«Другие берега» kitabının incelemeleri, sayfa 7

Для меня эта книга - открытие. Наверное, некоторые знали, что Владимир Набоков происходил из достаточно обеспеченной семьи и о его вынужденном отъезде и учебе в Кембридже. Но я была удивлена, узнав, что Набоков занимался переводом на русский язык "Алисы в стране чудес" и за этот труд был вознагражден пятью долларами. Оказывается он также составлял шахматные задачи для печатных изданий. Также в книге рассказывается о первой любви Набокова в России - Тамаре (имя изменено), постоянно сменяющихся учителях и гувернерах, отношении англичан к революции и русским, вынужденным покинуть Россию, воспитании сына, а также автор выражает свое мнение о том как формировался его литературный стиль и не стесняется поведать читателю о его первом неудачном опыте в выпуске сборника стихотворений. Очень интересно, читайте, не пожалеете! ,)

Любить всей душой, а в остальном доверяться судьбе...

Я очень долго думала, что я могу написать об этой книге... Одно я чувствовала совершенно определенно, на протяжении всего чтения - эта книга попалась мне не во время. К сожалению я не смогла по достоинству оценить все прелести этого произведения, потому что во время чтения мой мозг меня непрестанно подгонял, а книгу нужно было читать медленно, смаковать каждое слово. В тот период мне хотелось действий, чего то отчаянно эмоционального и вдохновляющего, или же просто спасающего. Я полюбила стиль Набокова после Камеры Обскура, единственного прочитанного мной произведения данного автора. Автобиография оказалась не ко времени, но сейчас, опустив все эмоции я понимаю, что книга хороша. Эта автобиография написана как художественное произведение неимоверно красивым языком, цепким языком, немного необычным. Это искренняя книга, в которую автор вложил душу. Любители Набокова я думаю обязательно прочтут эту книгу, ну а если вы любите мемуары и красивый стиль изложения, медленное, неторопливое повествование - то почитайте эту книгу. И возможно она приведет вас к другим берегам, куда я, увы, не попала..

Я давно был наслышан о незаурядной и богатой событиями биографии В.В. Набокова, но ограничивался лишь сведениями из Википедии. Пожелав исправить это упущение, я узнал, что самая полная биография из составленных самим Владимиром Владимировичем написана на английском и называется “Speak Memory”. Считаю себя человеком, разбирающимся в английском языке (по крайней мере, в большинстве книг мне удается без особого напряга понимать 80-90% слов и выражений), но Набоков показал мне, как в самом деле низок мой уровень для понимания его текста. Даже сами носители английского отмечали любовь Набокова к выбору нетривиальных синонимов и редких слов. Были главы, где я понимал процентов 30 — не преувеличиваю. Где-то на главе с описанием развития интереса к бабочкам я сдался и понял, что лучше перейти на русский вариант «Другие берега», о котором и пойдет речь в этой рецензии.

С первых глав мы погружаемся в быт маленького представителя элиты Российской Империи. Набоков тщательнейшим образом описывает свое детство (а оно проходило у него в самой настоящей роскоши). Отец писателя был крупным политическим деятелем того времени, заседал в Государственной Думе, мать происходила из древнего и богатого рода Рукавишниковых, поэтому, Набоков сызмальства привык получать всё самое лучшее: редкие английские книжки и безделушки, отдых на французской Ривьере, нянек и репетиторов из Швейцарии, Франции и Британии, поездки в школу на новеньком Мерседесе (в то время вообще любая машина была роскошью). Родители баловали Набокова, ни в чем ему не отказывали, но вместе с этим давали хорошее образование и прививали утонченный вкус. Так что Набоков поступил в престижное Тенишевское училище, уже будучи начитанным и образованным юношей. Не говоря уже о том, что он свободно говорил на двух иностранных языках, а английским овладел даже раньше родного русского.

Примечательно, что именно детским и подростковым впечатлениям писателя посвящена большая часть книги. Видимо, здесь Набоков делает реверанс в сторону Марселя Пруста, который, как известно, был крупнейшим исследователем темы памяти в литературе и мастерски описывал свой детский опыт в романе «По направлению к Свану». Автор цепляется за какую-нибудь, казалось бы, незначительную деталь, скажем, поход с матерью по грибы или велосипедную прогулку по территории имения, и «нанизывает» на неё дополнительные подробности. Невооруженным глазом можно заметить ненависть (по-другому не выразишь) Набокова к популярной в то время (да и сейчас) теории Фрейда, которая как раз делает большой акцент на детстве как определяющем личность периоде. Во время чтения заметил колкости в адрес его теории раз 10 как минимум. Одной из основных причин неприязни Набокова к Фрейду, наряду с зацикленностью на сексе, было то, что он не достаточно признавал роль литературы и искусства в понимании человеческой психологии. Набоков считал, что писатель должен быть свободен от каких-либо ограничений, в том числе и от психоаналитических теорий, чтобы создать настоящее искусство.

В предыдущем абзаце я уже начал рассуждать о языке Набокова, сейчас остановлюсь на этом подробней. В.В, используя богатый арсенал эпитетов и необычных слов (в русском варианте это тоже заметно) одновременно обогащает повествование и делает его более сложным для восприятия. Лично для меня в его языке не хватает плавности, «текучести», читая то или иное описание, я часто наталкивался на перегруженные конструкции. Заметно и использование Набоковым научных терминов и метафор. Например, «ганглии», «рекапитулярный», «восстанавливаю родной как собственное кровообращение путь». Такое пристрастие к вкраплениям наукообразности легко объяснить, ведь увлечением всей жизни для Набокова было изучение бабочек, которому в книге посвящена целая глава. Тем не менее, я признаю, что В.В. — очень мощный «стилист» и в его прозе всегда видны невероятное внимание к деталям и недюжинный талант к описанию самых разных вещей и явлений. Приведу лишь некоторые необычные эпитеты: «чернозёмно-шпинатный бас»; «... с тем странным, психопатически-звездным взглядом»; «овальный звук».

Я не согласен с мнением, что личность человека складывается в детстве, потому что характер, взгляды и интересы полностью оформляются уже в юности. Поэтому и в автобиографии Набокова мне больше всего пришлось по душе описание его обучения в Кембридже. Именно там, испытывая ноющую тоску по Родине, он начал серьезно увлекаться литературой, погружаясь в словари и зачитываясь произведениями русских и мировых классиков. До университета основными увлечениями Набокова были спорт и бабочки, а стихи, что он писал в школе для возлюбленной, были осмеяны учителями. К сожалению, об университетском периоде написано скупо, хотелось бы прочесть об этом подробнее. Мало было сказано также про события Октябрьской революции и бегство из России, хотя узнать об этом было бы более интересно, чем, скажем, об энтомологических экспедициях и пышном семейном древе (хотя кому как). Заканчивается биография довольно кратким, опять же, рассказом про эмигрантский быт Набокова в Германии и Франции. Чувствуется, что писателю неприятны эти воспоминания, и он спешит к финалу, в котором с большой теплотой рассказывает о появлении сына и заботе о нем в непростых условиях эмиграции.

В целом, книга Набокова «Другие берега» — это блестящие мемуары, остроумные и выразительные. Проза Набокова очаровательна и прекрасно передает суть прожитого опыта. Однако некоторые читатели могут посчитать сложный стиль изложения недостатком, поскольку иногда описания кажутся перегруженными, а некоторые детали — излишними. Не всем придется по душе и фокус автора на детских годах. Тем не менее, книга обязательна к прочтению для всех, кто ценит творчество Набокова и его элегантный, вдумчивый и страстный подход к искусству.

Автобиография это уникальный, на мой взгляд, жанр.Это как в реальности встретиться и пообщаться с автором. А в случаи с Набоковым, это не просто встреча или интервью, это как длинная, душевная прогулка. И вопросов задавать ни каких не надо, он сам все рассказывает, делится с тобой своими сокровенными детскими воспоминаниями. И в некоторых ты можешь узнать себя, те же переживания или мысли. А его невероятно кружевной и витиеватый слог только способствует твоему погружению в атмосферу памяти. Читая книгу, я даже как-то и забывала, что это автобиография. В какие-то моменты настолько вовлекаешься и начинаешь уже следить за героем, ждать следующего поворота судьбы. Хотя, я думаю для многих его современников судьба складывалась подобным образом. Но то как о своей жизни рассказывает Владимир Владимирович и делает ее особенной, она словно соткана из полупрозрачных нитей, летящих по ветру.

Когда я только начинала читать книги Набокова, сразу же обратила внимание на эту автобиографию. Интересно, что эта работа выдержала несколько изданий, так на английском языке автобиография вышла под названием "Говори, память". ⠀ Главным в этой книге оказались воспоминания Набокова о детстве, отношениях с родственниками и гувернантками, которых было достаточно много, воспоминания о личных семейных историях. Мне нравится слог Набокова, его особая ирония, даже по отношению к самому себе. Объясняя свое страстное увлечение энтомологией, Набоков рисует забавный образ уже немолодого профессора, который выслеживает бабочек (примечательно, что это увлечение писатель пронес через всю свою жизнь, начиная с раннего возраста). ⠀ Возможно, что я еще ни раз прочитаю эту книгу, кажется, что все же при первом прочтении многое было упущено. Однако мне не хватило подробностей, непонятно, почему совсем нет информации о более зрелых годах Набокова. ⠀ Тем не менее "Другие берега" - очень необычная, важная книга о взрослении, становлении и о жизни в целом. ⠀

Наверное, все же временно прекращу я попытки увлечься Владимиром Владимировичем. Как-то подозрительно много стало вокруг людей, которые превозносят гений Набокова (который я ни в коем случае не отрицаю), считают его лучшим писателем, восхищаются его произведениями. Я вот не могу проникнуться. Над всем - над стилем, над образностью, над изумительной точностью и красотой цитат - над всем этим возвышается сам Автор, и это не позволяет мне до конца проникнуться произведением. Ну неприятен мне этот человек. А так "Другие берега" представляют из себя немного неравномерно-временную биографию, в которой очень много места отводится детским годам, и совсем немного - годам взрослым. Описания красивы, истории интересны, аромат эпохи ощущается

Набоков - это тот автор, чьи произведения автоматически попадают в мой список "Любимые книги" ещё до того, как я их прочитаю. Первое произведение, которое я у него прочитала, была "Защита Лужина", я влюбилась в этот роман и в авторский стиль с первых строчек. Эти описания, метафоры, аллюзии просто прекрасны. Но больше всего в романе мне понравилось описание детства главного героя. Мне кажется (я никогда ничего не смогу говорить о его произведениях со стопроцентной уверенностью, потому что считаю, что невозможно простому читателю полностью постичь суть его романов. Что-нибудь обязательно ускользнёт от внимания), что Набоков вложил очень много личного в эти описания, у меня было ощущение , что он пишет во многом о своем детстве.

Потом, через некоторое время, я перечитала "Защиту Лужина", а недавно сделала себе подарок и купила этот томик с воспоминаниями Владимира Владимировича о своем детстве и жизни в эмиграции.

Было очень интересно читать и узнавать те моменты, которые, несколько видоизмененные были использованы в его романах: маленький мальчик Лужин, убегавший из школы, чтобы учиться играть в шахматы (Набоков, кстати, убегал с уроков на свидания), отрывок из романа "Дар", где мама покупает своему болеющему сыну подарок, тоже основан на реальном случае из детства автора.

Прочитав эту книгу, я многое узнала про Набокова и это позволило по другому посмотреть на уже прочитанные романы. Верно говорят, чтобы лучше понять произведение, нужно прочитать биографию автора.

Я уже и раньше слышала, что Набоков был коллекционером бабочек. Но я впервые читала о том, что, оказывается, он составлял шахматные задачи и посвящал этому много время.

В продолжение двадцати лет эмигрантской жизни в Европе я посвящал чудовищное количество времени составлению шахматных задач.

А ещё интересно, что Набоков был синестетом, то есть обладал "цветным" слухом: каждая буква алфавита у него ассоциировалась с определённым цветом.

Не знаю, впрочем, правильно ли тут говорить о "слухе": цветное ощущение создается, по-моему, осязательным, губным, чуть ли не вкусовым путем. Чтобы основательно определить окраску буквы, я должен буду просмаковать, дать ей набухнуть или излучиться во рту, пока воображаю ее зрительный узор.

Для меня, интереснее всего было читать про его семью, его нежные и доверительные отношения с родителями, про его огромную любовь к своему сыну. Правда, небольшим разочарованием для меня стало то, что практически ничего не было сказано про его жену Веру. Я, наверное, больше всего хотела прочитать про нее.

В общем, подводя итог, хочу посоветовать эту книгу всем, кто неравнодушен к творчеству великого писателя Владимира Набокова.

это лучшее, пожалуй, что я читала в этом виде. здесь все соединилось: и так любимый мною дореволюционный мир, и петербург старый, которого мне не дано, к сожалению, видеть сейчас, и изумительный, безукоризненный русский язык, и интеллектуальный юмор, который я так ценю... это, кстати, дает мне право сравнивать набокова и бродского, чьи юмор и высокое мастерство владением русского языка, более чем хороши. из этой книги лично я мало узнала о хронологии жизненного набоковского пути, но при этом мне показалось, что я видела его больше, чем в его произведениях. жизнь набокова - один из примеров того, что мы все почти потеряли с помощью самизнаетекого. я не могу говорить толком об этой книге, она невесома, она этим своим кружевом укладывается где-то в душе, в сердце и остается там.

Автобиография Набокова дала много пищи для размышлений, позволив посмотреть на него с других сторон, однако пока не чувствую с писателем того единения, которое некоторым получается ощутить. И несмотря на прекрасный слог, многое в нем для меня пока что чуждо. Он будто не покоренная крепость, к которой я с боем рвусь и силюсь переманить её жителей на свою сторону 

«Я должен проделать молниеносный инвентарь мира, сделать все пространство и время соучастниками в моем смертном чувстве любви, дабы, как боль, смертность унять и помочь себе в борьбе с глупостью и ужасом этого унизительного положения, в котором я, человек, мог развить в себе бесконечность чувства и мысли при конечности существования». Именно так ощущается текст Набокова - ‘бесконечность чувства при конечности существования’. Его текст - это долгое и внимательное смакование каждой крупицы прожитой действительности. В определенные моменты замираешь от понимания прозорливости писателя, которому удалось уловить то, что тебе никогда не поддавалось. Будто сами небеса наградили его магической способностью улавливать суть на неподдающемся человеческому зрению уровне и передавать это с математической точностью в письменной речи 

В «Других берегах» мы гуляем с Володей в поисках бабочек, играем в шахматы с Владимиром и читаем первые работы Сирина. Набоков предстает перед нами  не просто как прекрасный писатель и известный энтомолог, а как реальный человек со своими детскими причудами, с личными переживаниями и через годы пронесенными воспоминаниями о родине. Наверное, именно России посвящены самые важные абзацы романа. По всему тексту пронесена мучительная мысль о том ‘сколько я пропустил в России, сколько я бы успел рассовать по всем карманам души и увезти с собой, кабы предвидел разлуку’

Между букв постоянно прохаживаются близкие люди писателя: его родители, няни, многочисленные гувернеры и дальние родственники. Привязанность Набокова к отцу, и резкое появление ‘ты’ в тексте, за которым скрывается его жена - это именно то, что я хотела получить от этой книги. Такого реального, чувствительного, искреннего человека. Понимаю сейчас, что взять «Другие берега» для продолжения знакомства с автором было лучшим решением. Теперь будто чуть легче доверить себя тексту писателя, ведь мы перешли с ним на новую ступень отношений

На страницах книги разбросано почти сорок лет из жизни писателя. В издании от «Азбуки» все они сопровождаются стостраничным комментарием. Вероятность того, что книга вгонит в нечитун, была очень велика, но я все же осилила это произведение. Использую такой глагол, потому что процесс был непростым.

Описывая свою жизнь, Набоков «растекашется мыслию по древу», иногда игнорируя хронологиюи фокусируясь на самом процессе вспоминания. Книга начинается с описания детства автора. В этой части я испытала ностальгию по времени, в котором никогда не жила. Такое часто происходит, когда читаю русскую классику.

Набоков провел свои детские годы в России. После переезда в Америку он скучал по своей родине только потому, что тосковал по детству. Мнемозина, богиня памяти, не только объяла это произведение, но и сопровождала писателя всю его жизнь, была особенной её частью. При прочтении этой автобиографии было сложно «влиться» в сюжет, потому что его просто нет.

ВВ повествует о рандомных фактах своей жизни. Лично от него мы узнаем, что в студенческие годы он играл в футбол и был голкипером, однажды перевел «Алису в Стране чудес» за пять долларов и беспечно отнимал у писательства часы на составление шахматных задач, одну из которых он привел в книге. Читатель также находит ответ на вопрос, почему у Набокова столь изощренный слог. Оказывается, на досуге он читал толковый словарь Даля.

Я же постоянно обращалась к словарю в конце книги, то есть к примечаниям, что очень сильно отвлекало от произведения. С другой стороны, без пояснений не будет полной картины. Комментарии показывают, как много взято из жизни писателя, его семьи и знакомых в опубликованных романах. Например, образ его французской гувернантки можно проследить в романах «Защита Лужина», «Истинная жизнь Себастьяна Найта, «Ада» и в рассказе «Обида».

Постепенно я начала привыкать к слогу Набокова, знакомого мне только по «Лолите». Сложно было «влиться» в чтение, потому что в конце каждого предложения я забывала, чем оно начиналось. Рекомендую «Другие берега» только тем, кто хочет глубже изучить такой редкий литературный феномен как Владимир Набоков. Считаю, что начинать знакомство с библиографией автора с этой книги точно не стоит, а вот продолжать– пожалуйста.