Kitabı oku: «Лучше всех, или Завоевание Палестины. Часть 2. Исход. Поэтическое прочтение», sayfa 10

Глава 28. Одеяние священников

"Дармоедов Эников и Беников

Не приемлю, здесь у вас не тут!

Будут Мне поставлены в священники

Аарон, Надав и Авиуд,

Ифамар, Елиазар кровинушка -

Аарона дети. Для Меня

Будет петь псалмы, а не "Дубинушку"

Моисея близкая родня.

Им одежды сделаешь священные

Славы для, отличий, красоты.

За покрой и качество отменное,

Моисей, ответишь лично ты.

Что касается тебя: со всеми мудрыми,

Дух премудрости в кого вдохнул,

Переговори. С делами трудными

К ним прийти Я б сам не преминул.

Мне в священники для посвящения

Аарона перечень одежд

Выдам Я тебе для воплощения

Всех Моих задумок и надежд.

Зимняя одежды форма, летняя,

Для служения и на парад,

Место справа – там чинов отметины,

Слева – для отличий и наград.

Главный элемент для облачения -

Дорогой наперсник из камней,

Украшение Первосвященника,

Что всех прочих будет поглавней.

Здесь ефод – одежда, но короткая,

Риза верхняя, под ней – хитон

Застежной, кидар (пилотка ротная,

А цилиндр появится потом).

Здесь приказ, не просто обращение,

За задержку голову сниму:

Пусть одежды сделают священные

Аарону, брату твоему

И сынам его для поставления

В клир святой»… Так новый институт

На земле возник в одно мгновение.

Иегова – это вам не тут!

«Пряжи цвета яхонта, червлёного

Золота в достатке пусть возьмут,

Из виссона редкого, кручёного

Пояс и ефод ему сошьют.

Оникса два камня драгоценные,

От усердий не смыкая вежд,

Ты изрежь. Те имена бесценные

По порядку их рожденья режь!

На иных двенадцати оправленных

(Кислоты на камень не жалей)

Вытрави сынов как звать Израйлевых

Из числа двенадцати колен.

Надписью расцвеченной перронною,

Как надраенная пастой медь,

Камни те у сердца Ааронова

Будут вечной памятью гореть

Первым избранным. То сердца жжение

Отразят топаз и изумруд,

Дабы Иегова при служении

Вспоминал, как каждого зовут.

Если на делах сосредоточенный

Вдруг священник очень исхудал,

То наперсник закрепить цепочкою,

Чтобы он с ефода не спадал.

Цепь из золота припоем олова

Намертво к застёжкам припаять,

Дабы отморозку безголовому

Украшенье было не сорвать.

Яхонтового цвета ризу верхнюю,

Чтоб в ней головой не застревать,

Сделай непременно ты с прорехою

На ефод ту ризу одевать.

Вкруг отверстия обшивка тканная

Быть должна, обмёточный тот шов

Крепость ей придаст. А риза драная -

Не солидно и не хорошо».

Гардероба изложив подробности,

Как добиться славы, красоты,

Жрец вниманье уделяет тонкостям

По сокрытью тела наготы -

Платье нижнее от чресл до голеней

Вниз струится пусть льняной волной.

Иеговой было не дозволено

Обнажаться даже в выходной.

Из своей заоблачной обители

На последнем самом этаже

Иегова в скинии служителей

Обязал не шастать в неглиже.

Чтоб под взглядом Бога осуждающим

От стыда за плоть не умереть,

Им (как позже в кожанках товарищам)

В холод мёрзнуть, в жаркий день потеть.

То постановленье было вечное:

Снизу не развязывать тесьму.

Аарону было так завещано

И для всех потомков по нему.

Глава 29. О ритуалах и о разногласьях

Мне в главе двадцать девятой,

Где о ритуале речь,

Мало сделалось понятным,

Как скотину надо жечь.

Жертвы крови и без крови,

Всесожжения, за грех,

Возлиянья и любови -

Мне не перечислить всех.

Овна кто не так заколет,

На себя тому пенять…

Позже в богословья школе

Будет чем детей занять.

Описанье посвященья

Аарона и сынов,

Их в хитоны облаченье,

Приношение тельцов –

Иегове всё во славу

На задворках бытия,

Чтоб он смог сказать по праву:

«Иегова – это Я!

Я вас вывел из Египта,

И теперь Я среди вас.

Ведь за вами, извините,

Нужен, дети, глаз да глаз»…

В педагогике я, впрочем,

Не особенно силён,

Знаю, что народ испорчен,

Развращён и обделён.

Хоть имею разногласья

С Иеговой иногда,

Здесь я вынужден признаться:

Нам без Бога – никуда!

А товарищи подавно

Заслужили плеть и кнут -

Покуражились вы славно,

Вас за то теперь и бьют.

Но сказать по зову сердца,

Иегова – это Бог,

Не могу за изуверства.

Видно я мозгами плох.

Глава 30. И всем разом сикли отрубить

«Сделай жертвенник для приношенья

Мне курений…» (– Угости, браток.

– Извини, но я при исполненье.

У меня особый табачок,

А не «Нашей марки» папироски,

Что смолит ростовская шпана)…

«…Из акаций струганные доски,

Локоть ширина ему, длина

Меньше метра, высота в два локтя.

Пусть дымок струёй за облака

В небо аромат несёт глубокий,

Словно от цыплёнка-табака.

Жертвенник курения несложен -

Сбитый ящик, несколько колец,

Золотом чистейшим он обложен,

На рогах покоится венец.

Под венцом с рогами чуть с наклоном

Золотые кольца нужно вбить.

Оные проушины как лоно

Будут вам влагалищем* служить

Для шестов, дабы носить с собою,

Ехать посуху, по морю плыть,

На волнах далёкого прибоя

фимиамы Господу курить.

Те шесты – из дерева акаций.

Пред ковчегом жертвенник держи,

Где тебе Я буду открываться,

Словно зев у пропасти во ржи.

С благовонным Господу куреньем

Аарон лампады по утрам

Будет поправлять с благоговеньем,

Зажигая их по вечерам,

Чтобы утром их поправить снова.

Повторяется круговорот.

То курение пред Иеговой

Должно сохранять из рода в род.

Я курений чуждых, приношений

Хлебных, возлияний не стерплю…»

(Это лишь в заброшенной деревне

Самогон из злаков люди пьют).

«Пусть однажды в год перед рогами

Жертву очищений от греха

Меж курений Аарон сварганит -

То святыня будет на века».

Сохраняет кто обряды круто

Знает – под раздачу попадёт

К Иегове в трудную минуту,

Жертву перепутает – убьёт

Бог-ревнитель, чуждое влиянье

Видит Он в деянии ином -

Осуждает жертву возлияний

И шмурдяк, что мы при этом пьём.

(Жаль, что мы живём иным примером,

Суть, язычники мы по всему,

Нашим возлиянием сверх меры

Жертву мы приносим, но кому?

– Тем, кто развращает и стреножит…

Образумься Путинская рать -

Спаивать народ себе дороже,

Некому вас будет избирать).

Моисея Бог ругал как ротный -

Основательно, рубил с плеча,

Но внезапно сбавил обороты

И сказал, как будто невзначай:

«Будешь переписывать всех оптом

Ты сынов Израиля моих -

Каждый даст полсикля Мне на откуп

И не будет язвы между них.

Все от двадцати годов и выше

Половину сикля отдадут

Тем, кто их исправно перепишет,

А иначе струпьями пойдут.

Хочет кто писаться иль не хочет -

Не про то сегодня разговор.

Или деньги пусть кладут на бочку

Иль на всех Я напускаю мор.

Полагаясь на людей приличных,

С неприличных не спускаю глаз.

Как фискалу, Мне небезразлично,

Кто, с каких и сколько Мне отдаст.

Лишки не приму Я от богатых.

С тех, кто оказался на мели

Я сниму последнюю рубаху.

Иегова строг, но справедлив».

(Повезло, выходит, нам, ребята,

Перепись бесплатная у нас,

Говорим открыто про зарплату

И смеёмся как в последний раз.

Сикли половину (кот насикал)

Отобрать у нищего легко.

Очередь стоит отдать полсикля

В ЖКХ, Чубайсу, под сукно

Положить чиновнику, дать взятку…

А по мне: чем кровные платить -

Мытарей, рвачей собрать с десяток

И всем разом сикли отрубить)…

Власть имущим с их высот виднее,

Без дефолта как изъять рубли.

Иегова поступил честнее,

Не скрывая замыслы свои.

«Серебро, что даст тебе Израиль,

В теневых оффшорах не гноби

И на дело скинии собранья

Оные рубли употреби.

Нефтедолларов в своей основе

Ты на родину верни сей куш

В память всех сынов пред Иеговой

И во искупление их душ».

Моисею Бог сказал: «Не медли!

Дабы чистоту во всём хранить,

Сделай умывальницу из меди

Руки, ноги Аарону мыть.

Чтоб святое место не поганить,

Подходить всяк должен к алтарю

С чистыми руками и ногами,

А про мысли и не говорю.

Омовение перед служеньем

Аарона с помощью воды

Будет вечным пусть постановленьем

Для его потомков в их роды.

Пусть пред жертвою огнепалимой

Руки вытрет насухо старик,

А иначе не любовь, а климакс,

Не куренье Господу, а пшик.

Дабы вера наша не ржавела,

Из металлов выбери ты медь»…

Любит Иегова, чтобы вера

На солидный встала постамент.

(Мне поверить в это невозможно.

Нас Цветмет опутал, словно спрут,

В наше время медное подножье

Вместе с умывальником сопрут.

Тут на днях правительственный кабель

Пропивали местные юнцы.

Кто купил, тех даже не искали,

Слишком круто вверх ушли концы.

Не бомжа виню и не синюшку,

Имя тем несчастным – легион,

А того, кто в Думе за понюшку

Нужный пролоббировал закон.

Наши ортодоксы подношений

Иегове служат не за страх.

Чем, скажи, не жертвоприношенье

Пьяницу спалить на проводах?)

Моисею Иегова снова

Говорил буквально анадысь:

«Из веществ первейших благовонных

Мазь составь, уменья наберись,

Запиши искусство составленья:

Смирны самоточной с полкило

Ты возьми, а с ней ещё растений,

Благовонных сызмальства зело.

Сделай миро, то есть мазь святую,

Всё и вся в святилище намажь…»

(В цирке, если не запамятую,

Мазь та называется плюмаж).

«Жертвенник курения, светильник,

Стол, щипцы – всё перемажь подряд.

К той святыне с запахом полыни

Всяк, кто прикоснётся, будет свят.

Аарона с сыновьями тоже

Ты помажь торжественно вполне,

Посвяти в помазанники Божьи,

Им священниками быть при Мне.

Тело прочего в его гордыне

Этой миррой мазать – Мой запрет.

Ибо эта мазь для вас святыня,

А не просто липкий амулет.

Если что подобное составит

Доморощенный Лавуазье,

Постороннего им мазать станет

И бахвалиться о том везде –

Истреблю такого из народа

Своего, ведь Иегова Я!

Скажет кто, в семье не без урода -

Истина сия не для Меня».

Иегова дальше для нирваны

С благовонных выращенных трав,

Чистого ливана и халвана,

Предложил курительный состав

Моисею, вроде для затравки,

Мелко порубить и растолочь.

Я и сам той незнакомой травки

Косячок отведать бы не прочь.

Но живёт служитель под запретом

Раскрывать дурманящий состав

И эффект иной травы при этом

Пользует совсем не для забав,

Ибо в том куренье Иегова

Обнаружит собственный приход.

Но накажет Бог того сурово,

Кто иной приход от травки ждёт.

Галюциоген отыщет дурень,

Обретёт желаемый торчок -

Не сознанье он расширит дурью,

А до точки сузит мозжечок.

Ангела пришлёт Бог с автоматом,

Наркконтроля ксива у него,

Правого, как я, и виноватых

Он положит всех до одного,

Истребит из Своего народа.

И когда поджилками звеня,

Слышу я, в семье не без урода,

Понимаю – это про меня.

* Образ и слово взяты из первоисточника

Глава 31. Наш народ работать не спешит

Может, имя так развеселило

Или прочих видеть не хотел -

Выбрал именно Веселиила

Иегова для великих дел.

Разуменьем, мудростью и духом

Божьим Он наполнил паренька,

Вырастил откуда надо руки,

Чем прославил парня на века.

Наделил искусством резать камни,

Дал уменье золота литья,

Обучил его работать с тканью

Бог на курсах кройки и шитья.

Приказал ему всё духовенство

Как от Славы Зайцева одеть,

Дабы на его Первосвященство

Было любо-дорого смотреть.

Все работы выполнил тот малый,

О которых речь чуть раньше шла.

Ковкой украшений по металлу

Завершил он славные дела.

В Скинии собрания к рассвету

Для завета сделал он ковчег.

Оставалось к Богу за заветом,

Моисею лишь сходить наверх.

«Вздумает кто в выходной трудиться -

Землю осквернит и небосвод,

Прочь душа того да истребится

Из среды народа Моего» -

Повторил запреты Иегова,

С Моисеем строго говорил

И работать по субботам снова

Он под страхом смерти запретил.

Аргументы приводил всё те же,

Смысл вколачивал в тупые лбы,

Трудоголикам грозил невежам

Рвать за ослушание чубы.

(И вдолбил таки. В вопросах лени

Цели Бог достиг. Не лыком шит

Во все дни рабочие недели

Наш народ работать не спешит.

В плане сачкануть мы всех уели,

Нам перетрудиться не слабо.

Не семь пятниц будет на неделе,

А скорее семь святых суббот).

Но едва лишь хмурые сбежали

Тучи, обнажился светлый Лик,

Бог вручил две каменных скрижали

Моисею, мол, неси старик.

Что перстом начертано там Божьим,

Очень откровенным языком,

Донеси закон Мой непреложный

Тем, кто с арамейским не знаком.

Глава 32. Золотой телец

В ярком свечении ионизации

В плазму, мы помним, вступил Моисей

И при отсутствии коммуникации

В ней пребывал уже несколько дней.

С обмороков вышли все слабонервные,

Что от испуга упали в кювет.

Облако спряталось многоамперное,

А Моисея по-прежнему нет.

Весь изошёлся народ от неведенья,

Долго пророк к ним не сходит с горы,

По с НТВ поступившему сведенью,

Съехал с горы прямо в тартарары.

Жёлтая пресса всё выкрасит в грязное

И в нечистотах бельё простирнёт.

Падкий на грех от ТиВи безобразия

Тёмный народ к Аарону идёт

И говорит откровенные мерзости:

«Сделай иной ты нам иконостас,

Ибо не знаем мы точно, что сделалось

С тем, кто с Египта нас вывел и спас.

Шли сорок лет мы не по расписанию,

Сколько ещё мы прошляемся зря?

В поисках доли иной и в скитаниях

Нам невозможно без поводыря».

Глупый народ коммунисты подставили.

Люди, оставшись на миг без Отца,

Стали колоть на груди профиль Сталина,

В виде пока золотого тельца.

Первая в мире блатная империя,

Беженцы, дети, отары, тюки…

А по повадкам, словам и неверию -

Те же налётчики и бандюки.

Видя возможного бунта последствия,

Чем завершится гнилой тот базар,

Взял на себя Аарон всю ответственность

И приказал пацанам не базлать,

На иноверцев пером ощетиниться,

Первый в истории сделать общак

С целью благою на пёрышки скинуться

И неевреев мочить сообща.

Так говорил он братишкам исколотым

В мордах тельцов с ног и до головы:

«С жён, с дочерей принесите мне золото,

Мы на все деньги закупим стволы».

Мигом народ из ушей серьги выдернул,

Даже у тех, кто отдать не желал,

Стрелку забил на развилке у Митино,

Где Аарону тот лом передал.

Брат Моисея собрал те сокровища,

В тигле заделал литого тельца,

Срезал резцом весь облой у чудовища

Непозволительного образца.

Тёмный народ по неверью и младости

Высыпался, как горох, на пустырь

И закричал с нескрываемой радостью:

Вот он твой Бог, Израиль, поводырь,

Что из Египта под рученьки белые

Вывел тебя из горящей избы…

Про Моисея, кто подвиг содеял тот,

Неблагодарный, конечно, забыл.

Видя сие, Аарон воздвиг жертвенник,

Праздник до времени провозгласил.

Утром он со стороны неподветренной

Свой Иегове костёр запалил,

Не соблюдал ритуал, был рассеянным.

Люд распоясался, начал играть

В игры такие, что здесь Моисея стал

Сам Иегова корить и шпынять:

«Срочно сойди. Из неволи Египетской

Выведенный на свободу народ

Так развратился в гулянках и выпивках,

Что предписаний Моих не блюдёт.

Глядя на них, заявляю ответственно:

Жестоковыйный случился народ.

Склонен к разврату он и к мракобесию.

Долго подобный народ не живёт.

Люди сошли с колеи, Мной проложенной,

Жертвы несут золотому тельцу,

Словом, творят то, что им не положено,

Сами себя приближают к концу.

Манной кормил Я сынов и приветствовал,

Ангела дал охранять их бивак,

Всех накажу без суда и без следствия,

Что за народ сей, Мне ясно и так.

Глядя на жизнь бесполезную, праздную,

Воспламенится, как спичка, Мой гнев,

Всех истреблю, как скотину заразную,

Дэзобработке подвергну свой хлев.

Ты Моисей, Мой сподвижник единственный,

Мой семенной, племенной генофонд,

И от тебя нарожу Я воинственный

Непобедимый великий народ».

Но избежал Моисей этой участи,

Дескать, плодиться, Господь упаси,

Не возжелал со случайной попутчицей

Бремя за всех размноженья нести.

Стал умолять Иегову неистово

(Что уж само по себе моветон):

«Вспыхнуть готов Ты, как ветошь под искрою,

Выльется действие это во что?

Вывел народ Ты рукой своей крепкою

Силой великой, отнюдь не силком,

Чтобы накрыть своё воинство кепкою

И садануть по нему кулаком?

Прочь разлетятся по нашему шарику

Только не брызги, а целый народ,

И обоснуются Эрики, Гарики

Там, куда сила Твоя не дойдёт.

То-то доставишь арабам ты радости.

Будут о Боге они говорить:

Вывел с Египта народ Он свой благостный,

Чтоб на Синае потом уморить.

Над сионизма поверженным знаменем

Не допусти, чтоб глумились они,

Гнев отврати от народа свой пламенный

И погубленье его отмени,

Перенеси час, назначенный ранее,

Не разнеси свой народ, как вандал.

Не позабудь Авраама, Израиля,

Вспомни, какие им клятвы давал:

Семя умножу, как звёзды небесные,

Землю сию где мечом, где рублём,

Где по закону отдам всю в наследство вам…

А получилось – на слово плюём?»

Так Моисей проявил своё мужество,

Богу перечил, считал уже дни.

И Иегова, представьте, послушался,

Месть над народом своим отменил.

Шёл Моисей не пустой, со скрижалями.

Установленья на все времена

На двух камнях с двух сторон содержали те

Богом начертанные письмена.

Вышел к нему Иисус опечаленный

(Но не Христос, а пока лишь Навин.

Будет он после военным начальником

Местных царьков бить, ловить и давить).

На восклицанья народа шумящего

Он говорит Моисею: тот крик -

Вопли военные власть предержащему.

Но не поверил словам тем старик:

«Это не крик вопиющих: Погибель нам!

Не победителей возглас: Вперёд!

Слышу я голос поющего гимны мне,

Бога единого славит народ».

Но не псалмы слышит он, а визжание,

Дикие пляски. Когда же тельца

В стане узрел, то, не медля, скрижали те

Он под горой разбивает в сердцах.

Морду быка, что неверные сделали,

Бьёт он на части, сжигает в огне,

В пыль растирает остатки изделия

И растворяет в крутом кипятке.

В знак осуждения и наказания

Всех заставляет отраву ту пить,

Звать Аарона и прямо в глаза ему

Горькую правду о нём говорить:

«Что тебе сделал народ сей доверчивый,

Что его ввёл ты в огромнейший грех?»

И возразить Аарону здесь нечего -

Руководитель в ответе за всех.

Но отвечал он: «Да не возгорается

Гнев Моисея. Не жги мой камзол

Ты своим взглядом, тебе ж не икается,

Что без меня ты на стрелку ушёл.

Бросил меня и ещё обижаешься,

Будто не знаешь, как зол наш народ.

Он со случайным вождём не вожжается,

Срежет зазнайку как с дуба нарост.

Вот и сказали мне: сделай-ка бога нам,

Без Моисея нас некому влечь.

Если хотят Жириновских убогие,

Жрец, настроению масс не перечь.

Меж наковальней попал я и молотом,

Предотвратить бунт толпы, свой конец -

Снял у народа с ушей я всё золото,

Бросил в огонь… Славный вышел телец.

Слабость свою проявил в те мгновения,

Влез в заварушку какого рожна?

Мне б возносить Иегове курения,

Власть над безумцами мне не нужна».

Так допустил Аарон посрамление

Нации перед глазами врагов.

Мрачен народ стал в момент просветления,

Даром не сходит подмена богов.

Правому в междоусобной баталии

Хватит на всех бузотёров камней.

Встал Моисей в полный рост, как за Сталина,

С кличем: Кто за Иегову, ко мне!

Объединились сыны с ним Левиины,

Им он сказал: «Иегова, наш Бог,

Так говорит: Перечислить по имени

Всех, кто в измене участвовать мог!

Каждый свой меч на бедро возложите вы,

В стане пройдите народа промеж

И покарайте мятежного жителя,

Как ВЧК, контрразведка и Смерш.

Каждый убейте с десяток не менее,

Брата и друга, невестку, свекровь.

Тех, кто себя запятнает изменою,

Пред Иеговой очистит лишь кровь».

Зверство в тот день учинили намеренно,

Дабы запомнили люди навек.

Было убито народу немеряно,

Тысячи три полегло человек.

Ибо сказал Моисей: «Посвятите вы

Руки свои Иегове в сей день.

Если не вы, то небесные мстители

Сына и брата достанут везде,

Брата на брата пошлют эскадронами.

Троцкий Иуда их в бой поведёт.

Станет друг дружку косить миллионами

Наш богоизбранный тёмный народ.

Да принесёт сие благословение.

Голову брату не бойтесь снести,

Имя своё, завершая миллениум,

Впишите кровью вы на небеси».

День пролетел быстротечной минутою.

Не нарушая формат новостей,

Перед народом над павшими трупами

Слово своё говорил Моисей:

«Грех совершили большой не однажды вы,

Я же взойду к Иегове опять,

Может случится, что грех ваш заглажу я,

Гнев громовержца сумею унять».

И возвратился пророк к Иегове ввысь,

В жертву готовый себя принести,

Шёл на Синай, ко всему приготовившись,

С думой благою Израиль спасти.

«Да, согрешил сей народ по неверию.

Дал слабину старина Аарон.

Не оправдал моего он доверия,

Бога из золота вылепил он.

Ныне прости Ты его без импичмента,

Прочих вернее побитый вассал,

А не простишь – то изгладь меня, вычеркни

Из той графы, куда раньше вписал».

«Кто согрешил предо Мной, твоим Господом -

Не беспокойся за них, Моисей.

За их дела утюгом рано, поздно ли

Всех Я изглажу из книги Моей.

Ты же веди сей народ, куда следует,

Ангел Мой верный пойдёт пред тобой.

Вас посещу, за грехи, что проведаю,

Очередной учиню мордобой».

Тысячи три уничтожил в мгновение,

Выпорол всех как солдат на плацу,

Так поразил Иегова неверие

И поклоненье литому тельцу.

Благословлял спецотряды на мщение

Тот, кто отлил золотого тельца.

Сан свой пожизненный первосвященника

Брат Аарон сохранит до конца.

Глава 33. С горя народ перейдёт на кефир

Потом Иегова сказал Моисею:

«Спускайся с Синая, веди свой народ

В ту землю, в которой живут ферезеи,

И где в молоко добавляется мёд.

Ко всем иноверцам вражду я посею.

Пойдёт пред тобою Мой ангел, чей гнев

Поможет прогнать тебе Иевусеев,

Хеттеев, Евеев и прочих на ев.

Но сам не пойду Я другим шеи мылить,

Порою и Мне с вами не по пути.

Народ вы жестокий, бишь жестоковыйный,

Меня от такого соседства мутит».

Услышал народ это грозное слово,

Снял все украшения и возрыдал.

Чтоб гнев свой на них не излил Иегова,

Сыны во весь голос рыдали всегда.

С себя побрякушки содрали, привалом

Палатки разбили, к Хориву пришли.

А сам Моисей для свиданий приватных

Шатёр свой поставил от стана вдали.

Любой, кто бежал наказаний суровых,

С главою склонённой к шатру приходил

Услышать от Господа мудрое слово,

Ноздрями вдохнуть ароматы кадил,

Но внутрь не входил. Моисей лишь избранник

Имел форму допуска номер один.

Столп облачный мигом вставал как охранник,

Когда Моисей в тот шатёр заходил.

Увидели люди природы явленье

И в страхе застыли у входов в шатры.

Хоть Бог пребывает в другом измеренье,

Но дрын его виден из чёрной дыры.

В чертог к Моисею от взора любого

Сокрытый вошёл тогда не херувим -

Себя объявил перед ним Иегова

И с ним говорил словно с другом своим.

Единственный был при них юноша-служка,

Кто вина и блюда к столу подавал,

Навин Иисус их беседу прослушал

И после застолья еду убирал.

Попал в услужение он не случайно,

Не в поле обсевок, на попе волдырь.

Великий он будет военный начальник

Весь край завоюет, как Грозный – Сибирь.

Сказал Моисей: «Мой Господь венценосный,

Меня призываешь вести народ сей,

А сам повторяешь, что сын твой несносен

И в драке за веру он просто кисель.

Обретший у Господа благоволенье

В очах Твоих строгих, молю наперёд:

Дай знать мне Твой путь и Твои устремленья,

Открой мне всю правду про этот народ -

То жестоковыйный, то богожеланный.

Народ-богоносец, прозрения луч,

То горы сдвигает, то гадит в парадном,

Но в том и в другом он велик и могуч.

Когда Ты сказал: Знаю Я твоё имя,

В очах Моих благоволенье обрёл -

Меня Ты призвал разбираться с другими,

Но я не достоин на главную роль.

Над нашей главой разверни Своё знамя,

Взойди путеводной звездой впереди.

С Тобой мы… но если идти нам задами,

Ты лучше отсюда нас не выводи.

Когда без увечий жестокие сечи

Пройти не удастся народу никак,

Что толку мне знать, что Тобой я отмечен?

Заранее дай о погибели знак.

По целому миру рассей наше племя,

И будем мы жить не беднее других.

К Евеям, Хеттеям и к Иевусеям

Добавь Иегова евреев своих.

Когда же Ты лично маршрут наш проложишь,

Нам вымостишь гать, обозначишь где брод,

Тогда будем мы Твоей милостью Божьей

С огнём и с мечом продвигаться вперёд.

Готовый к любым испытаньям и к бою

На этих условиях хоть на краю

Переднем, последнем я буду с тобою.

Яви ж, Иегова, мне славу свою».

В ответ Иегова: «О чём говорил ты

Я сделаю точно, в Моих ты очах

Обрёл репутацию не гамадрила,

А милость и благость, чей край не почат.

Благие все свойства Мои пред тобою

Я здесь проведу как коня под уздцы,

Одних запишу безвозвратно в изгои,

Другим к избавленью оставлю концы,

Но, разве что, самое малое – кончик

От плоти востребую как документ,

Мандат в благодать, дабы видеть воочью,

Кого пропускает подкупленный мент.

Помилую тех, кто о милости просит,

Кого пожалеть – пожалею. Винюсь,

Меня, Иегову, порою заносит.

Я сам сверхжестокостью той тягощусь.

Запомнил Я имя твоё неслучайно,

Не многих достойно по имени знать.

Нарушив для смертных обет свой молчанья,

Себя пред тобою могу Я назвать

По имени. Отчества нет, извините.

Лицо Моё видеть – считай, умереть.

Ведь лице Моё ярче солнца в зените,

Его без спецтехники не рассмотреть.

От славы Моей лучезарной не можно

Увидеть Меня и остаться в живых.

фонит Моя Сущность для смертных безбожно,

Зато, как рентген, вижу каждый их штрих.

Ещё на горе Я сказал: встань за камни,

Увидишь когда ты Меня в полный рост,

За первую в мире защиту от гаммы,

От альфа и прочих частиц спрячь свой торс.

От жёсткого спектра своею рукою

Тебя огражу я, и лишь со спины

Меня ты увидишь. Но чтоб быть спокойным,

Свинцовые лучше одеть ты штаны».

Одно не пойму я – когда высшим чином

Явил Иегова свой в Скинии лик,

Как смог Моисей тогда не облучиться,

И как не словил лучевую старик?

И что ему было сидеть без защиты

Так близко пред Богом, какого рожна?

Но был каждый шаг Иеговой просчитан -

Детей Моисею уже не рожать,

В районной больнице ему не лечиться…

Наш, с Богом на ты, знает способ народ

И чтобы от встречи с Ним не облучиться,

До, после и вместо он горькую пьёт.

Спасибо барыгам, правительству скажем

За спирт неочищенный и питьевой,

Промывочной жидкости стопочку вмажем…

И вот уж пред Богом одной мы ногой

Стоим, а другой на земле задержались

И ждём, когда тот, кто в миру командир,

От нас уберёт спиртоносное жало

И с горя народ перейдёт на кефир.