Kitabı oku: «В западне времени», sayfa 3
– Глеб, как бы это эгоистично ни звучало, но это не наша вой на, в том смысле, что все события уже сложились, уже произошло то, что произошло, надо принять это как данность. Вмешавшись, мы можем лишь ухудшить ситуацию, хоть и незначительно, но изменить ход истории, пойми, мы не из этого времени, да нас даже в проекте не было, ни нас, ни наших родителей, а вот наследить мы можем основательно да еще, чего лучше, погибнуть можем, ты об этом не задумывался? – убеждал друга Рома.
– Может, ты и прав, дружище, но мы уже наследили, сами того не зная, ведь если бы мы не пришли изначально в деревню, то, возможно, никто бы и не погиб. А раз уж из-за нас пострадали люди, то мы не можем просто уйти и ничем им не помочь, – настаивал на своем Глеб.
– А чем ты поможешь? У нас нет даже сраного пистолета против хорошо вооруженных и в несколько раз превосходящих численностью противников! Это только в крутых боевиках один справляется с целой армией, спустись с небес на землю. Тем более что гроза вот-вот начнется, а это наш единственный шанс вернуться домой к родным, которые нас уже обыскались, наверное, – не сдавался Рома.
– Ладно, пойдем, убедил, – сказал Глеб после некоторой паузы. – Я скоро в дурку попаду от этого всего.
Парни развернулись и стали медленно ползти к лесу, но им удалось проползти всего метров десять, пока их не остановили крики людей и автоматные очереди немцев. Друзья замерли и уставились друг на друга вопрошающими взглядами и, после нескольких секунд замешательства, практически бегом бросились к недавно оставленной позиции. Фашисты сгоняли всех людей в огромную
конюшню, всех без исключения: детей, женщин, стариков. Они гнали их как скот, хлеща плетью и стреляя из автоматов в воздух, а тех, кто отказывался или падал на землю, расстреливали на месте. Один из немцев отделился от основной группы и направился в сторону парней, друзья словно приросли к земле, внимательно наблюдая за приближающимся фрицем. Пройдя около пятнадцати шагов, он завернул за сарай и очутился перед самым носом у ребят, после чего отвернулся к стене и стал отливать, напевая к акую-то дурацкую песню. Глеб внезапно сорвался с места и рысью бросился вниз на фрица. Огромный охотничий нож по самую рукоять вошел в тело врага со стороны спины слева, издав неприятный чвакающий звук. Немец не успел даже пикнуть, только напрягся на мгновение, а потом резко обмяк и рухнул на землю на подкосившихся ногах, выпуская изо рта ручеек темной, почти черной венозной крови. Глеб достал нож из тела и обтер его о траву, после чего спрятал назад в ножны, потом стал обыскивать труп, забирая все, что считал нужным. Рома спустился с холма к Глебу и смотрел на него выпученными от страха глазами.
– Держи автомат, чего уставился! – сказал Глеб дрожащим от возбуждения голосом.
Тот молча взял автомат и вместе с ним два целых магазина, нож и три гранаты. Убитого немца парни оттащили в кусты и накрыли его ветками. Глеб сидел молча, уставившись в одну точку и дрожал, словно осиновый лист на ветру.
– Дружище, нам пора уходить, вот-вот наступит гроза, – сказал Рома, положив руку на плечо друга, – нам нужно успеть добраться до дуба.
– Я никуда не пойду, – сказал спокойным, отрешенным голосом Глеб, – я не могу их просто бросить и уйти, хочешь – иди.
Рома посмотрел на друга задумчиво, с надеждой – не передумал ли тот, после чего произнес: «Не… чувак, мы попали сюда вместе, значит, и уйдем вместе, другого пути нет, не думай обо мне плохо…»
– Я знал, что ты не подведешь, – улыбаясь, сказал тот, подкуривая трофейную сигарету, хоть и не курил до этого ни разу.
Рома тоже протянул руку за сигаретой, хотя сам тоже никогда не курил. Оба молча затянулись, выпуская сизый дым. Фашисты заперли сарай и стали обкладывать его со всех сторон соломой, один из них обливал стены строения бензином, слитым с мотоцикла.
– Что будем делать? – спросил Рома. – Что предпримем?
– Не знаю, пока будем наблюдать, соваться туда сейчас – это самоубийство, нас вместе с ними сожгут, – ответил Глеб.
– Я тоже так думаю, подождем, пока эти нелюди подожгут, а потом, воспользовавшись суматохой, попробуем освободить побольше людей, – предложил Рома. – Как ты себе это представляешь? – спросил Глеб.
– Смотри, с тыльной стороны сарая есть вторые ворота, закрытые на замок. Когда огонь возьмется и эти выродки снимут оцепление, мы подкрадемся, собьем замок и выпустим людей, – сказал Рома.
– Молодец, Ромич, отличный план! – засиял Глеб. – Так и сделаем.
Огонь распространился мгновенно и охватил конюшню за считанные секунды, вспыхнула крыша, и вся постройка стала похожа на огромный факел. Подожгли хладнокровно, словно кучку хвороста, чтобы согреться в дождливую и холодную погоду, без эмоций и промедления. Огонь, как будто голодный зверь, напал на свою жертву, обгладывая черные кости бревен.
Каратели еще расхаживали по дворам, заглядывали в хлева, выгоняли коров и свиней, грузили их на грузовики. Грабители заходили в опустелые хаты, в кладовые, волокли, грузили на машины, на подводы швейные машины, кадушки с салом, полотна, вышитые скатерти и полотенца, кружева, подушки, самовары, даже чугуны и лохани.
Парни запаниковали: такой вариант развития событий они не рассматривали, нужно было действовать немедленно, если они хотели хоть как-то помочь этим бедным людям и успеть хоть кого-то спасти
– Рома, я отвлеку немцев, а ты пробирайся к воротам и выводи людей, на, возьми автомат, – сказал Глеб и взял из рюкзака нож и пару гранат.
– Что ты задумал, Глеб? – спросил он.
– Ромич, времени нет, надо спешить, иначе будет поздно, – сказал Глеб и обнял друга. – И это… если со мной что-нибудь случится, ты уж объясни все моим… хорошо? – Не гони пургу, все будет хорошо, и чтобы я больше не слышал этого, понял!
Они еще мгновение задержали взгляд друг на друге и разошлись в разные стороны. Рома сбежал с пригорка и бросился к задним воротам пылающего сарая, на них висел замок, который он сбил с первого удара прикладом автомата. Через закрытые ворота были слышны пронзительные вопли и крики людей, замок был сбит, но ворота не открывались, ч то-то мешало, но он не мог понять, в чем дело. Глеб тем временем незаметно забегал с правого фланга, достав из ножен охотничий нож, который уже вкусил человеческой крови, он держал его наготове. Расстояние до ближайшей цели неумолимо сокращалось: немец стоял за кустами шиповника и, глядя на пылающую конюшню, неспешно курил. В его глазах танцевал огонь, отражаясь, как в зеркале, но внезапно его зрачки расширились и глаза чуть не выскочили из орбит, а изо рта брызнула кровь, сам фриц упал на колени и, обхватив горло руками, что-то пытался сказать, но лишь шипение и клокотание вырывалось из его уст, еще мгновение – и он свалился на землю лицом вниз и затих. Глеб подошел ближе, пнул его ногой, но враг не подал к аких-либо признаков жизни, тогда он склонился над ним и стал собирать вещи и оружие. Их с Ромой арсенал пополнился еще одним автоматом с двумя полными магазинами, двумя гранатами и боевым ножом с гравировкой в виде орла с расправленными крыльями, держащего в лапах фашистскую свастику, а также Глеб прихватил две банки тушенки и плитку шоколада. Занимаясь трофеями, он напрочь забыл о бдительности и не мог видеть, как сзади к нему подбирался с ножом в руке огромный немец, уже несколько метров отделяло их друг от друга, как под ногой у фрица хрустнула веточка, Глеб среагировал молниеносно, резко развернулся и инстинктивно нажал на спусковой крючок, прогремела короткая очередь, принеся смерть очередному врагу. Звук стрельбы разорвал тишину и моментально привлек внимание остальных фрицев, которые бросились к месту стрельбы. Возившийся с воротами Рома тоже услышал стрельбу и еще больше стал волноваться за друга, это придало ему силы, и он, разозлившись, что было силы ударил по воротам ногой. Ворота, не выдержав напора, распахнулись, и оттуда, как из огромной печи, повеяло жаром и дымом.
Его глазам открылась ужасающая картина. Большинство людей были уже мертвы, на их полуобгоревших лицах застыл ужас смерти, гримасы боли, страха и ненависти – все слилось воедино. Везде были трупы, возле входа на земле, на горящих бревнах, там, в дальнем правом углу, мать с двумя малолетними детьми сидела на земле, ее обгоревшие руки закрывали деткам глаза, пытаясь хоть как-то скрыть весь этот непостижимый, бесчеловечный ужас. Ужасно воняло горящей плотью, слева от ворот лежал пожилой мужчина и просто орал от боли, его ноги уже почти сгорели, а он был еще жив, его глаза просто молили убить его, чтобы хоть как-то облегчить страдания. Некоторые вырвались наружу, как только Рома распахнул ворота, они бежали как обезумевшие прочь, куда несли ноги, одежда на них горела и все они были похожи на бегущие факелы. Немцы, караулившие в лесу, заметили бегущих горящих людей и стали добивать их автоматными очередями.
Огонь вовсю хозяйничал внутри, а когда ворота распахнулись, приток кислорода еще больше добавил сил смертоносному пламени, оно проглатывало все больше и больше нетронутых досок. И вот одна из опорных балок, почти сгоревшая за считанные минуты, сломалась от собственного веса и с треском упала на полуживую женщину, обнявшую своих детей, наивно пытающуюся укрыть их от огненной смерти, лишив последнего шанса на спасение, только тысячи искр вздымались вверх над уже прогоревшей насквозь крышей.
Тем временем Глеб уходил от погони, отстреливаясь и меняя позиции, он уводил их в сторону от деревни, радуясь только одному, что ему удалось выполнить часть плана и отвлечь их, пока Рома спасал людей. Отведя их на достаточно далекое расстояние, спрятавшись за деревом, выдернул чеку и метнул гранату в сторону наступающих на пятки немцев. Прогремел взрыв, когда дым рассеялся, он выглянул из-за дерева посмотреть на результат своей работы. Все трое немцев лежали на земле в двух-трех метрах друг от друга и не подавали признаков жизни, довольный своей работой, Глеб вышел из укрытия и побежал обратно в деревню на помощь Роме. Еще улыбка не сошла с его лица, как вдруг все тело пронзила обжигающая чудовищной силы боль, словно рой пчел ужалил только в одно место, а потом растеклась кипятком в области левого плеча – он даже перестал чувствовать всю левую руку. Развернувшись, Глеб заметил, что один из немцев оказался жив и, привстав, целился в него.
– Сука, – прошептал Глеб и резанул по нему очередью.
Отброшенный очередью, фашист упал лицом вниз как-то неестественно и неуклюже, словно старая потрепанная тряпка. Плечо у Глеба сильно кровило, но нужно было идти, времени оставалось мало, он сильно нашумел здесь, и основные силы ушедших немцев могли вернуться вновь. Необходимо было перевязать плечо, и Глеб отрезал с рукава полоску ткани и туго, как смог, не без помощи зубов перевязал рану.
На полу в горящем сарае среди полуобгоревших трупов Рома заметил какое-то движение, он, не раздумывая, бросился туда и стал стягивать погибших людей, было невыносимо жарко, и нестерпимый запах горелого мяса просто проедал нос. Под телом женщины было двое детей, они были живы, не медля ни секунды, Рома схватил детишек и пулей выскочил из объятого пламенем сарая, через мгновение обрушились балки перекрытия и погребли под собой погибших людей. Рома оттянул детей на безопасное расстояние и укрылся с ними в кустах. Долгое время он и дети находились в некой прострации, состоянии шока от пережитого и увиденного, а когда Рома пришел в себя, стал осматривать детей: ранены ли они? Это были мальчик и девочка лет пяти-шести, только он не сразу понял, кто из них кто, волосы сильно обгорели, брови и вовсе отсутствовали, их обожженные лица напоминали запеченные в печке морщинистые яблоки. Большими, наполненными горем и болью глазами смотрели дети на своего спасителя, не в силах произнести ни слова. Рома достал флягу с водой и поднес к губам сначала одного, потом другого ребенка, они жадно впивались во флягу, пытаясь насытиться живительной влагой, потом не выдержал и крепко обнял малышей, прижав к себе, горько заплакал…
Догорали жизни людей, догорали их доля, их песни, их мечты и надежды. Занялась уже вся деревня. Каратели подожгли ее, когда до ниточки, до шерстинки, до зернышка очистили каждую хату.
То черные, то желтые столбы дыма тянулись в небо. Черные, желтые, синие тучи застилали солнце, наводили ужас на птиц, спешивших улететь подальше от страшного места. Искристые, длинные языки огня вздымались ввысь, бушевали, плясали дикий танец над деревней, трещали сухие соломенные крыши хлевов, сараев, гулко хлопали черепичные, шиферные крыши домов, клуба, школы. Тоскливо, тревожно шумели черные, обугленные липы, березы, рябины, яблони и вишни.
Пожар сметал, заглатывал все живое и неживое, все подвижное и недвижимое. День и ночь горела погибшая деревня, дымилась головешками, поблескивала красными угольями в горячей золе. Там, где был сарай, меж головешек в серой золе чернели обгоревшие кости. Зола и пепел. Головешки и кости. Обугленные бревна и обезображенные трупы. Только тело Кастуся, повешенного фашистами, продолжало висеть под старой липой еле-еле покачиваясь, гонимое появившимся небольшим ветерком.
Глава 4
– Успокойтесь, вот, выпейте воды и постарайтесь спокойно и внятно объяснить, что случилось с вашим мужем, – говорил капитан милиции Андрей Бобрович.
– Глеб, мой муж, он… пропал, он не выходит на связь, я не знаю где он, что с ним… я… не знаю, что делать, – говорила Ольга дрожащим голосом.
– Так, давайте по порядку: где и когда, при каких обстоятельствах пропал ваш муж, – говорил спокойным голосом капитан. – Постарайтесь взять себя в руки и предельно четко отвечать на задаваемые мной вопросы, иначе я не смогу вам помочь.
Ольга выпила воды и, казалось, немного успокоилась, выдохнула и рассказала все с самого начала, как того хотел капитан. Он внимательно слушал рассказ девушки и ч то-то записывал в свой блокнот, иногда уточнял необходимые детали. Ольга совсем успокоилась и продолжала говорить, стараясь не упустить ничего, что могло бы помочь в поисках мужа.
– Скажите, пожалуйста, а его друг, Роман… кажется, он с вашим мужем часто ездил на природу, так сказать, в походы ходил? – спросил капитан.
– Да, они с Глебом часто ездят и ходят в походы, они очень давно дружат, насколько я знаю, с раннего детства, но такого никогда не было, – ответила Ольга, и голос ее снова задрожал, и глаза снова стали мокрыми.
– Не волнуйтесь, времени прошло немного, и, я думаю, есть шанс найти их живыми, – успокаивал капитан. – Может, они просто заблудились, такое тоже бывает и с опытными путешественниками.
– Нет, такого не может быть, – подумав, заключила Ольга. – Я чувствую, что-то произошло.
– Я хочу сразу предупредить, – начал следователь, – что, перед тем как начать поиски пропавших лиц, в данном случае вашего мужа и его товарища, необходимо пройти ряд процедур, предусмотренных законодательством, и в течение десяти дней возбудить розыскное дело, нужно опросить всех, кто видел их незадолго до исчезновения, короче говоря, провести большую работу, прежде чем приступить к реальным поискам.
– Что!.. Но это же очень долго, я не могу ждать так долго, – говорила девушка с полными слез глазами и, не выдержав, разрыдалась.
– Таковы правила, не я их придумал, но необходимо следовать букве закона. Ведь бывают разные ситуации, может быть, и родственники что-то попутали и поругались, бывает, сам пропавший вовсе и не пропавший, а уехал, например, к дальним родственникам в гости, – заключил следователь.
Ольга молча поднялась со стула и подошла к следователю, склонилась над столом и, глядя ему прямо в глаза, сказала:
– Знаю я, как там местные будут искать. Помогите мне, пожалуйста, найти их, я вас отблагодарю, не отказывайте, прошу… Меня никто не станет слушать, кто я такая? А вас они послушают, пожалуйста.
Еще никто так не нуждался в помощи капитана Бобровича, как Ольга сейчас, он чувствовал это и, глядя в полные глаза слез девушки, не мог ей отказать в помощи. Он чувствовал свою значимость, и какая-то странная, еле заметная ухмылка промелькнула на его лице.
– Хорошо, успокойтесь, я решу вопрос с руководством, а пока в частном порядке, так сказать, неофициально, займусь поиском, но мне никто не выделит людей, поэтому придется рассчитывать только на свои силы, – обрадовал девушку следователь.
– Ой, спасибо, товарищ капитан, – прыгала от радости Ольга и, не удержавшись, поцеловала его в щеку.
На мгновение лицо капитана изменилось от неожиданности, оно неестественно исказилось, что как-то испугало и насторожило Ольгу, но это продлилось секунду, и его лицо вернулось в привычное эмоциональное состояние.
– Благодарности не стоит, это моя работа – помогать людям, но я не волшебник, поэтому не надо надеяться на чудо, – спустил с небес на землю девушку капитан. – Завтра приходите к девяти и не забудьте фотографии.
– До завтра, еще раз огромное спасибо Вам, – сказала Ольга и, сияя от радости, вышла из кабинета.
Через минуту в кабинет к Бобровичу вошел его коллега, старший лейтенант Костень, и, ухмыляясь, спросил:
– Ну что, Андрюха, закрутил очередной роман, а она ничего, молодец?
– Да нет, у нее муж пропал, вот подписался помочь найти, попробую у Михалыча командировку выбить, – с каким-то стеснением ответил капитан.
– Так ты его не старайся особо найти, такая девка! Кстати, а где он пропал? – спросил, улыбаясь, Костень.
– Да г де-то под Л, пошел с другом в поход и как в воду канул, – ответил Андрей.
– Странно, за последний месяц там, в тех краях, пропало без вести два человека, местных, которые знали местность как свои пять пальцев, – удивился Костень и закурил сигарету.
– И что, не нашли? – спросил Бобрович.
– Их – нет, но нашли других… одного месяц на-
зад, а другого вчера, и оба, как бы тебе сказать, в общем, умом тронулись, походу, в дурку загремели, – ответил старлей.
– В смысле – в дурку, а что с ними произошло? – интересовался Андрей.
– Не знаю, Андрюха, но такое ощущение, что они с другой планеты, дикие какие-то, в тряпье старинном, ну, одним словом, какие-то не такие, все время твердили, что за ними гонятся немецкие солдаты, – с изумлением рассказывал Костень.
– Так мы же ни с кем не воюем, – недоумевал капитан. – Постой-ка… Какие немцы? Времен Великой Отечественной вой ны, что ли? А, ну тогда да, клинический случай.
– Нет, ну, знаешь, выглядело это все по-настоящему, правдоподобно, я даже почти поверил, – продолжал Костень.
– Ааа, шизофреники еще не на такое способны, – сказал Бобрович. – А ты как все это видел?
– Я сопровождал их в медучреждение для дальнейшего обследования и лечения…
На следующее утро Ольга стояла у отделения милиции еще задолго до девяти, вглядываясь в лица прохожих, спешивших на работу, стараясь разглядеть знакомое лицо капитана. Андрей появился с противоположной стороны и в гражданке, так что у Ольги практически не было шансов узнать его.
– Здравствуйте, Ольга, – поздоровался Андрей, – ну что, поедем?
– Здравствуйте, Андрей, можем ехать, – улыбаясь, с легкой грустью сказала девушка.
Они сели в машину и медленно отъехали от УВД. За окном мелькали деревья, проносились поля и деревни, солнце уже было достаточно высоко, как и должно быть летом. Ольга была молчалива и, уставившись в окно, о чем-то размышляла, наверное, понимая, что поиски, скорее всего, не дадут желаемых результатов. Андрей тоже молчал, глубоко погрузившись в свои мысли, тишину нарушали звук мотора да и бесполезная болтовня радиоведущего.
– Скажите, Ольга, а вы ходили в походы со своим мужем? – спросил Андрей, первым нарушив молчание.
– Да, но всего несколько раз, – ответила девушка, – так, в основном они с Ромой вдвоем… не хотели меня брать.
– А что так? – не унимался следователь.
– Не знаю, может, таким образом оберегал меня, может, как-то мешала я им, не знаю, – ответила Ольга и отвернулась в окно.
Андрей не стал больше лезть с расспросами и опять погрузился в свои мысли, ему нравилась Ольга – и как девушка, и то, как она стремилась найти мужа, не сдавалась и не теряла надежду, что поиски увенчаются успехом. Сам он, как никто, понимал, что еще день неизвестности – и вероятность того, что пропавших найдут живыми, резко падала, в его довольно богатой практике были похожие случаи, и все они, увы, заканчивались трагически. Но человек так устроен, что верит фактам, а не предположениям. Сам Андрей не был женат, нет, он довольно длительное время жил с девушкой, но совместная жизнь не сложилась, он постоянно пропадал на работе, а дома слышал только упреки и придирки, а однажды пришел домой раньше с букетом цветов и застал свою распрекрасную в постели с соседом снизу. На этом, разумеется, их совместная жизнь рухнула, как карточный домик. Детей он тоже в свои тридцать с небольшим, к сожалению, а может быть, и к счастью, не завел. С тех пор Андрей Бобрович был женат исключительно на своей работе и верить женщинам перестал, рассматривая их только как объект удовлетворения своих физиологических потребностей. Но что заставило его отойти от своих убеждений и принципов, что побудило его сорваться с места и внять просьбам- мольбам к акой-то незнакомой девушки? Может быть, он увидел в ней ту честность и чистоту, которую уже и не думал увидеть, кто знает… может быть, она разожгла в нем слабый огонек надежды оживить рухнувшие идеалы, а может, он подписался на все это с каким-то умыслом? Никто не скажет наверняка, никто не залезет в голову к человеку и не узнает его истинные мысли, планы и намерения.
Оставшуюся часть пути Андрей и Ольга ехали молча, находясь наедине со своими мыслями. После нескольких минут молчания Ольга достала наушники из своей сумочки и погрузилась в пучину любимой музыки, пытаясь таким образом хоть как-то отгородиться от внешнего мира и погрузиться в свой личный мирок. Бессонная ночь давала о себе знать, и буквально через несколько минут Ольга начала клевать носом, а потом и вовсе заснула, прислонившись к подголовнику сидения. Сны словно дымкой окутали ее сознание, в них они с Глебом поженились и позируют на фотосессии, потом они куда-то собираются, потом и вовсе потерялись, и она никак не может его найти… Она не помнила, сколько она находилась в состоянии сна, но когда открыла глаза, то чуть не оторопела от увиденного: лицо следователя практически вплотную приблизилось к лицу девушки, она даже смогла разглядеть крохотные волоски щетины на его щеках.
– Что вы делаете!? – вскрикнула Ольга с широко раскрытыми глазами. – Почему вы так смотрите на меня?
– Не хотел вас будить, вы так сладко спали, что я не осмелился разбудить, – оправдывался капитан.
Ольге стало как-то не по себе, глаза следователя были какими-то застывшими, холодными, от их взгляда девушке хотелось куда-то спрятаться, раствориться, исчезнуть, тогда-то ее впервые посетила мысль все бросить и бежать отсюда и от этого человека…
Они вышли из машины и, сверившись со своим местоположением и маршрутом пропавших, двинулись на северо-в осток, впереди их взорам, как и взорам Глеба и Ромы, открывался вид на живописные озера. Ольга шла бодро в ногу с капитаном, не отставая ни на шаг, но уже через несколько километров заметно сдала и стала отставать. Андрей заметил это и предложил отдохнуть, теперь он понимал, почему парни не брали ее в походы. Пройдя по лесу еще около пяти километров, они оказались на небольшой поляне, где и сделали привал. Отдых продлился недолго: нужно было до темноты хоть ч то-то выяснить об исчезнувших, каким-то образом выйти на след, но ничего, ни единой детали, которая могла пролить свет, в этом темном деле не было. Через полчаса путники снова двинулись в путь.
По мере продвижения по маршруту Ольгу одолевала усталость, а вместе с ней злость и понимание того, что все напрасно, все эти примитивные поиски не принесут никаких результатов, она теряла надежду, оправдывая себя тем, что не опустила руки и хоть что-то делает для поиска любимого. Наступили первые сумерки, а вместе с ними пришло словно прозрение, отрезвление, осознание того, что она забралась на ночь глядя бог весть куда, да еще и с незнакомым мужиком, хоть он и следователь.
Страх завладел ею, и легкий озноб тряс ее тело.
– Ты, наверное, замерзла, – заметив ее оцепенение, сказал Андрей, снимая свою куртку и надевая ее на девушку. – Надо останавливаться на ночлег, я разведу огонь, надо поесть и согреться, скоро стемнеет.
– Наверное, да, – робко согласилась Ольга, еще больше трясясь от страха, но стараясь не показывать этого.
Капитан стал собирать хворост, чтобы разжечь огонь, а Ольга еще несколько минут находилась в замешательстве, стараясь вспомнить, когда же это они успели перейти на ты. Андрей же, напротив, перехватив инициативу в свои руки, полным ходом продолжал всяческие ухаживания, отчего эмоциональное напряжение между ними только возрастало. Из-за отблесков костра глаза следователя приобрели какой-то пугающий, звериный вид, он подсел к Ольге и положил руку ей на плечи. Девушка была шокирована таким поведением и дрожащей от страха рукой аккуратно убрала руку Андрея.
– Пожалуйста, не трогайте меня, – дрожащим голосом, готовым сорваться на истерический крик, сказала Ольга.
– А тебя никто и не трогает, – убрав руку, сказал капитан с нескрываемой злостью в голосе.
У Ольги панически замелькали мысли в голове, готовясь в случае необходимости сорваться с места и просто убежать, все равно куда, просто бежать, она сумела взять себя в руки и старалась успокоиться. Андрей молча подбрасывал сучья в огонь, изредка бросая взгляд на Ольгу, ухмылялся, оскаливая, словно зверь, свои зубы. Ольга не могла понять, что произошло со следователем: из внимательного и скромного он превращался в грубого и жестокого, что не предвещало ничего хорошего для нее. Теряется всякий смысл и сама цель поездки сюда. Она уже не один раз пожалела, что затеяла все это, проклинала себя, что поехала одна с незнакомым мужчиной в лес, да еще и с ночевкой. О чем она думала и вообще думала ли?.. Нужно было что-то делать, что-то предпринимать, чтобы исправить ситуацию.
– Вы извините, что я так отреагировала, просто вы, наверное, забыли, что у меня есть муж, он и я… мы любим друг друга, а я не какая-то там, вы понимаете о чем я… в общем, я не хотела так реагировать, так получилось, – пыталась как-то сгладить назревающий конфликт Ольга.
Капитан молча ковырял палкой в костре и лишь бросил косой взгляд в ее сторону, от которого Ольгу еще больше затрясло. Ветки потрескивали в костре, охваченные пламенем, к небу устремлялись десятки, если не сотни искр, и это немного успокаивало девушку, но ее все равно мучила эта сложившаяся ситуация, она никак не могла принять и понять контраст резкого изменения поведения следователя.
– Я не могу понять, что произошло, что вы стали так относиться ко мне, – не унималась Ольга, – неужели я дала повод так думать обо мне, вы ведь меня совсем не знаете? Мы ведь нормально общ…
– Да все вы одинаковые! – прервал ее на полуслове Андрей. – Все вы конченные похотливые твари! Не лезь ко мне в душу! Что ты можешь знать обо мне? – ревел обезумевшим голосом капитан, швырнув свою палку в костер так, что миллионы искр взметнулись в небо.
Ольга была напугана и лишилась возможности двигаться от такой внезапной и непредсказуемой реакции на ее слова. Сам капитан в дополнение ко всему резко сорвался с места и исчез в темноте среди деревьев, Ольге ничего не оставалось, как смотреть ему вслед широко раскрытыми от страха глазами. Костер весело потрескивал, бросая дрожащие отблески на ближайшие деревья, а взошедшая полная луна освещала одинокий силуэт девушки, сидящей на бревне. Нетрудно представить, о чем сейчас думала Ольга, какие мысли хозяйничали в ее голове. Они сейчас состояли из одних только вопросов: что происходит? Что ей делать дальше? Куда пропал Андрей? Казалось, что прошла уже целая вечность, а его все не было. Куда он мог пойти, она не знала и не могла знать, но и сидеть на месте тоже не могла… Девушка чувствовала опасность, к акой-то необъяснимый первобытный страх, который овладел каждой частичкой ее тела. Она нашла в себе силы и отклеилась от бревна, рукой нащупала довольно большую палку и взяла ее в руку, так, на всякий случай, другой рукой достала телефон и включила фонарик.
Яркий белый свет заполнил поляну, и она робко, оглядываясь по сторонам, пошла на поиски следователя. В лесу было тихо и спокойно, словно с приходом темноты все живое и неживое замерло до утра, лишь неспешный шорох шагов Ольги хозяйничал сейчас здесь. Направляя фонарик из стороны в сторону, девушка шла сама не зная куда, свет от костра становился все тусклее и призрачнее, пока и вовсе не исчез из поля зрения, но она продолжала движение, как заведенная игрушка, уже не в силах остановиться.
Внезапно всего в нескольких метрах от нее, хрустнула ветка, Ольга остановилась как вкопанная, сердце выскакивало из груди, стремясь выскочить наружу, а горячая волна пробежала по всему телу. Еще через мгновение уже где-то сзади послышались шаги и характерный хруст сухих веток, струя яркого света тут же устремилась туда, где раздались эти звуки, но ничего, кроме деревьев, она не увидела. Паника с головой проглатывала ее сознание, руки тряслись, как у алкоголички, и свет от фонарика случайно выхватил из темноты силуэт какого-то мелкого животного, скорее всего зайца. Ольга облегченно вздохнула.
– Дура! Трусиха последняя, так испугаться обыкновенного зайца, ху… – смеялась над собой девушка и попутно успокаивалась.
Полностью успокоившись, Ольга продолжила путь, освещ ая себе дорогу, как маяк, крутя телефоном, описывала дугу, стараясь охватить как можно большую территорию.
Внезапно ч то-то или кто-то так сильно толкнул Ольгу, что та не удержалась на ногах и упала на землю, телефон вылетел из рук и упал в нескольких метрах от нее. Все произошло так быстро и внезапно, что девушка даже не сразу сообразила, что случилось, ползком она подобралась к телефону, взяла его в руки и направила в сторону, откуда ее толкнули. Перед ней всего лишь в нескольких метрах стоял капитан и ухмылялся, нет, не улыбался, а именно ухмылялся.
– Какая грубая и неуместная шутка, Андрей, я очень перепугалась и ушиблась, – с обидой и упреком сказала девушка. – Сначала ушел к уда-то, бросил меня одну в лесу, а я, между прочим, хожу и ищу тебя.
Ухмылка исчезла, а выражение лица Андрея приобрело суровый и даже угрожающий вид.
– А кто сказал, что это была шутка, – холодно произнес капитан и вынул нож из кармана, – сейчас мы узнаем, кто шутит, а кто – нет.
