Kitabı oku: «Добро пожаловать в Приграничье!», sayfa 3

– Лейтенант Тукан, вы не хуже меня умеете читать и видели доклад разведки. Начинать штурм со склада – самоубийство для нас и гибель для заложников. Там сосредоточены основные силы террористов, а заклинание наложено так добротно, что для его деактивации понадобится не один час.

– Да пошёл ты, эльфийская морда! Я беру свой отряд и иду спасать людей!..

… – В результате умело спланированной майором Львом операции оказалась обезврежена группировка чернокнижников-камикадзе. Кроме того, освобождены двести сорок пять заложников. Всем им оказывается необходимая медицинская и психологическая помощь. Прошу предоставить майора Льва к высшей награде.

– Боевые потери есть?

– Увы, господин Генерал. При выполнении задания погиб лейтенант Тукан.

– Один?

– К счастью да, господин Генерал…

– …Вон из Ордена! – повторил генерал-полковник Кацман безапелляционно.

***

На этом бы и закончилась, не начавшись, карьера Секача, не вмешайся в дело случай.

– Лёва, а что ты таки здесь устроил? – раздался от порога насмешливый голос. – У тебя недовыполнен план по отстрелу конкурентов, и ты решил закрыть его за счёт беззащитных преподавателей?

Армейский Лев вздрогнул и непроизвольно вжал голову в плечи. Лёвой мог себе позволить называть всемогущего управленца только один военный на Перепутье.

Старый боевой командир Дэв.

Глава 4

Следопыты крепко обнялись.

– Лёва, а может, выпьем за встречу? – подмигнул Дэв и вопросительно покосился на декана.

– Вы же знаете, господин Дэв: в стенах Академии алкоголь запрещён во всех его проявлениях! – безапелляционно заявил глава факультета. И на всякий случай ощупал карман: не высовывается ли оттуда предательская фляга.

– Ну да, ну да… – пробормотал Дэв. В светлые времена своего обучения в Академии он лично контрабандой привозил для сокурсников из родной Аринеллы ядрёнейший самогон. А чтобы преподаватели «не заметили», доброжелательно презентовал им бутылку-другую под видом яблочного сока.

– А ты, Лёва, сегодня, как я понимаю, курсантов мне готовишь?

– Скорее – отсеиваю, – сухо уточнил Армейский Лев. – Видел гадёныша, что вышел минут пять назад?

– Секач? – осторожно переспросил Дэв.

– Он самый. Успели уже познакомиться? – фыркнул Армейский Лев. – Тоже на расовой почве? Впрочем, неважно. Так вот. Следопыт Секач вот уже пять минут не является курсантом Академии. Приказ об отчислении уже подписан. Подписан ведь? – и злобно зыркнул в сторону декана.

– Подписан… Почти, – пропыхтел Старик, нервно корпя над каким-то пергаментом.

– Вот как… – пробормотал задумчиво Дэв. – А за что? Он же вроде лучший на курсе. Красный диплом. Тёплое место при дворе…

– Есть за что, – так же сухо ответил Кацман и в лицах пересказал бывшему командиру о произошедшем на экзамене.

– Вот балбес! – беззлобно произнёс Дэв. Острые уши Армейского Льва полыхнули, и Старик невольно подумал: а только ли Секача имел в виду Воевода.

Дэв между тем задумчиво изучал стенку за спиной А. Л.

– Ты веришь в судьбу, Лёва? – наконец решился он. –Я ведь парня ещё на боевой магии заприметил. Подходил, контракт предлагал. Он отказался: целевик, мол. Теперь без диплома, как я понимаю, его никто при дворе не примет. Кому он там сдался, неудачник-недоучка? К чему я это, Лёва… Отдай мне паршивца на перевоспитание. На год. С испытательным сроком. Уверен, я сумею выбить из него всю антиэльфийскую дурь и вырастить настоящего следопыта. А не получится у меня – получится у Приграничья… Тогда и выдадите парню диплом. Пусть идёт с миром, куда хочет.

– Чёрного кобеля не отмоешь добела! – резко ответил Кацман. Идея бывшего командира ему пришлась явно не по душе.

– Но из твоего побратима я на пару с Приграничьем человека-то сделал?

– Почти сто семьдесят лет назад, – буркнул Армейский Лев. – И в Матёром не было и сотой доли той ненависти, которая прямо-таки брызжет из этого Свараденжева курсанта. Ты потерял нюх, Дэв, утратил хватку.

– А давай проверим, а, Лёв? – и глаза Дэва лукаво блеснули.

Генерал-полковник долго смотрел на бывшего командира. Всё-таки он был прекрасным руководителем, Армейский Лев, и хорошие кадры ценил. А характеристики у Секача были отменные. Если бы только не эти гнилые расовые идеи…

Когда Кацман закрывал глаза, часто перед его мысленным взором мелькали лица расово полноценных тварей в человеческом обличии, уничтожавших его боевых товарищей только за форму ушей. Только мразь Вармунд чего стоит!

…И если Дэв сумеет выдавить яд ненависти из сердца хотя бы одного мерзавца – мир чуточку, но станет добрее.

А сколько жизней эльфов будет спасено благодаря году труда Воеводы – один Отец знает…

***

– Хорошо, – сказал Армейский Лев устало. – Дам тебе твой год. Перевоспитаешь проклятого нацика – прямо на заседании Генералитета заявлю, что я – круглый дурак и совершенно не разбираюсь в людях и эльфах.

– И петухом покукарекаешь, – ухмыльнулся Дэв. – Не забыл, поди, как?

– Твои побудки забудешь! – в ответ усмехнулся Кацман. – С одним условием: если за год парень так и не исправится – подашь в отставку. Мне не нужен в Приграничье безмозглый Воевода!¹⁹

– Дело говоришь, – степенно согласился Дэв.

Он обернулся к декану и сказал буднично:

– Разбей, Старик!

И тут вдруг в голову Армейского Льва пришла шальная мысль²⁰. Остановив движением бровей декана, генерал-полковник попросил выделить им с Дэвом закуток, где бы бывшие сослуживцы могли побеседовать один на один.

Глава факультета любезно предоставил командному составу свой кабинет.

***

– Так вот, Дэв! – начал А.Л., удобно обустроившись в кресле главы факультета. – Знаешь, что я подумал? Ты ведь вояка хитрый и ушлый. За своё место в Приграничье будешь держаться до последнего. Так что помешает тебе подговорить парня, чтобы он передо мной всеэльфийскую любовь изобразил, а сам кукиш в кармане держал и эльфийской мордой за глаза обзывал? А?

Дэв помрачнел:

– Думаешь, я на это способен… сопляк?

– Мало ли что изменилось за прошедшие годы, – пожал плечами А.Л. – Поэтому пошлю я к тебе человечка. Слышал, у тебя дознаватель на пенсию собирается?

– Собирается, – осторожно кивнул Дэв.

Дознаватели испокон веков слыли больными местом Приграничья. Наверху были свято уверены, что главная задача приграничников – не дать вырваться на просторы Перепутья тёмным Тварям из глубин. Поэтому штат всегда укомплектовывался исключительно за счёт первоклассных следопытов. Дознавателей же выделяли по принципу «На тебе, Боже, что нам негоже!»

На существование магической преступности в Приграничье закрывали глаза. Какой, мол, дурак в здравом уме и твёрдой памяти поближе к Тварям сунется?

На практике же всё обстояло ровным счётом наоборот. Магический бандитизм цвел в Приграничье махровым цветом, а вылавливать всех у Следопытов не хватало ни умения, ни зачастую времени. Дознание – интеллектуальная работа, требующая многочасового сидения в кабинетах… А где их взять-то – эти многие часы? Кого успевали – ловили по горячим следам, остальных же…

Находись дознаватели под жесточайшим контролем Воеводы, Дэв мигом бы навёл порядок. Но испокон веков они ходили под Управлением Дознания и подчинялись ему же. А когда Дэв однажды попытался надавить на одного такого… кадра, его вызвали к начальству и непререкаемым тоном заявили о недопустимости подобных действий и возможных тяжелых последствиях. Вплоть до отставки отдельно взятого зарвавшегося Воеводы.

Дэв сплюнул и больше в дела дознания не совался.

***

В настоящее время дознавателем на заставе служил некий Бонье, дедок из людей. Да не из магов каких, что по несколько сотен лет живут, а из простых. Единственным его желанием на протяжении лет двадцати уже как было побыстрее выйти на пенсию и завести домик где-нибудь у моря.

В ожидании светлого дня дедуля благоразумно решил не перенапрягаться. Финансовые махинации он предпочитал не замечать. Грабежи и разбои оформлял как добровольные пожертвования в пользу голодающих Приграничья. Большинство убийств, приключавшихся на его территории, списывал на происки Тварей. А уголовные дела заводил только тогда, когда насильственно смерть была столь очевидной, что проигнорировать её было просто невозможно.

Заслуги дознавателя были оценены по достоинству соответствующими структурами. Каждый месяц, первого числа, на счёт будущего пенсионера в гномьем банке вносилось добровольное пожертвование «от благодарной братвы». А поздравлять уважаемого дознавателя с днём рождения каждый год на Заставу приезжал сам Аристидес Палладийский – достопочтенный гражданин, купец первой гильдии и меценат. По совместительству – глава преступного мира всея Приграничья.

Вояки скрипели зубами, но поделать ничего не могли. Аристидес обладал такой силой и влиянием, что сковырнуть его с пьедестала не было никакой возможности.

Дэв однажды попытался взять ублюдка за жабры на горяченьком… Полыхнуло всё Приграничье. В Городе начались погромы и протесты. Пять деревенек были немедленно захвачены чернокнижниками. Даже Великая и Ужасная Гидра оказалась выдернута из летней спячки таинственным магом и спросонья разнесла половину Дубовой Заставы. Красную же Заставу и вовсе сравняла с землёй.

Силёнок, чтобы подавить разом все очаги мятежа плюс успокоить разбушевавшуюся Гидру, у Дэва не хватило. Он был просто вынужден отпустить ублюдка.

Волнения стихли сами по себе. Террористы-чернокнижники благоразумно растворились в горах. Гидра виновато уползла в свою пещеру досыпать. Дэв повыдирал половину волос от бессилия, но…

Урок был усвоен накрепко.

***

Когда прошение дедули о назначении пенсии было удовлетворено, приграничники… Нет, не вздохнули с облегчением. Напряглись. К сонному старичку они уже привыкли. Но кого пришлют на замену? Мздоимца, который, не стесняясь, мало того, что будет брать взятки в открытую, так ещё и крышевать местную преступность? Самовлюблённого болвана, который будет мнить себя гением в дознании, на деле же не видеть дальше собственного носа?

Какое отребье приграничники получат на этот раз?

***

– Так вот, – продолжал, как ни в чём ни бывало, генерал-полковник. – Я пошлю к тебе на заставу своего ставленника. Дознаватель от Бога. Умный, талантливый, неподкупный. На прошлом месте службы о его работе поступали только самые восторженные отзывы. Живо тебе с преступностью покончит… Ну или сократит число бандюганов. Послужит на Заставе, поприсмотрится к атьдватийцу. А ровно через двенадцать месяцев мне доложит, завершился ли успехом процесс перевоспитания малолетнего подлеца или же ты сел в лужу.

Чем жарче Кацман нахваливал нового дознавателя, тем сильнее в душу Дэва закрадывалось подозрение: дело здесь ой как нечисто… Никогда, никогда бы Армейский Лев не унизился бы до подобного грубого шпионажа. Пошептаться с кем с Заставы – да (тем более, что почти с каждым приграничником он не в один поход хаживал). Но не так же в лоб? Поди, гнилой типчик этот дознаватель, если Лёва собирается вышвырнуть его к Свараденжу на кулички.

– Лёва, – пристально глядя в глаза А.Л., проникновенно произнёс Дэв. – Я ведь знаю тебя как облупленного. В чём подвох?

Генерал-полковник помялся и выдал со скорбным вздохом:

– Это мой племянник – Моня.

Глава 5

Племянник генерал-полковника Кацмана, небезызвестный уже нам Соломон (для друзей – Моня) был уникумом в своём роде. По выражению лица собеседника, подергиванию бровей, взглядам и прочим мелочам, порой незаметным окружающим, он мог с уверенность сказать, врет человек или говорит правду, какие эмоции испытывает и даже что собирается сделать в ближайшее время.

Дознавателей подобным штучкам учили в Академии пять лет, плюс требовались долгие годы практики. Моня научился щёлкать окружающих, как орешки, годам к семи.

Когда потрясённые сослуживцы спрашивали, как у него так получалось, эльфёныш рассказывал весьма забавную историю.

– Ну ви ж таки знаете, шо мой папа, дай ему Отец здоговья и не буйных пациентов, – целитель. А некоторое время назад лучшего нагкоза, чем спигт, не существовало. Моя же почтенная мама с самого начала супгужеской жизни вела богьбу с пьянством в отдельно взятой эльфийской семье. Вот и пгиходилось ей постоянно бить начеку. Пгиползёт, бывало, мой почтенний папа со службы, а моя уважаемая мама спгашивает: «А почему от тебя спигтом разит?» Мой почтенний папа, газумеется, на голубом глазу ей заявляет, что с опегации, мол. И тут, главное, понять: вгёт или говогит пгавду. Вот уважаемая маменька за долгие годы супгужеской жизни и поднатогела допгосы вести. И нас с братьями научила. Вдгуг она к соседке Фае пойдёт за новости обсудить, а тут почтенний папа заявится…

Если эльфёныш и покривил душой, то самую малость. Монина мама и впрямь обладала талантом вытягивать из собеседника всю информацию. Даже ту, о которой бедняга предпочел бы умолчать.

Сам Армейский Лев, как и всякий следопыт, превосходно умеющий противостоять подобного рода штучкам, и тот ежился под пронзительным взглядом любимой родственницы.

Ему было, что скрывать!

Мама находилась в твёрдой уверенности, что её дорогой Монечка ходит на службу с понедельника по пятницу, сидит в тёплом кабинете и кушает три раза в день. Узнай она, что дитятко с утра до ночи носится, как угорелый, по всей Аринелле без сна, отдыха, перерыва на обед и выходных дней… Да её бы удар хватил!

После жизни племянника спокойствие Мониной мамы было для генерал-полковника Кацмана превыше всего. Вот и приходилось на пару с отцом Мони, Марком, держать наивную Эсфирь в неведении относительно трудностей работы дознавателя.

***

А ещё маленький паскудник обладал удивительным даром разговаривать собеседников. Все как один чернокнижники, которых приводили на приватную беседу к стесняющемуся, нервно теребящему перо дознавателю, всерьёз этого болвана не воспринимали. И совершенно напрасно. Когда часа два спустя бандюков выводили из допросной, бедняги искренне недоумевали: как, Свараденж всё побери, они сумели не только в мельчайших подробностях поведать о совершённом преступлении, но и подельников сдать скопом?

***

Чего у молодого шельмеца было не отнять, так это мужества.

Однажды в ходе разработки очередной магической банды ему потребовалось пообщаться с некоторыми субъектами, отбывающими наказание в Мухлюндии. Но по информации, полученной от местного отделения Ордена, субъекты на контакт с дознанием совсем не шли. И даже такой талант, как аринельский коллега, обломает о них зубки.

Моня слишком хорошо знал мухлюндийского дознавателя, чтобы не прислушаться к его словам. В голове эльфёныша созрел хитрый план: сесть в тюрьму по придуманному обвинению, войти в доверие к субъектам и вызнать всё, что требуется для успешного окончания дела.

А поскольку охраной магических исправительных учреждений занимались те же следопыты, Моня ожидаемо обратился к высокопоставленному родственнику.

Генерал-полковник, как уразумел, чего от него хочет племянник, чуть не поседел. Уголовники равным образом ненавидели как гражданских, так и магических дознавателей. И узнай кто из сидельцев, чем на самом деле занимается молодой эльф, судьба Мони оказалась бы очень печальной.

– Только через мой труп! – заорал всегда сдержанный следопыт.

– Хогошо, дядюшка, – смиренно согласился племянник. – Я попгошу у дедушки Якова яд понадёжнее.

Генерал-полковник обречённо взглянул в невинные глаза эльфёныша и понял: с этого фанатика дознания станется сесть в тюрьму не за придуманное, а самое настоящее преступление.

Армейский Лев сдался.

– Матери только не говори, – буркнул он.

– Разумеется, дядюшка, – понимающе улыбнулся прохвост. Как и для генерал-полковника Кацмана, а также всякого благовоспитанного эльфа, спокойствие мамы было для Мони дороже всего на свете.

***

Благодаря стараниям генерал-полковника, Моня загремел на нары на год. Но выпустили его уже через семь месяцев «за достойное поведение» (проще говоря, когда ушлый дознаватель разжился нужной ему информацией).

Коллеги в Аринелле зубоскалили, похлопывали паренька по плечу и поздравляли с первой ходкой. Моня только отмахивался. Дело он раскрыл, и теперь все насмешки ему были как с гуся вода.

***

Все вышеперечисленные качества вкупе с самоотверженностью Мони и его фанатичной работоспособностью делали маленького эльфёныша гением дознания.

Но, разумеется, как и у каждого гения, имелись у него некие странности. Моня наивно полагал: для настоящего интеллектуала важен ум, а не физические данные. Молодой дознаватель ленился делать даже утреннюю зарядку. Что уж говорить о нормативах, которые каждый сотрудник спецслужб должен был сдавать раз в год (знакомство Соломона с нормативами за все десять лет службы заключалось лишь в том, что он прочёл в Толковом магическом словаре значение пугающего термина).

Неудивительно, что стометровку Моня пробегал за пять минут, на турнике болтался дохлой тряпочкой, а при слове «отжимания» впадал в неконтролируемую панику. Вздумай же эльфёныш переплыть самую занюханную лужицу – ему любой топор фору бы дал!

Дядя подозревал, что всему виной вовсе не лень, а болевой порог племяшки и связанные с ним комплексы. Болевой же порог у эльфёныша был столь низок, что даже простой удар ложкой по лбу вышибал из несчастных глаз²¹ непрошеные слезы.

А если великий интеллектуал-дознаватель ревёт перед всем строем при сдаче нормативов, это, согласитесь, не совсем… приятно.

***

Услышав признание Армейского Льва, Дэв не на шутку удивился. Кацман мог запихнуть своего родственничка на любое тёплое местечко. Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, заместителю Генерала никто не посмел бы отказать. Вместо этого генерал-полковник отправлял племяшку в регион, где и матёрым-то следопытам приходилось туго!

Но Кацман огрызнулся. В гробу он видал всякие тёплые местечки! Ему требовалось воспитать из Мони настоящего мужика!

***

После случая с отсидкой в Мухлюндии выхлебавший вёдра успокоительного дядюшка решил вплотную взяться за физическое воспитание Мони. Генерал-полковник прекрасно понимал: случись что непредвиденное в тюрьме, молодой дознаватель не сумел бы дать достойный отпор, а охрана – среагировать.

Армейский Лев прямиком отправился к руководителю Аринельского отделения Ордена – Дядьке Черномору. Тот был известен крутым нравом и безжалостным отношением к подчинённым.

Генерал-полковник, помявшись²², объяснил аринельцу ситуацию. Дядька Черномор усмехнулся и махнул рукой:

– Приезжай через месяц. Сделаю я из твоего парня человека… То есть эльфа.

***

Но когда Армейский Лев явился в назначенное время с внеплановой проверкой, его ожидал неприятный сюрприз.

Отряд боевых магов слаженно отжимался на скорость на турнике.

Моня, сидя на завалинке, флегматично лузгал семечки…

– Ну не могу я, господин генерал-полковник! – каялся пятнадцать минут спустя Дядька Черномор. – Я только рот открою, а этот паршивец смотрит на меня жалостливыми глазёнками и чуть не плачет²³. Да у меня рука не поднимается мальчонку в забег отправить. Не могу. Хоть увольте!

Кацман плюнул и поставил крест на планах пристрастить племяшку к занятиям спортом. Если уж Дядька Черномор сдался…

***

– А тут ты! Дэв, помоги. Ты – моя последняя надежда. Не сумеешь ты – не сумеет никто! – страдальческий закончил полковник. – Ты ведь сможешь, я знаю…

Однажды на развалинах деревеньки отряд Дэва подобрал отощавшего мальчишку – кожа да кости. Воевода пожалел пацана и забрал с собой на Заставу, хотя добрая половина отряда отговаривала его от столь опрометчивого шага. Жить заморышу оставалась навскидку неделя.

Дэв только отмахивался.

…Через десять лет бывший хлюпик получил свой первый Орден Мужества.

Ещё через тридцать лет стал заместителем командира «Летучих мышей».

***

Воевода внимательно выслушал Лёву с самым сочувствующим выражением на иссечённом лице. Дэву пришлось приложить всю свою недюжинную выдержку, чтобы не загоготать. Полковник Кацман, Армейский Лев, Великий Лев, не сумел справиться с каким-то мелким эльфёнышем!

Прежде чем дать согласие, Дэв справедливо засомневался: захочет ли такой дохляк служить в Приграничье. Но полковник самодовольно заявил:

– Не согласится, а будет умолять, чтобы я его сюда направил. Как только узнает, что работы у вас непочатый край. В Аринелле-то он уже магическую преступность чуть ли не под корень извёл. Поэтому племяш заскучал и попросил подыскать ему местечко поопаснее. Моня – фанатик профессии и страшный трудоголик.

– Гремучая смесь! – с уважением согласился Дэв. – Ну а прослужив под моим командованием месячишко, он не запросится к маме?

По лицу Кацмана скользнула злорадная усмешка.

– Запросится – всыплешь плетей и отправишь на гауптвахту. А прошение в нужник выкинешь – тебе не впервой.

Армейский Лев знал, о чём говорит. Лично он трижды писал заявления о переводе.

***

– Берусь, – сказал Дэв. – Но играем по моим правилам: ты принимаешь на себя все риски нахождения племянника в Приграничье, он подчиняется только мне. И только мне решать, что делать, если требования вашего Управления Дознания вступят в противоречие с моими. Поймаю за руку на взятке или ином преступлении – вышвырну с Заставы. Сразу. С соответствующим донесением. И не погнушаюсь выступить на трибунале с обвинением. Устраивает? Тогда я готов принять младшего Кацмана.

– Марголиса, – уточнил А.Л. – Он сын Эсфири. Моей сестры-близнеца.

На мгновение лицо Дэва омрачилось, и А.Л. показалось, что Воевода вздумал пойти на попятную. Генерал-полковник хотел уже спросить, чем сын Эсфири отличается от сына того же младшего брата Мойши, но не успел. Дэв тряхнул головой и буркнул:

– Ладно. Воспитал тебя – воспитаю и его.

Воевода высунул голову в приёмную, где в ожидании исхода переговоров мялся декан, и зычно рыкнул:

– Разбей, Старик!

***

На следующее утро вчерашние выпускники выстроились в очереди к телепорту для отбытия на новое место службы. Секач постарался затесаться в самый конец, чтобы не попасться на глаза бывшим сокурсникам. Да куда там! Его отлавливали. Пожимали руку. Покровительственно хлопали по плечу и поздравляли полушёпотом.

После объявления результатов экзамена, когда в числе сдавших не прозвучало имя атьдватийца, народ сильно озадачился. Но стоило старосте завопить: «Ребя, а я знаю, кого отобрал себе Воевода! Секача и Грача!» – всё сразу встало на свои места.

Молодые выпускники были свято убеждены: не выдав Секачу диплом, хитрый А. Л. отмазал его от службы при дворе. Зачем? Чтобы без помех сплавить своему наставнику Дэву!

Секач не стал разубеждать наивных сокурсников.

***

Сам атьдватиец жестоко страдал.

Его прежнее неодолимое желание попасть в Приграничье сменилось полнейшей апатией. Мысли об отречении от Рода казались сейчас кощунственными и пришедшими в угаре безумства. Да Отец с ними, и с дипломом, и с потраченными пятью годами жизни, и с мечтами! Предложи Секачу кто сейчас уехать ко двору курфюрста – хоть мойщиком полов! – парень радостно бы ухватился за предложение. Даже хранителем королевского ночного горшка не погнушался устроиться – лишь бы обратно, в среду расово полноценных атьдватийцев.

Стоя с вещмешком в очереди к телепорту, молодой следопыт не слышал ни щенячьих восторгов Грача по поводу нового места службы, ни радостных напутствий преподавателей²⁴. В голове у бедняги металась одна мысль: чем он, настоящий, истинный атьдватиец, сумел прогневить судьбу, что она дала ему ТАКОЙ пендель?

После того, как Воевода сменил камуфляж на гражданское, обнаружилась совершенно чудовищная вещь.

Владыка Приграничья Дэв оказался эльфом!