Kitabı oku: «Ликвидатор не ошибается никогда», sayfa 4
Горец вздохнул, секунду поколебался, достал финку и вогнал лезвие под бронежилет друга. Казаков умер сразу.
Внизу суетились подоспевшие курсанты. Горец с трудом спустился со стены, сел на землю, обхватил голову руками… И заплакал. Впервые за долгие-долгие годы.
А Гришу потом снимали с высоты при помощи пожарной лестницы, иначе никак.
Ну давай, курсант, докладывай, как все было, – не сулящим ничего хорошего голосом сказал начальник училища. Сидящий в кресле поодаль психолог хмурился.
Горец коротко доложил.
Получается, Казаков сам попросил тебя кончить его? Вы же друзьями были! Интересно! Это как же, ведь говорить он не мог!
Так точно, не мог, но я по губам прочитал.
Ты у нас, выходит, по губам читать умеешь? И где же ты этому научился?
Здесь, в училище. Я в библиотеке книгу брал, самоучитель…
Так… Ты вот что, Найденов, ты иди на гауптвахту, скажи, что я приказал тебя запереть. А мы уж тут подумаем, что с тобой дальше делать.
Горец вышел. Начальник училища вопросительно взглянул на психолога.
Не врет, сказал тот. Либо Найденов великий артист, но… Мотива-то нет.
Это мы ещё выясним, – хмуро бросил начальник училища.
Два дня продолжалось следствие, два дня Горец сидел на «губе». В прямом смысле слова сидел, дежурный доложил, что он даже не прилёг на шконку. Молчал. Еду возвращал нетронутой.
Между тем выяснилось, что в библиотеке, действительно, есть самоучитель чтения по губам, что Горец книгу брал, держал у себя намного дольше положенного, за что библиотекарь его даже пожурил. Начмед, в свою очередь, доложил, что полученные курсантом Казаковым Григорием травмы были несовместимы с жизнью, спасти его не удалось бы ни в коем случае. Даже странно, что он сразу не умер от болевого шока. Если бы не решительность Найденова, он бы мучился ещё некоторое время. А по словам особиста, мотива обнаружить не удалось.
Начальник училища созвал совещание. Общее мнение было однозначно: курсант Найденов поступил правильно, причём действовал с риском для собственной жизни. Особенно рьяно вступился за Горца замполит. Сказал, что курсант – образец советского воина, превыше всего ставящий интересы дела.
Какого дела, подумал начальник, что за хрень ты несёшь, но, конечно, промолчал.
Горец вышел с гауптвахты, а в его личном деле появилась ещё одна запись:
«Способен сохранять хладнокровие и рассудительность в форс-мажорных обстоятельствах наивысшего уровня сложности. Умеет брать на себя ответственность. Соображения личного порядка отбрасывает, сохраняя при этом психологическую устойчивость. Действует быстро, процесс принятия сложных решений максимально короток».
Горец ходил мрачный, хоть и до того веселым нравом не отличался. Курсанты старались его не раздражать. Вот только ротный командир подошёл и молча пожал ему руку.
А начальник училища через неделю снова собрал у себя совещание. И сказал, что принял решение рекомендовать курсанта Найденова в ту самую группу, о существовании которой мало кто знает и уж тем более – чем она занимается. Ещё начальник сказал, что за двадцать три года службы ему довелось дать рекомендацию семи курсантам, этот – восьмой. И заметно превосходит всех предшествующих. Думаю, продолжал начальник, выполнит все, что от него там потребуют, хотя что именно потребуют – не знаю.
Замполит и психолог сразу согласились, особист, правда, колебался, мол, курсанту Найденову до выпуска ещё больше года, не рано ли… Но и он признал, что такой экземпляр встретишь не часто.
Начальник отпустил присутствующих, посидел, подумал: если уж этот мальчишка может брать на себя ответственность, то мне сам бог велел. Он составил шифровку, вызвал радиста и передал ему листок с четырьмя рядами цифр.
Через несколько дней в училище появился неприметный штатский мужчина. Официально – ревизор по хозяйственной части. Очень въедливым оказался проверяющим, всюду нос совал, на кухне едва ли не кастрюли и сковородки пересчитывал, в каптёрке проверял форменные комплекты, на складе – наличие товаров согласно перечню. И хотя довёл он всех своей вязкой занудливостью, начальник училища разговаривал с ним с особой почтительностью.
Ревизор внимательно прислушивался ко всем разговорам, время от времени задавал курсантам и офицерам какие-то странные вопросы. Присматривался к Горцу. Даже пару раз с ним поговорил: один раз заметил, что подворотничок несвежий, другой – что пуговица на гимнастерке вот-вот оторвётся , пришить надо. Горцу было непонятно, какое отношение имеет ревизия хозчасти к его подворотничку и пуговице, тем более что в конце дня подворотничок свежим быть не может. Но он, по обыкновению своему, не нервничал, отвечал спокойно, коротко.
Ревизор уехал, а вскоре начальник вызвал Горца и сообщил, что принято решение перевести его в другую часть.
На следующий день за ним приехал уже знакомый ревизор, что немало удивило Горца. Он не мог понять, что происходит: не в каптерщики же берут…
А в училище начали зачищать все документы и личные предметы, так или иначе с ним связанные. Даже библиотечную карточку с формуляром не забыли.
На новом месте все опять предстояло начинать с чистого листа.
МОСТ
Новая часть, куда перевели Горца, располагалась в столице, при этом не имея конкретного адреса. В первый же день его на какой-то неприметной загородной даче принял Старший. Беседовали они долго, больше пяти часов. Об’яснив суть работы группы, Старший под конец сообщил, что вся деятельность ликвидаторов абсолютно секретна. Нарушение секретности немедленно карается казнью. Правда, таких случаев у них ещё не было.
Вскоре Горца, который тогда же получил свой оперативный псевдоним, провели в Центральный Комитет, где с ним коротко побеседовал куратор из особого отдела и сообщил о присвоении внеочередного воинского звания. Горец воспринял эту весть равнодушно, что понравилось присутствовавшему при беседе Старшему.
Жил Горец, как и все ликвидаторы, на конспиративной квартире, получил гражданские документы, был оформлен разнорабочим на одном из безобидных заводиков, где о нем так никогда и не узнали.
Он быстро отвык от военной формы, целеустремленно совершенствовал различные умения и навыки, за год научился управлять самолетом и вертолетом, освоил ещё один язык, арабский, научился многим новым приемам стрельбы, рукопашного и ножевого боя, о которых почти что никто понятия не имеет, освоил методику выживания в экстремальных условиях. Новая работа ему нравилась.
Целый год Старший к нему присматривался, проверял подготовку нового ликвидатора. Самостоятельных заданий не давал, лишь несколько раз направлял в обеспечение акций более опытных коллег. Ни в одном случае придраться было не к чему.
Первое самостоятельное задание оказалось весьма неожиданным.
Старший сам заехал к Горцу и сообщил ему: направляешься в одну жаркую страну на далеком континенте. Работать будешь один. Дело непривычное. Но я выбрал тебя потому, что ты хорошо разбираешься в ремесле подрывника.
В далекой жаркой стране бушевала гражданская война. Одна из областей, богатая нефтью, отложилась от Центра, провозгласила независимость и национализировала все нефтяные месторождения. Руководил мятежниками уважаемый местный генерал, прошедший в своё время хорошую школу в академиях бывшей метрополии. Центральным властям справиться с мятежом не удавалось, правительственные войска несли поражение за поражением. И если мятежники победят, на карте возникнет новое государство, что для нас очень нежелательно.
Анализ показал, что обычной ликвидацией генерала вопрос не решить: на его место придут оголтелые людоеды и вся ситуация станет совершенно непредсказуемой. К тому же его очень хорошо охраняют опытные западные специалисты. Между тем, мятежная область все это время висит на волоске. И волосок этот – старый, построенный почти век назад узкий мост, связывающий восставший район с одной из соседних стран. Оттуда мятежники получают оружие, боеприпасы и технику. Других возможностей для их поддержки, кроме помощи по воздуху, нет, но это капля в море. Дорог тут не существует, сплошные глухие джунгли. Поэтому я решил послать тебя туда с заданием полностью уничтожить мост. Если внешняя поддержка остановится хотя бы на несколько недель, правительство сумеет подавить мятеж.
В армии приказы обсуждать запрещено, но в их небольшом отряде это, наоборот, поощрялось. Ликвидатор обязан точно понять суть задания, чтобы разработать свой план.
Горец сразу спросил: почему бы не послать туда группу опытных подрывников? Старший, поморщившись, ответил, что «коллеги» дважды посылали такие группы в составе двух подрывников и троих бойцов спецназа. Все десять человек бесследно исчезли. Ещё он сказал, что жить после заброски Горец будет в глухих джунглях, где у «соседей» есть давнишняя «точка». Там его будут ждать взрывчатка, оружие и кое-какие необходимые на первое время припасы. Времени тебе на обдумывание акции – три дня, подытожил Старший.
Много, подумал Горец, думать-то пока не о чем, надо разбираться на месте. Единственное: решил что работать будет под личиной западного инструктора.
…Заброска прошла удачно, Горец быстро освоился на точке, оборудовал себе наблюдательный пункт на дереве в полукилометре от моста и задействовал мощную оптику. Узенький автомобильно-железнодорожный мост охраняли очень хорошо, причём не местные, а белые люди. Ночью, когда обычно проходил поезд с сопредельной стороны, включали яркие прожекторы, освещали всю округу световыми ракетами. Неудивительно, что наши люди тут не прошли, подумал Горец. Тут, судя по всему, пройти невозможно. Значит, подрыв исключается. Что же делать?
Решение пришло наутро, когда Горец заметил в небе инверсионный след от пролетевшего вдали самолёта.
Ближайший аэродром мятежников находился километрах в пятидесяти. Там стояло несколько старых советских МиГ-15, но летали они редко, потому что правительственная ПВО, где работали чехословаки и немцы из ГДР, спуску им не давала. Ясно, что белые летчики-наемники из Южной Африки вовсе не горели желанием рисковать жизнью.
Горец хорошо запомнил карту местности, которую изучил ещё до вылета на задание. Он покинул своё убогое пристанище и за три дня не слишком напрягаясь достиг аэродрома. Ранним утром, лениво прогуливаясь, прошёлся по полосе, убедился, что в пределах видимости – лишь один истребитель, возле которого копошился механик-индус. С недовольной миной на лице подошёл к самолету. Кто будет вылетать?– строго спросил он. – капитан Брайан Ли?
Нет, господин офицер, ответил механик, сегодня очередь старшего лейтенанта Смитса. Но тут же спохватился и не без подозрительности спросил: а вы, простите, кем будете? Горец похвалил его за бдительность и сказал, что он – новый инструктор, прислан обучать лётному делу местные кадры. Механик покивал годовой, но выражение его лица ясно свидетельствовало: в возможность обучить местных лётному мастерству он ни йоту не верит.
Горец проверил готовность машины к полету, убедился, что боезапас загружен, топлива в достатке и в целом самолет к боевому вылету готов. После чего не слишком сильным ударом в висок вырубил механика, залез по крылу в кабину, забросил под сидение свой тощий рюкзачок, захлопнул фонарь и быстро взлетел, форсируя двигатель.
Минут через десять внизу показался мост, по которому медленно плелись два тяжелых грузовика. Горец снизился, прошёл над мостом, поливая его из обеих пушек, сделал новый заход, дострелял боезапас, после чего сбросил первую бомбу, но промахнулся, она упала в ущелье. Мост вздрогнул, но устоял. От горящих грузовиков разбегались несколько человек, часовой на вышке крутил турель пулемета, стараясь взять самолёт в прицел. Горец снизился и сбросил вторую, она же последняя, бомбу. На сей раз попал. Старый, измочаленный пушечными очередями мост не выдержал прямого попадания стокилограммовой бомбы и разломился. Горящие грузовики попадали в реку.
Итак, задание выполнено. Пора подумать об отходе.
План на этот счет у него был довольно рискованный, но выполнимый. За несколько лет до начала Гражданской войны местная власть решила построить новую столицу. Конечно, последние события этому очень мешали, но шоссе от старой столицы до новой успели проложить. Сохранилась и старая дорога, она шла параллельно в паре десятков километров. Дорога ветшала и пользовались ею мало. На это и был расчёт.
Минут через сорок, когда на аэродроме мятежников только-только началась суета, когда поняли, что кто-то угнал самолёт, Горец подлетел к старому шоссе и хоть не без труда, но посадил истребитель на потрескавшуюся бетонку. Вылез из кабины, не забыв рюкзак, и поспешил в подступающий к дороге лес. Здесь он сбросил камуфляж, облил горючей жидкостью и сжёг, а сам направился на запад, имея целью выйти на новую дорогу.
К середине дня на обочине шоссе стоял белый турист в панаме, бермудах и футболке, в поднятой руке которого виднелась купюра немалого достоинства. Первая же показавшаяся на дороге машина – небольшой грузовичок – охотно остановилась и водитель на ломаном английском радушно пригласил Горца в кабину.
Горец сошёл, не доезжая до центра, быстро нашёл крупный супермаркет, где было несколько магазинов одежды и нижнего белья. Купил легкий летний кремового цвета костюм и шляпу, модные мокасины, наплечную сумку, кое-что по мелочи. Брюки ему здесь же и подогнали по росту.
После этого, сложив старую одежду, белье и обувь в пакет, поспешил в аэропорт и ближайшим рейсом вылетел в Каир. В египетскую столицу самолёт прибыл поздним вечером. Выходя из самолёта, Горец незаметно оставил свой пакет под чужим сидением. Когда найдут – либо выбросят, либо сдадут на склад забытых вещей, куда за пакетом никто никогда не придёт.
Быстро пройдя пограничный и таможенный контроль, он поехал в город и заселился в приличный отель.
Он с огромным удовольствием принял душ и потом долго отмокал в ванне. Утром проснулся довольно поздно, шёл уже девятый час. Усталость и напряжение последних дней сказались. Заказал в номер европейский завтрак, кофе и местную утреннюю газету на английском. Получив чаевые, посыльный удалился, а Горец, поев, принялся смаковать кофе, взяв в руки газету. На первой же полосе были размещены срочные сообщения ведущих мировых агентств о взрыве моста. Какой-то местный эксперт, отставной полковник, глубокомысленно комментировал эту информацию. Горец читал и удовлетворенно улыбался. По словам эксперта выходило, что авианалет был лишь отвлекающим маневром, на самом деле мост, воспользовавшись возникшим замешательством охраны, взорвали диверсанты, которым удалось уйти. Восстановить мост и даже навести временную переправу сложно, сильно повреждены опоры. Так что мятежники лишились главного пути снабжения, и лишились надолго… Далее эксперт рассуждал о том, как диверсия скажется на ходе войны, но Горец и без того это знал и отбросил газету.
Из отеля он поехал в аэропорт и изучил расписание рейсов. Хотелось бы, конечно, попасть в Софию, но туда рейс будет лишь через три дня. Не подходит. А сегодня можно вылететь в Белград и в Варшаву. Горец выбрал Варшаву.
Подъехав на такси к посольству, он попросил встречи с руководителем службы безопасности. Часовой – опытный сержант-сверхсрочник погранвойск, вызвал, как и положено, разводящего. Горец повторил просьбу. Разводящий ощутил, что дело тут серьезное.
Вскоре явился начальник службы безопасности. Горец произнёс кодовое слово, после которого его спешно провели в посольство. Имелась инструкция оказывать таким лицам всю возможную помощь, поддержку и содействие, не задавая никаких уточняющих вопросов.
Горец прошёл в радиорубку. Сопровождающий вышел, а дежурный радист остался – им покидать пост строжайше запрещено. Горец быстро набросал и отправил шифровку.
Посовещавшись с резидентом, который работал под прикрытием пресс-атташе посольства, решил лететь в домой рейсом Аэрофлота. Для этого ему нашли лётную форму и посадили в самолёт вместо одного из членов экипажа, минуя формальности. Командир лайнера только вздохнул. На его памяти это был уже не первый такой случай.
