Kitabı oku: «Семейная сага. Сборник. Книга II», sayfa 5
Глава 9
– Софи, Софи, прости… Сын, Софи, прости, – бредил Павел.
Анна протирала лоб сына влажной салфеткой. Она потеряла покой и сон, то и дело заходила в комнату, шёпотом справлялась о самочувствии Павла, и потом долго сидела у его кровати.
Спустя неделю кризис миновал, горячка спала, и Павел стал приходить в себя. Первым делом он попросил перо и бумагу. В руках ещё чувствовалась слабость, но он должен был написать письмо.
«Милая моя Софи!
Простишь ли ты меня? Захочешь ли видеть? Значу ли я что-то в твоей жизни?
Эти вопросы не дают мне покоя. В моей душе случился переворот, и мысли о тебе, и нашем ребёнке не дают мне покоя.
Мне снился наш сын. У нас же сын, да?
Милая моя крошка Софи, я скоро приеду к тебе.
Твой Павел».
Когда Павел окреп, и доктор разрешил вставать, у него состоялся разговор с дедом. Дмитрий Николаевич слушал внука молча. Его не удивила новость о том, что где-то в Париже, живёт незаконнорожденный отпрыск Гладышевых-Урядниковых, но очень удивило намерение Павла. Генерал был категорически против того, чтобы внук женился на французской танцовщице. Но поддержал желание Павла оказывать материальную помощь.
В сопровождении преданной Дарьи, Павел, прибыл в Париж. Остановился он на той же квартире, где жил раньше. Воспоминания о былых кутежах всколыхнули сердце, но образ Софи ясно стоял перед глазами.
С большим трудом, но ему удалось найти след Софи. Она вынуждена была оставить работу танцовщицы, и переехать к родителям, в деревню.
Со страхом и трепетом Павел ехал в эту деревушку. Как встретит его Софи, родился ли сын, или вот-вот должен родится: эти, и ещё рой вопросов крутились в его голове.
Но его опасения были напрасны. Переступив порог дома, Павел увидел маленькую, сухонькую старушку, сидящую у колыбели.
Софи родила дочь раньше срока, и прожив всего неделю, скончалась, так и не оправившись после родов.
Павел стоял у колыбели малютки, слёзы горя и умиления катились по щекам. Старушка жаловалась молодому барину, что дитя очень слаба, а у неё нет денег на врачей и кормилицу. Не долго думая Павел высыпал на стол горсть серебряных монет, и ушёл.
Глава 10
Павел долго не шёл на квартиру. Он бродил по старым улочкам Парижа, не замечая ничего вокруг. Все его мысли остались там, в бедном домике, где в колыбели лежала его дочь.
Неземное создание, белокурый ангел, этот дар небес, была как две капли воды похожа на мать. Образ Софи, личико дочери, всё перемешалось. Он, Павел Урядникова, до сего часа проводивший жизнь беспечную и бессмысленную, теперь стал отцом.
«Отец, я отец», – думал он ныряя из одного переулка в другой.
Улыбка и слёзы, радость и отчаяние, сменяли друг друга. Не чувствуя усталости он вернулся на квартиру.
– Дарья, дорогая моя старушка. Поймёшь ли ты меня, не осудишь ли своего лоботряса, – говорил он.
В воодушевлении он ходил по комнате, и рассказывал Дарье всё, что творилось у него на душе. А творилось там так много, и так сумбурно, что он сам не мог разобраться.
Он был счастлив от того, что стал отцом, и тот факт, что это ребенок незаконнорожденный его не смущал. Его безумные мечты уносили его далеко вперёд. Он видел свою дочь благородной красавицей, а себя ревнивым отцом, хранящим честь дочери.
– Ах, Дарья, она такая красивая, такая милая, сущий ангел, – улыбался Павел, вспоминая малышку.
В эту ночь ему было не до сна. Он лежал с открытыми глазами, и думал, как быть дальше. Без сомнения, дочь будет жить с ним, и будет носить его имя. Как примет эту новость дед? Наверняка будет скандал. Ну и пусть, он будет жить в отцовском имении, доставшимся ему по наследству. Маменька конечно же поедет с ним, она поможет воспитать дочь благородной девицей.
Много чего передумал Павел за эту ночь. И едва забрезжил рассвет он встал, заглянул в каморку Дарьи. Той тоже было не до сна, она сидела перед зажженой лампадой.
Павел решил перевезти дочь к себе. Дарья занялась поиском кормилицы, а он поехал в деревушку, переговорить с матерью Софи.
Новость о том, что благородный барин хочет забрать внучку, нисколько не опечалила старую женщину. Ей не по силам было поднять болезненного ребёнка. У неё была только одна просьба, она хотела, чтобы ей хотя бы изредка писали о девочке.
Глава 11
Как и предполагал Павел, переполох в усадьбе случился не шуточный.
Дед рвал и метал, виданое ли дело, чтобы Гладышевы воспитывали незаконнорождённых. Он кричал, что лишит Павла наследства, и выгонит его с глаз долой. На что Павел отвечал, что он и сам будет рад убраться из дома, где его никогда не понимали.
Анна металась как раненая тигрица в клетке, между отцом и сыном. Сама для себя она давно решила, куда Пашеньке, туда и она. Имение мужа, доставшееся ей после его смерти, давно пустовало, но благодаря преданному управляющему приносило не малый доход.
А маленькая Софья, Павел решил назвать дочь в честь матери, ютилась в каморке Дарьи. Благодаря кормилице, и неустанным молитвам старушки, девочка крепла на глазах.
Анна, в тайне от отца, чтобы лишний раз его не гневить, приходила в каморку.
– Посмотри, Дарья, у неё золотые локоны, но чёрные глаза, как у Пашеньки, – улыбалась она, гладя девочку по щеке.
Впервые в жизни Анна проявила твёрдость сообщив отцу о своём решении: она и Павел, возвращаются в имение Урядниковых. Дмитрий Николаевич принял это известие с военным спокойствием.
– Ну что ж, это твоё решение, и я не буду ему препятствовать, – сказал он.
В срочном порядке был вызван старый Архип, управляющий имения в селе Высоком. Были подписаны все бумаги, Дмитрий Николаевич снимал с себя обязанности опекуна, и передавал бразды правления дочери, законной владелице.
Месяц прошёл с тех пор, как Павел с дочерью поселился в имении отца. Он изменился до неузнаваемости, что радовало и приводило в замешательство мать. Она не оставляла надежды, что Павел возобновит свои занятия живописью, но тот серьезно решил заняться имением.
Дни напролет проводил Павел в обществе Архипа – слушал, спрашивал, что-то записывал в блокноте.
«Имение должно расти и процветать, ради моей маленькой Софи», – думал Павел объезжая свои владения.
Софья росла не по дням, а по часам, деревенский воздух, и всеобщая любовь шли малышке на пользу.
Глава 12
Пётр окончил институт, получил диплом и распределение на место службы земского врача. Как и мечтал, он будет лечить простых людей, для которых медицина недоступна.
Свадьбу Петра и Марии сыграли в августе. Невеста была ослепительно красива и сияла от счастья. Гордый и важный Дмитрий Николаевич вёл внучку под венец.
– Пётр, берёшь ли ты в жёны рабу Божью Марию, и обещаешь жить с ней в горе, и в радости, в богатстве, и в бедности, пока смерть не разлучит вас?
– Да.
– Мария, берёшь ли ты в мужья раба Божьего Петра, и обещаешь жить с ним в горе, и в радости, в богатстве, и в бедности, пока смерть не разлучит вас?
– Да.
Отшумели торжества, гости разъехались по домам, молодожёны уехали в свадебное путешествие по Европе. Тихо и пусто стало в усадьбе Гдадышевых.
– Друг мой, что же нам теперь с тобой делать, – обратилась к супругу Наталья Михайловна за вечерним чаем.
– Жить милая, тихо, по-стариковски жить, – грустно улыбаясь ответил Дмитрий Николаевич.
Так они и жили, тихо, мирно, и не много грустно.
После путешествия, Мария и Пётр, поселились в уездном городке, в маленьком, уютном домике. Мария писала деду восторженные письма, она была поглощена работой мужа, и стала ему верной помощницей. Дмитрий Николаевич гордился внучкой, но очень скучал по своей любимице.
Осенними вечерами старики Гладышевы сидели у камина. Наталья Михайловна занималась рукоделием, Дмитрий Николаевич читал.
– Как там Аннушка? После свадьбы и не видели её. Может как-нибудь навестим её? – с надеждой в голосе, обратилась к мужу Наталья Михайловна.
Дмитрий Николаевич отложил книгу, некоторое время молча смотрел на огонь в камине.
– Да, я давно думал, и о ней, и о Павле. Не хорошо это, не правильно. Прав был Павел, а я старый дурак. В груди этого своевольного мальчишке бьётся благородное сердце. И ты знаешь, Наташа, я наверно до конца дней своих презирал его, если бы он поступил иначе.
Погожим, осенним днём старики Гладышевы отправились в усадьбу Урядниковых. Перед этим не мало поспорили о подарках: бабушка настаивала на кукольном домике, а дед непременно хотел подарить правнучке коня. В итоге везли и то, и другое.
Эпилог
Шесть лет минуло с тех пор, как старики Гладышевы отправились в усадьбу Урядниковых. Нежной и трогательной была встреча деда и внука. Каждый из них, в своей непримиримости и непокорности, почерпнули один от другого уроки жизни. Павел был благодарен деду за то, что тот своей непримиримостью подтолкнул к действиям, которые в корне изменили его жизнь. Дед, в свою очередь, благодарил внука за проявленную твердость и благородство.
Два года назад умерла Наталья Михайловна. Умерла тихо, во сне, оставив после себя тёплые воспоминания, и тоску в суровом сердце генерала.
У Петра и Марии родились близнецы, Митя и Коленька. Каждое лето они гостили в усадьбе, наполняя пустой дом детским смехом.
У Дмитрия Николаевича не было никаких развлечений, кроме поездок к Анне и Павлу, которые он предпринимал каждую субботу.
– Митька, паршивец ты такой, не гони так, – кричал генерал юному конюху, который катал маленькую Софью на пони.
– Вот же бесовская коняка. И чего вдруг Павлу взбрело в голову этого карлика приобрести, – бурчал Дмитрий Николаевич, зорко смотря, чтобы Софья не упала.
– Папенька, ну что вы, право слово, для ребенка самая подходящая лошадка, – смеялась в ответ Анна.
Кусты жасмина окружали усадьбу Урядниковых источая дивный аромат.
Отец и дочь сидели на террасе, и каждый из них был счастлив общим счастьем.
– Семья – дружная, единая семья, это ли не счастье, – думал каждый из них.
– Бабушка, деда, смотрите как я быстро скачу, – кричала Сонечка, весело махая ручкой.
Дмитрий Николаевич улыбался, смотрел на небо, и думал:
«Господи, пожить бы ещё, чтобы увидеть, как эта егоза замуж выходит. А потом и умереть будет не жаль».
Брюлина Елена
«Жизнь вопреки»
Краткое содержание
Представьте, каково это ребенку – остаться без мамы. Особенно, если это маленькая девочка и ей всего 6 лет. Кажется ей, нет ничего страшнее этого. Но тяжелые испытания только начинаются. Неизлечимое заболевание обещает сделать из нее инвалида. Прогнозы врачей неутешительные.
80-90-е годы 20 века. Нормальных средств для жизни с заболеванием нет. Чувство неполноценности, ощущение себя неудачницей, никому не нужной, некрасивой, глупой. Девочке надо расти, преодолевать трудности, бороться за свое счастье. А порой ей вообще не хочется жить.
Конечно, у девочки есть семья: папа, бабушка, дед, старший брат. У каждого с ней свои взаимоотношения. Но кто из них может заменить маму? Кто может понять, каково это, быть не такой как все? У них своя жизнь, своя история, свои беды и радости.
Бабушка сильный, властный человек. Нет, она, конечно, любит внучку, но на фоне внука эта любовь своеобразна. Все время сравнивает девочку с собой, ее жизнь со своей. Жизнь бабушки не простая. Пережила войну, стала врачом. Второй раз вышла замуж за парня на 15 лет моложе ее. Бабушка-то и спасает девочку от смерти.
Родители девочки дружили еще со школы. Мама – добрая нежная. Ей 36. Она тяжело заболевает. Больница. Операция. Смерть.
Папа души не чает в дочери. Особенно после того, как она заболела. Бросает работу, чтобы быть рядом с больным ребенком. Он нежен и ласков с дочерью. Но характер его не простой. Жесткий, целеустремленный, категоричный. Он единственный верит в дочь, в то, что она нормальный человек. Он снова женится.
Но жена отца не стала близким человеком. А девочке так нужна была мамина любовь, внимание. И чуть позже – ребенок, чтобы стать мамой и самой дарить эти чувства. Она даже готова взять малыша из детского дома. Но жизнь распорядилась по-своему.
Пролог
Под утро Виктор проснулся с головной болью. Не то чтобы много вчера выпили. Но было дело. День рождения приятеля отмечали. Он встал, прошел на кухню, попил. Из комнаты вышла мать Виктора.
– Витя, ты чего в такую рань поднялся? – спросила она. – Отоспаться бы тебе надо.
– Да сон один мне покоя не дает, – отвечает Виктор. – Снится мне Наташа. Придет и стоит. Смотрит так грустно. Молчит. По щекам слезы бегут. А вокруг все серое, мрачное. Выть охота. И так жутко становится. И вроде сказать она мне что-то хочет, да я тут и просыпаюсь.
– Ох, сыночек… – пожилая женщина грузно опустилась на край кровати. – Не хороший сон-то какой. И давно он тебе снится?
– А вот как сорок дней отметили, так и снится все это время. Пять месяцев уже. Почти каждую неделю.
Мать и сын помолчали. Потом мужчина тихо сказал:
– Виноват я перед ней, мама. Ох, как виноват.
Через неделю Виктор отвез детей в деревню. К матери и бабушке жены. Вернувшись в воскресенье к полуночи. Выпил рюмку и вырубился от усталости. Жена пришла как всегда, на рассвете. Она стояла в комнате. У изголовья кровати. Бледная. Растрепанная. В клочьях серого тумана. Молчала.
Мужчина от неожиданности вскочил с кровати. И они оба оказались на заводе, так похожим на тот, где сейчас он работал. Только заброшенный и полуразрушенный. Жена манила его за собой. И наконец, проговорила:
– Витенька, мне здесь так плохо. Одиноко и холодно. У тебя есть мать, друзья, дети. А у меня никого нет.
– Наташа…
– Витя! Зачем тебе двое детей? С ними тебе будет тяжело. А мне будет не так одиноко, если ты мне кого-то отдашь.
– Ты что, Наташа?
– Прошу тебя, отдай мне дочь. Отдай мне Лену.
Виктор сам не понял, как в руках у него оказалась метла.
– А ну, уходи! Никого я тебе не отдам.
И выгнал жену, выметая за ней пыль и туман. Больше она ему не снилась. А месяц спустя, он стоял у дверей реанимации. За ними умирала дочь.
– Наташенька, прости меня. Только не забирай ее.
Глава 1
Бабушка нервничала и ходила за папой по пятам, чуть не плача.
– Витя, я тебя умоляю, не надо ехать на юг, – бабушка чуть не плакала, – дорога сложная, Наташа так кашляла весной. Да и дети маленькие.
– Мы уже не маленькие, – встряла я. Мечта поехать на море вот-вот должна была сбыться.
– Мы уже все решили! – твердо сказал папа. – Машина готова. Завтра в пять утра выезд.
– Ура! – завопила я. Брат отозвался мне таким же кличем из комнаты.
Бабушка была категорически против нашей поездки. И до последнего дня пыталась отговорить родителей. Она имела большое влияние на всех нас, и обычно ее все слушались. Но не в этот раз.
Родители давно планировали наше первое семейное путешествие к морю. Автомобиль прошел доскональный техосмотр. Было закуплено все необходимое. Нам с братом купили ласты, маски, трубки. Маленький белый домик под фруктовыми деревьями ждал нас в Крыму.
На всю жизнь остались в памяти эти счастливые дни. Солнце, море, мама. Вся семья вместе. И впереди только счастье. Мы объехали на папином желтом «жигуленке» почти весь полуостров. И не заметно наступила пора возвращаться.
Кирюха пошел в четвертый класс, а я – последний год – в детский сад. Мама вернулась на свою работу. Мы уже были большие, и сидеть с нами дома не было необходимости.
Мама была инженером и работала с чертежами. Чтобы быть поближе к нам, ей пришлось устроиться в сад уборщицей. А по ночам она доставала кульман, миллиметровую бумагу и чернильницу. Чертить надо было перьевой ручкой.
***
Их роман с отцом начался еще в школе. Мама была милой, нежной, женственной,. У нее были поклонники, но она была влюблена в Виктора. Он был красивым парнем. За ним толпами бегали девчонки, и Наташа ждала. Они закончили школу. Вместе отучились в институте, получили дипломы. Их отношения не менялись.
Как-то зимой Наташа пришла на встречу к Виктору грустная.
– Что случилось? – спросил он.
Наташа молчала. Парень обнял ее и прижал к себе.
– Ну, что ты моя хорошая?
– Витя, я устала, не могу больше, – заплакала девушка.
Весной им обоим исполнялось по двадцать пять. Наташа жила с родителями и младшим братом. А ей уже так хотелось свою семью, свой дом. Виктор это понимал. Он не был уверен в том, что по-настоящему любит ее. И вообще не думал о женитьбе. Но сказал:
– Наташ, у тебя паспорт с собой?
Она кивнула, всхлипывая.
– Поехали.
Он поймал такси.
– Грибоедовский Дворец бракосочетания.
– Едем! – отозвался таксист.
Так мои родители подали заявление.
Свадьба была в ресторане «Пекин».
– Красивая была у нас свадьба, веселая, – вспоминает папа. – Время летит быстро, и уже через полтора года мы стали родителями. Когда Кирюхе было два с половиной года, мы узнаем, что к маю снова будет малыш. Мы с Наташей хотели второго сына. Она и имя ему придумала – Егор. Все врачи и знакомые уверяли, что по всем признакам – мальчик будет. И только Бабуля уверяла, что дочка. И была категорически против этого мужского имени.
Середина апреля. Мы только что отметили тридцатилетний юбилей Наташи. И она поехала в роддом.
В понедельник, в обед, мне звонят из роддома:
– Поздравляем, у вас девочка!
– Как девочка?
– Дочка! Дочка у вас родилась.
– Тьфу ты… ведь должен быть сын!
Так в семье появилась я. Когда папа забирал маму и меня из роддома, врачи строго настрого предупредили: больше сюда не приходите! У мамы были плохие сосуды. Кровотечение чуть не стоило ей жизни.
***
В ту осень после поездки на юг, мама снова начала кашлять. И уставать. Поднимется на третий этаж, дышит тяжело так. Сядет на стул, откинется на спинку, лицо бледное.
– Что ты, что с тобой, Наташа? – спросила бабушка.
– Ох, Любовь Михайловна, что-то плохо мне, почти шепотом ответила мама. – Как же умирать не хочется!
– Ну что ты говоришь? Давай-ка я тебя послушаю.
– Да меня же в сентябре обследовали, – тихо отвечает мама, а сама уже идет раздеваться. Со свекровью спорить бесполезно.
Я сижу тихо-тихо, пока бабушка переставляет стетоскоп по маминой груди.
– Да что же это такое? – воскликнула бабушка. – Сердце не слышу.
Она побледнела и приняла таблетку нитроглицерина.
– Ну что, сколько мне жить осталось?
На следующий день отец отвез маму в больницу. Очень хорошую. Бабушка подняла все свои связи. Она понимала, что дело серьезное. Вот только не предполагала на сколько.
Глава 2
Бабушка была очень опытным врачом-педиатром. Она просто не могла не услышать сердцебиение, будь то ребенок, или взрослый. И, конечно, она его услышала. Но звук маминого сердца был таким слабым, что все внутри оборвалось. Она договорилась с главным врачом больницы МПС. И в очередной раз порадовалась, что когда-то поступила в медицинский институт.
Да, это была случайность. Люба мечтала о сцене. Играла в школьном театре, прекрасно пела. Ее яркая красота сводила мужчин с ума. Ей все пророчили карьеру актрисы. Но война нарушила все планы.
***
22 июня 1941-го было воскресенье. Люба с мамой и тетушками отправились в баню. Выйдя из нее, они не узнали знакомые улицы. Оружейный переулок, Малая Дмитровка и родная Садово-Каретная были заполнены толпами людей. В магазины стояли километровые очереди. В воздухе тяжелым свинцом повисло слово «война».
– Мама, что теперь будет? – спросила Люба.
– В Омск, к тете Вале, поедем.
– Мам, мне же поступать надо.
– Потом поступишь, – отрезала мать.
Люба уехала в Омск с семьей и подругой. Все лето и сентябрь 17-тилетние девчонки работали на комбайнах. Почти без сна и перерывов на еду. Фронту нужен был хлеб. А в октябре Люба узнала, что в Омск эвакуировался из Москвы театр Вахтангова. «Была —не была», решила девушка и отправилась пытать счастье. Вдруг возьмут.
Но по дороге, на улице Ленина, увидела объявление, что идет прием студентов в Московский 2-й Медицинский институт. Она зашла. Да так и осталась там. Никаких экзаменов не сдавала. Показала свой аттестат, где были одни пятерки, паспорт с московской пропиской. И на следующий день пришла на лекции. Там она познакомилась со своим будущим мужем.
Лев и Люба поженились и закончили институт уже в Москве. У них родились два сына с разницей в полтора года. Оставив старшего на бабушек, уехали с младшим по месту службы отца. Это был военный госпиталь на китайской границе, в поселке Отпор.
Целый год Люба провела вдали от сына, без друзей. Вернувшись в Москву, устроилась участковым педиатром в своем районе. И отказалась уезжать с мужем.
Жили они тогда на Садовом кольце. Как-то ее вызвали к очень тяжелому ребенку. Девочка была при смерти – корь. Люба ее выходила. А спустя тридцать лет, уже работая на севере Москвы, раздался звонок. Это звонила бабушка той девочки, тоже врач – детский офтальмолог. Любовь Михайловна к тому времени уже возглавляла поликлинику и больницу, которую планировала и строила сама. То есть, конечно, кирпичи она не клала. Но в больнице все было сделано так, как она хотела.
– Любочка Михайловна, здравствуйте! Это Нина Васильевна, бабушка Нади. Ну, помните девочку с корью. Мы в Козицком переулке жили.
– Да, здравствуйте! – она, конечно, вряд ли помнила. Столько детей через ее руки тогда прошло. И сейчас – все тяжелые случаи она брала сама. – Что Вы хотели?
– У Нади сынок младший, Костик, заболел. Ему месяц всего, весь в гнойниках.
– Где вы теперь живете? – уточнила Люба. Она никогда не отказывала в помощи.
Нина Васильевна назвала адрес.
– Это же район моей поликлиники, – сказала главный врач, – буду через полчаса.
У мальчика была тяжелая пиодермия. Вот-вот должен был начаться сепсис. Несколько дней подряд Люба навещала малыша, пока не началось улучшение. Маленький Костик выздоровел.
***
Бабушка каждый день связывалась с главным врачом больницы, куда перевели Наташу для операции. У нее нашли миксому предсердий. Редкое и тяжелое заболевание. Опухоль, которая требует немедленного вмешательства.
Операция прошла удачно. Но мама так и не вышла из комы. Через три дня начали падать показатели крови. Врачи решили, что шов на сердце разошелся. И забрали на повторную операцию. Но она оказалась напрасной. Дело было в другом. Стенки сосудов не выдержали действия разжижающих кровь препаратов. Диффузное кровотечение остановить не удалось.
В то утро бабушка позвонила в реанимацию в 7 часов. Она услышала металлический звук убираемых инструментов и все поняла.
– Любовь Михайловна, вам надо приехать…
Я уже проснулась, когда бабушка вошла к нам с отцом в комнату. Папа сел на кровати.
– Что? – шепотом спросил он.
Она кивнула и что-то тихо произнесла. Отец уткнулся лицом в подушку. Я ничего не поняла. Для меня мама была еще живой.
