Kitabı oku: «Пропавшая Джина», sayfa 3
– А вы разве мечтаете о чём-то другом? – едко усмехнулась София.
– По-моему, самое главное, быть вместе с теми, кого любишь, и чтобы никто никогда не ссорился, – уверенно проговорила Поля.
– Хм, – фыркнула София, – какая глупость!
Эта девочка, показавшаяся такой милой на первый взгляд, теперь совсем не нравилась Поле. И она решила не спорить.
В следующий зал вела узкая дверка, рядом с которой к стене была прикручена табличка с непонятным «ЦДТКПННРВДЦ».
– А что такое «ЦДТРВЭ…»? Это склад, где вы храните ненужные согласные буквы? – поинтересовалась Валя.
– Это и есть «Цех для тех, кому пока не нашлось работы в других цехах». Сегодня это ваше место работы.
– И что же мы будем здесь делать?
– Ровным счётом ничего! – радостно сообщила София.
Цех был размером со школьный класс, только совсем без окон. И стены его были абсолютно пусты, если не считать большие круглые часы, длинная металлическая стрелка которых монотонно отстукивала секунды. Из мебели – только расставленные несколькими рядами стулья с серыми спинками. Несколько длинных прямоугольных ламп излучали холодный белый свет. На стульях тут и там сидели дети и совершенно ничего не делали. Когда девчонки вошли, дети разом повернулись, окинули их скучающим кислым взглядом и снова погрузились в своё безделье. София усадила сестёр на стулья и молча удалилась.
– По-моему, какая-то страшная глупость эта фабрика. Производить тонны конфет, чтобы потом их снова переплавлять в такие же конфеты. Лучше бы отправили детям в Африку. И этот дурацкий цех, где единственная работа заключается в том, чтобы сидеть без работы. Они тут даже в потолок не плюют, сидят просто как восковые фигуры. А Джину мы так и не нашли, – шёпотом сказала Валя.
– Да уж, – Поля повернулась к сидевшему рядом мальчику.
– Эй, мальчик! Ты давно тут ммм… вот так работаешь?
– Вообще-то здесь нельзя разговаривать.
Поля взглянула на него презрительно, поёрзала на стуле, рассматривая остальных.
– Дали бы хоть краски с бумагой или пластилин. Или книгу почитать, – вздохнула она, потом громко добавила:
– Ребята, есть у кого-нибудь книга или хотя бы тетрадка с собственными сочинениями?
Но никто не ответил…
– Нет, я так не могу. Сидеть и совсем ничего не делать – это настоящая пытка.
Поля вскочила со стула.
– Пошли отсюда!
Она схватила Валю за руку и потянула к выходу.
В основном цехе всё так же кипела работа. Сёстры, стараясь не привлекать внимания, устремились к лифту. Красная кнопка вызова ярко горела. Рядом с лифтом спиной к ним стояла девочка в жёлто-фиолетовом костюме. По густой копне чёрных волос Поля сразу узнала Джину. Она подбежала и изо всех сил обняла подругу. На удивление, Джина резко и грубо отстранилась.
– Ты чего? – удивилась Поля. – Мы давно тебя здесь ищем! И родители тебя ищут. Все!
– Вам какой этаж? – спросила Джина, когда все трое оказались в лифте.
– Самый верхний! – воскликнула Поля. – Подруга, ты чего?
Джина нажала какие-то две кнопки, и лифт поплыл вверх.
– Разве мы с вами знакомы?
– Что с тобой? – присоединилась Валя. – Ты же не могла нас забыть за два дня!
– Извините, но я вас первый раз вижу, – спокойно ответила Джина.
– А как же школа? Лисик? Родителей своих, может, ты тоже не помнишь?
– В школах давно никто не учится, потому что это бессмысленно. Лисик – новая собака Киры Адольфовны. А родителей своих я действительно не помню. Мне это неинтересно. Они привели меня сюда, когда я была совсем маленькой, и оставили. А Кира Адольфовна воспитала меня, сделала из меня правильного, целеустремлённого человека. Я ей за это очень благодарна. Как и другие дети. Может, вы ещё не знаете. Но фабрика – это только начало. Это ещё конфетки, а ягодки будут потом.
– Цветочки.
– Простите, не поняла?
– Это ещё цветочки, а ягодки будут потом. Русская пословица, – сказала Валя.
– Да всё равно! – фыркнула Джина.
– Но это же неправда! – возмутилась Поля. – Лисик – ваша собака! Твоя мама Марина сказала нам вчера утром, что ты ушла одна в школу. Ещё раньше пропал Лисик. Вот почему мы здесь. И сейчас мы все пойдём домой!
– Я уже дома, девочки. Фабрика – мой дом. Я так для себя решила.
Лифт остановился. Джина толкнула двери и сделала шаг наружу. Потом вдруг развернулась и поглядела на Валю и Полю с холодной ухмылкой.
– До свиданья, девочки! Хорошего вам дня. Это мой этаж, вам выше.
Двери зашуршали, возвращаемые доводчиком. Лифт снова бесшумно заскользил вверх.
– Ты что-нибудь вообще понимаешь, Поля? Я совершенно ничего. Как она могла всё забыть? Что им тут подсыпают в их свиной творог, отчего они становятся идиотами?
Выбравшись из кабины, сёстры снова очутились в коридоре с портретами собак. Быстро, ни на секунду не задерживаясь, мимо десятков одинаковых дверей, они вышли к белой лестнице. Потом спустились на первый этаж.
– Смотри, Валя!
Над выходом поблескивала фиолетовыми плитками простая мозайка: «Правда – это ложь, ложь – это правда».
Девочки выскочили на улицу, добежали по тропинке до бетонных плит, потом до забора из зелёного гофрированного металла. Как вчера они отогнули плохо прикрученный металлический лист и оказались во дворе своего дома.
5
Поля дёрнула ручку двери гаража. Как и прежде, гараж был заперт. Мимо шумно проехала машина-поливалка. Только не привычного оранжевого цвета, а синего, как васильки. Девочки поднялись на крыльцо дома. Там дверь легко поддалась.
– Вот так приключение! – сказала Валя. – Никто не поверит. И это только первый день каникул. Почему же никто никогда не рассказывал, что за нашим забором и пустырём есть это странное общежитие и фабрика?
– Ага, и столько дураков в одном месте, которые вообразили, что фиолетовая манка вкуснее обычной, хотя нет совершенно никакой разницы, – заметила Поля. – Но что нам делать с Джиной?
– Сейчас пойдём и расскажем обо всем тёте Марине. Потом вернёмся туда вместе. Если нужно, с полицией.
– Точно, и скорой помощью. Там явно есть те, кому она нужна.
Девчонки влетели по лестнице на второй этаж, в свою комнату. Поля подбежала к шкафу, распахнула дверцы и застыла на месте. Вместо юбок, платьев и кофточек на неё смотрела глухая кирпичная стена. Валя выдвинула ящик письменного стола, в котором хранила заколки и резинки. Ящик оказался сплошным куском дерева. На столе лежала книга «Маленький принц» Экзюпери, которую им на ночь читал папа. С ней что-то было не так. Приглядевшись, Валя поняла, что это только муляж – только обложка, наклеенная на толстый картон. И тут начался настоящий киношный обыск. Валя взялась за остальные ящики, шкатулки, коробочки. А Поля – за полки с книгами. Всё было ненастоящее. Когда комната стала похожа на жилище, в которое проникло семейство бешеных обезьян, сёстры без сил опустились на ковёр у стены, на островке не тронутом хаосом. Тишина звенела от напряжения. Минут десять они с серьёзными лицами сидели, уставившись на кирпичную стену за приоткрытой дверью шкафа. Потом, не сговариваясь, вскочили и бросились на кухню.
В шкафчике над столешницей стояли белые керамические банки с крупами, мукой и сахаром. Теперь банки стали полыми кусками керамики. Холодильник превратился в целый кусок железа. И только нижние ящики, в которых раньше хранились кастрюли и сковородки, ломились от упаковок «Елжевичного У». А рядом с плитой, на полу, девчонки обнаружили пластмассовое ведёрко с самой настоящей недавно выловленной рыбой – подмороженным ротаном. На стене у входа на кухню висел календарь с красной рамкой для числа. Почему-то рамка стояла на дате «девятое декабря». Эта странность сразу привлекла внимание Поли, ведь она лично передвигала её каждое утро.
Раздался звонок в дверь. Девчонки добежали до коридора, но у самой входной двери остановились в нерешительности.
– Если мы вроде дома, но в то же время не дома, то кто это может быть?
Валя аккуратно приоткрыла дверь, стараясь делать это бесшумно, и просунула в образовавшуюся щель голову. У калитки на улице стоял какой-то мальчик в зелёных шортах и полосатой сине-красной футболке. Мечтающие о парикмахерской тёмные волосы на его голове перьями торчали в разные стороны. Мальчик всё время напряжённо вглядывался в даль улицы, поэтому Валя осталась незамеченной. Он нажал на звонок во второй раз, повернулся и увидел приоткрытую дверь.
– Девочки, мне нужно вам что-то сказать, это важно. Не бойтесь!
Валя застыла на месте, настороженно уставившись на сестру. Поля пожала плечами, потом решительно распахнула дверь и вышла на крыльцо.
– Привет! Меня зовут Ким. И я знаю, что у вас дома всё ненастоящее.
Так Валя и Поля познакомились с Кимом. Когда девчонки впустили его, он сразу уверенной походкой направился на задний двор, где по-хозяйски уселся на тяжёлую дубовую скамейку под прозрачным навесом летней веранды, словно бывал здесь уже не раз.
Ким извинился за внезапное вторжение, а потом рассказал свою историю.
Несколько лет назад его папа купил ветхий полуразвалившийся дом на Янтарной улице. Старый дом снесли и на его месте построили новый кирпичный. Однажды, когда Ким с папой занимались уборкой на лужайке перед домом, косили траву и собирали её в мешки, подъехала большая чёрная машина. Из неё вышли двое. Они подозвали папу и долго о чём-то с ним говорили. Вернулся он будто не в себе. Ким спросил, что случилось. Но папа только ответил: «Ничего, разберёмся». Несколько дней папа был хмурым. Он всё время молчал, его явно что-то тревожило. А потом однажды не вернулся домой с работы. Ким понимал, что это как-то связано с их новым домом, в который они собирались скоро переехать. На следующий день он отправился на Янтарную. И снова увидел там большую чёрную машину.
– С запасным колесом и серебристой акулой! – догадалась Поля.
– Точно!
Ким открыл дверь своим ключом и зашёл в дом, но там никого не было. Правда, кое-что изменилось. Появилась странная чёрная коробка.
– Кажется, я понимаю, что было дальше, – сказала Валя, – потому что с нами произошло то же самое.
– Но почему теперь у нас дома всё ненастоящее? – спросила Поля.
– Да потому что здесь всё ненастоящее. Правда – это ложь, ложь – это правда. Думаю, вы видели эту надпись. По одной из версий, много лет назад, даже сложно представить когда, в этих краях жила молодая крестьянка. Каждый день, включая воскресенья и праздники, она пасла коров. Эта девушка так много врала, что однажды старший брат не выдержал, схватил и бросил её в самый глубокий колодец в деревне. Но она была такая врунья, что ей удалось обмануть время, пространство и законы физики. Этой девушкой была Кира Адольфовна. Только звали её, конечно же, по-другому. Как – никто не знает. Сейчас мы не в настоящем мире. Этот мир возник, когда Кире Адольфовне удалось обмануть пространство и время. Местами он очень похож на наш, но полностью построен на лжи. Поэтому-то и в вашем доме всё ненастоящее. А если вы дойдёте до конца улицы, то увидите, что там начинается пустыня. Там только песок и ветер перекатывает одинокие верблюжьи колючки. Если вы пойдёте в другую сторону, потом повернёте направо и будете идти всё время прямо и прямо, то упрётесь в высокий ржавый забор, стоящий поперёк улицы. Кира Адольфовна хочет, чтобы её считали аристократкой и всячески пытается забыть о своём прошлом в деревне с коровами. Но сколько бы она не съела «Елжевичного У», это знание сохранилось и мучает её. Поэтому на фабрике запрещено любое упоминание коров, молока и даже говядины.
– Ах, вот откуда взялась фиолетовая манная каша и свиной творог! – воскликнула Поля.
– Да-да, так и есть.
– А почему тут одни только дети? Почему кроме самой квадратной тучи и этого Шулика, мы не видели ни одного взрослого?
– Потому что детям легче стереть память. Чтобы заставить их делать то, что нужно этим двоим. Вы же замечали, что если плачущему грудничку показать игрушку, которая ему нравится, он начнёт улыбаться и тут же забудет о своем горе. Кира Адольфовна с Шуликом при помощи своих фиолетовых конфет день за днём, по капле стирают их истории. Многие дети здесь совершенно не помнят своих родителей и то, что было с ними раньше. Хозяйка фабрики утверждает, что злостин делает человека целеустремлённым. Но это, естественно, неправда. Злостин делает человека слепым и глупым. И тот просто начинает повторять чушь, которую придумали хозяева фабрики. Тем, кто много врёт, бывает достаточно пары пакетиков «Елжевичного У», чтобы забыть всё подчистую. Но есть и такие, чья память сопротивляется, прячет дорогие воспоминания в своих самых укромных уголках.
– Как этот Петя Ганнушкин, – вспомнила Валя. – Так вот почему Джина нас не узнала?
– Ваша подруга была большой лгуньей, на неё не пришлось тратить много тянучек. Думаю, теперь её уже не получится вернуть, – сказал Ким грустно. – Теперь она верит, что жила здесь всегда.
– И что Лисик не её собака, а этой квадратной тучи, – нахмурившись, проговорила Поля.
– Но откуда ты всё это знаешь? – спросила Валя, внимательно слушавшая рассказ Кима.
– У меня аллергия на местную ежевику. Меня от неё тошнит. И мне много что удалось узнать.
– Очень у тебя полезная аллергия! – сказала Поля и улыбнулась.
– Однажды, под плитами на пустыре я нашёл вот это. Ким вытащил из бокового кармана шорт сложенный гармошкой сильно измятый и пожелтевший лист бумаги, развернул его и протянул девчонкам. Это была карта, заполненная большим количеством квадратиков, обозначавших дома. Улицы выглядели как две параллельные линии. Длинным прямоугольником было отмечено общелжитие. Поля и Валя обнаружили рядом с ним озеро. А пустырь оказался гораздо больше, чем они себе представляли. Он занимал почти всю нижнюю правую сторону. Над всем этим зелёным фломастером была аккуратно выведена надпись: «Лжебург». Часть карты была нарисована старыми сине-фиолетовыми чернилами. Другая часть более свежими – чёрными и тёмно-синими.
Девчонки вернули карту. Ким снова аккуратно свернул её и положил в карман.
– Я кое-что дорисовал, многого здесь не было. Но нам лучше поспешить. Вас, должно быть, уже ищут.
– И что нам делать? – Валя тревожно взглянула на нового друга.
– Бежать!
– Но как, Ким?!
– При помощи моей карты. Я знаю, где находится переход в настоящий мир.
– Почему же ты сам все ещё здесь? – спросила Поля.
– Где-то в Лжебурге они спрятали моего папу, и я должен его найти.
– Как же мы спасём Джину, если сами сбежим? Да и остальных ребят тоже жалко, – сказала Валя.
В этот момент перед домом резко затормозила машина.
– Идите за мной! – вскочив с места, скомандовал Ким.
Они пересекли задний двор. В углу забора виднелся небольшой лаз, прикрытый ветками вьющегося хмеля. Ким отодвинул ветки и исчез в образовавшейся норе.
– Ну что вы там стоите, давайте скорее сюда! – позвал он.
За забором оказалась улица, хотя в настоящем мире за ним находился соседский участок, хорошо просматриваемый из окна девчонок. Таких жутких мест в своём районе они раньше не встречали. Асфальт был неровный, весь в заплатках и колдобинах. Узкие серые дома торчали из земли как кривые зубы. Некоторые вторым этажом нависали прямо над дорогой. Девочки изо всех сил пытались не отстать от Кима. Извилистая улица привела их на гигантскую площадь. Из изъеденного рытвинами асфальта тут и там пробивалась жёсткая трава. К центру площади её становилось больше. А дальше начиналось самое настоящее болото, со всех сторон окружавшее сильно накренившийся дом из красного кирпича с ржавой металлической крышей. Дом вырастал прямо из мутной зелёной воды, и было совершенно непонятно, как он там оказался.
С площади они свернули в узкий переулок и уткнулись в забор, нижняя часть которого находилась примерно в метре от земли, что выглядело довольно нелепо. Проскочив под забором, ребята очутились в совершенно ином месте. Кривой асфальт сменился гладко выложенной брусчаткой. Вдаль уходила ровная прямая улица с большими палисадниками и аккуратными одноэтажными домиками. Здесь было много цветов. Пёстрыми коврами тут и там раскинулись изящные клумбы с астрами, колокольчиками и розами. Ким бежал впереди, иногда оборачиваясь, чтобы убедиться, что девчонки поспевают за ним. Сначала они держались дороги, потом свернули к бледно-розовому дому, протиснулись через густой низенький колючий кустарник и оказались во дворе другого дома. Затем выскочили на соседнюю улицу. Тут Ким остановился, достал карту и некоторое время напряжённо смотрел в неё. Удивительно, что до сих пор они не встретили ни одного человека. Хотя день был в самом разгаре. Не было ни детских криков, ни щебета птиц. Только слабый тёплый ветерок доносил еле уловимый запах ежевичных тянучек. Ким убрал карту в карман и огляделся по сторонам. Они снова пустились в путь. И тут где-то рядом раздался шум мотора. Из-за угла, в нескольких домах от них, на улицу на большой скорости ворвался чёрный автомобиль и теперь стрелой летел в их сторону.
– Скорее! – крикнул Ким и дёрнул Полю за руку прочь с дороги. Они снова перебежали чей-то задний двор и оказались ещё на одной улице, очень похожей на две предыдущие.
– Здесь! – сказал Ким, останавливаясь около красивой клумбы с крупными розовыми цветами, названия которых девчонки не знали.
– Прыгайте скорее в центр клумбы! Сейчас они уже появятся!
– Но как же… – попробовала возразить Поля.
– Нет времени! Поговорите с дедом Гришей, обязательно!
Девчонки что было сил оттолкнулись от земли и почти одновременно перенеслись в самую гущу цветника. Тут же почва под ними сделалась мягкой, и они начали медленно проваливаться внутрь пряно пахнущего цветочного ковра, как во фруктовое желе.
6
Под ногами, на которых налипли продолговатые розовые лепестки, был песок. Он был твёрдый, давно слежавшийся, местами заросший травой и одуванчиками. Приглядевшись, Поля обнаружила, что стоят они в старой квадратной песочнице, деревянные бортики которой терялись в густой траве и сорняках. В нескольких метрах от песочницы возвышался двухэтажный дом из жёлтого кирпича. Тот самый новый жёлтый дом, который переместил их вчера в Лжебург. Теперь они знали, что это дом Кима. Мимо, шипя струёй воды, распыляемой по асфальту, проползла оранжевая машина-поливалка. Было утро. Наверно, часов девять. Солнце жарило уже вовсю. К песочнице подлетел тяжёлый мохнатый шмель и грузно сел на фиолетовый цветок, отчего тот покачнулся. Шмель недовольно зажужжал и полетел дальше в поисках более устойчивой площадки для отдыха. Где-то, в одном из соседних дворов, слышались детские голоса.
Девчонки выбрались на улицу и направились в сторону своего дома. Когда они вошли в калитку, дверь открылась, и им навстречу выскочили мама и папа. Родители подбежали, и после трогательных объятий все четверо ещё несколько минут ошарашенно стояли на улице. Мама улыбалась, но по её щекам скатывались слёзы.
– Мы всех уже обзвонили, полиция приезжала! Вы в порядке? Как можно было уехать и никому ничего не сказать? Где вы ночевали?
Выслушав шквал вопросов, девчонки рассказали историю, которая с ними приключилась. Родители молча выслушали, потом недоверчиво переглянулись, и мама спросила:
– Это Джина всё придумала? Она у вас известная выдумщица.
– Мама, но это же самая настоящая правда! Скажи, Поля?
– Мы звонили родителям Джины. У них долго никто не подходил к телефону. Но вчера ближе к вечеру ответил мужчина. Он назвался племянником хозяйки мамы Лисика… кажется так, – сказала мама, – имя у него ещё необычное. Павиан Христофорович или что-то в этом роде. Он почти плакал в трубку, объясняя, что родители Джины срочно уехали к ее тёте, которая подхватила воспаление лёгких, катаясь на самокате под дождём. Ещё он сказал, что вы вместе с Джиной поехали на экскурсию на кондитерскую фабрику, но обещали вечером вернуться. Очень странный мужчина. Не знала, что у Джины есть тётя.
– А я не знал, что собаки породы чихуахуа поддерживают родственные связи через своих хозяев, – поддержал папа.
– Ладно, бегите скорее переодеваться. Хорошо, что всё закончилось благополучно, – сказала мама. – И спускайтесь завтракать.
– Они не верят ни одному нашему слову, – пробормотала Поля, открывая шкаф. Там висели платья и другая их одежда. Валя выдвинула верхний ящик письменного стола – заколки и резинки были на месте. А на столе лежала самая настоящая книга – «Маленький принц» Экзюпери.
– А ты, Поля, сама бы поверила, если бы тебе кто рассказал такое?
– Конечно, нет.
На завтрак была манная каша. Белая, как обычно. Ещё круассаны с маслом и абрикосовым джемом. Поля бросила взгляд на календарь. Красная рамка указывала на дату «двадцать шестое мая».
После завтрака сёстры вышли на улицу и по подсохшему асфальту направились в сторону дома деда Гриши.
– Помнишь, – спросила Поля, – что Митька говорил про деда Гришу? Как его находили на других улицах, а он бредил про какие-то клумбы.
– Я сразу поняла, что старик знает гораздо больше. Теперь-то я догадываюсь, почему он не стал делиться своей историей. Он уже наверно пробовал когда-то, но ему не поверили. Так же, как и нам – мама с папой. Многие до сих пор считают его сумасшедшим.
– Ну теперь-то мы такие же сумасшедшие, – сказала Поля и перепрыгнула маленькую лужицу, оставленную поливалкой.
Дед Гриша открыл не сразу. Валя несколько раз нажала на звонок, прежде чем послышалось шарканье старых туфель во дворе. Поля успела сбегать к калитке Джины и позвонить на всякий случай к ним. Но там, конечно же, никого не было. Девочки не сомневались, что странный Павиан Христофорович, с которым вчера разговаривали родители, не кто иной, как Шулик.
Дед Гриша, увидев девчонок, сначала нахмурился и хотел было проворчать что-то в свойственной ему манере. Но Валя решительно опередила его:
– Мы знаем про Лжебург!
Одна густая бровь деда приподнялась. Он с минуту стоял так и смотрел на девчонок, раздумывая. Потом раскрыл калитку во всю ширь и предложил войти. На этот раз он позвал их в старую деревянную беседку. Там на столе стоял самовар, блестевший одним боком, и банка с прозрачной жидкостью.
– Я вот самовар решил почистить, – угрюмо пояснил дед Гриша.
Девчонки в красках описали, как провели ночь на фабрике, про встречу с Джиной и про Кима. Дед Гриша слушал молча и всё время покачивал головой. Когда рассказ был окончен, он улыбнулся. Но не весело, а скорее с какой-то тоской. И наконец произнёс:
– Да, я знал, что эта история ещё напомнит о себе.
– Может, вы теперь расскажете нам всё, что знаете? И что вы имели ввиду, когда упомянули клумбу с часами? – умоляюще глядя на деда, попросила Валя. – Нам нужно найти способ вернуть Джину.
– Хорошо, – дед Гриша недоверчиво прищурился, – но только никому! Слушайте… Когда я был примерно вашего возраста, наша семья жила недалеко отсюда. Мы вчетвером – с мамой, папой и братом Колей занимали одну комнату в длинном деревянном бараке. После войны многие люди жили в таких. Тогда молодёжь увлекалась туризмом. Туристы собирались группами, набивали рюкзаки провизией, всем необходимым и шли в поход. Иногда доезжали куда-нибудь на поезде или на электричке, а дальше пешком. Летом мой брат собрался в поход на Кольский полуостров, в Хибины, со своими друзьями. Они должны были доехать на поезде до Кировска, а дальше две недели жить в палатках на природе. Я им очень завидовал, потому что видел, как тщательно они готовились, как горели у них глаза. Но втайне верил, что мне тоже предложат пойти. В какой-то момент, устав ждать приглашения, я сам обратился к брату с просьбой взять меня с собой. Но он только улыбнулся и сказал, что я ещё слишком молод для походов. Тут все мои надежды рухнули. Я полночи не спал. Всё думал, как это чудовищно несправедливо с его стороны – оставить меня в городе, а самому купаться в горной речке, готовить еду в котелке на огне, петь песни под гитару вечером у костра. Мне было очень обидно. На следующий день, когда родители были на работе, брат куда-то уехал, а мы с мальчишками лупили по мячу в соседнем дворе, кто-то залез к нам в комнату и вытащил у брата из рюкзака конверт, в котором были деньги их группы и билеты на поезд. Билеты остались, как были, вместе с конвертом. А вот все деньги пропали. Приезжала милиция на мотоцикле, всех опрашивали. Дошла очередь и до меня. Я заявил, что видел, как перед уходом брат вытащил из рюкзака деньги и положил их в карман.
– Ужасная подлость! – не сдержалась Валя. – Это же нечестно!
Дед Гриша не разозлился. Он только очень грустно посмотрел на Валю и продолжил.
– Так и есть! До сих пор не могу себя простить. Каждый день думаю, как бы сложилась моя жизнь и жизнь брата, если бы тогда я не соврал так жестоко. Но в тот момент меня полностью захватила нелепая детская обида. Всё кончилось тем, что родители заняли у соседей, собрали нужную сумму и отдали ребятам. А брат через несколько дней после происшествия взял рюкзак и уехал. Он не мог и не хотел жить после этого в нашем городе, где на него теперь смотрели как на вора. Родителям он сказал, что едет на большую стройку в Братск. Там на реке Ангара как раз началось строительство гидроэлектростанции. С тех пор своего брата я больше не видел. Знаю только, что позже он перебрался в Якутию. Я страшно пожалел о случившемся в тот же день, как уехал брат. И до сих пор не проходит дня, чтобы мой старый глупый мозг не гонял эти мысли. Потом пропал наш Шарик. Собака. Он жил в будке во дворе. А тут вдруг исчез, оставив свою длинную цепь одиноко валяться рядом с будкой. Мы надеялись, что он вернётся. Но этого так и не произошло. Однажды утром к нашему дому подкатил большой чёрный ЗИМ. Из машины вышли двое. Они были одеты довольно странно. Мужчина в больших очках с тёмными стёклами, жёлтых носках и чёрных сандалиях. Женщина, большая и квадратная, в мешковатом синем платье или халате – ни рук, ни ног не видно. Тот в очках посмотрел сквозь открытое окно, заметил меня, улыбнулся какой-то неприятной едкой улыбкой и поманил меня пальцем. Я вышел на улицу, узнать, что им нужно. Он сказал, что у них есть посылка от моего брата. Но только она у них дома. И предложил мне съездить и забрать посылку.
– И вы поехали? Мы бы никогда этого не сделали, правда Валя? – произнесла Поля. – Все же знают, что нельзя садиться в машины к незнакомым.
– Нельзя. Это точно.
Тут дед Гриша замолчал и уставился на низенькую яблоню рядом с каменной дорожкой.
– А что было потом? – Вале не терпелось услышать продолжение.
– А потом они довезли меня до старого одноэтажного дома неподалёку. Было видно, что в доме давно не живут. Мы прошли внутрь. Потом что-то сверкнуло. Очнулся я на Курском вокзале. Причём был я гораздо старше, а память моя была как чистый лист. Через какое-то время она постепенно начала возвращаться. Я вспомнил, что после того, как оказался с теми двумя в старом доме, они дали мне какую-то чёрную коробку. Сказали, что это и есть посылка от брата. Потом мы вышли из дома, но только не там, где вошли. Был ещё один выход. И он вёл на большой пустырь. Так я оказался в Лжебурге. Меня вернули обратно только через несколько лет. Ещё вспомнилось, как кто-то из работников фабрики Киры Швиненбаум рассказывал, что где-то есть огромная клумба, посреди которой две большие стрелки часов, а цветы высажены так, что образуют собой цифры. И цифр там не двенадцать, как в обычных часах, а тридцать одна.
– Клумба с часами! – вскрикнула Поля.
– Да, верно, клумба с часами! И что, если повернуть стрелки, так, чтобы часовая стрелка указывала на месяц, а минутная на день, то можно вернуться домой. Причём в тот день, когда произошло событие, из-за которого попал в Лжебург.
– То есть можно изменить свое прошлое? – догадалась Валя.
– Именно, – ответил дед Гриша, – можно исправить свою роковую ошибку. Я всегда верил в то, что человеку, который раскаивается в своем ужасном поступке, должен быть дан второй шанс. И очень ждал этого шанса. После работы на фабрике у нас оставалось свободное время…
– И вы смотрели мультики? – не удержалась Поля.
– Видимо, Кира Адольфовна ещё не догадывалась тогда о магических свойствах телевизора полностью затягивать детей в вымышленную реальность, – сказал дед Гриша и улыбнулся. – Поэтому вечерами мы просто гуляли на пустыре или играли в это… во что обычно играют дети, когда телик сломался? Так вот, первое время, когда мне ещё не полностью стёрли память, и я помнил историю с братом, мне не давали покоя эти часы. С тем мальчиком с фабрики мы каждый день после работы обходили несколько улиц Лжебурга, составляя карту. Я отмечал на ней места, где мы уже побывали, чтобы не запутаться. Однажды уткнулись в большой ржавый забор, который перерезал улицу поперёк и шёл прямо по крышам домов. Но, к сожалению, нам так и не удалось найти клумбу с часами. Скоро наша с ним память стёрлась совсем. Как-то раз, вытащив из кармана карту, я уже не мог вспомнить, зачем она там лежит, и как туда попала. А потом и вовсе обронил её где-то на пустыре.
– Ким нашёл вашу карту и продолжил заполнять её! – гордо объявила Валя.
– Он нашёл клумбу с часами?
– Все произошло так быстро. Этот наш побег. Мы не успели спросить его об этом, – Поля грустно посмотрела на деда. Она до сих пор сомневалась, правильно ли они сделали, что послушали Кима и вернулись домой ни с чем.
– Вы, как я понял, попали в Лжебург не по своей вине, а потому что хотели найти вашу подругу.
Девчонки кивнули.
– И у неё совсем не осталось памяти! – тихо произнесла Валя.
– Тогда, как я и думал, вернуть Джину теперь можно только через клумбу с часами.
– Но откуда мы узнаем, когда произошло то событие, которое вызвало её исчезновение? – воскликнула Валя.
– В Лжебурге почти всё ложь. Но в её основе должны быть какие-то реальные события. Правда гораздо сильнее лжи. Даже когда её стирают такие «умельцы» как Кира Адольфовна со своим Шуликом, она оставляет следы и зацепки, как путники делают зарубки на деревьях в лесу, чтобы найти дорогу назад. Так и с правдой. Даже если она заблудится, рано или поздно всё равно возвращается. Поэтому эти двое не так могущественны, как может показаться на первый взгляд. Вспомните, видели ли вы там что-то необычное, что выбивалось из общей картины? Потяните за эту ниточку и поймёте, с чего всё началось…
