Kitabı oku: «Клон Иисуса», sayfa 2
Жизнь вторая
Каин открыл глаза.
Он понял, что все вернулось.
Смерть, которой он так обрадовался, зачем-то отступила.
Чтобы разобраться в переменах, ему все-таки пришлось подняться. Он ожил на длинной лавке возле деревянного дома. Он был в том, в чем ушел на охоту в последнее утро.
На нем были кожаные штаны из буйволиной кожи, шкура медведя, которую женщины его дома превратили в удобный плащ, не пропускавший ни дождя, ни ветра, маска, скрывающая лицо, как было принято у них в городе, и перчатки – подарок сына Сифа. Знак уважения и предложение восстановить отношения между семьями. Ведь когда Адама не стало, дом праотца возглавил Сиф и его дети. Каин предпочел бы, чтоб ему подарили что-то существенное, например, ягненка. Но разве они догадаются? Еще у Каина был большой нож, выкованный для него сыном Тувалкаином. Он сказал, отцу, что это даже не нож, а меч, с которым ему ничто не будет страшно. Врагов для такого оружия не существует. Во всем этом он и был захоронен. Но не только с этим: в его могилу положили жену. Никто же не знал, как правильно хоронить. Падшие ангелы подсказывали, что нужно делать. Они прочитали свои заклятия в честь луны и звездного неба. Добавили несколько мисок и ножей, сундук с ценными побрякушками и бурдюк с вином, погребальные железные круги в виде солнца, что-то еще.
И вот Каин растерянно стоял в своих одеяниях с бурдюком вина в руках. Сразу же опустошив бурдюк до половины, Каин прикрепил его на пояс и пошел осмотреться.
Он сразу понял, что попал в город. Все-таки первый город придумал он и теперь не мог ошибиться. Этот город был другим. Более вонючий, чем у него. Грязный. Людей больше. Одежды другие.
На одном месте Каин споткнулся и упал в темную жижу. Прохожие и зеваки вокруг засмеялись. Если бы они знали, кто он. Идиоты!
– Что изменилось? – не мог он понять. – Что?
– Изменилось время! – услышал он голос сзади.
Каин резко обернулся и увидел длинноволосого очень худого человека закутанного во все черное. Его бородатое лицо было почти белым, с тонко очерченными скулами, руки – нежнее, чем у сына Сифа, с красивыми ногтями. Если Каин был обут в плетеную обувь, то на незнакомце были высокие кожаные сапоги. Человек отличался высоким ростом, в то время как большинство горожан были низковатыми, за исключением женщин-великанов, которых можно было увидеть то здесь, то там.
– Я возродил тебя, мой друг, – сказал черный человек, – снова вернул к жизни, которую ты так любил!
– Зачем ты сделал это?
– Разве ты не рад снова увидеть этот мир через много лет после твоей смерти?
– Ты вытащил меня оттуда, куда позвал Бог! – недоумевал Каин, – Мне сейчас очень плохо. Все тело нестерпимо болит.
– Потому что я обладаю большой властью и огромными возможностями. Могу сделать то, что Бог для тебя никогда не сделает. Например, разбудить тебя от смерти.
– Но разве можно разбудить мертвого человека?
– Используя заклинания.
– Так ты из этих… Падших ангелов!
– Ты давно с нами знаком, правда?
– Но я же уже поступал против Бога! И больше не хочу!
– Нож в твоей руке! Ты можешь покончить с собой в любой момент!
Они прошлись по грязной улочке. Каин снова поскользнулся, его бурдюк с вином оторвался и разлился. Он вскочил на ноги, раздраженный, и стал говорить с незнакомцем более грубо:
– Что у тебя за цель? Ты знаешь, как страшно умирать? Но возрождаться – невыносимо.
– Возможно, – ответил незнакомец, – но все люди думали о возможности прожить еще раз. И ты тоже.
– Я не просил тебя об этом!
– А меня не надо просить! – сказал незнакомец.
– Что тебе от меня нужно? – кричал Каин так, что люди на улице оглядывались.
– Это деловой разговор. Я решил разбудить тебя, надеясь, что ты в знак благодарности поможешь мне.
– Делай сам свои дела! Я не собираюсь тебе помогать.
– Я не могу сам…
– Ты только что хвастался своим могуществом!
– Печать с именем Бога на твоем лбу… Она только у тебя. Тебе по силам многое, что не сделает больше никто. Поэтому мне нужна твоя помощь. Пойдем. Ты должен отдохнуть. Твоя дорога была очень тяжелой. Но она только начинается.
Каин вздохнул и поплелся за ненавистным ему человеком. Незнакомец шел чуть впереди с видом победителя. Он понимал, что Каину некуда деваться в чужом мире. Он немного придет в себя, его раздражение схлынет. Он станет послушным. У него просто нет выбора.
– Может быть, ты что-то хочешь знать? – спросил его черный человек.
Почему-то Каин спросил его не про свой город, не про судьбы своих потомков, а про ненавистного брата Сифа, мысли о котором не давали ему покоя даже после смерти и возрождения.
– Скажи, мой брат уже умер?
– Он умер, хотя очень долго жил. 912 лет. Дольше, чем ты, – сказал незнакомец, открывая дверь одного из домов на большой и многолюдной площади.
– Когда-то у меня был свой замок, – вздохнул Каин, – он тоже стоял на площади. Правда, она была гораздо меньше этой.
– Я помню, – согласился незнакомец.
– Как помнишь? Ведь ты сам говоришь, что прошло столько времени.
– Я, как и ты, страдаю от очень редкого недуга: не могу умереть.
– Но я-то могу! Это ты что-то намутил с моей смертью! Я совсем этому не рад.
– Я приходил в твой город под именем Армилуса. Ты меня хорошо встретил. Предложил ужин и ночлег с твоей внучкой…
– Наамой? – воскликнул Каин.
– Да! Точно! – согласился его новый знакомый. – С Наамой. Трудно упомнить все имена! И всех своих женщин!
Человек подвел гостя к двери:
– Входи же!
Каин поискал глазами ручку или замок.
– Неужели ты до сих пор пытаешься открыть дверь, отодвинув засов или отперев замок? Для первого человека не может быть препятствий. Любая дверь должна сама распахиваться перед тобой. Неужели ты до сих пор этого не понял? Входи же!
Каин замер в растерянности и оглянулся на хозяина.
– Но входи же! Теперь я могу накормить тебя ужином и дать возможность сна.
Каин протянул руки ко входу и дверь действительно отворилась перед ним.
Армилус ввел гостя в небольшой, но аккуратный дом с красивой мебелью, разложенным бельем, изделиями, назначение которых Каину было непонятно, украшениями из прозрачных камней, развешанными по стенам. Окна прикрывались ставнями. Эти ставни были удивительного изящества, с тончайшими рисунками.
– Я всегда выбираю все самое лучшее, – сказал Каину хозяин, обратив внимание на некоторую его растерянность, – за столетия моей жизни научился ни в чем себе не отказывать.
В доме за хозяйством присматривала одна из тех исполинских женщин, которые встречались им по пути.
– Я таких и не видел раньше, – признался Каин, улучив момент, когда хозяйка отлучилась за угощениями.
– Ее зовут Лилит, – ответил ему Армилус. – Правда, красивое имя? Сегодня ты сможешь оценить не только ее имя. Такие удивительные женщины-великаны рождаются, когда мы, порочные ангелы, пользуемся носительницами крови Сифа. Дочки праведных потомков Сифа в мужских руках оказываются обычными податливыми юбками, которые быстро слетают в нужный момент. Потом у них рождаются девочки исполинских размеров. Дети-великанши показывают всем вокруг, что матерью ребенка была женщина из рода праведников. Забавно, не правда ли? Ну и прислуживают они потом хорошо. Больше ведь их никто никуда взять не осмелится: ни в жены, ни на работы. Правда, Лилит? Она еще свеженькая и чистенькая. Я купил ее сегодня утром специально для тебя.
Армилус ухмыльнулся и крепкой ладонью по заду Лилит показал послушание своей служанки.
От желания обладать женщиной из рода Сифа и хотя бы таким образом отомстить ненавистному брату Каин возбудился, даже хотел отказаться от еды, но хозяин строго указал, что он обязательно должен поесть. Ему нужны силы. И еще нужен ужин для того, чтобы Каин мог получить ответ на многие свои вопросы. Например, для чего его вернули из небытия. Лицо первого человека тут же погрустнело, потому что эта тема настолько же волновала его, насколько была ему неприятна.
– Я бы еще и помылся, – сказал он хозяину дома, – все время ощущаю грязь на себе. Наверное, потому что несколько раз свалился в ваши скользкие от помоев канавы. В городе есть бани?
– Ты хочешь не помыться, а очиститься, – заметил ему Армилус, – но очиститься ни тебе, ни мне невозможно. Поэтому мы должны оттянуть тот момент, когда для нас все закончится.
– Какой момент? И как его оттянуть? – спросил Каин.
– Вот мы и пришли к сути нашего разговора. Смотри: ты мертвый. При всех своих злодеяниях Бог тебя любит. Ты – первенец, родившийся вне Эдемского сада. Он тебе простил даже Авеля. Не стал наказывать. Напротив, поставив на лоб свою печать, Господь дал тебе защиту от смерти в течение семи поколений.
– И дал смерть в первый же день по истечении срока, – грустно подчеркнул Каин.
– А я, наоборот, хочу жить бесконечно долго и стать всемирным правителем этого мира.
– Как ты хочешь это сделать?
– Если ты поможешь мне, я заключу с тобой договор, и ты тоже больше не познаешь смерти. Согласен?
– А если я не захочу жить вечно?
– Тогда мы сейчас расстаемся, я уйду, а ты будешь, как теленок, осваивать новую жизнь, где тебя никто не знает. Мне уйти?
Некоторое время Каин растерянно смотрел на тарелку с мясной похлебкой, которую поставила перед ним Лилит. Он сам видел, что в этом мире не понимает ничего. Даже по тротуарам ходит с трудом. Он не знал ни людей, ни местных традиций. Свое вино из бурдюка он разлил. Он даже куска хлеба не добудет. Не говоря уже о крыше над головой и женщине на ночь. Ему вспомнились верные слова его горделивого сына Еноха:
– Копать не могу, а просить стыжусь.
Черный человек подождал немного решения Каина и заговорил снова:
– Если хочешь жить долго и больше не попадать в мир умерших, то завтра я тебе в этом помогу.
– Как?
Армилус посмотрел на него с хитрецой и покачал головой:
– Сегодня ты ответов на эти свои вопросы не получишь! Доедай похлебку, грызи баранью ногу, пей вдоволь вина, а потом оставайся на ночь с этой женщиной из рода Сифа, чтобы потешить себя перед завтрашним днем. Предупреждаю: он будет трудным.
Лилит ждала Каина в соседней комнате. Она была уже без одежды. Только серебряное украшение, состоящее из множества крохотных квадратиков, оставалось на ее шее, а в волосах – заколка из незнакомого для Каина камня бирюзового цвета. Он сбросил медвежий плащ и лег на спину в штанах, подумывая про себя, что баня после смерти, возрождения и городских помоев ему бы точно в этой ситуации не повредила. Но Лилит его запах не отталкивал. Она взобралась от его ног к груди, как кошки залезают на деревья. И была такой ласковой, такой нежной, что Каин забыл обо всем. Он потерялся в пространстве, хотя выпил вина не так уж и много. Незаметно для себя принялся ее обнимать. А ведь даже с женой он старался обходиться без объятий. В нежностях он видел что-то противоестественное для своей натуры.
Ему казалось, что благодаря страсти Лилит он улетел к своей молодости, когда все только начиналось, а отец распределял ему с братом обязанности, нужные для прокорма семьи: скотоводство и земледельчество. Когда зависть еще не начала разъедать его сердце, как ржавчина разъедает железо. Он унесся к началу начал, когда еще мог сделать выбор: стать хуже или лучше. Бог все разрешал им, с любопытством наблюдал, как они построят свою жизнь. Он оказался в своем раннем времени еще до момента, когда первая черная мысль коснулась его души. Это была мысль: «Какой из меня земледелец? Разве отец не видит, что я должен заниматься животными?»
Лилит не только отнесла его туда, но дала возможность там задержаться, а фактически прожить целую жизнь. Новую жизнь. Без убийства. В этой жизни они с Лилит были вместе и Бог им улыбался. Они удалялись, чтобы их никто не видел, и обнаженные, падали в цветы. Каин и Лилит опутывались ароматами цветов, а эти молчаливые свидетели их страсти вбирали в себя запахи влюбленных и превращали их в нектар, который прозрачной росой опадал на лица любовников.
Было странно после этого открыть глаза и увидеть убранную низкую комнату Армилуса, лишенную цветов, голубого неба и дивных запахов. Только Лилит осталась такой же, как в видении. Она трепетно гладила волосы Каина и отвечала на каждое его движение нежной податливостью. Он обнимал ее крепче и крепче, подсознательно желая сделать частью себя.
А когда утром нужно было выходить из комнаты, Лилит протянула Каину свои серебряные квадратики с шеи. И в этом было столько любви! Любви, которую он познал в первый раз. Никогда на него еще так не смотрели, никогда еще его так не гладили, не целовали. Никогда женщина еще не плакала оттого, что нужно расставаться с любимым.
Лилит, прежде чем отдать Каину свое украшение, показала пальцем на небо, а потом на сердце. Наверное, квадратики представляли большую ценность. Она хотела, чтобы он увидел, как квадратики открываются. Каин отвел ее руку. Зачем ему это знать. Ожерелье будет напоминать ему о главной ночи в жизни, когда он и она были так открыты друг другу. Пусть же что-то останется недосказанным.
Только тогда он заметил, что они за все время не говорили. Без слов он принял ее подарок. Без слов надел на свою шею. Без слов подошел к своей одежде. Ему хотелось подарить Лилит на память что-то свое. Он взял один из ножей – самый маленький – и железный круг с рисунками. Протянул женщине.
И тут она впервые ответила словами. Вернее, вскрикнула, взглянув на круг:
– Он же погребальный!
Они встретились за столом. Вина Каину не хотелось, но Армилус налил ему бокал, похлопал, подбадривая, по плечу. Лилит внесла большую сковороду с яичницей и кусками мяса. Голова великанши была растрепана, но женщина выглядела счастливой и радостно смотрела на своего возлюбленного. Армилус заметил эти нежности:
– Видно, вы подошли друг другу. Среди местных и она, и мы с тобой – тоже настоящие великаны. Я хочу тебе кое-что показать, прежде чем ты приступишь к выполнению своих обязанностей.
– Обязанностей? – переспросил Каин.
– Ну, я же не просто так тебя воссоздал из праха!
– Помыться бы, – напомнил Каин.
– Сегодня я тебе обещаю, что ты славно помоешься.
Когда они выходили из дома Армилуса, навстречу им выскочил мальчик-молочник. Увидев сразу двух таких огромных людей, причем одного в звериной шкуре и «диких» кожаных штанах, воскликнул и отскочил в сторону, выказывая этим большое уважение. Мимо проезжал булочник со своей тележкой. Молочник кивнул на громадных людей и тот присвистнул от удивления.
Чтобы Каин не падал на залитых помоями мостовых, Армилус дал ему пару своих сапог. Кажется, у него было хорошо с одеждой: свежая черная рубашка, плащ с золотой пряжкой. Сапоги не стучали по городским камням, а мягко ступали по ним. Молочник с булочником так и не отвязались, рассчитывая, пусть не на покупку, но хотя бы на мелочь от таких видных мужчин. По дороге их обогнала Лилит, игриво взглянув на Каина. Она пронесла корзину с грязной одеждой.
– Торопится застирать ваши простыни! – подмигнул Армилус Каину. – А заодно мои рубашки и прочее белье. Но зря! Все зря!
Каин не стал переспрашивать, почему все зря.
Это был дивный день. Несмотря на городские зловония и навозные кучи от коров, ослов и лошадей, которых, кажется, было не меньше, чем горожан, чувствовалось, как благоухают фиолетовые ростаны, которые цветут только в апреле, над ними жужжали пчелы и водили хороводы бабочки. Хозяйки лавок с тщательностью, которая бывает только ранней весной, намывали ставни окон и двери. Армилус заметил, что эти девицы и тетки напрасно тратят время.
Сзади раздался свист – это булочник с молочником напоминали о себе. Чтобы они отвязались, Армилус отсыпал им по горсти мелочи. Мальчишки отстали, а Каин со спутником двигались дальше.
И чем глубже они уходили к центру города, тем менее мирными становились картины, которые наблюдал Каин. Немерено было пьяных людей. Кто поодиночке, на шатающихся ногах, кто с подружками в обнимку, кто с собутыльниками. Некоторые не могли ходить и беззащитно стояли, упершись в стену какого-нибудь дома, кто-то лежал в лужах помоев, как накануне по неосторожности сам Каин. Люди с кувшинами встречались на каждом шагу и, проходя мимо, протягивали встречным свое вино.
Блуд тоже был характерной особенностью этого города. Обнаженные мужчины и женщины разных возрастов попадались им навстречу все время. Наверное, это означало, что горожанин находится в поиске партнера. Некоторые уже обрели друг друга и ласкались на глазах у всех. Были пары, которые в своих утехах заваливались на городские дороги, уподобляясь пьяным согражданам. Все время из питейных заведений гремела мерзкая музыка, заглушавшая любые разговоры. А может, и хорошо, что заглушала. Эту отборную брань трудно было назвать речью.
Засмотревшись на шокирующие картины городского утра, Каин вдруг почувствовал, как его ощупывает чья-то рука. Неужели местная шлюшка решила, что может его заполучить? Но нет! Рука, которую он схватил, была мужской и занималась исключительно карманами. Искала их у человека, который про карманы не знал ничего! Не устраивая из произошедшего драму, Каин просто сломал кисть злоумышленника. Тот с визгом убрался прочь.
Усмехнувшись, Армилус сказал:
– Нравится местная жизнь? А между тем эти традиции заложил ты! В твоем городе прелюбодеяние стало обычным занятием, которое можно ни от кого не скрывать! У тебя упивались вином, одурманивали мозги музыкой! Ты сделал свой первый город пристанищем проходимцев разных мастей.
– Но такого у меня не творилось! – попытался оправдываться Каин.
– При тебе все было скромнее, а после тебя приличий становилось все меньше и города притянули к себе жуликов и развращенную публику. Но я их люблю. Знаешь за что?
– Ну?
– Они с радостью берутся за самое поганое дельце и выполняют его почти даром, а то и за стакан. Многим я вообще не платил. Но если мне нужен кто-то для весьма сомнительного предприятия, я всегда с легкостью его нахожу.
– Зачем же тебе понадобился я? – сурово спросил Каин.
– Есть дела, на которые способны единицы! – загадочно ответил его собеседник. А вот и наше дело.
Они вышли на берег моря, где собралась гигантская толпа горожан. Поводом стала огромная деревянная коробка, раскачивающаяся на волнах. Это было самое большое строение, которое когда-либо доводилось видеть Каину. От удивления он открыл рот. В чувство его привела новая рука, которая умеючи искала ценности в одеждах. Он не стал ломать кисть этого ворюги, как сделал прошлый раз, а поднял проходимца на руки и сбросил в море под смех толпы.
Его внимание привлек взъерошенный старик, которому было лет 600, а может быть больше. Старик стоял на верхней палубе коробки и кричал оттуда, подчеркивая значение каждой своей мысли деревянным массивным скрюченным жезлом, высоко поднятым над головой. На старике была какая-то простая, вытертая до дыр материя и больше ничего. Его грудь вздымалась. Было видно, как он волнуется. За стариком стояло трое мужчин – помощники или сыновья с женщинами. Он кричал, не прекращая. Часть слов скрадывало море шумом своих волн, а над остальными фразами и призывами деда забавлялась толпа.
– И еще за что я люблю города, – потешаясь вместе с толпой, прокричал Каину Армилус, пытаясь заглушить перекаты всеобщего смеха, – что здесь праведник обязательно выглядит посмешищем, а дурак и подлец – королем!
– Кто это? – спросил Каин.
– Это Ной. Последний праведник нашего времени. Он лет сто назад разговаривал с Богом, и тот сказал ему, что разгневан поведением людей. Они развратны. Думают только об удовольствиях и богатстве, а про своего Создателя забыли. И Бог решил их наказать. Уничтожить. Всех. Сто лет Ной строил ковчег, на котором собирается спасти по паре каждого животного, ну и людей, которые этого захотят.
– Я хочу слышать, что он сейчас говорит!
– Что начнется большой дождь, который смоет людей. Они стали пристанищем греха. Грех из городов заполнил весь мир, населенный человечеством. Он зовет людей в свой ковчег. Это последняя возможность спастись и глупо этим не воспользоваться. Двери ковчега скоро закроются, как только с неба упадут первые капли дождя.
– Они считают его сумасшедшим! – догадался Каин.
– А это абсолютно нормальный праведный старик, – загоготал Армилус, – больше чем провидец и больше чем пророк!
– И большой потоп, о котором он говорит, случится?
– Обязательно! Причем, не сегодня завтра!
– Так чего же они смеются? Если Бог сказал! Как же Ему можно не верить? Надо быть идиотами!
– А они и есть идиоты! Веселят меня до икоты! Это же твое племя – горожане! Самоуверенные небожители! Что им до сморщенного старика, который корячился сто лет над своим сооружением! Ты создал этих убогих людей! И должен будешь довести дело до конца.
– Каким образом, если сейчас все может погибнуть в водных стихиях?
– Пойдем отсюда. Я расскажу. Только перед уходом запомни стоящего за стариком молодого парня в красном холщовом хитоне. Хорошо запомни. Видишь, – и Армилус указал пальцем, – все дети Ноя темные, а этот – высокий и светловолосый, как…
– Как дети Сифа.
– Точно! А теперь пошли.
– Я только хотел спросить… Что такое дождь?
– Дождь! Этого никто точно не знает. Дождей раньше не было. Что-то изменится в атмосфере. Поживем-увидим.
Каин и Армилус, пройдя несколько улиц, заглянули в забегаловку с одной качающейся скамьей и двумя грязными столами. Поганое место, обездоленное солнцем и людьми.
– Если бы не тарелки, я подумал бы, что это городской туалет, – брезгливо поморщился Каин.
– До такой роскоши эти люди не додумались. Поэтому, когда приспичит, запросто все делают прямо здесь. Не уходя от столов. Ведь еду могут украсть!
Но, видно, местечко полностью устраивало Армилуса. Он начал говорить спокойным тоном. Правда, от каждого его слова Каину хотелось или выть, или кричать.
– Я разбудил тебя из-за них. Из-за их ковчега и будущей гибели людей. Сейчас словам старика никто не верит. День жаркий, безоблачное небо. Но вот что я тебе скажу: стоит упасть первым каплям дождя – а он начнется обязательно, – к ковчегу хлынет весь город. Если посмотрим на кровь любого из горожан – все они потомки или твоего рода, или Сифа. Других вариантов не было. Ведь у первого человека Адама, которого Господь создал из красной глины, было только два сына. Согласен?
– Три, – мрачно ответил Каин. – Авель не успел дать потомство.
– Я об этом и говорю. А теперь представь мировое наводнение, которое должно уничтожить всех на земле до единого. Исключений не будет.
– И человеческий род вымрет? Бог этого не допустит.
– Все уже происходит. И умрут все люди, от Адама. Заберут с собой все свои убогие тревоги, влюбленности, ненависти, желания, болезни, бесконечные недовольства жизнью, которые были и есть, – все это скроется под водой. Она будет над всей землей.
– Да откуда же!
– Это тебя не касается. Поверь, у Бога вода есть. С избытком. Проблема не в этом! Спасутся Ной, три его сына и их жены. А также животные, каждой твари по паре.
– И что?
– Ной и его сыновья – потомки ненавистного тобой Сифа. Твой же род смоет водой до основания. Благодаря этой постройке выживут только они.
Каин должен был такое обдумать. Никогда он не стоял перед исчезновением своего рода. Его качало над столом. Его вырвало. Он побледнел. Ему захотелось вина.
– Нет! – сказал Армилус. – Никакого вина ты больше не пьешь. Ты спасаешь свой род.
– Как? – Каин вскочил из-за стола, готовый бежать вразумлять этих тупых горожан, которые не видят очевидной опасности, не слышат пророка, который призывает их к покаянию и спасению.
Армилус терпеливо дождался, когда Каин вернется на свое место, чтобы появилась возможность договорить:
– Я рассказал пока только то, что нужно тебе. Готов ли ты на все ради этого?
– Конечно, готов! Ох, как готов!
– Чтобы услышать продолжение, я хочу рассказать, что в этой истории нужно мне.
– Говори быстрее!
Но в этот момент в забегаловку ввалилась толпа местных пьянчуг. Армилус бросил человеку за стойкой монету и позвал своего напарника к выходу. Когда они вышли, им открылась довольно мерзкая картина, как тройка молодых обнаженных мужчин растрясала самый крохотный домик на улице. Его можно было руками разломать. Они же стучали по нему какими-то бревнами, засовывали пьяные головы в окна. Армилус хотел пройти мимо – у них же совсем нет времени, их ждет важный разговор, а это лачуга какой-нибудь потаскухи, которая продает с утра горожанам разбавленное вино. Но Каин почему-то не пошел у него на поводу, достал свой меч и свистнул голым выпивохам, отвлекая внимание от домика, который уже шатался от их напора. Те обернулись, выкатили на незнакомцев удивленные глаза и гурьбой, со своими железными палками и бревнами, пошли в наступление.
Каин не боялся врагов. Мечом владел отменно. Ему достаточно было двух взмахов, чтобы злодеи побросали свои орудия, повернулись к нему голыми задами и помчались прочь. Армилус посчитал, что этого достаточно, и потянул Каина. Но тот, повинуясь порыву, приоткрыл дверь домика и увидел плачущего мальчика-молочника, который сопровождал их сегодня утром, и его перепуганную мать. Мать была больна, не вставала с постели. А значит, была легкой добычей для всякой пьяни в округе.
– Как же вы одни, в такой развалюхе? – спросил ее Каин. – Ее же любой ветер сдует!
– Я просто жду, когда умру и закончатся эти муки, – прошептала мама так, чтобы мальчик не слышал.
– А как же сын?
– Если бы могла, забрала его с собой. Что его здесь ждет? Он через десять лет будет бегать голышом по улицам в поиске шлюх и лакать вино, как собака.
– Но вот же ковчег! Он уходит куда-то, где всего этого не будет! – попытался убедить Каин хотя бы одного человека.
– Такая жизнь везде. А может, просто убью сыночка перед своей смертью. Сделаю благо нам обоим.
– Отправьте его в ковчег! Поверьте мне!
– К сумасшедшему старику? – ухмыльнулась мать. – Над ним все смеются! Зачем мне такое желаете?
Армилус, оттащив Каина, захлопнул дверь лачуги.
Он подвел Каина к своему дому:
– Есть место, где никто не помешает. Не было случая, чтобы сюда забрался какой-нибудь проходимец.
– Мы идем в дом?
– Нет! Мы будем говорить над домом!
Каин сразу не рассмотрел, что жилище черного человека было встроено в высокую гору. Через крышу по ступенькам можно было подняться на вершину. На это ушло не больше получаса. Армилус получил возможность договорить:
– Теперь о том, что нужно мне. Повернись спиной к морю. Видишь еще одну гору с большим заброшенным домом?
– Ну, конечно.
– Это бывший дом Ноя и его сыновей. А перед домом дерево. Мне нужно это дерево. Ты раздобудешь его для меня. У тебя нет важнее задачи. Причем, обязательно с корнями. Но поначалу ты должен знать подробности.
– Зачем? – пожал плечами Каин. – Дерево как дерево. Выкопать, передать. Зачем знать лишнее?
– Это касается тебя.
– Дерево перед домом Ноя?
– Да. Помнишь историю про три зернышка, которыми пытались спасти твоего отца Адама, когда он заболел?
– Еще бы! Я погиб в тот день, когда сын Сифа мне об этом рассказал.
– Адам, когда Сиф вернулся от ворот Рая, уже умер. Но зерна все равно всыпали в рот мертвому Адаму и с ними похоронили. Это дерево – то, что проросло изо рта Адама.
– То есть, ты хочешь, чтобы я разорил семейное кладбище, вырвал дерево, которое пронзает останки моего отца?
– Да! Мне нужно именно это.
– Но так не поступают с мертвыми, – возмущенно посмотрел на него Каин.
Но его собеседник не принимал возражений:
– Все зерна были разными: от финикового дерева, кедра и кипариса. Прорастая, все три растения слились в одно. Говорят, что раз в сто лет оно дает плод. Он мне нужен для моих планов. Плод из Рая позволит сделать очень много. Прошлый раз я не успел: плод сорвали женщины из этого дома. Я не готов ждать новых. Но это дерево, как и все, тоже погибнет под водой. Выкопай его для меня. И не обруби корни.
– Как я это сделаю?
– Как хочешь.
– Но если оно проросло на месте погребения, почему Ной и его сыновья не выкопали его?
– Потому что Ной мог взять в ковчег только людей и животных. Немного пропитания. Ковчег построен таким образом, чтобы сверху собиралась дождевая вода. Он не создан, чтобы перевозить семейные реликвии.
– Хорошо! Я выкопаю дерево. Куда я должен его принести? В этот дом?
– Нет! Сразу к ковчегу. И тогда ты приступишь к спасению своей крови.
– Как?
– Ты должен их всех убить. Начиная с Ноя. Всех. Мужчин, женщин. Ковчег будет твоим.
– Но мне не нужен ковчег такой ценой! – снова возмутился Каин. – Ной и так зовет туда горожан.
– Мне нужно, чтобы обязательно умер младший сын Ноя Сим, тот, в красном хитоне. Это второе непременное условие. Пока жив Сим и его потомки, мои планы о власти над людьми не могут осуществиться.
– А если я убью Сима… – задумался Каин.
– То тебе придется убить и всех остальных. Тебе это под силу.
– И это будет снова против Бога, как было, когда я убил Авеля.
– Ты же хочешь восстановить свое семя, – ухмыльнулся Армилус, – что важнее? Ты когда-то убил Авеля, но твое семя все равно распространилось по миру. Сейчас твои потомки должны полностью погибнуть! И ты о чем-то размышляешь?
– Как я это сделаю? Как я защищу мое семя от наводнения?
– Та женщина, Лилит. Она тоже придет к ковчегу.
– И что дальше?
– Она забеременела от тебя прошлой ночью.
– Ты-то откуда это можешь знать?
– Я знаю многое, что не дано знать людям, – ухмыляясь, ответил падший ангел. – Так ты сделаешь все, о чем я прошу? Решайся быстрее, а то вон пришли голозадые выпивохи мстить за свой позор, который они претерпели на площади от тебя. Сейчас, наверное, сожгут мой дом.
– Ты так спокойно на это смотришь? – удивился Каин.
– Я задал тебе вопрос.
– Я все сделаю, – покорно ответил Каин, – так почему же тебя не волнует судьба дома?
– Ты забыл, что вот-вот грянет ливень и все, что мы имеем, не будет иметь значения. Даже жизни.
Пьяные ребята ворвались в помещение, и было слышно, как они там все крушат.
– Я прогоню их в две минуты, – заметил Каин.
– Уходи, – ответил ему Армилус, – тебе есть чем заняться. И спеши.
– Куда? – удивился Каин. – Чистое небо без облаков. Даже ветра нет. Когда я жил прошлый раз у нас никогда не было дождей. И я не совсем понимаю, что это такое.
– Люди еще никогда не видели дождей! Вода для местных жителей – это вино, море и реки, – ответил ему Армилус, наблюдая, как подонки выскочили на улицу, а через некоторое время сначала из окон, затем из двери вырвались языки пламени.
Уходя, Каин обернулся, чтобы задать последний вопрос:
– Почему ни ты, ни кто-то другой не выкопали это дерево?
– Я же падший ангел. Как я могу прикоснуться к чему-то из Рая? Я могу этого хотеть, зная этому цену.
– А любой доходяга из городских?
– Нет. Только человек с печатью Бога на своем челе. Получается, что выбирать мне особенно не из кого. Каинова печать – ее же не смоешь.
