Kitabı oku: «Четвёртое крыло для бабочки», sayfa 17
Майя прикрыла глаза. Боли не было – только сносящее всё на своём пути разочарование. И неподходящее к поводу веселье. Ситуация казалась сюрреалистичной, и Майя всерьёз засомневалась, не находится ли она до сих пор в сознании Владислава. Вдруг всё, что сейчас происходит – больная фантазия? Но фигура Ярослава с другой стороны темницы была слишком явной.
Отринув мысль о громком крике, который может привлечь внимание кордтерров и тем самым помешать Яру, Майя решила потянуть время:
– Но ты меня не выдал и после.
– Не выдал.
– Почему?
– Я… Чёрт, я не знаю! Ты не виновата была. Испугалась. Металась, могла глупостей наделать.
– Неужели и правда стыдно стало? – усмехнулась Майя. – Пожалел? Проснулась совесть и огрела по темечку, как я Соню кастрюлей?
– Да не знаю, – огрызнулся Яр, не сводя взгляд с двери, за которой томился Влад.
– Допустим. Всезнающий Ярослав вдруг растерялся. А дальше?
– Решил, раз пока не придумал план действий, нужно просто помочь освоиться. Своре ты нравилась. Не хотел, чтобы они сомневались. Но «Сердце» активно взялось за поимку, мне это мешало. Денис твой влез ещё, притащив за собой того… – Яр неопределённо махнул рукой. – Или, наоборот, его друг вынудил Дениса восстановить общение. Это лучше у него уточнять.
– Непременно, – пообещала Майя. – Вот выберусь отсюда, и обо всём расспрошу Кречетова. Не подсобишь, кстати?
– Мне говорить дальше?
– О, безусловно. Не останавливайся, прошу. Чем больше подробностей, тем легче мне представить, как я сдаю тебя Орту без сожалений.
– Я думал, что делать. Нельзя было бросать всё, к чему готовился… – Яр запнулся. – … так долго. Понял, что есть только один верный вариант.
– Какой же, не томи? Я теряюсь в догадках.
– Я знал, что Влада держат в темницах. Тебя бы при поимке на время оставили в них же. Тогда я бы смог не запутаться в лабиринте подземелий.
– А-а-а… Так вот зачем всё это представление с обвинением меня в никчёмности. Решил надавить, да? Понял, что и сама постоянно переживаю, что всех втянула, и усилил чувство вины. Ловко! Ну, давай, раскрой окончательно тайну, добей остатки веры в людей. Как нашёл-то? Сверхъестественная чуйка обострилась, слух, как у кордтерров, или след из хлебных крошек помог? – Майя делано задумалась. – Погоди-ка… А я ведь и не оставляла никаких крошек!
Яр усмехнулся:
– Ты изменилась. Остришь сильнее обычного. Не плачешь, в угол не зажимаешься.
– Так это всё благодаря тебе. Веришь – вообще всё благодаря тебе, – Майя с нажимом произнесла местоимение. – Что вылепили, то и кушайте. Знаешь, Яр, а я ведь и правда благодарна. Прошёл месяц всего, а от той Майи – мягкой, спокойной, неконфликтной, боящейся голос подать, сомневающейся в собственных силах, – остался лишь размытый контур. Ух, ты бы слышал, что за концерты я закатывала Софии и Пёсику! Конечно, колет порой чуток, напоминая, какой я четверть века прожила, но и это искореню со временем. Не без помощи твоих действия, конечно. Но мы что-то отошли от темы. Как нашёл-то? Неужто и правда по следам? Охотник от бога тогда, ничего не сказать.
– Я же говорил, что всегда к тебе приду.
Последние слова сейчас звучали издёвкой. Майя стиснула челюсти. Чувства, наполняющие её совсем недавно, трескались, осыпая сердце осколками. Думать, что Ярослав действительно просчитал ходы только для того, чтобы найти Влада, было невыносимо. Но реальность убеждала в истинности ситуации.
– Но помогла мне в этом перламутровка. – Взгляд Яра зацепился за кулон на шее Майи. – Единственное существо, которое я мог почувствовать в месте, где нет ничего от природы. Плесень не в счёт. Ты не ощущаешь куколку, потому что она излучает своеобразную энергию. Это даже не амуш, а нечто более глубокое. Такое передать невозможно. Нет, не снимай. – Яр предугадал движение Майи. – Оставь. Без куколки это просто кусок дерева, никаких секретов больше не таит. Клянусь. Пусть будет… прощальными подарком.
Майю задумалась. И на смену размышлениям пришло осознание:
– Погоди, только сейчас до меня дошло… Пёсик же не раскрывает пасть, когда говорит со мной. Но как такое возможно?
– Язык природы не нуждается в вербальности. Он просто есть.
– А мы почему тогда… шелестим? Точнее… Ну, ты понял.
Яр пожал плечами:
– Без понятия. Более разумный вид, вероятно. Или наоборот.
– Так, подходим к самому главному…
Майя не успела договорить – её отвлёк звук щёлкнувшего замка. Яр без промедлений вытащил из рюкзака плед, зашёл внутрь клетки и укрыл им Влада. Затем подхватил брата на руки, бережно, словно ребёнка, и направился к выходу, не оглядываясь на замершую в напряжении Майю.
– Стой! Ты не сказал….
– Детали не принесут облегчения, – бросил через плечо Яр, на мгновение замедлившись. – Не бойся. Орт не решится навредить – ему нужен амуш. А как мы убедились на деле, способность в тебе не иссякает. Убивать, чтобы завладеть даром, нужды нет. Поэтому выгоднее оставить тебя в живых.
– Ты действительно веришь в то, что говоришь? Что плен в «Сердце земли» – достойная альтернатива нормальной жизни? Не забудь рассказать об этом Владу. Полагаю, он найдёт пару причин не согласиться.
Майя видела, как напряглась спина охотника, и мысленно улыбнулась. Ярослав многому успел научить. В том числе – бить по самому больному.
– На счёт сегодняшней ночи… – Яр чуть повернул голову. Пауза затянулась. Майя не хотела её прерывать. Надеялась, что Ярослав передумает. Струсит, не решившись на правду. Но Яр остался Яром даже в сложный момент. – Ты права. Это не похоть. Возможно, в отеле был единственный раз, когда я позволил себе поступить так, как хотел по-настоящему. Если тебя это успокоит – я буду платить за мимолётную слабость всю оставшуюся жизнь.
Майя молча наблюдала, как Ярослав скрывается за поворотом, неся перед собой долгожданную цель – давно потерянного старшего брата. Он сделал всё, чтобы достичь желаемого. Повернул русло судьбы в нужную сторону. Едва не оступившись, нашёл силы продолжить задуманное. И ни разу не оглянулся.
Ощущение безнадёжности накрыло с головой. Майя легла на холодный пол, не беспокоясь, что может простудиться. Глаза горели от невыплаканных слёз, вместо души зияла дыра. Но что-то спрятанное в недрах сознания повторяло, как мантру: всё было ясно с самого начала. Если на секунду задуматься, проанализировать все свершённые действия, становилось ясно, что Яр особо и не скрывал намерения. Порыв благородства замедлил его, но не остановил.
«Боже, я такая дура. Не смогла сложить два и два. Даже не сопоставила, что амуш откликнулся во мне после встречи с Ярославом. Решила, что наделена даром, о котором всегда мечтала. И ведь не смутило, что Матерь удивилась его наличию. Точнее, смутило, но не так сильно, чтобы всерьёз задуматься. Я поверила, что особенная. Что живу не просто так. А оказалось – меня сделали особенной против воли. Вот уж точно проклятье! Ещё немного, и я проникнусь мировоззрением Ины».
Сколько прошло времени с ухода Ярослава, Майя не знала, но по ощущениям – почти сутки. Смог ли охотник беспрепятственно выбраться, куда направился, не порывался ли вернуться и всё исправить? Повисшие в воздухе вопросы вязкой дымкой окутывали разум. Майя попыталась отмахнуться от них и продумать варианты побега, но не нашла сил.
Всё, чего ей хотелось – повернуть время вспять и прогнать зашедшего в мастерскую незнакомца. Никогда не знать ни его, ни свору, ни «Сердце земли», ни то, что существует язык природы. Наслаждаться рутинными днями. Беспокоиться о невыполненном заказе, об опаздывающем курьере, о списании завядших цветов. Делать закупку, фотографировать букеты, болтать с коллегами на перерыве. Пить на балконе вино, наблюдая, как по заснеженным улицам спешат домой люди. Покупать новые джинсы, заправлять постельное бельё. Хотелось просто жить.
Всего этого её лишили. Потому что, как сказал Ярослав, мастерская оказалась ближе всего к парковке. Майя так боролась с руководством при переезде с прошлого места, подыскивала варианты, где люди смогут спокойно оставлять машины… Заботилась об удобстве клиентов, обзванивала арендодателей с утра до вечера, делала рассылку с новым адресом, устраивала промо-акции… И всё для того, чтобы череда событий привела её в тёмную пещеру, сулившую неотвратимую встречу с тем, кто намерен истребить всё живое на планете, даже если прикрывается лишь желанием обучить население языку природы.
Размышления прервал стук. К двери подошёл угловатый мужчина в длинном плаще. Глаза у него, конечно, были сшиты. Открыв замок, кордтерр поманил Майю. Предупреждающе выставив вперёд мэн-гош, мужчина махнул в сторону коридора.
Девушка нехотя поднялась. Спорить было бесполезно. Бежать тоже. Она не Яр – охотник с огромным опытом, который запоминает мельчайшие детали. И выбраться, справившись с кордтерром, не сумеет, особенно теперь, без игл. Участники «Сердца земли» об этом знали, иначе не отправили бы всего одного человека.
– Куда… – Майя прочистила горло и повторила: – Куда меня ведут? К Орту?
Кордтерр коротко кивнул и повёл её по извилистым катакомбам. Дважды им пришлось спускаться по лестнице, и Майя отметила, что логово «Сердца» значительно больше, чем представлялось. И на вид оно оказалось не таким диким – вскоре открывшийся взору огромный зал демонстрировал деятельность, по меньшей мере, тысячи слепцов. Кто-то с громогласным смехом готовил еду, другие черпали из подземной реки воду, третьи занимались чисткой кинжалов. Майя разглядела и с десяток детей. Они сосредоточенно изучали нечто, написанное на меловой доске, и кропотливо записывали в тетради. Глаза у них были целыми.
Целый город, расположенный под землёй, шумел и двигался. Город, не видевший солнечного света, но от этого не менее живой. Населённый людьми, по чьим венам течёт кровь. Кто так же мечтает ночами, представляет будущее. Страдает от боли. Радуется мелочам. И кого ведут, внушая собственное мнение. Выдавая его за истину.
Больше рассмотреть Майя ничего не успела – её втолкнули в большую, богато обустроенную комнату. На потолке покачивалась изящная люстра с сосульками из хрусталя, на полу растягивался пушистый ковёр. Сбоку весело потрескивал камин, прячась за креслами. Почти в центре, занимая половину пространства, громоздился заваленный бумагами и книгами стол. На дальней стене висело огромное прямоугольное зеркало в позолоченной раме, а напротив него, вглядываясь в отражение, стоял мужчина. Майя сжала руки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу.
Мужчина медленно повернулся на звук и приветливо улыбнулся:
– О, вот и ты! Прошу прощения, что пришлось сидеть в темнице – ребята не знали, что делать, вот и устроили самодеятельность. А я задержался – вернулся буквально час назад. Пока переоделся с дороги, пока мне доложили… Проходи, не бойся. Присаживайся. – Он указал на кресло возле камина и сочувствующе покачал головой. – Замёрзла совсем. Увы, такие правила. Узникам комфорт воспрещён, а то какое же это тогда наказание.
Майя замерла, не в силах пошевелиться. Теперь она знала имя человека, заботливо сетующего о негостеприимстве кордтерров. Знала Орта, главу «Сердца земли», первого сына Матери-Природы, отчаянно ищущего обладателя амуша. Но никогда бы не поверила, если бы не увидела своими глазами, что им оказался понимающий и приходящий на помощь незнакомцам Эмиль Штайнманн.
– Шутка, – хрипло произнесла Майя. – Да? Это шутка.
– Увы, – повторил Эмиль, направляясь к камину. – Хотел бы я подтвердить, но… Майя, я вижу, что ты в ужасе. Но, прошу, не воспринимай меня сейчас как врага. Присядь. Скоро принесут ужин.
– Я… Я не…
Она не могла найти слов. Ещё недавно предательство Ярослава казалось чем-то невероятным. Но то, что Орт спрятал её от кордтерров, увёз в другую страну на время охоты и помогал в пути, чтобы облегчить ситуацию, выходило за рамки понимания.
Эмиль вздохнул.
– Ворох вопросов в твоей голове столь ощутим, что я чувствую давление воздуха. И это не метафора. Мне доложили, что ты смиренно ждала участи на верхних уровнях. В темнице, – исправился он. – Так что мешает поддаться течению и спокойно обсудить? Как могла заметить, руки у тебя не связаны. Всегда сможешь дать отпор. Но нужен ли он при отсутствии угрозы?
Демонстрируя доброжелательность, Эмиль первым опустился в кресло и закинул ногу на ногу.
– Где Пёсик?
– Высадил их с Софией и Денисом, как только подъехали к городу. Не переживай, с ними всё в порядке. Насколько знаю, готовятся к встрече с тобой. По крайней мере, пёс, – я едва удержался, чтобы не попросить его утихнуть. Очень уж непоседливый парень.
– Ина говорила… что ты не слеп. Но я не… Нет. Ты же… Тебе тысячи… Сколько тебе лет?
– Вопрос с подвохом, – улыбнулся Эмиль, поправляя очки. – Мне – это кому? Облику, который я принял, или личности?
Майя помедлила. И Эмиль решил сам:
– Моя внешность, как и имя, принадлежат реально существовавшему человеку. Помнишь ли, что я упоминал своего «предка», баварского археолога? – Получив неуверенный кивок, Штайнманн продолжил: – Он нашёл меня, запертого в храме Всематери, когда исследовал местные легенды. Безусловно, тогда я представлял собой нечто иное… Никак не мужчину средних лет. Но археолог не испугался моего внешнего вида. Вытащил из заточения, воспринял как чудо. Обучил всему, ввёл в нюансы современного мира. Конечно, его знаний не хватило, чтобы объяснить моё существование, но того и не требовала ситуация. Отец… – Эмиль чуть поджал губы. – …считал, что я незаслуженно лишился прелестей жизни. И приложил все усилия, чтобы исправить это. После его смерти, воспользовавшись врождёнными умениями, я взял уже привычный образ, посчитав, что настоящий Эмиль Штайнманн, так и не отыскавший ответы, заслуживает увидеть своими глазами успехи в науке. Даже если эти глаза принадлежат теперь другому.
– Сколько?
– Именно мне? Честно говоря, на этот вопрос ответа нет. Можешь ли представить, сколько существует Природа? Так вот я ненамного её младше. Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? – он почти дословно повторил фразу Майи, некогда адресованную ведунье Николине. – Известно лишь Всематери. Присядь, пожалуйста. Тебя качает от усталости. В кресле нет ловушки.
– Меня качает не от усталости. – Майя последовала совету. – А от того, что приходится вести за сегодня диалог уже с третьим человеком. Я не экстраверт, к сожалению, и эти разговоры уже порядком вымотали.
– Аверские, – понимающе кивнул Эмиль. – Два брата, которые, судя по всему, доставили проблем не только мне. Хотя старший, признаться, не такой уж и болтун. Прости. – Он заметил изменившийся взгляд Майи. – Ирония не к месту.
– Ничего. Осуждающе смотреть нет ни сил, ни… желания.
– Ты обижена. На младшего, конечно. Ярослава. Мне доложили, что произошло. И я искренне сочувствую. Больно, когда предают, казалось бы, близкие люди. Мне знакомо это чувство.
Майя в изумлении вскинула голову:
– Ты знал?
– Безусловно.
– И не остановил…
– Не увидел в этом какого-нибудь смысла.
– Почему? Он ведь…
– Он хоть и моя кровь, – развёл руками Эмиль, – но не обладает нужными качествами, уж не в обиду будет сказано. Я наблюдал за ним долгое время. Намного дольше, чем он мог представить. Ярослав нетерпелив, вспыльчив, импульсивен. Ему не хватает такта и понимания. Его особенность, переданная до рождения, – знание амуша, – лишь малая часть того, что требовалось мне для желаемого результата…
– Что значит «твоя кровь»? – перебила Майя. – Эксперимент с Иной удался – это я поняла. Точнее, как там её на самом деле… Ариной. Но почему именно с ней? Что оказалось такого необычного, из-за чего переливание подействовало?
Эмиль снял очки и прикусил дужку. Молчание затягивалось. Наконец мужчина нашёл в себе мужество признаться:
– Ярослав мой сын. Настоящий. Эксперименты тут ни при чём. Если быть точнее, они имели место, но не в том ключе, какой я предполагал изначально… Сможешь ли ты понять?
– Я сообразительная.
– Тут не поспоришь… Но способна ли не просто усвоить информацию, а осознать её?
– Орт… – Майя споткнулась о ненастоящее имя Эмиля, и только собиралась язвительно ответить на сомнения, как в ушах зашумело. На секунду все звуки пропали, а после вернулись чуть искажёнными.
«Перламутровка, – устало прикрыла глаза Майя, – послужила сколько смогла. Теперь побеседуем на амуше. Если Орт не подзабыл, как это делается».
Пауза заставила Эмиля нахмуриться. Он приподнялся из кресла, но Майя остановила его. И решительно произнесла:
– Туман, который ты напустил, уже поднадоел. Не хочешь рассказывать – просто убей меня уже, да и всё. Подсказать, как пользоваться мэн-гошем? Я поднаторела в умении.
Эмиль поперхнулся:
– Убить? Майя, окстись, и в мыслях не было! А, так мы перешли на язык Всематери! То-то мне показалось странным… Неважно. Приятно слышать. Кто мы мог подумать, что я соскучился по нему. Из-за того, что никто и не…
– То есть, я могу не беспокоиться за жизнь, – выпалила Майя. – Зачем тогда вообще искал?
– Не спеши. Я должен объяснить по порядку, чтобы ты смогла убедиться в правдивости слов. Так вот, раз уж…
Их прервал стук в дверь. Эмиль позволил войти, и в комнату проскользнула девушка в хлопковом платье до пят, несущая перед собой поднос с мисками, от которых исходил пар, и двумя чашками.
Эмиль что-то сказал девушке. Та чуть поклонилась и разместила поднос на столе. Человеческий голос Эмиля оказался необычным. В нём явственно звучали клокочущие звуки, словно камни стучат друг о друга при падении.
– Может, чаю?
Майя отказалась. Приняв из рук вошедшей чашку, Эмиль благодарно кивнул и с наслаждением отпил.
– Очень советую. Мы хоть и отапливаем катакомбы, но, сама понимаешь, камень вытягивает всё тепло.
– Ну, хоть ты не вытягивай. Раз уж начал – говори.
Эмиль хохотнул.
– Да, очередная ирония… Как скажешь. На чём я… Ярослав мой сын не из-за перелитой крови. К сожалению, все эксперименты с ней не принесли плоды. Мужчины, женщины, дети… Каждый, кто принял участие, ждал результатов не меньше меня. Но ни один не получил возможность слышать созданий природы. Кроме ребёнка, чья мать в один вечер, пытаясь уменьшить срок долга своих близких, не постучалась ко мне. Каюсь: я потерял бдительность. Поймёшь ли, что такое пьянящая свобода, возможность осуществить то, к чему стремишься после векового бездействия…? Я не знал, что такое «возлечь с женщиной», после смерти отца все силы бросив на опыты, и пошёл на поводу. Мне казалась удивительной реакция организма. Я не думал, что способен на такое, но Арина доказала обратное. Одна ночь… Ночь, открывшая правду: дар, данный мне Всематерью перед тем, как она заточила меня на долгие годы в одиночестве, возможно передать. Но лишь тому, в ком моя кровь находится изначально.
– Зачем тебе вообще проводить эти опыты? Чтобы что? Доказать могущество?
– Отнюдь, – покачал головой Эмиль. – Я следовал одной цели: чтобы Всематерь мне ответила. К сожалению, она перестала это делать очень давно, как только убедилась, что я неполноценен. Не такой, как задумывался. Мне не оставалось ничего, кроме как самостоятельно попытаться до неё достучаться. Хоть она не хочет говорить с собственным сыном, но не откликнуться на зов людей не сможет. В конце концов, они – её лучшее творение. Идеальное. И несовершенное в своей идеальности: слабые, ведомые, подверженные внушению.
– Библию можно выкинуть? – зло пошутила Майя, стараясь скомпоновать в голове полученную информацию.
Эмиль пожал плечами:
– Бог, Матерь-Природа, Вселенная… Чем они различаются? Лишь именами. А по сути – одна сущность, способная дать жизнь тому, кто этого не просил, и без сожалений отвергнувшая своё создание, как только оно подало недовольный голос. Вспомни притчи из той же Библии: несогласных наказывали. Выставляли всеобщим злом и лишали права выбора. Изгоняли за неповиновение. Я – тот самый Иуда, усомнившийся в вере. Мне претило, что Всематерь отказалась от меня, посчитав ошибкой. Мои эксперименты тоже не приносили ожидаемого результата, но я не считаю их неудачными. Они – то, что привело меня к истине. Ступенька за ступенькой, шаг за шагом. Всематери не хватило подобной мудрости. Удивительно, не правда ли? Вместо того, чтобы принять меня со всеми недостатками, она предпочла избавиться. Сделать вид, что меня никогда не существовало.
– Почему ж не убила тогда?
– Разве можно навсегда убить камень? – улыбнулся Эмиль, надевая очки обратно. – Раскрошить, превратить в песчинки – да. Но убить…? А я и есть камень. Точнее, горсть камней, в которых вдохнули жизнь. В начале шестого дня, наравне с животными. Не тебе ли, упоминающей Библию, это знать?
– Но… Но человек сотворён из пыли! По одной из версий, конечно…
– Верно. Человек – из пыли. Но я не человек, как мы уже поняли. И хоть всю свою жизнь стремлюсь к тому, чтобы…
– Ты каменный голем, – перебила его Майя, прикрывая рот ладонью. – О вас же… Нет, это чушь! О вас упоминали во многих книгах, но ни одна… Невозможно. Просто невозможно.
– Почему? – удивился Эмиль. – По-твоему, говорящие деревья и собаки более вероятны, чем такой же камень? Но знаешь, что отличает меня от настоящего человека? Не происхождение – оба мы лишь частицы земли. Камень, пыль… Разница невелика. Но есть то, чем меня не наградили, и чего я пытаюсь добиться всю свою жизнь. Чем богат человек, даже если не осознаёт этого. Что заковывает в броню, боясь ощутить боль. Что ведёт его к свету. Чего не хватило Ярославу, который почти что его открыл?…
Майя вопросительно глянула на Эмиля. Дыхание перехватило. Вот, зачем глава «Сердца земли» всё затеял. Вот, почему он выбрал такое название. Вот его истинный мотив. И сразу становилась понятна бескомпромиссность действий. Трудно относиться к кому-то с сочувствием, когда у тебя нет…
– Сердца. У меня, Майя, нет сердца. Кровь, которая течёт внутри тела, не проходит круг через крупную мышцу. Как такое возможно? Поверь, я пытался выяснить всё то время, что существую. Но эта загадка доступна лишь Всематери. Впрочем, как и множество других – про сотворение мира, амуш, дары… И я просто хотел услышать ответ. Понять, почему именно мне не досталось того, что отвечает за сострадание, любовь, нежность. Химические реакции тут ни при чём, поверь на слово генетику с огромным опытом, – краешком губ улыбнулся Эмиль, и, вмиг посерьёзнев, повторил: – Я лишён сердца с самого начала. А у Ярослава оно есть, но, боюсь, перенявшее каменную основу родителя. Потому я прошу простить его. Прошу как отец. Он не виноват, что ему досталось худшее из возможного. Никто не виноват в своём рождении.
Майя с трудом разлепила губы:
– Скорее матери. Знал бы ты, на что она пошла…
– Я знаю. Прости, что нарушил личные границы, но трудно не услышать разговор на родном языке.
– Так вот куда ты ездил… Не меня искал, а ресторан. Место, куда направила ведунья.
– Верно. Помогла ещё история поиска в ноутбуке. Опрометчиво было оставить её. Но только представь, как я удивился, когда увидел давно погибшую Арину. Она была словно готова к моему появлению. Рассказала всё, что натворила.
– И ты отпустил её? – с сомнением протянула Майя. – Зная, что она отдалила тебя от мечты, позволил уйти?
– Позволил бы, – поправил Эмиль. – Но не успел. Она решила сама управлять судьбой.
Перед глазами запрыгали белые точки.
– Она… мертва?
Эмиль кивнул.
– Порезала вены. Я не успел ничего сделать. Да и, признаться, вряд ли бы стал.
– Я могу понять, что тебе ничего не стоило прийти к такому выбору… Но они, – Майя указала за спину, – все те, кто наполняет пещеры. У них ведь должны быть эмоции – не вместе же с глазами вырезали! Так почему творят вещи, от которых волосы дыбом? Спокойно ли спят потом? Во сне не вздрагивают?
– С чего такое суждение? – Эмиль в недоумении приподнял брови и отпил остывший чай.
Майя думала, что смирилась. Но раны вновь открылись при воспоминании, и она обронила, не пытаясь скрыть дрожь в голосе:
– Охот… Охотничий дом. Твои посланцы сожгли его. Они хотели наказать Яра за помощь мне. Но внутри находились четыре собаки. Собаки, которые просто потянулись к первому человеку, приласкавшему их. Собаки, чьи жизни только начали налаживаться после долгого скитания по улицам. И чьи сердца больше, чем у всех присутствующих вместе.
Эмиль моргнул раз, другой, а потом тихо вздохнул. Едва заметно. Если бы он мог ощущать эмоции, Майя бы поклялась, что услышала сквозившее во вздохе сочувствие. Но голос генетика вернул её в реальность. А произнесённая речь перевернула мысли вверх дном.
– Я полагаю, про дом и собак тебе рассказал Ярослав? Можешь не отвечать, и так вижу. Майя, я повторю снова, и буду повторять, пока ты не поймёшь: мы не убиваем. Позволяем умереть, если не видим причин препятствовать, но сами к чьей-либо смерти не причастны. Дом никто не сжигал, он стоит себе целый и невредимый. И все псы живы. Насколько мне известно, они до сих пор ждут Ярослава. Который, впрочем, направился вовсе не в родные места. Его отследили до города, дальше он сменил машину на арендованную. Я не увидел смысла в преследовании. Он оказался прав – уж прости, что и ваш разговор мне передали в деталях, – как бы я не был рад, что смог передать свою особенность, человек, который смог её не только в себе удержать, но и восполнить при необходимости, для выбранной цели намного ценнее родной крови. Поэтому я тебя искал. Поэтому захотел узнать поближе, выяснить, что именно в тебе такого, от чего Всематерь пошла на уступки.
– Выяснил?
– Увы. Ещё одна загадка. Но это не помешало мне удостовериться, что ты именно та, кто достоин дара. Не по чьей-либо прихоти или случайной передачи, а из-за собственных качеств. – Эмиль доброжелательно улыбнулся. – Уж не знаю всех подробностей, но наслышан, как часто тебе приходилось общаться с живыми существами. И все они отвечали. Видимо, принять в себя язык природы и всех её созданий может лишь обладатель сердца, способного растопить камень.
– Закончим демагогию? Я и правда устала от этих многочисленных разговоров и внезапно открывающихся истин. Словно разом сорвали повязку и оставили осваиваться посреди горы трупов. Хотя меня всё ещё мучает любопытство.
– Не растеряла данную черту даже сейчас. Похвально. Про что и я говорил.
Майя замялась, прежде чем сформулировать вопрос.
– Почему слепые? Зачем зашивать глаза кордтеррам? Что-то ритуальное?
– Поверь, это не моя инициатива. Точнее… Ох, скрывать не буду: я сделал это с первым последователем из чувства… превосходства. Из-за уверенности в собственной правоте. Непросто обращать внимание тех, кто младше тебя на такое количество лет. Они кажутся слепыми котятами, бесцельно тычущимися в углы. Подожди, позволь объяснить. Проведя много времени в заточении, в полной темноте, и ни разу не увидев света, я понял, что многое можно осознать, лишь лишившись зрения. Мне захотелось проверить это на практике – как я уже упоминал, отец вызволил меня из храма и допустил к своим учениям, но археология и палеонтология мне показались лишь ступенью к истинному знанию. И я увлёкся сначала биологией, затем анатомией, следом и генетикой. Последняя стала неотъемлемой частью жизни. Хотелось понять, каким образом я могу существовать. Так вот, мне показалось интересным подтвердить теорию, что при отключении одного из пяти чувств обостряются другие. И когда я нашёл тех, кто поддерживал мои идеи, предложил проверить догадки. На первом же испытуемом теория подтвердилась. Слепые люди ярче воспринимают окружение. Они ориентируются на слух, запах, осязание. Отсекают всё лишнее и не верят иллюзиям. Выявляют только самое необходимое. Но как бы я не хотел завершить процесс после успеха, увы, это превратилось в массовую истерию. Я окружил себя теми, кто искренне поверил, что стоит вернуться к истокам, и они начали слепо – уж прости за каламбур – следовать примеру первых. Превратили это в некую традицию, посвящение в ряды. Мне едва удалось уговорить их на безопасное удаление глаз, чтобы избежать инфекций. И я понял, что проще сделать это доступным, чем пытаться остановить. К сожалению, верхом эксперимента, против моего желания, безусловно, стал старший Аверский. Сын, – уточнил Эмиль. – Не Виктор. Вижу огонёк сомнения в твоих глазах. Арина упомянула, почему именно они остались в долгу? Что натворили?
– Нет. Она не знает. По крайней мере, так сказала. Хотя стоит только вспомнить, сколько этажей из лжи построила – и я не удивлюсь, что в очередной раз соврала.
Эмиль задумчиво погладил бородку.
– Отнюдь. Может действительно не знать. Это касалось Виктора и Дмитрия. Что ж, раз она не обмолвилась, а у виновников теперь не спросишь, я не имею никакого права раскрывать карты.
– В каком смысле «не спросишь»? – подняла голову Майя. – Виктор, понятно, умер от силы любви жёны, но Дмитрий… Дядя Яра. Он же связующий? И не так давно выходил на …кхм, связь. Или это снова охотничьи байки?
– Нет, всё верно. Но утром мне поступили данные из больницы, что Дмитрий внезапно умер от сердечного приступа. Вижу, ты растеряна. Не стоит. Дослушай сначала. Я сомневаюсь, что это произошло на самом деле. Врачу нетрудно подделать документы, особенно при наличии знакомых из той же отрасли. Хоть у меня много последователей и среди тех, кто предпочёл остаться «глазами» на поверхности, уследить за каждым невозможно. Я допускаю, что не всегда оказываюсь правым, но в этот раз, как мне кажется, не ошибаюсь. Дмитрий всю жизнь поддерживал Ярослава, даже при угрозе собственной безопасности. Он укрыл мальчика, вырастил, помогал по мере возможностей. Полагаю, что не изменил привычкам и сейчас. Вероятно, Ярослав оповестил о результатах своей операции и предложил скрыться вместе. Устроить, так сказать, переосмысление семейных ценностей. Это бы объяснило, почему в некрологе столько неточностей. Да, я изучил его для спокойствия.
– Но искать возмездия не будешь?
– Чтобы добиться правильных результатов, нужны те, кто целиком отдаётся цели. Дмитрий оказался не из их числа. Что мне остаётся делать? Найти его и приказать убить? Как я уже сказал, мы никого не лишаем жизни. Это легенда, чтобы отпугнуть лишних. Вспомни хоть один случай, даже если не видела его сама, а лишь услышала от других: есть ли хоть одно злодеяние «Сердца земли»?
Майя закусила губу. В словах Эмиля сквозил здравый смысл.
– А Юрий? Друг моего… друга. Следил за мной, набросился. Ранил Дениса. Чем не попытка убийства?
– Слышал, слышал. Не доглядел за новыми присоединившимися. Моя… паства, – Эмиль недовольно цокнул языком, – расширилась. Небольшие группки ценящих идею «Сердца земли» распределены по всей планете, и я уже не способен всецело управлять их деятельностью. Конечно же, над ними стоят потомки Первых – тех самых, что с самого начала поддержали. Но они не обладают столь же сильным влиянием. Это мой недочёт. И я исправлю его, как только появится возможность.
