Kitabı oku: «48 минут. Осколки», sayfa 6

Осколок 7. Библиотека

– Тише, не шевелись, – раздается голос сверху.

В голове, как кабинки в карусели, всплывают образы, выстраиваясь друг за другом в ряд: радость от найденной подсказки, нож у Ника в руках, кровавые пятна на моих, а потом укрытая снегом крыша и Тайлер…

Я пытаюсь произнести его имя. В памяти все еще зияет огромная дыра, но я точно знала этого парня. Вот только что нас связывало? Я пытаюсь проморгаться, и когда изображение фокусируется, понимаю, что все еще нахожусь в машине. Но судя по обивке, она не наша. И лежу я в странной позе.

Я вскрикиваю, внутри поднимается паника, сворачиваясь тугим комком. Пытаюсь встать, отталкиваясь от дверцы, но ногу тут же простреливает вспышка боли.

– Все нормально, это я, – Ник наклоняется ниже, чтобы я могла его разглядеть. – Пришлось сменить машину и сделать крюк через соседний город, чтобы избежать хвоста.

Теперь я понимаю, что его острые колени впиваются в мои лопатки.

– Сколько я была без сознания? – хриплю я. Голова кружится, словно в нее набили мокрой ваты.

– Часов пять, примерно. В тебя попали дротиком с транквилизатором, поэтому ты быстро отключилась.

Устраиваясь поудобнее, я вытягиваю ноющую ногу так, чтобы ничего не касаться, но в тесном салоне это сделать невозможно.

– Не трогай! – командует Ник.

В его голосе слышится укор. Я пытаюсь подняться, но Ник сильнее прижимает меня рукой и приходится окончательно смириться с обстоятельством, что остаток пути я проведу лежа у него на коленях.

– Что случилось много лет назад, на поле? – спрашиваю я тихо. Язык не слушается, слова выходят шепеляво, даже немного с присвистыванием. – Почему я так на тебя злилась?

Ник молчит.

– Ты же помнишь детство, значит должен помнить тот день?

– Я не все помню, – отвечает он уклончиво.

Не верю.

– А то, что произошло в магазине? Не хочешь объяснить?

– Когда все соберутся.

В этом весь Ник. О чем бы я не спрашивала, все равно останусь неуслышанной. Понимая, что не смогу ничего не добиться, я закрываю глаза.

***

Я просыпаюсь под завывания ветра. Вокруг темно и холодно так, что зуб на зуб не попадает. Вылезать из теплой постели не хочется. Стараясь продлить момент пробуждения подольше, я кутаюсь в мягкое одеяло, натягивая его до самого носа, но, едва повернувшись на бок, задеваю поврежденную лодыжку. Внизу раздаются звуки ругани.

Опираясь руками на матрас, я аккуратно поднимаюсь, стараясь не наступать на ногу. Утренний холод непротопленного дома быстро приводит в чувства. Тихо закрыв за собой дверь, выхожу на лестницу. Стертые рукой с перил пылинки поднимаются вверх и кружатся в воздухе. «Неплохо было бы тут убраться», – мелькает где-то на уровне подсознания, пока я тихо крадусь по ступенькам на первый этаж.

– Что ты несешь? – огрызается Шон, судя по звуку, меряя тяжелыми шагами комнату.

– Арт, объясни ему, ты же видел сам, да? Ты ведь приехал, потому что тоже видел «это»? – пытается объяснить Ник.

Я застываю на середине лестницы, на достаточном расстоянии, чтобы видеть и слышать парней.

– На самом деле я просто заметил чуваков в черном, которые вошли в здание следом за вами, а потом твой силуэт, прыгающий с крыши на крышу, – доносится голос Кавано. – И сложить одно с другим не составило труда.

– Ты должен был почувствовать!

– Послушай, Николас, просто признай, что провалился. Хватит городить этот бред про телепатию и прочее.

– Да пошел ты, я узнаю у девчонки сам.

Ник пытается обойти Шона, но тот преграждает путь, упираясь рукой в его грудь.

– Из-за тебя она пострадала.

– Думаешь, не случайно? – с презрительным взглядом бросает вызов Ник.

Шон поджимает губы, не двигаясь с места. А потом произносит сквозь зубы:

– Если бы не ты…

И я понимаю, что нужно вмешаться.

– …они бы меня забрали.

Все трое одновременно поворачиваются на звук моего голоса. В комнате становится тихо. Я ковыляю в гостиную. Шон уничтожает Ника взглядом.

– Зачем ты встала? – требовательно спрашивает он.

Я аккуратно переступаю через порог и, опираясь рукой на спинку дивана, перевожу взгляд с одного парня на другого.

– У меня повреждена лодыжка, Шон, но это не означает, что я и разумом повредилась. О чем вы говорили?

Ник подходит ближе и, указывая пальцем мне на грудь, произносит:

– Ты почувствовала вспышку здесь, верно? А потом ощущения обрели образ.

– Убери от нее руки!

Взгляд Шона сулит Нику если не смерть, то хотя бы хорошую взбучку.

– Дотронешься до нее еще хоть раз, я надеру тебе задницу.

Ник испускает короткий смешок:

– Валяй.

Внутри поднимается паника, когда парни целенаправленно шагают навстречу друг другу.

– Прекратите! – прошу я, но никто меня не слушает.

– Отвали, Рид, – отталкивает его от себя Ник.

У Шона на щеках играют желваки, а в глазах огнем вспыхивает ярость. Артур рядом напрягается. Внезапно Ник замирает, уставившись немигающим взглядом прямо перед собой. Словно кто-то выключил всю агрессию.

– Адреналин… – практически беззвучно произносит он. – Точно, как же я сразу не догадался?

– Да что ты, мать твою, несешь?

Дальше все происходит настолько быстро, что я успеваю только вскрикнуть и отпрыгнуть назад, потому что Ник со всей силы бьет Шона в челюсть. Ох, нет! Только драки по моей вине не хватало! Шон ударяет в ответ, но Ник успевает пригнуться. Артур кидается их разнимать, а потом все трое внезапно застывают. Ярость на лице Рида гаснет так быстро, словно на горящий костер опрокинули ведро воды.

– Что за?.. – отступает Арт, хватаясь за голову.

В приглушенном свете его распахнутые глаза кажутся ошеломленными и растерянными, словно что-то до смерти его напугало.

– В чем дело? – испуганно спрашиваю я.

Парни переглядываются, сохраняя молчание, но ясно: что-то не в порядке. Тишина сгущается, как воздух перед ударом грома.

– Я вижу… я вижу комнату будто с разных сторон. – Взгляд Артура поочередно перескакивает с Шона на Ника. – Могу видеть то… что видят они.

– Я же говорил, – это уже Ник.

Три пары глаз устремляются на меня. Я открываю и закрываю рот.

– А я ничего подобного не чувствую.

Мотая головой из стороны в сторону, я обнимаю себя руками, чтобы успокоить, потому что не знаю, хороший ли это или плохой знак.

Арт шокировано делает пару шагов назад. Смотрит вниз на свои ладони, нервно перебирая пальцами, и я вспоминаю кровавые следы у себя под ногтями. В магазине со мной случилось то же самое? Нет, не может быть. Ужас впивается в тело, когда я вспоминаю вчерашний побег, растерянно пытаясь собрать кусочки в единое целое.

– Это бессмыслица. – Арт запускает пальцы в собственные волосы, приводя их в полнейший беспорядок.

Я киваю. Шон ошарашенно молчит. Ник некоторое время смотрит на меня, его пристальный взгляд становится более решительным, более твердым.

– Это оружие, – произносит он, и все одновременно поворачиваются в его сторону. – Своего рода передача данных. Что бы один из нас не увидел, он распространяет это на всех остальных.

– Идеально созданный боевой отряд, – подхватывает мысль Шон. – Это и есть то, о чем ты говорил? – обращается он к Нику.

Тот кивает. Я стараюсь не двигаться и даже не дышать, пытаясь успокоить колотящееся сердце, потому что это уже слишком. Слишком много всего, чтобы понять и осознать. Судя по выражению лиц парней, они думают о том же: что за чертовщина происходит? Только Ник сохраняет спокойствие.

– Извини за то, что вмазал, – говорит он, обращаясь к Шону и прикладывая кулак к своей челюсти.

– Забыли!

Арт плюхается на диван, мотая головой и пытаясь стряхнуть с себя образы, как собаки стряхивают блох.

– А что делать с тем пансионатом с плаката? – Он достает из кармана сложенную вчетверо листовку и бросает на стол. – Я проверил по карте, до него всего два часа пути.

Ник, полностью погруженный в собственные мысли, пропускает его вопрос мимо ушей.

– Я думаю, стоит проверить, – отвечает за всех Шон.

– Согласна, – бормочу я.

В конце концов, это разгадка сейчас важнее, а что происходит с парнями, сможем выяснить по дороге.

– Тогда стоит запастись бутербродами. – Арт подскакивает с места и исчезает в кухне. – Ви, идем, поможешь мне, – кричит он, и я послушно хромаю следом.

***

– Вы не помните меня? Мы с моим другом останавливались здесь некоторое время назад.

Шон поддерживает меня рукой за плечи, вымученно улыбаясь. Ложь – не его сильная сторона. Пока это единственное, что мы выяснили.

Владелец дома отдыха, который таковым можно назвать с очень большой натяжкой, совершенно безобидного вида старичок с аккуратно зачесанными назад тонкими седыми волосами, в третий раз качает головой.

– Ну может, кто-то из нас приезжал в одиночку?

– Нет. – Шаркая тяжелыми ботинками, он медленно шагает к некоему подобию бара, сооруженному здесь же, подхватывает грязное серое полотенце и принимается натирать стакан.

Я запихиваю листовку с рекламой пансионата поглубже в карман, пытаясь придумать, что еще спросить. Место это, должна признаться, совсем не напоминает заявленный курорт, хотя, может, оно и было таковым лет эдак двадцать назад, но сейчас больше походит на старый покосившийся сарай.

Шон делает шаг вперед, протягивая хозяину несколько купюр. Ему приходится наклониться, чтобы не задеть макушкой деревянную балку на потолке.

– Ладно, можно нам тогда два номера на ночь? – Он кладет еще двадцатку сверху. – И мы забыли документы дома. Этого хватит, чтобы вы закрыли глаза на столь досадное обстоятельство?

– Разумеется, ребятки, – гремя ключами, хозяин также медленно плетется обратно. – Можешь забрать лишние деньги. Я стар, но еще не настолько мелочен.

Повернувшись в мою сторону, он подмигивает. Выходит кривовато. Вспоминая, что нас ищут, я натягиваю капюшон пониже. Хотя, судя по тому, что ни на одном телеканале ничего не говорилось, вряд ли кто-то делает это открыто.

Парни возле входа дурачатся. Арт обнимает Ника одной рукой, тот же отбивается, стараясь скинуть его цепкие пальцы со своих плеч, и я понимаю, что впервые слышу, как Ник смеется. В отличие от Артура, чей раскатистый и задорный хохот слышно на всю округу, его смешки больше похожи на скрипящий собачий лай.

– Держите, ребятки. – Старик протягивает ключи, и следом за Шоном я поднимаюсь по деревянной лестнице наверх.

Номер – если каморку, гордо носящую это имя, можно назвать таковым – совсем крошечный. Закинув вещи в комнату, я иду в ванную, умываю лицо и заплетаю косичку. Шон ждет меня, опираясь плечом на дверную раму и сложив руки на груди. На нем черные штаны и зеленая фланелевая рубашка, которую он нашел в шкафу летнего домика. Его хозяин, очевидно, является поклонником стиля кантри, потому что точно в такой же, клетчатой, только красной, я с утра видела Арта.

Я смотрю в зеркало, встречаясь с Шоном взглядами в отражении. Улыбаясь, рассматриваю мириады веснушек, раскиданных по лицу, и, проводя по щекам пальцами, жалуюсь:

– Почему мне так не повезло? Все люди, как люди, а я – рыжая?

На самом деле я их люблю, эти дурацкие веснушки. Наверное, потому что они делают меня мной. Пусть я не такая привлекательная, как девушки с обложек журналов, но я выделяюсь. И, признаться, мне это нравится.

– Отбели их, – безразличным тоном произносит Шон.

– Что?

Всего одна фраза, но она выжигает изнутри слова, которые я все это время считала «только нашими».

«Я так соскучился, что мечтаю поцеловать каждую твою веснушку…»

Внутри все сжимается от обиды.

– Ты же сама сказала, они тебе мешают. Сейчас наверняка существует масса всяких женских «штук», чтобы от них избавиться, – словно почувствовав свою оплошность, исправляется Шон.

Но ему не нужно оправдываться. Одно дело, пара крапинок на носу – привет от весеннего солнца, совсем другое, когда ты покрыта ими как пятнами, делающими кожу похожей на мрамор.

Шон встает рядом, поймав в зеркале мой взгляд. Скользит им по мне, его глаза улыбаются. А я чувствую разочарование.

– Как твоя нога?

Простой вопрос. Проявление заботы.

Опускаю взгляд на лодыжку и пожимаю плечами.

– Я волновался. Когда Ник принес тебя без сознания, я готов был его убить. Ничего не мог с собой поделать.

Я медленно поворачиваюсь, и мы оказываемся лицом к лицу. Совсем близко. На его щеке красуется синяк от утренней перепалки, но это его, кажется, мало волнует.

– Рад, что ты сейчас в порядке.

– Да, все отлично, – произношу я голосом, который свидетельствует об обратном.

Но Шон не замечает. Он обнимает меня. Я тянусь и целую его, а он целует в ответ. Страстно. Но что-то не так. Что-то всегда не так. Я не чувствую его. Губы – это просто губы. И ничего больше. Я пытаюсь вложить в этот поцелуй слово «счастье», даже не знаю, получается ли. Все, что ощущаю – отчаянье. И зависть. Я, наверное, первая девушка, которая завидует сама себе, потому что понимаю: Шон не тот парень, который был со мной во сне. Рид – не он. И никогда им не будет. Хочется разрыдаться, поэтому я прижимаюсь сильнее, целую глубже. Провожу ладонями по плечам, и обнимаю за шею. Сквозь поцелуй Шон улыбается.

– Ви… Ви… Нам пора, – останавливает он меня.

Мне кажется, я его выбрала, потому что Шон – самый правильный вариант. А еще осознанный. «Надежный». Разве не это важно? – пытаюсь убедить я сама себя, но почему-то не верю…

***

Мы с Артом сидим на крыльце и жуем один на двоих злаковый батончик. Я изучаю справочник достопримечательностей. Соборы, старинный замок на окраине, библиотека, рыбный рынок, какое-то странное дерево неподалеку от кладбища – ничего из перечисленного не наталкивает на какие-то подсказки, что мы должны здесь найти.

Поднимаю взгляд, когда на улицу выезжает старый автомобиль цвета раздавленной вишни и останавливается напротив. Я прищуриваюсь. Шон сидит на переднем сидении, Ник за рулем.

– Вы едете или нет? – выглядывает он из окна.

– Что за хлам, старик? – скривив рот и окинув взглядом машину, произносит Артур.

– Зато не ворованный, – шепотом отвечает Ник. – Поднимай свой зад и залезай внутрь!

– Откуда? – плюхаясь на заднее сидение, спрашивает Арт.

Из-под обивки тут же поднимаются клубы пыли. Для убедительности он еще пару раз хлопает по сиденью ладонью.

– Ради всего святого, прекрати, – ругаю я его.

– Хозяин гостиницы одолжил, – поворачивая на центральную улицу, отвечает Ник. – Премилый старичок. Зовут Айк. Мне показалось правильным, если мы не будем светиться здесь краденными машинами.

– Логично, – соглашаются все.

Ник паркуется неподалеку от центральной площади. Я выхожу из машины и тут же переплетаю наши с Шоном пальцы.

– Куда отправимся сперва?

– Думаю, стоит начать с рынка. Вдруг кто-то из нас вспомнит, – отвечает он и, высвобождая свою руку, уходит. – Мне надо с Ником кое-что обсудить. Побудь пока с Артуром.

– Конечно.

Я послушно киваю и едва не вляпываюсь ботинком в липкую жижу, растекшуюся по серым камням мостовой.

– Осторожно, – придерживает меня за локоть Арт, не давая споткнуться о рассыпанный на тротуаре мусор из перевернутого контейнера.

– Боже, ну и грязь, – обхожу я смердящие отходы, удивляясь, почему их до сих пор не убрали. Центральная улица же.

Арт театрально морщит нос и хмурится, передразнивая меня, дескать «фу, какая гадость», и я, вымученно улыбнувшись в ответ, подхватываю его под локоть. Шон с Ником идут на небольшом расстоянии позади, тихо беседуя.

– Что за повод для грусти? – спрашивает Артур.

Я собираюсь это отрицать, но вижу, Арт тоже почувствовал сгустившееся между мной и Шоном напряжение, и на языке у него уже вертится что-то забавное, поэтому выдыхаю и говорю:

– Как-то все не так…

– Если у тебя плохой день – не отчаивайся! Возможно, у кого-то он еще хуже.

– Звучит ободряюще.

– Обращайся, – он подмигивает и протягивает леденец, ловко выудив его из собственного рукава.

Я улыбаюсь. «Спроси его, – настаивает в голове голос. – Спроси, пока есть возможность поговорить наедине». Вот только с чего начать?

– Арти, а ты помнишь что-нибудь про парня по имени Тайлер?

– Нет, а должен? – засовывая конфету в рот, спрашивает Арт. – Кто это, вообще?

Я рисую перед собой его лицо. Есть в нем что-то такое… притягательное. Но все, что о нем помню, лишь обещание: в один прекрасный день он меня найдет. Вслух же говорю:

– Четвертый мальчик с фотографии.

– Не припоминаю.

– Жаль.

Мы медленно шагаем по тротуару. Выпавший недавно снег растаял, превратившись в грязные лужицы. Я осматриваю городок, судя по брошюре в руках, знаменитый «своей нетронутой временем красотой и славной историей». Но царящее запустение свидетельствует, что туристы бывают здесь нечасто. Хотя полюбоваться есть чем.

Мощеные улочки, старомодно украшенные площади на радость любителям деревенского средневекового стиля. Здания в большинстве своем сохранились в первозданном виде, словно вынырнули из сказок: высокие фронтоны, огромные каминные трубы рядом со входом, арочные двери и крохотные слуховые окошки. Разве это место не создано для того, что сочинить здесь пару-тройку историй?

Я в восхищении перевожу взгляд от одного дома к другому, пока не замечаю библиотеку. Деревянный фасад с полукруглыми эркерами совершенно не попортил ни дождь, ни время. В голове мелькает мысль, что если я и была здесь когда-то, то точно не прошла бы мимо.

– Давайте зайдем туда, – указываю я парням и, не дожидаясь их одобрения, шагаю внутрь.

Большое по местным меркам помещение, залитое светом из окон, встречает запахом сухой древесины, краски и пыльных страниц, а еще кожаных переплетов и корицы. Все внутри сделано из дерева – от массивных балок, поддерживающих своды крыши, до мельчайших деталей вроде стремянок или подставок под книги. В центре стоят столы, а по левую и правую стороны высятся стеллажи с книгами.

– Ух ты, гляди-ка! Здесь есть пазл, который «может пособирать любой желающий».

Именно так гласит небольшая табличка, и Артур немедленно находит себе занятие.

Я даже не знаю, нужен ли читательский билет, чтобы находиться тут, потому что библиотекаря не видно. Медленно обхожу за рядом ряд, касаясь кончиками пальцев твердых переплетов, как будто они смогут наполнить внутренней силой, восстановят недостающие фрагменты.

Поочередно достаю заинтересовавшие меня книги и вдыхаю их аромат, надеясь на подсознательную память. Некоторые горчат, как полевая полынь, от других веет степными травами, а третьи источают легкий запах пыли и табака. Но ничего не будоражит воспоминания.

– Что-то нашел?

Устроившись у окна, где побольше света, Шон изучает карту города. Не уверена, что именно на ней он пытается отыскать, но выглядит весьма серьезным.

– Пока нет, но сориентироваться на местности не будет лишним. Что у тебя?

– Ничего, – честно отвечаю я. – Наверное, займусь достопримечательностями, может, среди них что-то натолкнет на мысли.

– Хорошо, Ник набрал у входа брошюры, можешь присоединиться к нему.

Я киваю и заворачиваю за высокий стеллаж. Ника нахожу за одним из столов, большая часть которого завалена путеводителями, картами и рекламой.

– Не понимаю, что мы здесь ищем? – откладывая очередной буклет, возмущается он. – Почему именно библиотека?

– Это было мое предложение – искать здесь, – присаживаясь напротив, я придвигаю к себе стопку путеводителей. – Я люблю книги. Наверное, даже больше, чем людей, поэтому подумала, что если бы была в этом городе, не смогла бы пройти мимо.

– И чем тебе люди не угодили?

– Они разочаровывают, – пожимаю я плечами.

– А книжки, по-твоему, нет? – посмеивается Ник. – Куда занятнее читать не их, а людей, не считаешь?

– Может быть.

Я давно хотела с Ником поговорить, и, кажется, лучшего шанса не представится. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что Шон нас не слушает, признаюсь:

– Я кое-что вспомнила.

– И что же? – не поднимая глаз, Ник принимается собирать разбросанные брошюры в стопку.

– Я помню Тайлера. В моем воспоминании ему лет двенадцать-тринадцать, и мне кажется, мы были близки.

Ник молчит, а я ожидаю ответа, уставившись на бумажную листовку, рекламирующую это место почему-то на французском языке.

– Интересно, изменился ли он? Смогла бы я его узнать, если бы вдруг увидела?

Ник молчит.

– Думаю, что смогла. Он был красив.

– Любить человека за внешность все равно, что книгу за переплет, – вдруг отвечает Ник совершенно невпопад.

– В каком смысле?

– Это написано на листке, что ты держишь в руках, – отвечает Ник и добавляет: – Ну, и? Дай угадаю. Ты пришла, чтобы узнать, что я помню про этого парня?

Не хочу радовать его согласием. Но к счастью, Ник начинает говорить сам.

– Я помню, как он частенько рассказывал о тебе.

Он запускает пальцы в волосы, словно пытаясь отыскать ответы где-то в глубинах памяти.

– Да, определенно. Он очень много говорил о тебе.

– Ты правда это помнишь? А что именно? Что он говорил?

Мне кажется, я даже дышать перестаю, потому что его слова сходятся с осколками моих воспоминаний. Хотя, может быть, я слишком много фантазирую.

– Что такой девушки не встречал ни разу в жизни.

Сердце подпрыгивает, воспарив. Ник едва сдерживается от смеха:

– Боже, какая ты наивная!

Я выдыхаю и отворачиваюсь, стараясь сдержать гнев.

– Придурок!

– Я бы извинился, но это не в моем стиле, – посмеивается он, игнорируя мои обиды. Откидывается назад и вытягивает руку, положив на спинку свободного кресла. – Просто ты с таким воодушевлением о нем говорила, что я не смог удержаться.

– Когда-нибудь я выведу тебя на чистую воду, Ник, – даю обещание.

– Желаю удачи.

– Ты лжец…

Ник театрально морщится.

– И манипулятор…

– Просто люблю людей больше, чем ты книги.

– И помнишь ты гораздо больше, чем рассказал остальным.

Ник качает головой.

– Я не помню Тайлера, Ви, – говорит он. – Скажи, зачем ты его ищешь? Тебе Шона мало? Ты обручена, или мне показалось?

– Тебе не понять.

Настает его черед победно улыбаться.

– Куда уж мне.

Он встает и исчезает за одним из стеллажей. Я иду следом.

– У тебя его жетон, почему?

Ник продолжает меня игнорировать, и я хочу начать ругаться, но вижу, как он останавливается напротив одной из рекламных досок. На таких обычно пишут, какие товары продаются со скидками, но в эту как будто что-то врезалось. Или кто-то. Словно здесь была драка.

Ник замирает, касаясь пальцами вмятины. Я замечаю, как крохотные остатки его безразличия растворяются, уступая место недоумению, а затем его лицо снова превращается в каменную маску. Вокруг какая-то странная атмосфера. И я, наконец, понимаю, что ее породило. Он что-то вспомнил.

Шагнув навстречу, легонько встряхиваю за локоть:

– Воспоминание?

– Нет. Ничего. Я на улице, если понадоблюсь, – роняет Ник и сбегает, прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще.

А я лишь смотрю ему вслед.

***

Я выхожу из машины, закрываю дверь. Ник вылезает следом. После случая в библиотеке он странно притих. Никаких возражений, никакого сарказма и склок. И это настораживает.

Мы не нашли ничего на центральной площади, на вокзале, на кладбище (Арт особо настаивал, ведь «именно там в кино прячутся все секреты»). К вечеру моя нога разнылась так, что пройти еще хоть сколько-нибудь я уже была не в состоянии. Шон с Артом решили еще проверить церковь, аргументируя тем, что кольца могут быть связаны с брачной церемонией, а меня высадили у гостиницы. С Ником, естественно.

Разложившись за свободным столом, я в сотый раз за день беру в руки справочник мест, рекомендованных к посещению в Хелдшире, снова и снова пролистывая его от конца к началу. Не знаю, что еще я хочу там найти. А ведь идея, что надпись на кольцах указывала на это место, выглядела такой правдоподобной.

Ник сидит за барной стойкой, вертя в руках бокал с какой-то наливкой, и периодически кивает, когда пожилой хозяин гостиницы, кажется, в третий раз, рассказывает ему о том, как все здесь было устроено в шестидесятых. Верхний свет выключен, так что помещение освещает лишь теплое сияние огня в камине и мерцающие гирлянды. В тусклом свете бар напоминает старинные таверны, которые были тут лет сто назад, разве что без гирлянд.

– Присоединяйся, – предлагает Ник, поднимая бокал.

Вообще-то я предупреждала его не пить сомнительного вида и состава алкогольные напитки, но он решил, что раз угощают, то отказываться нельзя. А может, просто хочет надраться. Я несколько раз пыталась вытянуть из него подробности его внезапного побега, но он меня проигнорировал.

– Может, лучше присоединишься к поискам? – предлагаю я, помахав журналом.

– Внутреннее чутье мне подсказывает, что все это бесполезно, ничего здесь нет. Просто поверь мне.

Я хмыкаю:

– Я бы не доверила тебе даже чистку собственных ботинок.

– Налейте ей выпить! – просит Ник.

Старик ставит на стойку еще один стакан и так по-доброму улыбается, приглашая меня рукой, что стыдно ему отказывать. Собрав журналы в стопку, я отодвигаю деревянный барный стул, по каким-то фантастическим причинам еще не рассохшийся от времени, и сажусь.

– Только один стаканчик, и то исключительно из благодарности за вашу доброту, – говорю я, улыбнувшись. – А потом я вернусь к поискам.

Вкус напитка приятный и пряный, а эффект почти незаметный. Тепло медленно проникает внутрь, и тело так чудесно расслабляется. Один стаканчик вскоре превращается в два, и я уже теряю счет времени, медленно потягивая домашнюю наливку под бесконечные истории хозяина дома.

Протирая тряпкой стаканы, он рассказывает о жене, что ушла на тот свет пять лет назад, о двух старших братьях, с которыми рыбачил в детстве. О том, как по семейной традиции сделал предложение супруге под старым буком, в который ударила молния, и теперь тот стал одной из особенностей городка. И много еще о чем.

Я киваю, подперев ладонью щеку. Алкоголь уже добрался до кончиков пальцев, и это приятно. После всего, что произошло за последние несколько дней, мне хочется забыться хотя бы на пару часов, чтобы не думать о том, что жизнь моя, по сути, пошла под откос.

– И вот, стоя на одном колене, я протягиваю ей кольцо, когда в дерево попадает молния.

Ник зевает. Кажется, эту историю мы уже слышали минут пятнадцать назад. Словно заезженная пластинка, хозяин гостиницы слово в слово повторяет рассказ, вместе с нами опрокидывая стопку. Я закрываю рот рукой, сдерживая смех, Ник поворачивается и криво улыбается, тоже сообразив, что старика «заело».

– И дерево начинает гореть. Моя Мадлена как закричит! Какое уж там предложение. Так оно до сих пор и стоит, половина продолжает себе расти, а вторая – выгорела, пугая по ночам прохожих голыми ветками.

Стоп! Почему это кажется таким знакомым?

– Не могли бы вы повторить? – прошу я, и Ник хмыкает, решив, что я иронизирую.

– Говорю, что вторая половина так с того дня и не цвела. Выгорела вся. Почти до основания.

Не может быть!

– Ник, на пару слов, – встаю я и кивком показываю идти за мной.

Он неохотно поднимается и также неохотно плетется следом.

– Что-то случилось?

И когда останавливаюсь у туалета, в нерешительности застывает.

– Что, и тут без меня не справишься?

– Давай, залезай, дурень! – Я тяну его за локоть в крохотную уборную и, с трудом развернувшись, закрываю дверь.

– Что ты творишь? – опираясь бедром на каменную столешницу, недовольно вскидывается Ник.

– Раздевайся! – командую я.

В кои-то веки он замолкает, так и застыв с приоткрытым ртом. Мне до ужаса не охота начинать препираться снова, поэтому я сама стягиваю с него свитер.

– Воу, воу, воу, – удивленно воскликнув, он выставляет руки вперед. – Я немного не так это себе представлял. Я, конечно, могу сыграть роль «плохого парня», но давай хотя бы наверх поднимемся.

– Закрой уже рот и дай посмотрю.

Закатив глаза, я разворачиваю его лицом к зеркалу, отчего парень даже слегка теряет равновесие.

– Ох, помедленнее, принцесса.

В отражении я вижу, как удивленно поднимаются его брови.

– Я, конечно, догадывался, что ты не просто так ко мне цепляешься, но чтоб так…

– Поверь, ты не можешь казаться мне более гадким, чем сейчас.

Я ахаю, касаясь пальцами черных линий татуировки на его спине. Все сходится. Голые засохшие прутья занимают всю правую сторону. На левой же ветви с тонкими листьями. Мышцы напрягаются под моими ладонями. Может, мне кажется, но как-то Ник слишком шумно выдыхает.

– Да, я так и знала. Это тот самый бук, под которым он хотел сделать ей предложение!

– Что? – Ник резко поворачивается и через плечо смотрит на отражение собственной спины в зеркало. – Не может быть!

– Еще как может! – Я провожу пальцами по рисунку, как раз в том месте, где молния разделила ствол надвое. Его кожа покрывается мурашками. И тут до меня доходит, что я совершенно неприлично его лапаю. Наши взгляды встречаются в отражении, и мои щеки моментально краснеют.

– Одевайся! – чеканю я. – Подожду тебя снаружи.

«Вот уж глупая ситуация, не надо было пить».

Ник выходит, и прежде, чем я успеваю раскрыть рот, произносит:

– Давай договоримся. Я не рассказываю твоему парню, что ты накинулась на меня в общественном туалете, предварительно раздев, а ты забываешь весь тот пьяный бред, что я нес.

Он протягивает ладонь.

– Да, пожалуй, я согласна, – потупив взгляд, пожимаю в ответ его руку.

– Вот и заметано, – отвечает Ник, достает из кармана телефон и, набрав номер, произносит:

– Рид, кажется, мы нашли разгадку.