Со мной на Alt Teras Айдай – подруга Салимы. А Ильяс в качестве начальника. Айдай не успевает протирать столы и ставить takım. Я выполняю свою работу и успеваю помогать ей. Под конец она меня благодарит.
– Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы вообще ничего не успела.
– Всегда, пожалуйста.
От прежней Айдай и её спеси не осталось следа. Это она настраивала Салиму против меня. Сейчас передо мной стоит простая девчонка, пытается флиртовать. Я вижу её насквозь.
– Правда, что ты встречаешься с Динарой?
– Да.
– Жениться хотел бы?
– На ней или вообще?
– Вообще.
– Нет.
– Почему?
– Для семейной жизни нужно быть готовым. Если жрать нечего, на одной любви долго не протянешь.
– А на этой женился бы? – Айдай состроила неприязненную мину, заговорив о Динаре.
– Не знаю. Надо бы сперва узнать человека.
– Насколько я знаю, вы и так с ней близко знакомы, ближе некуда – ехидно заявляет она, – я видела вас на пляже.
– Я тоже тебя видел, – парирую я, – с тобой был Ринатски, который бармен. Вы встречаетесь?
– Что-то вроде того, – растерялась Айдай.
***
18 июля 2018 года.
12:00.
Мы с Данияром сидим в столовой. Он как всегда ест без удовольствия, словно под дулом пистолета.
– Братан, ты в футбол играешь?
– Да, – отвечаю я.
– Какая позиция?
– Центральный опорный, – медленно причмокиваю едой.
– Уровень кандай1?
– Ниже среднего. Быстро выдыхаюсь, ноги деревянные. Скорости нет. Одним словом, любитель. Из плюсов: хороший дальний пас и удар правой.
– Базар жок. Кел2, братан, бүгүн саат экиде ойнойбуз3 service бар4. В прошлый раз тоже играли. Тебя искали, не нашли.
– Как сыграли?
– Проиграли, 6:2. У них вратарь сильный был, Berat. Ещё Ильяс хорошо играл.
– А у нас кто сильный?
– Чынгыз-братан и Азат. Игра под нашим контролем была. Просто не реализовывали свои шансы – как хорваты с французами.
1 – (кирг. – каков?)
2 – (кирг. – Базару нет. Приходи)
3 – (кирг. – сегодня играем в два часа)
4 – (кирг. – есть)
***
01:00.
Мы стоим возле поста güvenlik. Курды подходят к нам. Стоим, шутим с ними. Мне не терпится сыграть против них.
В их компании курдянка Sevilay. Блондинка с накаченными губами из Анкары. Многие наши ребята пытались добиться её. Наши девушки её ненавидели, так как ни к кому не было приковано столько внимания, как к Севилай. Она была лесбиянкой.
Рядом проходит пьяный Окан. Он просит сигареты у киргизов.
– Kardeşler, sigara var mı1?
– Yok2, – единодушно отвечают киргизы.
Он, словно пёс после тяжёлого боя, ковыляет в сторону ложмана.
Окана мы недолюбливали. Он частенько кричал на нас без причины. Многие киргизы не делятся сигаретами друг с другом – так с чего бы им делиться с враждебным курдом?
Подъезжает service. Едем с комфортом. Все сидячие места заняты. Севилай сидит на коленях у Ильяса. От этого зрелища киргизы на взводе, они смотрят в ту сторону каждые пять секунд. К тому же, Севилай в коротких шортиках. Я мысленно считаю киргизских ребят, у которых нет девушек. Большинство одинокие. С гордостью сознаю, что встречаюсь с Динарой.
Через окно любуюсь ночными огнями придорожных домов. Я счастлив. Я приехал сюда ради таких мгновений.
1 – (тур. – Братья, есть сигареты?)
2 – (тур. – Нет)
***
01:50.
Мы приехали в Кемер.
Поля здесь намного больше бишкекских мини-футбольных. Вместо привычных для нас 5x5, тут играют 7x7, включая вратаря. Игра длится час с перерывом в пять минут посередине. Есть таймер, висящий на боковой сетке. В стоимость входят: маленькая бутылка воды на каждого игрока и манишки. После игры – горячий чай.
За пределами поля стоит, скучает Айбек. Он не любитель играть. Ему доверили сторожить деньги и телефоны. Он пытается флиртовать с Севилай.
Разминаемся.
1. Я;
2. Чынгыз – мой друг;
3. Азат – мой сосед по комнате;
4. Данияр в воротах;
5. Тилек – ошский паренёк, с бойцовским характером, который мне очень нравился. Его побаивались многие киргизы. Из-за низкого роста и припухлого телосложения Тилека называли пончиком. При нём самом его так, конечно, не называли. Он жил по соседству с нашей комнатой. Болел за Ливерпуль;
6. Улан – улыбчивый парень с белоснежными зубами из комнаты Тилека;
7. Бармен Ринат.
Курды тоже разминаются. Они сильно пинают мячом по воротам. Проверяют вратаря. Я с опаской замечаю, что у каждого из них удар намного сильнее моего.
Их состав был таков:
1. Берат в воротах;
2. Ahmed – восемнадцатилетний парнишка, который умел замечательно материться на русском. Он постоянно хвастался своими связями с русскими туристками;
3. Ильяс – мой рабовладелец. Высокий, жилистый. Он всегда играл в кость, чисто по-английски;
4. Fesih – смуглый garson с выпученными глазами.
5. Emre – привлекательный парень, болельщик Фенербахче. Родом из Диярбакыра. Он особенно сдружился с нами, киргизами;
6. Enes garson – кудрявый подвижный защитник. От него всегда несло потом. Он тоже вечно кричал: Fenerbahçe şampiyon1!;
7. Jihat – главная их звезда. Он был силён во всём: отбор мяча, прорыв, защита, дриблинг, игра на втором этаже, пушечные удары с обеих ног. У него был сильный характер на футбольном поле. Качества Артуро Видаля и Раджи Наингголана – это о Джиате. Он встречался с баткенской киргизкой, Керемет.
Оказалось, по здешним правилам, боковой линии не существует. У них не было понятия out. От этого интенсивность игры только сильнее, к тому же, можно использовать сетку. Хотя лицевая линия и угловые тут действовали.
Игра началась.
Курды штурмуют наши ворота. Мы зажаты со всех сторон. У них хорошо проходят передачи в касание. Чудом держим ворота сухими.
– Зае…ли си…йн! – Матерится наш вратарь по-русски и по-киргизски, – нормально выбивать этпейсиңерби2!
Я понятия не имею, что делать. Мне не удаётся даже коснуться мяча. На меня кричат свои же. Футбол у курдов на хорошем уровне.
Фесих наносит удар метров с пятнадцати. Рикошет от кого-то из наших. Гол. Данияр злобно смотрит на нас. Он гневно хлопает перчатками себе по ногам. До этого он несколько раз нас выручил. Данияр настроен на победу.
Севилай визжит от восторга и теребит ограждение. Изголодавшиеся киргизы синхронно оглядываются в её сторону. Все хотят произвести на неё впечатление своей игрой.
1:0.
Для такого бешеного темпа у курдов сил не хватает. Отводим игру от своих ворот. Уповаем на контратаки. Азат и Чынгыз отлично взаимодействуют впереди. Им нужна подмога. Я периодически выбегаю в нападение, у меня плохо получается. Стоит получить мяч, как его резко выбивают из моих ног. Это далеко не Бишкек!
Мяч плавно летит в сторону Азата.
– Мэ3, братан! – Кричит он Чынгызу за мгновение до принятия мяча.
Азат не стал сам обрабатывать мяч, он в касание грудью отдал его Чынгызу. Получилась зрелищная атака. Их вратарь, Берат выручил в падении.
Следующая наша контратака стала голевой. Азат, оставшийся один на чужой половине поля в окружении троих, сумел зацепиться за мяч, сместился влево, оставил не у дел Ахмеда и Энеса, резко развернулся, метнулся в центр и пробил с убойной позиции.
1:1.
Берат орёт на своих, как резаный. Он матерится по-турецки.
– Быстрее от мяча избавляйся! – Делает мне замечание Чынгыз.
– Я бы с радостью, – отвечаю я, ловя лёгкими воздух.
В центре поля всё те же Азат и Чынгыз разыграли стеночку. Азат, не думая пробил почти с центра поля. Гол.
1:2.
Эмре забегает по правому флангу. Для удара угол острый, но я всё равно бросаю в подкате свою правую ногу. Не зря. Эмре делал опасный прострел. Меня хвалят мои товарищи.
– Отлично в защите отработал, братан! – Кричит Данияр.
Угловой. Они навешивают – Фесих зависает в воздухе и переправляет мяч в сетку. Он оформляет дубль.
Севилай кричит что-то на турецком. Мне понятно лишь слово kırgızlar4. Севилай ругает нас на чём свет стоит.
2:2.
То, что происходит на поле, меня восхищает. Азат – самый талантливый футболист из всех, что я видел своими глазами. Он быстрый, пластичный. У него невозможно отобрать мяч. Азат читает защитников на пять шагов вперёд. Он сажает их на задницу при помощи ложных замахов. Он может пройти всю оборону, даже не касаясь мяча, просто позволяя ему катиться среди леса ног. У Азата не было футбольных недостатков. Даже низкий рост он компенсировал хорошей игрой корпусом и высокими прыжками.
Со спортом в Кыргызстане дела обстоят скверно. Если бы нашлись хорошие управленцы со средствами, которые бы собрали и организовали команду из таких Азатов – мы бы могли достойно выступать в серьёзных первенствах.
В одной только Иссык-Кульской области таких талантов сотни. В Кыргызстане – семь областей, и Иссык-Кульская не самая густонаселённая.
Но профессиональный футбол Азату особо не светит. Он много курит и пьёт, в свободное время с упоением слушает лекции исламских мракобесов через соц. сети. Мне было обидно смотреть, как блестящий талант не развивается, а чахнет под тяжестью грязной посуды и алкоголя.
