Здесь, в низине, за кустами каких-то диких ягод, уже были слышны разговоры солдат, и хотя разобрать полностью их было невозможно, однако, суть их сводилась всё к тому же: какому умнику пришла в голову мысль эпатировать заключённого в такую дрянную погоду?
Кусок собрался с духом, обвёл взглядом напряжённых подельников и уже собирался дать команду, когда справа кто-то, словно ослепший лось, попёр через валежник с хрустом ломая ветки. Тёмные фигуры ощетинились дулами «стволов» и молча ожидали посетителя, когда к ним совершенно не скрываясь в показавшемся из-за свинцовых туч лунном свете вышел низенький старичок.
Первым в себя пришёл Федос и, не опуская оружия, грозно прохрипел:
– Эй, отец! Ты здесь какими судьбами?
– Да, я это, – отозвался старичок и, поправив на носу блеснувшие очки, смело пошёл в их сторону. – От капитана вашего весть принёс.
Он закашлял, прочистил горло и смачно плюнув в сторону.
– Пригнись! Чего ты палишься, дед! – наконец, подал голос Кусок. – Иди быстрее сюда.
Дед проворно перепрыгнул через переломленный ствол сосны и подошёл к ним в плотную, попутно скинув с плеча «сидор».
– Вот, держите, капитан просил передать. – и с хитрецой улыбнулся.
– Чё там, Федос?
– Не знаю, тяжёлое что-то. – он возился с завязками.
– Давай быстрее, твою мать. – Кусок выдернул мешок у него из рук в последний момент, и что-то круглое, в темноте больше напоминавшее волосатую капусту, покатилось к его ногам. – Это что б***ь такое?
Они шарахнулись, разглядев застывшую маску ужаса на оторванной голове Янковского и матерясь последними словами, повернулись в сторону старичка. Тот аккуратно снял очки и взглянул на них ярко-жёлтыми зрачками и, обнажив в мерзкой улыбке клыкастую пасть, прохрипел:
– Это всё!
Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.