Kitabı oku: «Возрождение церковной жизни в Сибири. По страницам дневников архимандрита Серафима (Александра Егоровича Брыксина), в схиме Иринея», sayfa 14
Вспоминая батюшку… Благоукрашатель Земли Сибирской
Протоиерей Виталий Бочкарев
Протоиерей Виталий Бочкарёв, штатный клирик Вознесенского кафедрального собора, секретарь комиссии по канонизации Новосибирской митрополии, член Ученого Совета Новосибирской православной духовной семинарии, духовник Новосибирской епархии.
– В 1984 году я окончил Московскую духовную семинарию и прибыл в Новосибирскую епархию, рекомендацию правящего архиерея которой я получил при поступлении на учёбу. В августе архиепископ Гедеон рукоположил меня во диакона. Прослужив четыре литургии в кафедральном соборе, я был вызван в Епархиальное управление для получения указа.
Владыка Гедеон вручил указ лично и поговорил со мной в течение получаса. Я был назначен диаконом в Никольский храм города Абакана. Владыка сказал, что это довольно большой приход, в нём служат кроме настоятеля ещё два священника, а диакона нет несколько месяцев.
Далее архиепископ Гедеон произнёс слова, которые меня насторожили. Владыка сказал, что настоятель архимандрит Серафим в настоящее время не заинтересован в назначении на приход диакона, так как надеется получить на это место кандидата, который в то время продолжал срочную службу в армии. Поэтому, по мнению архиерея, отец Серафим вряд ли встретит моё назначение с радостью.
Поэтому я принял это назначение без особого энтузиазма.
Купив билет на самолет, я зашёл к одному из священников, которого знал несколько лет, и рассказал о словах архиерея. Батюшка сказал, что такому назначению и возможности начать служение под началом архимандрита Серафима нужно только радоваться. Он сам знал отца Серафима давно, ещё до поступления в семинарию, и считал, что это достойнейший священник, который длительное время был его духовником.
Батюшка добавил, что когда меня будут переводить из Абакана, а вероятность этого была велика и потому, что в те годы священнослужителей часто переводили с прихода на приход, и потому, что меня, окончившего семинарию, недолго будут держать в диаконах и рукоположат, – я буду сожалеть о том, что расстаюсь с отцом архимандритом.
Прилетев в Абакан, я сразу же направился в церковь и встретился с отцом Серафимом. Батюшка встретил меня тепло и благословил на следующее утро служить литургию. Он представил меня служащему вечерню священнику отцу Григорию Мельнику, который благословил меня облачиться и вступать в служение с утрени.
Литургия служилась в Никольском храме каждый день, начиная со вторника, и, по благословению отца настоятеля, я в августе и сентябре служил литургию каждый день кроме понедельника. На каждую седмицу заступал служащим кто‑либо из священников.
В те годы на трёх штатных приходах епархии настоятели, как правило, служили свою седмицу, поэтому мне довелось послужить и с отцом Серафимом, и с ещё двумя священниками прихода.
Мне было в то время 26 лет, поэтому мои отцы-сослужители казались мне людьми преклонных лет.
Отец Серафим седой, благообразный, очень похожий на иконописные образы своего духовного покровителя – преподобного Серафима Саровского, был в то время вовсе не старым человеком. Ему было в то время 53 года, то есть на десять лет меньше, чем мне сейчас.
Он говорил с людьми негромко, очень спокойно, его манера общения располагала к себе. Проповеди его отличались глубиной и в то же время ясностью. Впрочем, и два других священника были хорошими проповедниками.
Отец Григорий Мельник, украинец, переехавший в Сибирь, прослуживший в ней два десятилетия и закончивший в этом суровом краю свой жизненный путь, говорил эмоционально и очень понятно для простого народа. Ему было в то время около пятидесяти. Он, как и его матушка Анна, прекрасно пели.
Другой священник, самый старший из трёх, – отец Сергий Кузьмин всю жизнь был горным инженером и пел как любитель в церковных хорах. Вышел на пенсию и был рукоположен.
Отец Сергий был поклонником и знатоком творений Иоанна Златоуста. Ему удалось приобрести ксерокопированное собрание творений этого святого отца. И именно из этого источника питалось его проповедническое вдохновение.
Отец Серафим был почитателем памяти митрополита Нестора (Анисимова), камчатского миссионера, бывшего полковым священником в годы Германской войны 1914 года, участника Поместного Собора 1917—1918 годов.
Владыка Нестор, если мне не изменяет память, постригал Александра Брыксина в монашество. Отец Серафим любил сам перечитывать автобиографические воспоминания митрополита Нестора, давал их почитать мне. В 1990‑е годы и позднее эти воспоминания под разными названиями были напечатаны многими издательствами, а тогда это была машинописная книжка объёмом около ста страниц, которой отец Серафим очень дорожил.
Библиотека батюшки была небольшой: необходимый минимум богослужебных книг, несколько томов житий святых святителя Димитрия Ростовского на русском языке, несколько альбомов по церковному искусству, перепечатанные на машинке сборники проповедей, три или четыре годовых комплекта дореволюционного журнала «Русский паломник», несколько книжечек «Богослужебных указаний» 50‑х годов XX века, из светских книг помню прижизненное собрание сочинений Тургенева.
Не получив специального образования и подготовки, отец Серафим был художником-любителем. У него в келье было несколько коробок с масляными красками, наборы кистей, палитра. Я видел пару пейзажей и один натюрморт, написанные когда‑то батюшкой. Не помню, чтобы отец Серафим писал какие‑либо этюды или картины в Абакане. Но он постоянно заботился о приведении в порядок икон в храме: тонировал утраченные фоны и одежды на иконах, иногда прописывал стёртые лики.
Отец Серафим практиковал служение особого молебна у Казанской иконы Пресвятой Богородицы, восходящего к традиции, воспринятой им от митрополита Нестора. Эту большую икону в кивоте батюшка отреставрировал, и каждое воскресенье сразу после отпуста литургии священник с диаконом выходили к ней, и после пения тропаря диакон произносил ектенью с особыми прошениями и чтением записок, специально подаваемых именно на этот молебен, а священник читал молитву.
Будучи довольно общительным человеком, отец Серафим не состоял в близких дружественных отношениях со священниками прихода. Хотя каких‑либо конфликтов между ними я не помню и могу засвидетельствовать, что отец Серафим относился к своим сослужителям уважительно и ровно. За семь месяцев моего служения и жизни в Абакане я помню лишь два случая приезда к батюшке других священников.
К батюшке приезжал и длительное время у него жил его брат игумен Варсонофий, а также друг его молодости архимандрит Роман (Жеребцов). Приезду обоих батюшка был очень рад.
Часто после литургии в воскресенье устраивалась общая трапеза в сторожке, на которой собирались певчие, храмовые работники, кто‑либо из прихожан.
Отец Серафим превращал их в своеобразные внебогослужебные беседы: он рассказывал о владыке Несторе, местах своего служения, часто пересказывал услышанные им от более старых священников и простых верующих рассказы о церковной жизни в послереволюционное и довоенное время. Помню, как он рассказал нам о вскрытии и изъятии мощей святителя Иннокентия Иркутского, закрытии Покровской церкви в Красноярске и Успенской – в Новосибирске, о том, как в середине 1970‑х ему вместе с верующим народом удалось организовать общину и построить храм в Славгороде. Часто такие задушевные посиделки заканчивались уже в вечернюю пору.
Великим постом 1985 года я получил назначение на диаконское место к Кемеровской Никольской церкви. Уезжать и прощаться с батюшкой было грустно. Так случилось, что мне не удалось с ним больше увидеться.
Я слышал о его дальнейшем служении в Черногорске, Красноярске, знаю о принятии им схимы. Каждый раз совершая литургию на проскомидии, поминаю моего первого настоятеля схиархимандрита Иринея, светлый образ которого навсегда остался в моей памяти.
Город Новосибирск
Февраль 2021 года.
Ачинск и Черногорск
В 1988 году50 я, – продолжает свои записки отец Серафим, – был переведён в Казанский собор города Ачинска Красноярского края, расположенный на реке Чулым, известный жезлом 20‑тысячелетней давности с древней стоянки человека. Оказался там для пользы ли Церкви, не знаю. Скорее всего, по прихоти нашего Владыки Гедеона. А у него это возможно, но Бог ему судья.
Ачинск. Казанский собор
Ведь пробыл‑то я там менее года. И мне – снова указ51 о назначении на новое место.
Этим местом оказывается город Черногорск, который расположен в 18 километрах от города Абакана. Вот и опять миссия – миссионерство, – пишет о. Серафим. – История города начинается в 1907 году с угольной шахты. К 1953 году в городе было одиннадцать лагерей с несколькими тысячами заключенных. В 1955 году черногорская система лагерей была упразднена, но след от них в душах людей остался.
Прибыл в Черногорск в феврале 1989 года. Дом был куплен для Богослужения. Сразу же приступили к его переоборудованию. Устроили за одну неделю алтарь, св. престол, жертвенник.
И я докладывал Владыке о том, что мы на новом приходе впервые совершаем святую Божественную литургию.
Около года служили в этом доме, а затем мы выпросили у администрации города подходящее место для строительства настоящего типового храма. На данном участке мы прежде всего построили двухэтажное крестильное помещение размером 20 метров на 10 метров.
Внизу мы совершали Богослужение, а на втором этаже размещалась бухгалтерия и временное жильё для священнослужителей.
Время шло, оно торопило нас приступать к строительству храма. И это время наступило.
Наступил год 1991. Самый ответственный год, за который мы, с Божией помощью и покровительством Царицы Небесной, успели и сумели построить храм, который и посвящён Рождеству Пресвятой Богородицы. На строительстве трудились одновременно более 20 специалистов во главе с опытным прорабом – инженером Хохониным Анатолием Ильичом. Да. хороший был человек, Царство ему Небесное. Перед смертью исповедался и причастился.
Черногорск. Храм Рождества Пресвятой Богородицы
В 1992 году продолжали строить подсобные помещения: овощехранилище, столовую и сторожку.
Характеризовали меня в 1989 году так:
«Дисциплинирован, ответственный, у прихожан пользуется уважением и доверием, но иногда идёт у них на поводу.
В обращении почтителен, выдержан, скрытен, мудр, хороший хозяйственник».
15 августа – умер самый младший брат Юрий Егорович Брыксин (15.03.1940 года – 15.08.1992 года). Он жил в Кемерово. 52 года – это короткая жизнь.
В своё время три брата Брыксиных сподобились послужить в храмах Кузбасса.
Славное окружение
При выборе места для храма власти предлагали несколько вариантов: то шахта заброшенная, то на кладбище. Батюшка выбрал место бывшей свалки – мусор уберём, остановки транспорта близко – бабушкам можно будет добраться, – чем привёл в недоумение своих провожатых.
Здесь с батюшкой продолжала быть его неизменная помощница – монахиня Варвара (Бортникова). Она варила обеды, убиралась в храме, пекла просфоры, стирала (ездила к бабушкам на квартиры), участвовала в стройке и выполняла любую нужную работу.
Уже позже, при основании Благовещенского монастыря, о. Серафим отправлял её в Горненский монастырь за монашеским опытом на три с половиной года.
Монахиня Варвара (Бортникова)
Красноярск
Наступил 1993 год. Он был для меня опять годом событий, – сообщает о. Серафим в своих записках.
Владыка Антоний перевёл меня в город Красноярск и назначил настоятелем Благовещенского храма, который в полуразрушенном виде был передан церкви в 1991 году.
В 1994—1995 годах занимался реконструкцией Благовещенского собора города Красноярска.
Красноярск. Благовещенский монастырь
Благовещенский приход был открыт в 1801 году, а строительство началось с 1804 года.
В 1812 году нижний этаж был освящён, и проводились богослужения.
В 1920‑х годах из храма изъяли церковные ценности, в тридцатых – храм закрыли, уничтожили купольное завершение, разобрали колокольню, а помещение отдали под различные организации.
Страшные годы 1920—1930‑е. А 1937‑й?
В войну в Благовещенском храме размещается военкомат.
После Дня Победы в храм надолго переселяется пушно-меховая база. Вместо того, чтобы возродить веру православную, храм ещё больше подвергался разрушению. Где уж до возрождения Руси Святой, которая хранила веру православную, которую хранили наши предки.
Нет другой веры лучше нашей, не следует хвалить чужую веру! Святое Писание говорит: «Един Бог, едина Вера, едино Крещение».
Этому надо учить и детей наших, и внуков.
9 мая 1996 года о. Серафим делает очередную запись в своём исповедальном дневнике:
Странно и страшно, что многие красноярцы до сих пор не знают, где находится полуразрушенный, а когда‑то прекрасный Благовещенский храм. Он, высокий, красивый возвышался куполами с золочёными крестами и удивительной трехъярусной колокольней. Звон колоколов разливался по центральной части города от реки Качи до Енисея, перекликаясь со звоном других церквей. Это была единственная в крае трёхэтажная церковь, интересно сочетающая своеобразные формы барокко и классицизма.
Более ста лет радовал храм красноярцев и приезжих своей красотой. Печальная участь православных храмов после пришествия атеизма не миновала и его. Полностью был уничтожен великолепнейший кафедральный Богородице-Рождественский собор. Страшно пострадал и Благовещенский храм.
Вспоминая батюшку… Братья
Журналист Владимир Рубе опубликовал прижизненное интервью о. Серафима и его братьев-священнослужителей в газете «Вечерний Красноярск».
Воздвигнутый в начале XIX века Благовещенский собор был для своего времени одним из крупнейших сооружений Красноярска и одновременно оригинальным культовым зданием. Достаточно сказать, что его приделы размещались один над другим в три этажа.
Советская власть разметала этажи, надругалась над священной богослужебной утварью, а обломки уникального храма передала в пользование пушно-меховой базе.
Сейчас храм восстанавливается – историческому центру Красноярска возвращается одна из наиболее дорогих и горьких утрат.
О ходе реставрации, о жизни собора и его священства идёт ниже беседа с настоятелем Благовещенского храма архимандритом о. Серафимом и его родными братьями – священником этого храма протоиереем о. Леонидом и игуменом о. Варсонофием, пребывающим по болезни за штатом (на пенсии).
– Отец Серафим, за неполных два года, что Вы возглавляете храм, восстановлены два придела первого этажа: главный – Благовещенский, а также в честь преподобных Зосимы и Савватия, соловецких чудотворцев. Вы – воистину талантливый организатор.
– Спасибо на добром слове. Но работы впереди ещё очень много. В Благовещенском приделе ещё нужно подновить фрагменты старой (столетней давности) стенной росписи, оставленные в память о прежнем облике храма.
Начата реставрация второго этажа. Там придел в честь Иоанна Богослова. К сожалению, в данный момент работы не ведутся за отсутствием денег. Мэрия обещает во второй половине года перечислить средства. Тогда, надеюсь, восстановление храма возобновится.
Будет и четвёртый придел в честь благоверного Александра Невского. Это уже третий этаж.
– Говорят, что когда в 1811 году возвели его, то по просьбе именитого купца сам император Александр I отправил в храм чудесную, выполненную по дереву икону Александра Невского. А когда атеисты громили храм, то попортили её окурками. Позже икона попала в местный краеведческий музей. А сейчас находится в Покровском кафедральном соборе.
– Восстановим четвёртый придел, и, думаю, епископ Антоний передаст ему эту реликвию.
О. Леонид и о. Серафим возле дома, где жил отец Серафим в Благовещенском монастыре. 1995 г.
– Отец Серафим, Вы увлекаетесь иконописью. Есть ли в храме иконы, созданные вами?
– Жаль, но нет. В Черногорском храме, который я построил, есть. И в выстроенной мною церкви в городе Славгороде Алтайского края тоже есть, и много. А здесь – увы.
Сам очень жалею. Однако обязанности настоятеля храма сего, администратора в делах реставрации, а также духовника Благовещенского женского монастыря поглощают все моё время.
– Вы ещё и монастырский духовник?
– Да. Монастырь создаётся при нашем храме. Здесь насельницы совершают все моления, поддерживают порядок. Здесь оборудованы для них кухня и трапезная.
Сейчас в монастыре уже 20 насельниц, одна схимонахиня (это высший чин монашеского пострижения, что очень редко нынче встречается), семь монахинь, шесть инокинь и остальные – послушницы (молодые девушки), пришедшие к нам трудиться.
Думаем пригласить на лето девочек от 10 до 12—14 лет поучаствовать в монастырской жизни, подышать, так сказать, её воздухом. Десять желающих уже есть. Они из очень религиозных семей. Их родители, кстати, сами меня об этом попросили. На кухне помогут, в ризничной – мы ведь уже сами шьём монашеские одеяния.
Монастырская жизнь – древняя и интереснейшая традиция православия. О её назначении, если не возражаете, давайте поговорим отдельно.
– Бывая время от времени в вашем соборе, отец Серафим, видим, что число посетителей неизменно растёт. Вот уже экскурсанты на автобусе подъезжают.
– Слава Богу, храм посещает много народу. Однажды мои собратья по званию из Троицкого храма высказали мне: «Отец Серафим, наши прихожане стали переходить к вам. Чем это вы их заинтересовали?»
– В самом деле, чем?
– У нас тихо, спокойно. Батюшки, слава Богу, глубоко верующие и трезвые люди, любят служить и проповедовать. Стараемся внимательно относиться к каждому прихожанину и каждой просьбе.
Братья Брыксины: о. Варсонофий, о. Серафим, о. Леонид, Юрий Егорович
О. Варсонофий:
– Здесь очень благодатная духовная атмосфера. Священники солидные, искренне верующие. В Красноярске и в вашем крае я не служил, но часто навещаю отца Серафима и полюбил окружающий его клир. Не делю, кто из них – мне брат родной, а кто – нет. Все для меня одинаковы.
О. Серафим:
– У нас уже четыре священника. Четвертым Владыка назначил по моей просьбе отца Леонида несколько месяцев назад. Отец Леонид 12 лет кряду служил в Никольском храме, часто там болел. А здесь ему будет физически легче.
– Выходит, церковь не возбраняет такую семейственность, как служба братьев в одном храме?
О. Леонид:
– Это допускается.
– Отец Леонид, о Вас очень тепло говорят прихожане Никольского храма. Вы, мол, удивительно мягкий и тактичный человек. А год примерно назад в нашу редакцию пришла женщина с просьбой написать о Вас, потому что благодаря Вам она вновь почувствовала вкус к жизни, а ведь готова была одно время руки на себя наложить. Вы догадываетесь. Кто это?
– Кажется, да. За годы богослужения многие, конечно, обращались за помощью. Но подобных случаев было два-три и не больше.
– Женщина называла Вас своим духовным отцом. Многие ли считают вас таковым?
– Это, пожалуй, зависит от меня. Человек десять могу назвать избранными своими духовными чадами. Отличаю их тем, что узнаю в них собственный характер и такую же степень веры. И когда они, получив от меня помощь и сочувствие, просили стать их духовным отцом, я соглашался.
– Такая просьба должна быть приятна священнику?
– Конечно.
– Отец Леонид, слышали, что вы перенесли инфаркт.
– Четыре инфаркта.
– А навещают Вас прихожане в больнице?
– Ой, отбоя нет. Уж и главврач, и зав. отделением смирились с тем, что ко мне постоянно народ идёт. А это, конечно, большая радость и утешение.
– Теперь вопрос ко всем троим. Скажите, пожалуйста, отцы святые, как получилось, что в семье советского работника – секретаря поселкового, а потом районного Совета – семеро некрещенных детей постепенно уверовали. Причем трое стали ревностными служителями культа, а две сестры постриглись в монахини? Имеем в виду, естественно, вашу семью.
О. Серафим:
– До сих пор сам удивляюсь и радуюсь, но полный ответ и сейчас затрудняюсь дать. Видно, потому, что папа погиб на фронте в первые месяцы войны в 1941 году. А малограмотная мама, оставшись с такой оравой, надорвалась и умерла.
Мы остались на попечении бабушки, которая была очень религиозной. Меня первого она повела в церковь, принять святое крещение. Я этого внутренне желал, хотя понятия о вере не имел.
Первым в семье получил я и духовное образование. А потом появилось желание поставить на духовный путь своих братьев.
О. Варсонофий:
– Задавал мне этот вопрос уполномоченный по делам религии в Кемеровской области. Я ответил: «Папа нас не воспитывал. Останься он жить, может быть, стали мы другими».
Старший брат инвалидом с войны вернулся. Мама рано ушла. Мне тогда было 16 лет, отцу Серафиму – 18, а отцу Леониду 12. Бабушка нас всех по очереди крестила. В нашем роду священнослужителей, кажется, вообще не было.
О. Леонид:
– Наверное, это заслуга нашей бабушки. Она была главной воспитательницей в семье. Маме не хватало времени нами заниматься. После её смерти мне пришлось уйти в детдом. Это были самые голодные годы. Никогда не жалел о выбранном пути.
– Вы свято соблюдаете православную традицию по части семьи. Отцы Варсонофий и Серафим, как монашествующие, своих семей не имеют. А у отца Леонида, как у всякого добропорядочного русского священника, много детей.
О. Леонид:
– Девять. Все верующие. Один из сыновей – священник. Он служит в Шире´. Кроме того, дочка замужем за священником. Как говорится, ветви пущены.
– Отец Леонид, как ваши дети относятся к своим дядьям?
– Любят их. Причем не только как моих братьев, но и как старших. Священство. Я этому учил. Называют их, как и я: «Отец Серафим, отец Варсонофий».
Радуются их приходу, хотя немножко побаиваются. Братья ведь иногда и пожурить могут. Теперь дети у меня выросли, но часто навещают родительский дом.
– Отец Леонид, раньше батюшек по праздникам задабривали продуктами. А как сейчас?
– То же самое. Каждому прихожанину хочется с батюшкой похристосоваться. Вот и несут свежеиспечённую пасху, пасхальное яичко, сало, другие продукты. Берёшь, потому что отказом обидишь. А несут, как понимаю, не так батюшке, как ребятишкам.
– Скажите, на Пасху тяжело служить? Как-никак – всю ночь.
– Любая служба нелегка, но на Пасху я лично никогда не испытывал тяжести. Наоборот, небывалую легкость ощущаешь.
О. Варсонофий:
– А я, если даже накануне болею, то в Пасху физически себя лучше чувствую. Это же праздник из праздников!
– Что бы вы хотели пожелать читателям газеты «Вечерний Красноярск»?
О. Варсонофий:
– Христос Воскресе! Желаю радости всем. Духовного и телесного здоровья.
О. Леонид:
– Присоединяюсь к пожеланиям отца Варсонофия, брата моего. Да ещё шлю моё благословение на всех работников газеты.
О. Серафим:
– Встречайте в радости праздник. Похристосуйтесь. И будьте здоровы и счастливы! Христос воскресе!
