Kitabı oku: «Мать и мачеха», sayfa 4
13
Ночевка у Анны проходит весело и без эксцессов. За ней следует мой день рождения. Мама, как всегда, дарит мне кучу книжек и говорит, что я ее взрослая, но все еще маленькая девочка. Папа с Анной устраивают для меня настоящий сюрприз с тортом и серебристыми шариками в ресторане. Я получаю подарки, среди которых духи и браслет от Анны, и думаю, что как жаль, что моя мама не общается с отцом, и терпеть не может Анну. Как было бы здорово, если бы она тоже была сейчас здесь, с нами, за одним столом. Вся моя семья была бы в сборе, все самые близкие люди, которых я люблю одинаково сильно.
Конечно, я не могу заставить маму преодолеть эту стену, у нее есть свои причины обижаться на папу, и она имеет на них право. Но с тех пор, как я начала общаться с Анной, мне чаще становиться грустно из-за того, что мои родители не остались друзьями и не смогли начать принимать новую жизнь друг друга, не делая меня яблоком раздора. Точнее, папа спокойно относится к маме, но ему неприятно, что она вечно оскорбляет Анну, так что он старается не видеться с ней лишний раз, что достаточно легко, ведь мама даже если на улице его замечает, срочно переходит на другую сторону.
Я начинаю думать, что, может мне стоит обсудить ситуацию с моим раздраем между мамой и мачехой с отцом. Но чем он мне поможет? Что бы он не думал, на чьей бы стороне не был, я уже взрослая, не подросток, решать проблемы нужно мне самой. И я снова откладываю насущные вопросы в дальний ящик, решив пока не портить себе веселье. Да и вообще, живем же пока, зачем сообщать маме, втягивать папу, если моя единственная проблема на данный момент – это просьбы солгать Веронику. Значит нужно заняться этим, устроить все так, чтобы никому не пришлось врать ради меня.
Я подсознательно знаю, что снова ухожу от реальной ответственности, но ничего не могу с собой поделать.
После короткого отпуска на зимнюю сессию я вернулась в пиццерию. Ян явно был рад мне, и даже сказал, что я одна из лучших работниц, и без меня им пришлось туго. Даже не знаю, нужно ли радоваться, что Ян меня замечает и ценит, или расстраиваться, что к началу нового десятка жизни я добилась успеха лишь в работе официанткой.
Сегодня посетителей было мало, хотя приближался вечер. Обычно ближе к шести часам набегает толпа молодежи, так что я отчаянно отдыхала перед напряженными часами. Услышав звон колокольчика над дверью, я лениво подняла голову от телефона, и увидела, что в помещение вошла Анна. Я вскочила:
– Привет! Ты чего здесь?
– Приветик, так, проходила мимо, и вспомнила, что это же ты тут работаешь. Решила проверить, насколько добросовестно, – засмеялась она.
– Садись, я сейчас подойду.
Усадив Анну за столик, я зашла в импровизированный кабинет Яна. По правилам, в течении смены мы могли брать сорокаминутную паузу, которую я обычно или разбивала на две части, или использовала полностью, когда было очень много клиентов и я сбивалась с ног буквально за час. К счастью, в этот день я еще не пользовалась официальными минутами отдыха, так что Ян позволил мне взять перерыв.
Устроившись рядом с Анной, я заказала самую лучшую, на мой замыленный взгляд пиццу, и мы ели ее, запивая колой. Я заметила, что те немногие клиенты и моя коллега, обслуживающая нас, исподтишка рассматривают мачеху. Это было понятно, пиццерия с ее дешевым меню и простым дизайном, привлекала только семей с маленькими детьми, да целомудренную непьющую молодежь, так что Анна с ее шубой, яркой внешностью и макияжем явно выделялась. И я поймала себя на мысли, что не особо и стесняюсь ее. Наоборот, мне приятно, что на нас обращают внимание.
– Ну, это вполне неплохое заведение, – сказала под конец Анна.
– С твоей работой не сравнится.
– Ой, где я только не работала в молодости, когда бросила универ, – махнула рукой мачеха. – Это только начало, если будешь стараться и искать себя, то найдешь классную любимую работу.
– Мне здесь в принципе неплохо, – неуверенно обвела я рукой помещение, будто пытаясь показать свою любовь к этому месту.
– Это хорошо, но мне кажется, ты слишком умная, достойна большего, чем торчать тут всю жизнь.
– Моя мама много лет работает библиотекарем, говорит, что простые профессии самые нужные.
– Это правда, – знала бы мама, что ненавистная ей Анна сейчас согласна с ее умными мыслями. – Но когда у тебя есть какие-то знания и умения, глупо ими не воспользоваться. Не обязательно становится кем-то известным, для библиотекаря тоже нужен талант. Я люблю книги, но никогда не отличалась усидчивостью, чтобы с ними работать.
– Ты намекаешь мне пойти по стопам мамы?
– Нет, но ты хорошо знаешь иностранные языки, разбираешься в литературе, почему бы не начать с этого.
– И как? – у меня действительно нет идей, куда я могу себя засунуть. Было бы классно работать переводчицей в каком-нибудь интересном месте, типа телевидения, или международных отношений, но как туда попасть?
– О чем думаешь? – отвлекает меня Анна.
Я озвучиваю ей свои мечты, и добавляю, что слишком скромная, чтобы лезть в такие места.
– Вот, начать нужно с этого. С поднятия самооценки и умения себя подать. Начни подрабатывать репетитором.
– А как это мне поможет?
– Увидишь результат у своих учеников – поймешь, что у тебя есть знания. Объясняя им материал, научишься четко и связно говорить, перестанешь стесняться. Иногда, чтобы развить скиллы, нужно делать довольно простые вещи, не обязательно горы сворачивать.
Аргументы Анны звучат убедительно. Для меня и в правду даже работа репетитором, наедине с одним учеником – уже вызов. Да уж, все предложения моей мачехи это реально какой-то испытание для меня. Но, с другой стороны, пока воплощение ее советов вреда мне не приносило. Только пользу.
– На репетиторстве будешь больше зарабатывать вместе с пиццерией, отложишь деньги на что-то классное.
– Да, – отвечаю я, а сама думаю о съеме квартиры. С тех пор, как я стала общаться с Анной, мне вдруг стало тесно жить с мамой. И не только из-за того, что я вынуждена врать ей, куда иду, но и из-за ощущения, что Анна свободна и независима, и я тоже хочу быть такой. А для этого надо бы для начала отделиться от родителей и начать содержать себя самой.
В зал выходит Ян.
– О Боже, мой перерыв уже закончился наверное, – спохватываюсь я.
Но Ян, проходя мимо, только говорит:
– Милена, еще пять минут.
– Да, спасибо, – скромно улыбаюсь я.
Когда Ян уходит, Анна наклоняется ко мне, и шепчет:
– Это он? Твой красавчик-возлюбленный?
Я сама уже точно не помню, когда стала посвящать мачеху во все подробности своей любви. Но как-то так вышло, что она знает о Яне и моих неловких попытках флиртовать с ним практически все. Иногда мне стыдно, что я секретничаю с ней, а не с мамой, которая даже не в курсе о том, что у меня случились первые большие чувства. Я оправдываю себя тем, что разные вещи комфортно обсуждать с разными людьми. Это нормально в жизни. С мамой я тоже треплюсь о всяком таком, однокурсниках, подружках. И все же с Анной я веду глубокие беседы, а с мамой поверхностные, и мне не дает это покоя.
– Да, это он, – я стараюсь не улыбаться слишком широко.
– Он очень даже ничего, я бы сама в него влюбилась, если бы была моложе. А так я старовата.
– Перестань, – я толкаю ее и закусываю губу.
– Что? – она слегка приобнимает меня, и мы смеемся.
В этот момент Ян снова проходит мимо нас.
– Не смотри на него, – шепчу я мачехе.
– Да, а то еще смутится. Две красотки его рассматривают.
Мы снова начинаем заливаться смехом, Ян явно смотрит на нас как на дурочек, но мне почему-то все равно. Если я ему нравлюсь, то пусть принимает меня такой, какая я есть. Я тоже человек, и иногда глупо хихикаю и дурачусь с подружками. С мачехой.
Анна уходит, а я возвращаюсь к работе. Ожидаемо, клиентов становится больше и больше, и в трехминутном перерыве, когда я жду у кухни заказ, Ян подходит ко мне.
– Это была твоя мама? – спрашивает он.
– А что? – отвечаю я вопросом на вопрос.
– Да ничего, просто хотел узнать тебя поближе, все таки давно работаем вместе. Вы с ней очень похожи.
– Правда? – говорю я одновременно с ужасом и восторгом.
– Да, а ты не знала?
– Нет, просто это не моя мама.
– А кто?
– Мачеха.
– А ну… – Ян смущается. Наверное, он решает, что моя мама умерла, и меня растила Анна. – Вы все равно очень похожи. Видно, что семья.
– Спасибо, – к счастью, мне подают поднос с пиццей, и я убегаю от дальнейших расспросов.
Но это диалог крутится у меня в голове полночи. И не только из-за того, что Ян стал интересоваться моей жизнью вне работы, и даже можно сказать, сделал мне комплимент. Ведь если я похожа на Анну, значит, такая же красивая и эффектная, как она. Хотя, красота это тоже субъективно, у всех разные стандарты и понятия. Но что меня задело, так это то, что нас приняли за мать и дочь. С одной стороны меня вводил в ужас тот факт, что я таки превращаюсь в нее, как бы не сопротивлялась этому, а с другой, я словно гордилась этим, гордилась Анной, и это тоже меня пугало, потому что гордиться вроде как было нечем. Это же моя мачеха, что тут хорошего.
Я снова заснула в полном раздрае с собой.
14
Вероника тыкает мне в лицо свой телефон.
– Вот, это то самое кафе, где бродят котики, и их можно гладить. Давай сходим? Там недорого.
– Да, отличная мысль. Уже весна в разгаре, коты, поди, хотят не людей, а кое-что другое, – намекаю я.
Подруга смеется:
– Но мы не можем им этого дать. А если серьезно, я думаю, они там все кастрированные и стерилизованные, чтобы запаха в зале не было.
– Ага, когда весна, а ты без бубенцов, – этот мем мне прислала Анна, и Вероника почти падает со смеху.
Проходя мимо универского туалета, нас чуть не сшибает с ног невысокая миловидная девушка.
– Ой, простите… О, Милена, привет!
– Привет! – я пытаюсь вспомнить, кто она такая.
– Ты мою сестру по английскому подтягиваешь, Агату.
– Да, точно, – почти всех учеников, которые у меня появились в последний месяц, мне набрали по знакомству Анна и мама, так что я не ожидала встретить в универе чьих-то родственников.
– Спасибо тебе, Агата уже намного лучше стала понимать грамматику. Я училась с тобой в одной школе, на несколько лет старше. Наши мамы иногда общались, и вот недавно созвонились, и, узнав о проблемах с учебой, твоя мама сразу тебя посоветовала. А моя мать не хотела тебя нанимать, типа, ты такая молодая, хотела репетитора – старушку с опытом, – тарахтит девушка, смеясь. – Но я ее уговорила, сказала, что ты же уже в школе на доске почета висела, а сейчас еще умнее наверняка. А Агате проще заниматься с молодыми, с прежними репетиторами ей было страшно нудно, только деньги на ветер выкинули.
– Спасибо, мне очень приятно, что есть толк от моих уроков.
– Да не за что, я тебя буду всем советовать. Ладно, я побежала, у меня сейчас проверочная, – чуть не сбив с ног еще одного студента, она исчезла в толпе на лестнице.
– Пойди после магистратуры в докторантуру. Сможешь преподавать. У тебя явно талант, раз за без малого два месяца репетиторства ты такая популярная, – говорит Вероника.
– Посмотрим, сначала бы магистратуру закончить с пониманием, для чего я учусь. Да и вообще, не так уж и много у меня учеников. Всего-то четыре.
– Как ты все это совмещать будешь?
– Я попросила уменьшить мне часы в пиццерии. Все равно репетиторство больше денег приносит.
– Так уволься оттуда нафиг.
– Нет, пока я все успеваю, учеба мне легко дается, так что до лета дотяну, а там посмотрим, – моя план жить отдельно от мамы был близок к исполнению, я хотела накопить побольше денег, чтобы хватило и на съем, и на первое время самостоятельной жизни.
– Ну смотри, – Вероника ухмыляется.
– Что?
– Яна теперь реже видишь.
– Да, но мы довольно много общаемся.
– Только на работе.
– Ну, он меня никуда еще не звал.
– Так ты позови. Сделай первый шаг сама. Заодно и дашь ему понять, что он тебе нравится.
– А ты думаешь, это правильно?
– Естественно, мы же взрослые люди, в современном, почти лишенном предрассудков мире. Ты стала такой уверенной в себе, дерзай дальше.
Я неловко смеюсь. Внешне я, конечно, немного поменялась, но до внутреннего стержня еще далеко. Но подруга говорит дельные вещи. Мне самой не особо нравится, что мы с Яном вроде бы почти друзья, но никак не продвигаемся дальше, особенно учитывая то, что я могу скоро уйти с этой работы. С одной стороны я не хочу торопить события, а с другой, если я уволюсь, а нас ничего не будет связывать, то постепенно общение затухнет, и тогда уже ничего не получится. Если только мы не встретимся спустя много лет, и не влюбимся друг в друга снова, как папа и Анна.
Я вспоминаю слухи об Анне, на которых уже почти перестала зацикливаться, и думаю, что в мире все равно куча предрассудков, и люди найдут за что тебя осудить. Так что или ты ничего не делаешь, чтобы как можно дольше не попадать под придирки, или делаешь, и тогда, вероятно, кроме неприятностей, ты получишь еще и счастливую страницу своей жизни.
И все же я еще не Анна, так что решаю пока не делать резких движений в сторону наших с Яном возможных симпатий. Сейчас я еще не смогу вынести борьбы за саму себя, если что-то пойдет не так.
– Ты еще не рассказала маме про роль мачехи в твоей жизни?
Вопрос Вероники напоминает мне, что впереди меня таки может ждать битва, которой я боюсь больше всего.
– Нет, но не волнуйся, – поспешно говорю я. – Тебя я не втягиваю. В последние разы просила отца прикрыть.
– И что он обо всем этом думает?
– Не знаю, – действительно, я попросила его сказать, будто мы виделись с ним, и он согласился, не задавая вопросов. – Думаю, он понимает ситуацию, понимает меня. Наверное, ему было бы проще, чтобы мама вообще не узнала никогда, а то еще к нему придет скандалить, что он не уберег меня от мачехи.
– Да, или он просто понимает, что любой брак – это не навсегда.
– Что?
– Анна может уйти от него, а значит, и от тебя. Нафига ты ей без твоего отца? Это будучи с ним она может играть в маму, а после развода зачем ей это? – жестко говорит Вероника.
Я ничего не отвечаю, но мне становится страшно. Зря я таки начала доверять Анне. Вдруг это и вправду не навсегда? Вдруг без отца я ей не нужна? Ведь нет никаких гарантий, что они будут жить вместе до смерти. И примет ли меня мама назад, если все так и будет: Анна уйдет и от папы, и от меня заодно?
Вечером я лежу в кровати. Книга раскрыта на самом интересном месте, но я не читаю, а тупо смотрю в потолок. Меня еще никто не бросил, но мне уже плохо. В конце концов я пишу Анне и предлагаю встретиться в ближайшее время. Потом стираю сообщение. Наверное, я не хочу знать ответ, если все же решусь спросить у нее. Да и смысл, будущего никто не знает. Только поставлю ее в неловкое положение, или обижу.
Мама заходит в комнату и, подвинув стул, садится.
– Милена, как у тебя дела?
– Все хорошо, – притворяюсь я.
– Я волнуюсь за тебя в последнее время.
– Почему? – я сажусь на кровати. Неужели она все знает?
– Ты поменялась. Стала краситься, ярко одеваться, по-другому разговариваешь и ведешь себя.
– А, это… – выдыхаю я. – Ты думаешь, я попала в плохую компанию?
– Не знаю. То есть вряд ли, но я переживаю, что ты попадешь под влияние всего это нынешнего разврата в мире. Это же ужас, что сейчас происходит. Трансвеститы, свободная смена половых партнеров, наркотики…
– Мааам, – перебиваю я ее, почти закатив глаза. – Это жизнь, почему ты все время так нервничаешь из-за того, что тебя даже не касается.
– Это может меня коснуться, если моя дочь свернет не туда. И хоть ты уже взрослая, я все-таки какой-то авторитет для тебя, и пытаюсь научить тебя, как правильно прожить эту жизнь.
Я ненавидела такие разговоры. С мамой можно было классно потрепаться о книгах, классических фильмах, искусстве, каких-то бытовых мелочах, но иногда ее заносило, и она включала типичного библиотекаря в сером строгом костюме. И так было всегда. Помню эпизод из моего детства, когда мы с подружкой хотели поиграть в роды. Без какого-то сексуального оттенка и раздевания, просто разыграть сцену, увиденную в сериале по телику. Мама об этом узнала, и почти обвинила ту девочку в разврате, хотя идея была наша общая. Потом со мной еще долго велись беседы о приличных и неприличных играх.
Хотя мама и считает, что знает о моей жизни все, я не рассказываю ей о самом сокровенном. Она может не понять, или осудить, или обесценить. Или, что наиболее вероятно, начнет читать очередную лекцию.
– Мам, – снова поворачиваюсь я к ней. – Я просто взрослею, вот и все. Это же нормально, что люди меняются. Я больше не подросток, уже почти женщина, скоро универ закончу.
Такой ответ маму явно не особо устраивает, она слегка хмурится. Но потом ее лицо разглаживается.
– Конечно, ты права. Просто я иногда смотрю, что творят дети моих знакомых… Ну ладно, не будем об этом. Я верю, что ты порядочная девушка.
Мама внезапно меня обнимает, почти как в далеком детстве, это происходит так редко, и меня снова гложет вина за мое общение с Анной.
15
Приближалась летняя сессия и следующие за ней каникулы. Я все больше убеждалась, что после поступления в магистратуру оставлю работу официанткой и займусь развитием своей карьеры по профессии, на которую, собственно, и учусь. Но, конечно, мои страдания были связанны не с тем, что я оставлю эту распрекрасную пиццерию, а тем, что скоро могу больше никогда не увидеть Яна.
Наши отношения никак не развивались. Мы общались, периодически даже флиртовали, но больше ничего не происходило. Все наше взаимодействие ограничивалось работой. Из-за того, что вся моя подростковая жизнь прошла за учебниками и книгами, я понятия не имею, как люди понимают, что нравятся друг другу и начинают встречаться. В фильмах герои просто в один момент страстно смотрят друг на друга и начинают страстно целоваться, раздеваются и прыгают в кровать. А в реальности такое возможно? Может, в мой последний рабочий день именно так и произойдет со мной и Яном?
Я бы этого хотела, но не стоит рассчитывать только на мечты. Вероника сказала действовать самой, и пора решаться. Иначе просижу в старых девах до конца жизни.
Сегодня слишком жарко как для середины мая. Я оделась почти как Анна, в какую-то короткую юбку и кофточку с вырезом. Ян выписывает мне чек с зарплатой и мимоходом замечает:
– Ты очень красивая сегодня.
– Спасибо, – смущаюсь я.
На минуту мы зависаем в тишине, слышно только шуршание ручки по бумаге. Наконец я говорю:
– Слушай, а ты видел трейлер новой части того ужастика?
– Да, конечно. Все думаю, идти на сеанс или нет. Обычно чем больше частей, тем тупее становится франшиза.
– Я вот думала сходить, но мне не с кем. Моя подруга не любит такие фильмы, – тут я слегка привираю. – Но если ты любишь, может сходим вдвоем? Одной ходить в кино мне как-то странно.
– Ну да, надо же будет кого-то хватать за руку на страшном моменте.
– Нет, я так не делаю, – смеюсь я. – Так что?
– Давай, сегодня на восемь?
– Сегодня?! – я опешила. Мне же еще нужно подготовиться. Или это не считается свиданием и можно не париться с одеждой и красотой?
– Ну да, как раз вечер свободный. Или ты занята?
– Нет, нет, я сама не знаю, чем заняться, – Боже, что я несу.
Ян протягиваем мне чек.
– Так что, в восемь возле торгового центра? А потом можно будет поужинать. Ну знаешь, поздний ужин.
– Окей, согласна, – я почти на седьмом небе от счастья.
К вечеру, так и не определившись, что будет происходить между мной и Яном, я оделась просто, но со вкусом, как сказала бы мачеха. Платье в виде блузки сшитой с юбкой подходит и для свидания, и для деловой встречи двух коллег. Я накрасилась, и, осмотрев себя в зеркале, чуть ли не впервые в жизни подумала, что я довольно таки хороша. Будь Анна моей матерью, она, наверное, всучила бы мне презерватив, но я все-таки скромная девушка, так что не стоит даже думать пока о таком.
Ян не переставал отпускать мне комплименты до самого кинозала. А когда мы смотрели фильм, сам взял меня за руку на моменте, когда главная героиня отрезала себе ногу, в надежде выжить в ловушке убийцы.
Хотя просмотренный фильм не располагал к романтике, мы провели довольно таки романтический ужин в итальянском ресторане в том же торговом центре. Было уже за полночь, когда Ян довел меня до дома. Мы остановились недалеко от моего подъезда.
– Я прекрасно провела время, – сказала я.
– И я, – Ян вроде как не знал, что делать дальше.
Я тоже не знала, но мне показалось, что сейчас самое время воплотить сцену из фильмом в жизнь. Я глубоко вдохнула, и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Яна первой.
На минуту он ответил на мой поцелуй. Это было невероятно, хотя мы ничего особенного не делали, даже без языка. Просто это был мой первый поцелуй, если не считать каких-то попыток с мальчиком в детском садике, за которые мама меня чуть не убила лекциями о том, что целоваться нужно после восемнадцати.
Но не успела я начать тонуть в наслаждении, как Ян вдруг резко отлепился от меня.
– Что-то не так? – растерялась я.
Черт, неужели все-таки я ошиблась, и все это было просто по-дружески?
– Нет, слушай, Милена, ты мне очень нравишься, просто понимаешь… – Ян замялся.
– Что? Это из-за работы? Не переживай, я все равно собираюсь увольняться, – выпалила я, не подумав.
– Правда? – он не выглядел разочарованным. – Но все равно дело не в этом.
– Но что тогда?
– Я женат и у меня десятимесячный сын, – выпалил он.
– Что? – я до конца не была уверена, что именно меня поразило: то ли то, что он старше меня буквально на несколько лет, а у него уже жена и ребенок, в то время, как я тут впервые целуюсь в двадцать один год, то ли то, что он дал мне надежду, флиртовал со мной, имея семью.
– Понимаешь, у нас с женой сейчас трудный период. Она устает с ребенком, не уделяет мне внимания, а я много работаю, и она обижается, что я не помогаю ей, и не обращаю на нее внимания, и мы запутались, она хочет разводиться, а я сам не знаю…
– И ты решил поразвлечься со мной, пока твои семейные проблемы не решаться, так что ли? – я отступаю от него на несколько шагов. Господи, я только что чуть не стала разлучницей, любовницей, проституткой, и прочими эпитетами, которыми моя мама и общество называют таких женщин, уводящих мужчин из семьи, когда их жены заняты детьми, и ни на что другое у них нет сил.
– Нет, просто… Мы начали общаться, и ты такая красивая, все было так непринужденно, я подумал, что если мы с женой разведемся, то ей будет уже все равно, что у меня там было на стороне в последние месяцы нашего брака.
– Ей будет не все равно! – я вдруг начинаю орать на всю улицу. Какая-то полупьяная парочка недалеко перестает лапать друг друга и с интересом смотрит на нас. – Ах ты ж кобель!
– Да ладно тебе! – Ян тоже повышает голос. – Что тут такого, это жизнь, в ней все не так уж и просто, особенно когда заводишь семью.
– Так не заводи ее, раз не готов, и хочешь резвиться!
– Да что ты понимаешь, ты сама то ли ребенок еще, то ли… – он замолкает.
– Ну, кто? – я расхожусь еще больше.
– Девственница, у которой никогда никого не было. Что думаешь, я не понял? Я таких за версту чую.
– И что, если это так, ты считаешь, что я должна сразу прыгнуть к тебе в постель?
– А почему бы и нет? – самоуверенно говорит Ян.
Я потрясенно отступаю от него еще на несколько шагов.
– Мне нечего тебе на это сказать, – гордо отвечаю я. – Пошел к черту.
Развернувшись, я решительно иду к своему дому, но в спину мне долетает:
– Милена, ну не воспринимай все так категорично. Или ты что, действительно была влюблена в меня чистой любовью и хотела серьезных отношений? Я рассказал тебе про семью просто потому, что думал, что ты согласна на интрижку без обязательств.
– Ну конечно, – я останавливаюсь. – Я же девственница, что еще мне остается! И знаешь, я увольняюсь прямо сейчас. Плевать я хотела на все, больше я в твоей пиццерии не появлюсь.
– Да и пошла ты тоже! – орет Ян. – Сучка!
Я иду дальше, гордо подняв голову. Какая-то женщина, курящая на балконе, похоже слышала наш скандал, потому что до меня долетел ее шепот:
– Ну и разговоры, вот молодежь сейчас пошла.
Я влетаю к себя подъезд, и только там заливаюсь слезами.
