Kitabı oku: «Обречённые», sayfa 2
Чисин прикрыл лицо ладонями. Оно горело от стыда. Он не знал, что срамнее: вот это вот желание выслужиться, либо же непомерные гордость и самодовольство, которые он испытывал в те времена, когда сам руководил шайкой грабителей.
Он вдруг почувствовал прикосновение к спине. Вздрогнув от неожиданности, отнял руки от горящего лица и увидел Мину, сидящую рядом с ним на каменном выступе. Она мягко поглаживала его по спине и приговаривала: «Ну, будет, будет вам в самом деле…», отчего ему стало так странно – не то смешно, не то…
Он глубоко задышал, стараясь обуздать шквал эмоций, вызванных в душе невинным жестом девушки.
Никто и никогда не проявлял к нему простого человеческого участия, и поэтому сейчас Чисин пребывал в состоянии, находящемся где-то между детским восторгом и глубочайшим шоком.
– Что… Что ты делаешь? – выпалил он.
– Жалею вас, мне кажется, вам это нужно.
– Не нужно меня жалеть.
Он грубовато отодвинул её руку и отвернулся, всё ещё внутренне содрогаясь от наплыва эмоций.
– Ну, ладно.
Девушка пожала плечами, принимая его грубость как должное. Чисину стало так невыносимо мерзко от себя, что аж перекосило.
– Прости, Мина, я…
Он тяжко вздохнул, растерев лицо руками. В компанию ко всему остальному букету появилось мимолётное желание расплакаться, благо, быстро отпустило.
– Почему ты так реагируешь? Неужели тебя не обижает, когда кто-то относится к тебе столь… Грубо?
Издав невнятный звук, Мина махнула рукой и принялась теребить остатки порванного на лоскуты фартука.
– Я привыкла уже. В самом же деле… Со мной по-другому толком-то и не разговаривали.
– Но почему же? – совершенно искренне изумился Чисин.
– Да как-то повелось так, вот и… – пожала она плечами.
Чисин нахмурился. Это казалось ему безгранично странным – ведь девушка была такой добросердечной.
– Но ведь это неправильно!
Она подняла на него глаза. На округлом лице расцвела улыбка.
– Здорово, что вы так думаете.
От искреннего блеска в глазах что-то ёкнуло в груди.
– Понять не могу, а здесь-то ты за что? Ты же совершенно очевидно и мухи не обидишь.
Мина грустно усмехнулась, вновь потупив взгляд. Но потом, разгладив складки на обрывках платься, задорно выдала:
– Я вот не считаю, что не права. Но, к сожалению, Инквизиция думает иначе. Нет, я знаю, что нарушала закон, грешна и не искупить греха моего вовек… Но всё-таки не считаю, что была не права.
– Так что же ты делала такого?
– Варила специальные отвары, что помогали женщинам не понести.
Чисин, распахнув глаза, смотрел на неё в глубоком онемении.
– И… это всё?.. – проговорил он упавшим тоном.
Это никак не хотело укладываться в его голове. Как… Как такое может быть? Что это за странный мир такой, в котором в одну камеру бросают главаря банды разбойников и невинную девчонку, собирающую травы?
– Мне нравится ваша реакция. Вы так удивлены.
Мина по-приятельски боднула его плечом.
– Значит, мне не кажется, и это действительно бред сивой кобылы.
– Я большей дури в жизни не слышал! Получается, ты безвинно осуждённая…
– Ну, как безвинно… Нарушала небесный закон. Но всё же наказание слишком сурово. Вот только не исправить уже ничего.
Она подняла глаза и принялась разглядывать кандалы.
– Не знаю даже, что страшнее – если бы сожгли по старинке, либо вот так, медленно и мучительно…
Чисин тоже не знал. Он даже не знал, хочет ли умирать, несмотря на то, что всё уже решено. Страдать по своей жизни он точно не будет, но вот по жизни в целом… От ощущения, что ему так и не дали по-нормальному, по-человечески понять, что же это такое, в душе поднималась волна кипучего гнева. На всё и всех, но в особенности на себя.
Чисин сжал до скрипа челюсть, отчего желваки под кожей напряжённо перекатились. Вдруг опомнившись, скосил глаза на Мину – рожа его сейчас наверняка выглядела жуткой, но пугать девушку почему-то не хотелось.
Тусклый свет луны прокрадывался в камеру через зарешеченное окно, окрашивая бледностью лицо его собеседницы. Пугаться его она по прежнему не собиралась.
– Жалеешь о чем-нибудь? – спросил он вдруг.
– Жалею, – кивнула хмуро Мина, отводя взгляд от ржавых кандалов. – Корову жалко. Старая она у меня, молока не даёт… Никому такая не нужна. Зарежут её.
Чисин ошарашенно моргнул. Он даже не знал, чему удивился больше – тому, что Мина сама не зарезала бесполезную скотину и продолжала за ней ухаживать и кормить, или же тому, что это единственное сожаление в жизни девушки.
– Это всё?
Голос его отчего-то дрогнул. Мина вздохнула, почесала нос и покосилась на него, смущённо поджимая губы.
– Ну, как вам сказать… это не то чтобы сожаления, а скорее… Желания? Мечты?
Она тут же нахмурилась и сердито махнула рукой, шлёпнув при этом себя по коленке.
– Толку говорить о глупостях!
– Нет, почему же.
Чисин сел в пол-оборота, с интересом заглядывая в гладкое округлое лицо. В летние дни оно наверняка расцветало ярким румянцем во всю щёку, придавая ей облик бойкий и живой, – подумалось ему вдруг, вслух же Чисин сказал:
– Я бы послушал.
– Да бросьте в самом деле! Уж-то и правда интересно бредни деревенской девки слушать?
– Почему же бредни? Мечты – это не бредни. Мечты – это что-то красивое и светлое. Своих нет, дай хоть чужими насладиться.
Мина так эмоционально на него посмотрела, что Чисин невольно начал перебирать сказанные фразы, думая, чего же он такого ляпнул? Не нашёл. Мина помогла:
