Kitabı oku: «Не пожелай ни дождика, ни снега», sayfa 17
Лешка слушал его, как во сне. Ему казалось, что все это происходит не с ним, а он смотрит какой-то фильм.
– Несите его в машину, – крикнул Ибрагим своим людям.
Лешку опять положили на носилки и понесли в машину.
– Ибрагим, куда ты его уносишь, а как же деньги? – спросил Мурат.
– Это мой племянник, ты хочешь с меня деньги получить? – спросил Ибрагим, грозно посмотрев на Чабана.
Мурат в недоумении остановился. Машины, развернувшись, поехали вниз по разбитой горной дороге. Лешка периодически то терял сознание, то приходил в себя. Последнее, что он помнил, это лицо Потапа, который был среди федералов, когда забирали его у чеченцев.
– Держись, Леха, уже все хорошо, – твердил Потап, и по его лицу бежали слезы. Лешка попытался улыбнуться и опять потерял сознание.
* * *
Сначала послышался шум в ушах, затем яркий свет резанул по глазам. Лешка открыл глаза и увидел белую комнату. Он попробовал пошевелиться, но все тело отозвалось болью. В это время над ним склонилась девушка в ярком белом колпаке и халате. Перед глазами все плыло, и он никак не мог привыкнуть к яркому свету. Господи, какое знакомое лицо! И глаза… Он еще раз сделал усилие рассмотреть девушку.
«Не может быть! Да это же Света. Я, наверное, умер», – подумал Лешка и закрыл глаза.
– Теть Надь, теть Надь, Леша пришел в себя, – услышал он вдалеке.
Он снова открыл глаза и увидел лицо мамы.
«Как она постарела», – подумал Лешка и попытался улыбнуться.
Седые волосы выбивались из-под белой косынки, под глазами были черные круги.
– Молчи, Лешенька, тебе нельзя разговаривать, – глаза мамы были полны слез.
Лешка посмотрел по сторонам. Он лежал в палате с большим окном, через которое светило яркое солнце. На нем не было занавески, и от этого в комнате оказалось очень светло. Над ним склонились мама и Света. Да, это была его Света. Она очень изменилась. В медицинском халате она была другая, не та Света, которую он видел последний раз. Она сильно повзрослела, похорошела, неизменными оставались лишь ее глаза. Нежная кожа лица, легкий румянец на щеках, божественная улыбка и эти знакомые бездонные глаза – у Лешки защемило сердце.
«Нет, только бы она не вышла замуж», – промелькнуло в голове.
У него вдруг возникло чувство тревоги, вдруг Света вышла замуж, вдруг у нее есть любимый человек, ведь прошло столько времени. Он беспокойно посмотрел на Свету.
– Ты не замужем? – хрипло почти прошептал он распухшими губами.
– Леша, тебе нельзя разговаривать, – Света вытерла ему губы влажным ватным тампоном.
– Ты не замужем? – тихо, но внятно повторил Лешка.
Каждое слово давалось ему с трудом, на лбу выступил пот.
– Он спрашивает, ты не замужем? – повторила мама Лешкин вопрос, которая беспокойно смотрела то на Лешку, то на Свету.
– Да я слышу, – ответила Света и, склонившись над Лешкой, тихо, улыбаясь, ответила: – Нет у меня никого, одна я.
Лешка улыбнулся и тихо, шепотом сказал:
– Теперь я тебя никуда не отпущу, я хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Вот это герой, вот это воля к жизни! Одной ногой на том свете, а делает предложение девушке. Ну-ка, дайте я его послушаю, – за мамой показался огромный мужик в белом халате. Он взял Лешкину руку и стал измерять пульс.
Затем что-то сказал Свете на ухо, и она принялась набирать в шприц какое-то лекарство. Мама склонилась над Лешкой и, поправляя одеяло, тихо заговорила:
– Ну, вот и хорошо, три дня не отходили от тебя я и Светочка, по очереди. Операцию тебе почти десять часов делали, по косточкам ноги собирали, специально какой-то важный врач прилетал из Москвы, сказал, что все заживет, – она периодически смахивала слезу кончиком платка.
Подошла Света, в руке был шприц с лекарством.
– Потерпи, Лешенька, я не больно, – она аккуратно ввела иглу в вену.
– Я люблю тебя, я больше никуда тебя не отпущу, – Лешка смотрел на Свету светящимися от счастья глазами. Он хотел сказать еще что-то, но перед глазами все поплыло, и он уснул.
Проснулся Лешка от того, что болели ноги. «Раз болят, значит, ходить буду», – пронеслось в голове.
Он посмотрел по сторонам, в углу на стуле сидела мама, Светы рядом не было.
Он почувствовал себя гораздо лучше.
– Мам, а где Света? – спросил он тихим, еще не окрепшим голосом.
Мама вздрогнула от неожиданности.
– Лешенька, домой она побежала, привести себя в порядок. Трое суток не отходила от тебя, сказала, туда и сразу обратно, – мама подошла к Лешке и принялась из ложечки поить его водой. Он сделал несколько глотков.
– Где я?
– В Моздоке, в госпитале. Тебя когда от чеченов забрали, на вертолете сразу сюда привезли. А Светочка здесь медсестрой работает. Она тебя с вертолета в отделение принимала. Мы с ней вместе ждали, когда тебе операцию сделают. Бедная девочка, все плакала тайком, чтобы я не видела, – мама попоила Лешку и принялась влажной салфеткой вытирать ему лицо. Тут вошла другая медсестра и сделала Лешке укол. Он опять уснул.
Лешке снился кошмарный сон. Как будто лежит он один на соломе под навесом. И во дворе начинают собираться люди.
– Вот так собирались, когда солдату Синицыну голову отрезали. Наверное, за меня отказались выкуп платить, и сейчас мне отрежут, – он лихорадочно озирался по сторонам, пытаясь найти спасения. Но ноги не слушались, и значит, ему не убежать. Ему вовсе не хотелось умирать! Ведь он еще ничего не успел сделать в своей жизни! Это неправильно, так нельзя, ведь он человек! Разве можно человеку отрезать голову только за то, что он русский? И тут он рассвирепел.
– Так, надо найти какую-нибудь железяку, хоть одного пырнуть, – он увидел большой ржавый гвоздь, который торчал из плетня, – этот подойдет, незаметно возьму в руку и воткну прямо в горло.
Он принялся вытаскивать гвоздь из деревянного столба, но тот не поддавался. Лешка напрягся изо всех сил, так, что заболела спина, и он застонал от боли.
– Лешенька, проснись, – послышался тихий голос Светы.
Открыв глаза, он увидел Свету, склонившуюся над ним. Она легонько теребила его за плечо.
– Приснилось, что я опять там, у них, – Лешка посмотрел на Свету.
– Тяжело там было? – она села на стул рядом с кроватью.
– Страшно, – ответил Лешка. У него все тело казалось чужим от слабости, но чувствовал он себя лучше. Он взял Светину руку и посмотрел ей в глаза.
Света была очень красивая. Она сильно повзрослела, стала женственней, волосы аккуратно уложены сзади, глаза подкрашены.
– Я теперь тебя никуда не отпущу. Мне надо многое тебе рассказать. Я искал тебя, но во время войны все разъехались кто куда, и ваш след потерялся, – Лешка не мог наглядеться на любимую девушку.
– Я тоже думала о тебе. Мы так нелепо расстались. Глупо, – Света улыбнулась.
– Это глупая Танькина шутка, – Лешка попытался начать рассказывать, но Света его перебила.
– Я поняла, когда мне тетя Надя рассказала, что никакой жены и ребенка у тебя нет и не было, – она гладила Лешку свободной рукой по щеке.
– Свет, а как ты здесь оказалась?
– Когда Дудаев выпустил уголовников из тюрем, жить стало страшно, каждый день то кого-нибудь ограбят, то убьют. Мы продали дом и уехали в Ставропольский край. На вырученные деньги купили какую-то развалившуюся лачугу. Помнишь, какой у нас был дом? Двухэтажный, баня шикарная, сад огромный. Так вот после этого дома родители оказались в доме с клопами и тараканами. Отец устроился скотником на ферму, навоз убирать, а мама на птичник.
– Как скотником? Ведь он у тебя инженер, да и мама заслуженный учитель? – удивился Лешка.
– Председатель сказал, что инженерами надо было в Чечне работать, а здесь только скотником можно. Не любили они чужаков почему-то, – Света вытерла слезу.
– Ну, а потом, все как во сне. Я училась в Пятигорске, в медучилище, подрабатывала, домой приезжала редко. И с каждым приездом родители менялись на глазах. Начали пить, причем вместе. Я уже когда потом приезжала, без слез смотреть на них не могла. Напьются, обнимутся и давай друг другу в любви признаваться. Пить начали от безысходности. Представляешь, мама, заслуженный учитель, всю жизнь в школе, папа, ведущий инженер на нефтяном промысле, а их лицом в дерьмо. Я что только ни делала: и лекарства, и к бабке их водила. Все зря. Отец все ругался, кричал и кулаком куда-то грозил, все говорил, суки московские, сколько народа сгубили, Сталин по сравнению с вами святой. И умерли в один день, то ли от горя, то ли от спирта отравленного. Теперь мы всегда будем вместе, – она прижалась к Лешкиной груди. Волосы упали Лешке на лицо.
– Как они хорошо пахнут, – у него закружилась от этого запаха голова.
Он гладил ее по голове и дышал запахом ее волос.
Света не спеша встала.
– Ну, ладно, – она вытерла слезы, – тебе нельзя волноваться, у нас будет много времени поговорить. Я бульон подогрею, пора тебя кормить, – взяв пакет, она вышла из комнаты.
Лешка посмотрел в потолок. Ему захотелось подпрыгнуть и закричать. Радость переполняла его. Все переживания чеченского плена как-то сразу забылись. Катапультирование, казнь солдата, неожиданное освобождение – все это казалось чудовищным сном. Он неожиданно почувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Даже боль стала меньше. Он понял, что всегда любил Свету, и сейчас эта любовь была так сильна, что ему хотелось обнять ее и не отпускать ни на одну минуту. Наслаждаться запахом ее волос, целовать глаза, губы. Он закрыл глаза и представил, как Света в домашнем халате что-то готовит, а он возится с детьми на полу. Да, конечно, у них обязательно будут дети, мальчик и девочка. И он будет делать бумажные самолетики и запускать их высоко к потолку. У него вдруг появилась уверенность в том, что он обязательно выздоровеет и опять будет летать. Ведь сейчас счастье казалось таким полным: любимая Светка, любимая работа, мама рядом. И Лешка запел:
– Широка страна моя родная…
Он вспомнил, что пел эту песню, когда первый раз летел на самолете самостоятельно. Он не пел, а скорее шептал, но песня звучала внутри его и будущее казалось таким прекрасным и безоблачным.
* * *
Лешке который раз снился тот же сон. Как собирается толпа, гортанная чеченская речь, ржавый гвоздь, который он пытается вытащить из доски. И страх. Он опять застонал во сне от боли.
– Леха, да не кричи ты, – майор Байнетов тряс его за плечо.
– Не пойму, ноги уже в порядке, а во сне болят, – Лешка посмотрел на часы, которые показывали без четверти семь. Пора вставать. Он уже год находился в госпитале ВВС. Переломанные кости на ногах срослись, Лешка даже хромать перестал, и вот сейчас он проходил медицинскую комиссию для допуска к полетам.
Все врачи пройдены, осталась лишь центрифуга, но здесь у Лешки всегда все было в порядке, что-что, а перегрузку он умел держать. Открыв прикроватную тумбочку, Лешка взял верхнее письмо из толстой пачки и начал еще раз перечитывать его. После того, как Лешку перевели в московский госпиталь, Света приезжала к нему всего два раза, и Лешка сильно по ней скучал. Спасали только письма. Он получал их почти каждый день, и столько же отправлял Светке. Казалось, все уже написано, но каждый раз, когда он брал листок бумаги и ручку, казалось, что он разговаривает с любимой девушкой. Они так сблизились этими письмами, что казалось, они все время были вместе. Они уже обсуждали любые, даже интимные темы. Решили, что у них будет двое детей, мальчик и девочка. Причем девочку должен назвать Лешка, а мальчика Света. Самое главное, что они решили пожениться, как только Лешку выпишут из госпиталя. Ребята в полку знали об этом и успели выхлопотать Лешке однокомнатную квартиру. Света уже приехала в часть и ждала его. Свадьбу решили играть сразу после Лешкиного приезда. Дочитав вчерашнее письмо, он аккуратно положил его на стопку писем. Встав с кровати, Лешка собрался было бежать на зарядку, как в палату с заговорщическим видом заглянул капитан Климов.
– Мужики, айда, Петрович представление показывать будет.
Петрович – это майор Дроздов. В свои сорок пять лет он для всех был дедом. Спокойный с виду, Петрович был большой хохмач. Когда почти пятьдесят летчиков проходят медкомиссию, в основном бездельничают, такой человек, как Петрович, большая находка для коллектива. Он устраивает конкурсы, соревнования или просто хохмит. Вот и сейчас прослышав, что клизму ему пришли ставить практикантки, он подмигнул обитателям палаты, а те в свою очередь оповестили все отделение. Летчики нехотя выходили из своих палат и, как бы прогуливались по коридору, ожидая появления главного героя. Из своей палаты медленно и важно вышел Петрович. Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь глаза лукаво блестели. Он молча подошел к процедурному кабинету и нарочно открыв дверь пошире, вошел в комнату, где его уже ожидали пять практиканток из медицинского училища. По их виду можно было понять, что они ужасно стесняются. Тихонько переговариваясь между собой, они периодически хихикали. Старшая медсестра грозным голосом напутствовала их:
– Предупреждаю, каждая из вас сегодня повторит процедуру, поэтому не прячьтесь за спину. Кто откажется – зачета не видать, как своих ушей.
Петрович подошел к кушетке, демонстративно снял халат и резко скинул штаны.
Практикантки дружно отвернулись и захихикали.
– Это не мужчина, это больной, – резко одернула их старшая медсестра. – Калинина, бери клизму, подойди к больному.
Девушка неуверенно взяла клизму и осторожно подошла к лежащему на животе Дроздову. Повесив клизму с раствором на штатив, она стала осторожно вводить наконечник в задний проход Петровичу. Петрович демонстративно застонал. Девушка остановилась и жалобно посмотрела на старшую медсестру.
– Смелее, – старшая медсестра сдвинула брови.
Когда наконечник был на месте, практикантка открыла краник.
Летчики в это время подглядывали за происходящим в открытую дверь, едва сдерживая смех. Практикантки стояли к ним спиной и поэтому не видели, что за ними наблюдают.
– Так, молодец, и когда раствор пошел, надо спросить, как самочувствие больного, – старшая медсестра напутствовала ученицу.
Девушка наклонилась к лежащему Дроздову и сочувственно, тихим голосом спросила:
– Больной, вам плохо?
В это время Дроздов надул щеки, покраснел и с шумом выпустил изо рта большую струю воды. Практикантка завизжала, выдернула наконечник клизмы и отскочила от Дроздова. Штатив свалился на шкаф с посудой и разбил стеклянную дверь. Одновременно с этим грохотом раздался дружный смех летчиков. Бедная практикантка едва не потеряла сознание, подружки обступили ее и пытались успокоить.
– Дроздов, прекратите свои штучки, я вам буду каждый день практиканток приводить, – старшая медсестра кинулась поднимать упавший штатив.
– Клавдия Васильевна, за двадцать восемь лет каждодневной порки у меня там такое отверстие, что никакие практикантки не страшны. Разрешите идти? – он лукаво посмотрел на старшую медсестру.
– Идите, Дроздов. Когда вы уже повзрослеете? – она едва скрывала улыбку.
Летчики обступили Дроздова.
– Да, Петрович, сегодня у тебя это вышло как никогда, – Климов похлопал Петровича по плечу.
– Как уходить на пенсию? Некому опыт передать, – Петрович высокомерно оглядел летчиков и важно пошел в палату.
Лешка, вдоволь насмеявшись, побежал на зарядку. Он каждое утро «наматывал» свои пять километров. Он так привык к своей дистанции, что мог даже с закрытыми глазами пробежать ровно пять километров. Когда он бежал, рой мыслей путался у него в голове. О чеченском плене он старался не думать. Только вот смерть солдата Пети Синицына не давала ему покоя. Лешка написал заявление в военную прокуратуру, и к нему приходил за объяснениями молоденький лейтенант. Но Лешка знал, как улаживают такие конфликты в армии, и поэтому решил сам найти мать солдата. С помощью Сашки Степанова, летчика из астраханского полка, ему удалось узнать адрес матери солдата. И он решил, как только позволит время, навестит ее. Но сейчас его мысли были заняты Светой. Он задыхался от счастья, когда думал о том, что скоро они будут жить вместе, что у них родятся дети, что Света будет ждать его после полетов и будет засыпать на его плече. Он уже представлял, как будет прогуливаться с коляской по гарнизону, а потом, когда сын подрастет, будет бегать с ним на зарядку. И вообще, как он мог жить без нее все это время? Думая об этом, Лешка бежал и улыбался, а встречные прохожие недоуменно пожимали плечами.
* * *
Лешка смотрел в окно вагона и поймал себя на мысли, что это похоже на передачу «Клуб путешественников». Лес сменяется полями, на смену им приходят реки, и ты смотришь в окно, ни о чем не думая, как в гипнозе. Только вот деревни пугали своей разрухой. Брошенные коровники, разграбленная техника и самое удивительное – отсутствие людей. Как будто здесь была война или эпидемия. Пустынные улицы напоминали кадры времен Великой Отечественной войны, когда жители деревень уходили от оккупации. Как быстро все развалили, ведь он помнит эти деревни сразу после училища. Стада коров паслись вблизи деревень, на полях пылили трактора. По улицам деревень носилась ребятня. Куда все это делось? Ведь еще и десяти лет не прошло с тех пор.
Наконец он ехал домой, в полк. Медкомиссия пройдена, годен к летной работе без ограничений, вот только два дня непонятно почему продержали бюрократы. И сейчас он мысленно был уже в части. Лешка позвонил с вокзала Свете и сказал, на каком поезде приезжает, поэтому она должна его встретить. Сутки в поезде пролетели быстро, и вот уже до встречи оставалось меньше часа. Лешка даже успел постричься на вокзале и сейчас, выбритый и наглаженный, стоял у окна, ожидая прибытия на станцию Ребровка. Интересно, как произойдет их встреча? Да! Ведь сегодня им предстоит спать в одной комнате. От этой мысли у Лешки сильно забилось сердце. Правда, Света попросила его, чтобы их первая близость была только после свадьбы. Она, конечно, понимает, что сейчас не то время, что прежде, но все же просила выполнить ее просьбу. И, конечно же, Лешка выполнит ее просьбу, как бы ни велико было желание близости с ней.
– Молодой человек, через пять минут прибываем, стоянка одна минута, приготовьте свои вещи, – монотонным голосом, как диктор на вокзале, сказала проводница.
– Какие мои вещи! – улыбнулся Лешка. – Все в этой парашютной сумке. Готов к десантированию.
Поезд стал замедлять ход. Лешка почему-то стал волноваться. Милая Светка, как долго он ждал этой встречи, наконец они будут вместе всегда. Заскрипели тормоза, и поезд остановился на единственном пути на станции Ребровка. Проводница по привычке протерла поручни вагона и пропустила Лешку вперед.
– Счастливо, товарищ капитан, до следующей встречи, – улыбнулась она ему.
– Спасибо, в следующий раз буду только с вами ездить, – Лешка взял парашютную сумку и стал спускаться по ступенькам. Он крутил головой по сторонам, пытаясь увидеть Светку, но кроме двух бабушек, которые предлагали пирожки пассажирам, на перроне никого не было. Он поставил сумку на землю в надежде, что Света вот-вот появится.
Что случилось, может быть, она заболела или проспала? Да нет, время пол-одиннадцатого, уже должна была проснуться. Может быть, она не успела перейти железнодорожный путь? Гарнизон находился с другой стороны, и сейчас, когда поезд уйдет, он увидит ее? Лешка нервно закурил. Наконец поезд просигналив, стал набирать ход. Вагоны замелькали перед Лешкой, ветром поднимая пыль. А что если и сейчас он не увидит Свету? Тогда точно что-то случилось.
Наконец последний вагон пролетел мимо, и громкий звук полкового оркестра заглушил удаляющийся стук колес. У Лешки от удивления выпала сигарета изо рта. Прямо перед ним, на другой стороне железнодорожного пути, ровной шеренгой, в ярко-синей парадной форме стояли летчики. Справа и слева от них были жены и дети в ярких, праздничных одеждах. Строго по центру стоял Буйновский и держал под руку Светку в ослепительно белом свадебном платье. Лешка некоторое время стоял в недоумении и затем пошел через железнодорожный путь. Как только Лешка приблизился, Буйновский взмахом руки дал команду оркестру. Наступила тишина. Сделав два шага навстречу Лешке, ведя под руку Свету, Буйновский приложил руку под козырек и громко сказал:
– Товарищ капитан, властью командира полка предлагаю вам в жены девицу Капустину Светлану. Приказываю вам любить ее, уважать, зарплату всю до копейки отдавать и каждый год пополнять ряды нашего гарнизонного детского сада мальчиками или девочками.
Лешка был шокирован. Он почему-то промямлил:
– Спасибо, – и, подойдя к Свете, поцеловал ее в щеку.
– Летчики, выводите жениха из нокаута, – обернулся Буйновский к пилотам.
Из строя выбежали Тимур и Артур Чевадзе, взяв Лешку под руки, они потащили его к стоящему неподалеку автобусу.
– Леха, у тебя через полчаса регистрация, быстро переодеваться, – Тимур почти силой тащил Лешку в автобус. В нем Лешку ожидала наутюженная парадная форма. Ровно через пять минут он, весь сияющий, вышел из автобуса. Наконец Лешка стал приходить в себя. В толпе гражданских он увидел маму и брата Кольку, рядом с ними стояли Мишка и Ольга.
– Красивое начало, – сказал Лешка.
– Это все Буйновский организовал, он даже с начальником госпиталя связался, чтобы тот тебя на два дня задержал, – Артур шептал Лешке на ухо.
Света стояла около шикарного черного «мерседеса».
– А этот «мерин» откуда в наших краях? – спросил Лешка, подходя к невесте.
Вдруг водительская дверь открылась, и из машины вышел Ахмед.
– Леха, брат, привет, – он бросился на шею другу.
– Так, все по машинам, через двадцать минут регистрация, – Буйновский сел в уазик, который стоял сразу за «мерседесом», украшенным яркими лентами.
Автомобильная колонна медленно тронулась. Лешка сидел рядом со Светой, крепко сжимая ее ладошку в своей руке.
– Тимур, какая регистрация, мы же ведь даже заявление не подавали, – обратился Лешка к сидящему на переднем сиденье Тимуру.
– Слушай, дорогой, у Буйновского жена в местном загсе работает. Между прочим, заявление подано, только вместо тебя расписался командир полка. Может, ты против? – он нарочито усиливал кавказский акцент.
– Нет, я не против, я даже очень за, – Лешка обнял Свету и прижал ее к себе.
Дальше все происходило как во сне. Торжественная регистрация, поздравления друзей и родственников, ужин в летной столовой. Гостей был полный зал. Все старались сказать тост, было шумно и весело. В самый разгар застолья «украли» Светкину туфлю, и Тимуру, Лешкиному дружку, пришлось пить из нее водку. Тимур мужественно выдержал это испытание, в туфлю вошла почти полная бутылка. Но вскоре его пришлось под руки увести в общагу. Буйновский мастерски справлялся с должностью тамады. Шутки, розыгрыши, танцы, было так весело, что Лешка не заметил, как пришло время уходить домой.
– Дорогие друзья, мне кажется, у молодых должна остаться сила на великие дела, поэтому предлагаю отпустить их домой, а мы продолжим без них, – Буйновский лукаво посмотрел на молодых.
– Ну-ка, пусть сначала покажет, как целоваться умеет, у то вдруг летный состав опозорит. Горько, горько! – закричал пьяный Мишка. Все подхватили.
Лешка нежно поцеловал Свету в губы.
– Тьфу ты, не умеет, – разочарованно крикнул Мишка, – ну ладно, научится, время будет, – и он страстно поцеловал сидящую рядом Ольгу.
– Прекрати, дурак пьяный, – Ольга шутливо ударила Мишку по голове.
– Леха, ты видел, ей уже не нравится. Так, ухожу к дугой женщине, – он демонстративно завертел головой в поисках сочувствия.
– Ладно, не уходи, целуй сколько хочешь, – Ольга подставила свои губы.
– Леха, понял как надо, бери пример, – довольный Мишка обнял Ольгу.
– Миха, мы пойдем своим путем, – Лешка обнял Свету, и они пошли на улицу, где их ожидал командирский уазик.
В новой квартире его ожидал сюрприз: пока он лежал в госпитале, летчики сделали ремонт. Но больше всего его поразило то, как Света вдохнула нечто живое в эту почти пустую квартиру. Кухня была вообще пустая, а в комнате стояла железная солдатская кровать да пара стульев. Света застелила кровать шикарным белым покрывалом, а стулья – просто белыми простынями, и всюду были горшки с комнатными цветами. На окнах висели светло-бежевые шторы. Комната казалась такой яркой и большой, что Лешка невольно растрогался.
– Светка, откуда столько цветов? – он обнял ее в коридоре.
– А это мое приданое, я это все из Моздока притащила.
– Ты сумасшедшая, – Лешка принялся нежно целовать Свету в губы.
– Леша, я думала, что умру и не дождусь тебя, я так люблю тебя. Ты даже не представляешь, какая я счастливая, – Света страстно отвечала на Лешкины поцелуи.
Близость с любимой девушкой была так желанна, что Лешка начал терять самообладание. Он принялся расстегивать платье на Светке.
– Подожди, Лешенька, – Света взяла из чемодана, стоящего в углу комнаты, полотенце и повелительно сказала: – В душ, товарищ капитан.
– Слушаюсь и повинуюсь, товарищ капитанша, – Лешка взял полотенце и скрылся за дверью ванной комнаты. Он принял душ на одном дыхании. Лешка сильно волновался: вдруг он сделает что-то не так и у них ничего не получится.
Когда он вышел, в комнате стоял полумрак. Свет был погашен, и лишь огромная луна немного освещала комнату.
– Я быстро, – Света поцеловала Лешку в щеку и скрылась в ванной.
Лешка лег на солдатскую кровать. Она казалась такой тесной даже для одного, и он подвинулся к стенке, стараясь освободить как можно больше места Свете.
Казалось, прошла целая вечность и, наконец дверь ванной открылась, из нее выпорхнула Светка. Она была в ярко-розовом пеньюаре, шла неслышно, как будто парила в воздухе. Подойдя к кровати, она юркнула под одеяло и сразу крепко обняла Лешку. Все ее тело дрожало.
– Светочка, любимая, ты замерзла, – Лешка обнял девушку, стараясь согреть ее.
– Лешенька, давай сегодня ничего не будем делать, мне страшно. Я хочу привыкнуть к тебе, – ее губы жаром вулкана шептали ему на ухо.
– Конечно, любимая, конечно, сегодня ничего не будет. Мы должны привыкнуть друг к другу, – он повернулся и сверху посмотрел на нее. – Ты привыкнешь ко мне, а потом мы займемся чем-то интересным.
– Спасибо тебе, Лешенька, я думала, ты не сможешь себя контролировать.
– Ради тебя я смогу все, – Лешка нежно целовал Свету в губы и шею.
– Мы будем сегодня только целоваться, ведь правда?
– Да, любимая, мы будем целоваться всю ночь, – Лешка продолжал целовать девушку. Света взволнованно дышала.
– Тебе приятно? – спросил он.
– Да, хорошо, и я уже совсем не боюсь тебя, – Света страстно поцеловала Лешку в губы. Она сильно прижималась к нему, так, что он чувствовал ее грудь. Она была такой маленькой и твердой. Света продолжала целовать его, а он стал нежно гладить ее тело. От этого девушка истомно застонала.
– Еще, пожалуйста, еще, – попросила она Лешку, и ее поцелуи один за другим обжигали его. Лешка развязал пеньюар и стал уже страстно ласкать Светкину грудь, от чего девушка тихо застонала, отвечая жаркими поцелуями. Она всем своим телом давала понять Лешке, что ей приятны его ласки. Лешка целовал ее соски, шею и решился на более откровенные действия. Он старался контролировать себя, ведь одно неверное движение, и все можно испортить. Медленно он опустил свою руку между Светкиных ног и почувствовал ее наготу. Девушка истомно изогнулась и застонала от удовольствия.
– Лешенька, давай попробуем сегодня потихоньку, – она вся горела страстью. Лешка весь дрожал от желания и уже с трудом контролировал себя. Света отвечала жаркими поцелуями и крепко обнимала его.
– Родной, любимый, – она вся извивалась под ним. Света тихонько вскрикнула. Лешка на минуту затих. Он боялся пошевелиться, зная, что этим может причинить девушке боль, но Света сама стала делать движения вверх и вниз, что Лешка застонал от удовольствия. Они безумно предавались страсти, и лишь инстинкт владел ими в эту минуту. Скоро Лешка почувствовал вдруг сильное извержение семени, что ему даже стало от этого больно. Он невольно вскрикнул. Света тоже тихонько вскрикнула и затихла. Лешка обессиленный откинулся на спину. Они лежали так некоторое время, не в силах пошевелиться. Вдруг Лешка почувствовал, что на его руку капают Светкины слезы. Он резко поднялся и посмотрел на нее. Луна хорошо освещала лицо девушки, на котором была блаженная улыбка. Лишь только слезы катились из глаз.
– Светочка, любимая, я сделал тебе больно? – Лешка взволнованно смотрел на нее.
Света отрицательно закачала головой.
– Нет-нет, Лешенька, я тебе очень благодарна за то, как ты все сделал. Я даже ничего не почувствовала. Девчонки рассказывали, что первый раз у них было все по-другому, поэтому я немножко боялась.
– Глупенькая, я же ведь люблю тебя, и ради тебя могу сделать все, что угодно.
– Все-все?
– Да, все, что угодно.
– Ну, тогда принеси мне воды, – шутливо повелительным тоном сказала Света.
Когда он пришел со стаканом воды, Светы в постели не было, а в душе шумела вода. Лешка лег на спину и подумал: «Господи, как я сейчас счастлив».
Ему хотелось сделать что-то особенное для любимой. Света вышла из ванной, и он, вскочив с кровати, поднял ее на руки и закружил по комнате.
– Светка, я люблю тебя, – заорал он, что было силы.
– Дурачок, соседей разбудишь, – она целовала его в губы. Он положил Свету на кровать и принялся с новой силой ласкать ее.
– Да-да, родной, я еще хочу тебя, – Света жаркими поцелуями отвечала на ласки. Они всю ночь предавались любви, не заметив, как первые лучи солнца заглянули в комнату.
– Лешенька, я больше не могу, – Света с улыбкой и мольбой посмотрела на любимого.
– Все, спим. Скоро гости заявятся.
Они уснули крепким сном, каким спят абсолютно счастливые люди.
* * *
Лешка проснулся от того, что затек правый бок. Он лежал на железной перекладине, а Света заняла практически всю кровать. Голову она положила на его плечо, светлые волосы растрепались по подушке, на щеках был легкий румянец. Лешка невольно залюбовался ею. Он бы так и лежал, но бок уже начал болеть. Тихонько, чтобы не разбудить Свету, он встал с кровати. Часы показывали десять часов утра.
По привычке он пошел принимать холодный душ. Вдоволь наплескавшись, он, фыркая, вышел из ванной.
Спохватившись, что Света еще спит, он на цыпочках вошел в комнату. Перед кроватью стоял стул, на нем накрытый скатертью лежал чемодан. Света в халатике накрывала завтрак.
– Извини, Светик, разбудил?
– Это ты меня извини, разоспалась, дуреха. Мужик уже на ногах, а я валяюсь в постели. Ты ведь так убежишь от меня?
– Никуда я теперь от тебя не убегу, любимая. Приворожила ты меня, – Лешка обнял Свету.
– Лешенька, спасибо тебе за вчерашнюю ночь. Я, честно говоря, боялась ее. Девчонки такого понарассказывали. А ты оказался таким милым и заботливым.
