Kitabı oku: «Социал-демократия и социализм», sayfa 6

РОЛЬ ГОСУДАРСТВА

Главными инструментами, с помощью которых социал-демократы реализуют на практике свои идеологические и политические цели, служат институты буржуазного государства.

Выше уже отмечалась исключительная роль, которую играет демократия в идеологической доктрине социал-реформистского движения. Демократию можно рассматривать, в частности, как одну из форм государства. Проповедуя неклассовую, “всеобщую”, “абсолютную” демократию, реформисты переносят этот подход и на государство. Оно в их интерпретации предстает как надклассовая и нейтральная сила, действующая в интересах всего общества, а не только экономически господствующего класса.

Социал-демократы рассчитывают использовать возможности буржуазного государства для достижения своей цели – строительства общества демократического социализма. Поэтому они отказались от исповедуемой коммунистами идеи обязательного слома буржуазной государственной машины, без чего полная победа социализма, по мнению коммунистов, невозможна. Вместо этого реформисты стремятся посредством демократических процедур овладеть потенциалом и ресурсами государства и превратить его в орудие политического контроля над экономической властью, сосредоточенной в руках капиталистических корпораций. На практике это проявляется в усилении экономической и социальной функций государства, которые в современных условиях приобрели такое же большое значение, как и традиционные его функции – защита национальной безопасности и охрана общественного порядка.

После кризиса 30-х гг. и разрушительной войны развитие капиталистического способа производства вступило в качественно новый этап, одним из главных отличительных признаков которого является активное участие государства в регулировании экономических процессов. Эта новая форма развития западного общества получила название “государственно-монополистический капитализм” (ГМК). Во многих странах именно социал-демократия стала архитектором ГМК, придав ему специфические черты.

Появление в конце XIX века монополистических объединений капиталистов вызвало кризисные явления в рыночной экономике. Неконтролируемый рост монополий сужал сферу действия механизмов рынка и в перспективе угрожал самому существованию капиталистического способа производства. ГМК явился ответом на объективную потребность экономики западных стран в централизованном вмешательстве и регулировании со стороны государства. В результате рыночная экономика далеко ушла от тех принципов, на которых она функционировала в эпоху свободной конкуренции или даже в первой половине текущего столетия.

Государственные меры контроля над экономикой включают в себя регулирование деятельности корпораций с помощью антимонопольного законодательства, влияние на хозяйственную конъюнктуру посредством изменения стоимости кредита, размера налоговых отчислений и льгот, таможенного тарифа. Перечень применяемых средств содержит также мероприятия по регулированию цен, занятости, условий труда и т.п. Государство выступает в качестве крупнейшего заказчика и потребителя продукции, в частности, военной. В странах Западной Европы государственный сектор занимает доминирующие позиции на железнодорожном транспорте, в гражданской авиации, электроэнергетике, добывающей промышленности. В ряде стран были подвергнуты национализации крупнейшие предприятия тяжелой промышленности.

Но все-таки основное поле деятельности современного буржуазного государства, пожалуй, не производство, а сфера распределения. В настоящее время роль государства в перераспределении национального дохода через бюджет особенно велика.

Усиление социальной функции государства стало следствием объективных обстоятельств. Изменившийся характер труда потребовал “гуманизации” капитализма, то есть изменения отношения к наемной рабочей силе со стороны ее нанимателей, развития системы социальных прав и гарантий, обеспечения самым широким слоям трудящихся доступа к качественному образованию и здравоохранению. Капиталистический способ производства достиг стадии, на которой инвестиции в человека, в социальную инфраструктуру стали обязательным условием экономического роста.

Однако, хотя дальнейшее развитие производства делает расширение социальных прав наемных работников объективно необходимым и экономически выгодным классу капиталистов в целом, для каждого отдельного работодателя это сопряжено со снижением нормы прибыли и его доходов. Проведение социальных реформ в рамках только одного предприятия может серьезно подорвать позиции его владельца в конкурентной борьбе. По этой причине меры, законодательно ограничивающие степень эксплуатации и расширяющие социальные права трудящихся, должны приниматься в масштабе всего общества. Это обстоятельство обуславливает активную роль современного государства в социальной сфере.

В настоящее время в ведущих западных странах через бюджет перераспределяется 3045% национального дохода. Роль социальных институтов в современном капиталистическом обществе столь велика, что это позволило социал-демократам ввести понятие “государство благосостояния”, или социальное государство. Социал-демократы считают, что недостаточно ограничиваться формальной гарантией основных демократических прав и свобод, характерных для концепции правового государства, но необходимо дополнить их рядом социальных прав, обеспечивающих определенный уровень защищенности гражданина, в том числе в случае болезни, инвалидности и в старости. Тем самым они расширяют понятие правового государства, переходя к концепции социального государства.

Социал-демократы сделали очень много для становления “государства благосостояния”. Один из отечественных их последователей Б.С. Орлов даже считает социальное государство главным вкладом социал-демократов в мировую цивилизацию. Впрочем, он тут же противоречит себе, признавая, что даже уход социал-демократов в оппозицию не влечет за собой демонтажа социальной инфраструктуры буржуазного государства⁶².

На самом деле “государство благосостояния” представляет собой продукт объективной эволюции капиталистического способа производства. Характерные для него институты существуют и в тех странах, где позиции социалистов слабы. Но деятельность сильной социал-демократической партии, безусловно, способствует усилению социальных функций государства.

В каком же направлении, по мнению социал-демократов, должна идти эволюция буржуазного государства? Значительная часть теоретиков в качестве желательной тенденции рассматривает развитие общественного самоуправления и максимальную децентрализацию власти. Представители новых течений, особенно в странах юга Европы, полагают, что в перспективе эта тенденция может привести к отрицанию буржуазного государства и противопоставляют ему в качестве альтернативы “самоуправленческий социализм”. Они считают, что принцип самоуправления должен быть распространен на все сферы общества. Этот принцип предусматривает повышение политической и социальной активности широких масс граждан и усиление влияния – наряду с традиционными политическими партиями – профсоюзов, общественных организаций и органов местного управления. В связи с этим ставится задача обеспечения каждому гражданину более прямого доступа к принятию решений по касающимся его вопросам. Однако на практике идеологическая ориентация на самоуправленческий социализм вступает в противоречие со стремлением решать экономические и социальные проблемы методами государственно-монополистического регулирования (а отнюдь не за счет развития общественного самоуправления). Кроме того, курс на самоуправление, то есть прямую демократию, плохо сочетается с апологетикой парламентской, то есть представительной, демократии.

Итак, вместо слома буржуазного государства социал-демократы стремятся сделать его главным орудием своей политики. Они считают, что современное государство, выполняя важные и многочисленные функции в экономике и социальной сфере, превратилась в надклассовую и нейтральную силу.

Действительно, в этом столетии, особенно в послевоенный период, буржуазное государство претерпело серьезную трансформацию. Изменение характера труда, “гуманизация” капитализма и развитие демократии привели к тому, что оно стало выражать и защищать интересы не одного только господствующего класса, но и более широких слоев населения. Однако, с другой стороны, очевидно, что государство классового общества не может не быть классовым. Таким образом, в настоящее время в нем сочетаются различные тенденции. Поэтому в одинаковой степени неправомерны взгляд на современное буржуазное государство как на некий “нейтральный институт”, стоящий над классами, так и абсолютизация влияния монополистического капитала на государственную политику.

Левые социал-демократы признают классовый характер современного государства, тогда как правые, декларируя надклассовость власти, на деле вынуждены, тем не менее, проводить политику, выгодную крупным корпорациям, что особенно явно проявляется в периоды экономических кризисов. Причина такого положения заключается в том, что увеличение роли государства в экономике и социальной сфере не изменяет качественно сущности капиталистического способа производства. Невозможно добиться радикального перераспределения экономической и политической власти в пользу широких трудящихся масс без революционного изменения основ их экономического существования, определяемых прежде всего типом собственности на средства производства.

Лишь изменение экономического базиса общества путем коллективизации основных средств производства приведет к переходу реальной власти из рук анонимных представителей крупного капитала к трудовым коллективам. В этом случае трудящиеся, экономически независимые как от частных лиц, так и от государства, заставят служить последнее их интересам – точно так же, как капиталистические корпорации делают это в отношении современного буржуазного государства.

СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТЫ И РАБОЧИЙ КЛАСС

Социал-демократические партии традиционно причисляются к рабочим партиям, то есть – отражающим и защищающим интересы рабочего класса. Некоторые из них даже в названии содержат определение “рабочая”. Однако развитие общества, а также количественные и качественные изменения, произошедшие с самим рабочим классом, внесли коррективы в классовую ориентацию социал-демократии.

В связи с научно-технической революцией, развитием новых технологий и повышением производительности труда численность промышленных рабочих в ведущих странах Запада постоянно сокращается. А именно промышленный пролетариат составлял массовую базу социал-демократических партий еще со времен Маркса. Одновременно возрастает значение непроизводственной сферы – услуг, образования, культуры и т.д. В конце 80-х гг. в 18-ти странах развитого капитализма в сфере услуг трудилось 4570% общего числа занятых, тогда как в промышленности и строительстве только 2540%⁶³. Ныне рабочие составляют меньшинство населения развитых государств.

Однако гораздо более важное влияние на положение рабочего класса в современном буржуазном обществе оказало изменение его качественного состава. В период написания “Капитала” основную массу пролетариата составляли занятые неквалифицированным физическим трудом. Именно их Маркс считал “могильщиками буржуазии”. “Гуманизация” капитализма, открывшая трудящимся доступ к образованию и культуре, изменила облик рабочего класса. В настоящее время его лицо определяют широкие массы трудящихся, прошедших длительное обучение и способных к сложному и сверхсложному труду. Причем условия и характер труда различных категорий рабочих настолько отличаются, что это позволяет говорить о стратификации – разделении прежде относительно единого рабочего класса на страты, то есть группы и прослойки, слабо связанные между собой общностью целей и интересов. Если высококвалифицированные рабочие могут приближаться по своему статусу к “белым воротничкам”, то занятые неквалифицированным физическим трудом зачастую обречены влачить довольно жалкое существование.

Внутренняя дифференциация рабочего класса по уровню квалификации, образования и доходов рождает различие интересов. Пролетариат перестал быть монолитом и превратился в довольно размытую и стратифицированную социальную общность с нечеткими границами. Что очень важно, изменилась психология рабочего класса: ему уже есть что терять, кроме своих цепей.

Вместе с тем, несмотря на относительное уменьшение численности промышленного пролетариата, доля лиц наемного труда постоянно растет и в настоящее время достигает 7590% экономически активного населения. Работники непроизводственной сферы и “интеллектуальных” профессий – инженеры, конструкторы, ученые также эксплуатируются капиталом и объективно заинтересованы в коренных преобразованиях капиталистического строя.

Хотя промышленный пролетариат в силу положения, занимаемого им в структуре общественного производства, своей многочисленности, организованности, обладания опытом и традициями классовой борьбы продолжает оставаться ядром армии наемного труда, уже невозможно игнорировать перемены в классовой структуре буржуазного общества. Поэтому современное социал-демократическое движение не замыкается исключительно на проблемах рабочего класса, но ориентируется в своей деятельности на широкие массы лиц наемного труда. СДПГ еще в 1959 г. заявила, что превратилась из партии рабочего класса в партию народа⁵⁹. Программа 1989 г. определяет СДПГ как “левую народную партию”¹⁹, причем подчеркивается ее неклассовый характер⁶⁴. В лексиконе правой социал-демократии понятие “рабочий” заменено термином “работополучатель”.

В принципе процесс расширения социальной базы социал-демократических партий за пределы рабочего класса (в традиционном понимании этого термина) является вполне оправданной и закономерной реакцией на объективные перемены, происходящие в реальной жизни. Недопустимо рассматривать непролетарские слои населения лишь в качестве временных “попутчиков”, интересами которых можно пренебречь после захвата политической власти рабочим классом. Концепция нового социализма должна выразить чаяния всех без исключения слоев трудящихся, ныне эксплуатируемых крупным капиталом; все они должны увидеть перспективу для себя в установлении новых производственных и общественных отношений. Проблема заключается в том, чтобы суметь в партийной идеологии и программе адекватно отразить интересы трудящихся, не разменивая их на “вынужденное” соглашательство с буржуазией.

СОЦИАЛЬНОЕ ПАРТНЕРСТВО

Социал-демократы признают наличие в буржуазном обществе господство капитала над человеком и одного класса над другим¹⁹. Но если коммунисты абсолютизируют классовую борьбу, делают ставку на ее обострение и стремятся довести ее до логического предела – социальной революции, то социал-демократы строят свою политику на сглаживании классовых противоречий. В своей практической деятельности они твердо придерживаются установки на замену наиболее острых форм классовой борьбы классовым сотрудничеством или, по их собственной терминологии, социальным партнерством. Такая позиция соответствует проводимой ими линии на реформирование буржуазного общества, не выходя за пределы этого общества и капиталистического способа производства.

Предпосылкой социального партнерства служит убеждение, что работодатели (капиталисты) и наемные работники в равной мере заинтересованы в росте производства и повышении его эффективности. Поэтому классовому противоборству, забастовкам и локаутам, разрушительным образом действующим на экономику, социал-демократы предпочитают путь поиска классового компромисса.

Процесс достижения договоренности предполагает создание различного рода согласительных комиссий, в состав которых входят представители профсоюзов, работодателей и, если это необходимо, государства. (В последние годы появился их российский аналог, получивший название Трехсторонней комиссии). В ходе работы этих комиссий с помощью демократических процедур – переговоров и консультаций сопоставляются различные точки зрения и, если удается достичь компромисса, вырабатывается согласованное решение.

Многие социал-демократы представляют социальное партнерство как форму классовой борьбы, проходящей не в виде острого противостояния сторон, а за столом переговоров. Напротив, представители левых течений критикуют партийное большинство за чрезмерную склонность к компромиссам и забвение классовых целей. Однако идея социального партнерства настолько глубоко укоренилась в общественном сознании, что в настоящее время рассматривается как элемент политической культуры.

Правые лидеры социал-реформизма утверждают, что с течением времени противоречия между трудом и капиталом уменьшились, и по этой причине классовая борьба потеряла остроту. Это спорное мнение. Действительно, современный капитализм, в отличие от капитализма XIX и начала XX века, накладывает существенные ограничения на степень эксплуатации наемного труда. (При этом следует учитывать не только количественные параметры – соотношение необходимого и прибавочного рабочего времени, но и качественные – условия труда, социальные гарантии и т.п.). Ныне работодатель вынужден ценить здоровье и жизнь своего работника. Специфика квалифицированного труда такова, что отдача от него резко снижается, если его непрерывная продолжительность превышает физиологические и психологические возможности человеческого организма. Однако, с другой стороны, противоречия между буржуазией и наемными работниками, инициирующие классовую борьбу между ними, неустранимы при капиталистическом способе производства, поскольку они основаны на несправедливом распределении вновь создаваемой прибавочной стоимости. Поэтому классовая борьба, в том числе и в самых острых своих формах, будет существовать, пока существует капитализм. Социальные права не даруются работодателями наемному персоналу, а завоевываются трудящимися в противоборстве с буржуазией, сопротивляющейся ограничению своего “права” на эксплуатацию.

В целом институт социального партнерства не может “отменить” присущие капитализму социальные конфликты. Он только переводит их, когда это возможно, в умеренные формы, характерные для конца XX века. Революционные социалисты не должны отказываться от использования механизмов социального партнерства, но сама их цель – революционное преодоление капитализма не позволяет им, в отличие от правых социал-демократов, абсолютизировать политику классового компромисса.

КАПИТАЛИЗМ КАК “НАИМЕНЬШЕЕ ЗЛО”

Для всех социал-демократов, и правых и левых, характерен взгляд на капитализм как на несправедливую общественную систему. Они признают, что капиталистический способ производства порождает экономическое и политическое неравенство, эксплуатацию и не способен функционировать без периодических кризисов и безработицы.

Вместе с тем они не видят альтернативы концепции смешанной экономики, основанной на сочетании частного и государственного секторов при использовании механизмов рынка в качестве естественных регуляторов. Собственная практика и опыт “реального социализма” убедили социал-демократов в том, что всеобщая национализация, сохраняющая отчуждение трудящихся от средств производства, не решает ни экономических, ни социальных проблем. Адекватность рынка современным хозяйственным реалиям ныне не отрицается даже самыми радикально-левыми течениями. Поэтому большинство социал-демократов вынужденно признают капиталистическую систему высшим на данное время достижением социально-экономического развития человеческого общества. Эксплуатацию и социальное неравенство они рассматривают как неизбежную плату за экономическую эффективность. Как отмечает один из ведущих идеологов СДПГ (умеренно-левой ориентации) П. фон Эртцен, “перспектива ликвидации механизма капиталистической экономики в настоящее время нереалистична, так как некоторые основные законы капитализма весьма прочны и соответствуют современному этапу общественного развития”⁶⁵.

Социал-демократы отнюдь не идеализируют капитализм, но он представляется им “наименьшим злом”. Свою задачу они видят в минимизации действия негативных факторов, присущих буржуазному обществу. В настоящее время они не посягают на капиталистическую систему, а наоборот, своей деятельностью фактически стабилизируют ее и вносят свой вклад в ее развитие.

Основой такой позиции служит убеждение социал-демократов в том, что предел совершенствования современного западного общества далеко не достигнут. В этом с ними можно согласиться. Капиталистический способ производства еще не исчерпал полностью потенциал своего развития и сохраняет способность к дальнейшей эволюции. Однако этот вывод не лишает актуальности требование его замены более прогрессивной социально-экономической системой. Капитализм уже давно перевалил через высшую точку своего развития. Изменившийся характер труда требует качественно нового уровня трудовой мотивации, которого можно добиться только путем устранения отчуждения непосредственного производителя от средств производства. При сохранении частной собственности и наемного характера труда этого достичь невозможно. Поэтому капиталистические производственные отношения оказывают тормозящее влияние на развитие производительных сил общества.

Именно это обстоятельство должно рассматриваться в качестве экономического обоснования социализма². Социализм представляет собой не результат стремления людей к абстрактной справедливости, а естественный продукт развития капиталистической стадии производства. Ф. Энгельс призывал истинные причины общественных переворотов искать не в головах людей, не в возрастающем понимании ими вечной истины и справедливости, а в изменениях, произошедших со способом производства⁶⁶.

Социал-демократы вследствие отсутствия у них концепции социалистической собственности лишили демократический социализм экономического содержания, представив его в виде совокупности этических идеалов. Таким образом, их способ обоснования социализма прямо противоположен тому, который отстаивали их учители – классики марксизма. Не удивительно поэтому, что социализм в реформистской интерпретации лишен конкретных четких признаков, предстает не особым социально-экономическим строем, а политикой и образом действий, не отрицает и преодолевает капитализм, а практически сливается с ним в одно целое. Сама же социал-демократия выступает в роли “лояльного управляющего” делами капитализма.

Проблема заключается не в том, что социал-демократы своей политикой социального компромисса сглаживают противоречия капитализма и объективно способствуют его стабилизации. В борьбе за улучшение положения трудящихся реформистские методы вполне уместны и допустимы, тем более что практика свидетельствует об их эффективности. Причина кризиса социал-демократического движения в том, что оно ограничивается реформами, не изменяющими сущности производственных отношений. Утеряв экономическое обоснование, демократический социализм перестал быть революционной теорией, и вся деятельность социал-демократии свелась исключительно к реформизму – приспосабливанию капитализма под меняющуюся реальность, с одной стороны, и адаптации своей идеологии к буржуазной действительности, с другой. Вместе с тем не только и даже не столько коренные интересы трудящихся, но прежде всего интересы дальнейшего развития производительных сил требуют революционной (но одновременно демократической и мирной) смены способа производства.