Kitabı oku: «Добро пожаловать в д. Луково!», sayfa 4

Маша всё ещё молчала, а потом с посветлевшим лицом выдала:

− А я их в футбол приглашу играть. У нас как раз с ребятами команда набирается.

− Футбол? – улыбнулась Маргарита Петровна. − Это ты хорошо придумала. Мяч с приятелями погонять всяко лучше, чем по лесу без дела бегать да грибников пугать.

Так и стали дружить Маша и Михей. Маша его к себе в деревню в футбол играть звала, а Михей учил Машу из рогатки стрелять. Зверей и птиц они не трогали, а вот шишки высокие да орехи вкусные сбивать − самое то оказалось. После и знакомые Михея − те, которых они с Машей в лесу встретили, − прознав про футбольную команду Луково, решили, что не дело это жителям Волкова в хвосте плестись, и организовали ещё одну команду, и стали готовиться к первому товарищескому матчу.

Задание:

1. Придумай такое устройство, которое совмещало бы в себе несовместимые, на первый взгляд, функции. Например: «утюг-пылесос» или «лейка-телефон». Эта игра стимулирует воображение.

2. Ты знаешь, что нельзя делать во время самостоятельных прогулок? Умеешь говорить «нет» взрослым и другим детям?

Маша и дед Лихо

В деревне Луково, в самом конце улицы, в старом доме с покосившимся забором жил-был дед. Звали его Лихо. Дед тот был злой, никого не любил, никогда никому не улыбался и ни с кем не здоровался.

Ходил он, сгорбившись, опираясь на корявую клюку, и стоило ему выйти за ворота, как жители деревни бросали все дела и спешили поскорее вернуться в дома. Уж очень не хотели они с Лихом встречаться, и вот почему.

Стоило делу Лихо посмотреть на человека, как у того сразу пропадала улыбка с лица, и портилось настроение. Малыши начинали плакать без остановки, а их мамы бранились на своих детей на чём свет стоит.

Если же Лихо заглядывал в окно дома, там сразу все начинали ругаться, еда подгорала, и всё валилось из рук хозяев. После таких ссор никто не мог понять, с чего всё началось или почему так закончилось.

Маргарита Петровна никак не находила со сварливым дедом общий язык. Ну, никак он не хотел меняться и перестать портить настроение и дела окружающим.

− Вот что, Маша, − сказала однажды Маргарита Петровна, − бери-ка ты вот этот мешочек, да иди к дому деда Лихо. В мешочке лежат семена. Особые. Тебе нужно будет посадить их вокруг дома Лихо на закате с последними лучами солнца, когда догорает красный закат. Только обязательно с последними лучами! Не раньше, но и не позже, а то ничего не получится. Да смотри, чтобы он тебя не заметил, а то проблем потом не оберёмся. Справишься?

− Да, − ответила вмиг ставшая серьёзной Маша. − А что это за семена?

− О, придёт время, и ты всё поймёшь. А теперь беги, моя хорошая! Времени до захода солнца не так много осталось.

Маша взяла мешочек с семенами и выбежала на улицу. Добравшись до нужного дома, она на корточках осторожно-осторожно подкралась к старому забору и начала незаметно сажать семена. Сразу все посадить не удалось, ведь последние лучи солнца на то и последние, что солнце в это время заходит очень быстро, а после наступает ночь, так что Маша решила будет сажать постепенно в течение нескольких дней, семечко за семечком.

Так и пошло. При каждом удобном случае, когда загорался закат, и солнце отливало красным, Маша бежала к покосившемуся забору старого дома и сажала очередное семечко. Она даже переставала играть с Михеем и другими ребятами в футбол, если замечала, что солнце наливалось алым, а, значит, появлялась новая возможность посадить семечко. Михей, заметив, что Маша занята, предложил помощь в деле, но девочка твёрдо решила выполнить поручение бабушки самостоятельно.

− Всё! Посадила! – однажды гордо сообщила Маша бабушке, вернувшись вечером домой.

− И Лихо не заметил? − заволновалась Маргарита Петровна, подошла, обняла внучку и поцеловала в макушку. – Ай да умница ты моя! Теперь вот что…

Бабушка Маши подошла к печке и принялась копаться в горниле⁸ в поисках нужной вещицы. С победным кличем она выудила из закопчённых недр чистенький кувшин, протянула внучке и сказала:

− Бери, моя хорошая, этот кувшин и иди к речке за домом, нужно как следует полить семена! Поливай на рассвете с первыми лучами восходящего солнца. Вода та хорошая, берёт начало из лесного озера, уж что-что, а семенам точно поможет прорасти. Беги, моя помощница! Да будь осторожна!

С того дня Маша решила вставать лишь только начинало светать. Тихонько одевалась, брала кувшин и шла за водой. Чтобы семена полить, да и самой умыться. Уж больно водица бодрила и настроение на весь день поднимала.

И в одно утро Маша, продолжая следить за посаженными семенами, заметила, что они дали всходы.

− Проросли! − радостно забегая в дом, сообщила девочка бабушке.

− Ну всё! Теперь дело само пойдёт! − проговорила довольная Маргарита Петровна и обняла Машу. − Спасибо, моя дорогая! Что бы я без тебя делала!

Маше стало очень интересно, что же будет дальше, и она украдкой наблюдала за дедом Лихо и ростками, которые изо дня в день становились всё больше и больше.

Старый дедушка поначалу только ворчал на ростки:

− Вот ещё! Придумали тоже? Будет тут расти непонятно что у моего забора! Всё под корень выполю!

А потом и вовсе принялся выдёргивать проросшие растения, но те чудесным образом появлялись на следующий день вновь, в том же самом месте как ни в чём не бывало. Но со временем ворчуну это надоело, и он решил игнорировать разросшиеся вокруг его дома растения, не переставая при этом бубнить себе под нос что-то недовольное.

На растениях тем временем стали появляться первые бутоны.

Маша всё ещё продолжала приглядывать за вечно недовольным дедушкой и заметила, что стоило тому выйти на свою ежедневную прогулку и посмотреть на распускающиеся вокруг цветы, как на его морщинистом лице появлялась едва заметная улыбка. Маша поначалу принимала её за ехидную ухмылку, что могла появиться на лице от сладкого предвкушения скорой пакости другому человеку, но нет! Это всё-таки была настоящая, добрая улыбка, хотя и едва-едва заметная.

Шли дни, и Маша заметила, что чем больше распускалось вокруг старого дома цветов, тем счастливее становился его единственный жилец, и тем чаще на его лице можно было заметить широкую улыбку.

Он перестал смотреть на окружающих косо и портить им настроение. По вечерам вместо того, чтобы заглядывать в чужие окна и ссорить родных между собой, он всё чаще стал проводить время в своём саду, поливая цветы, разговаривая с ними или подметая дорожки.

Жители деревни перестали прятаться, как делали это раньше, завидев деда Лихо издалека. Некоторые, особо смелые, подходили к окружённому цветами дому, чтобы рассмотреть дивной красоты сад, раскинувшийся вокруг, и слухи о нём стали расходиться по всей деревне.

И вот как-то днём раздался стук в дверь избушки на кривых подпорках. Маргарита Петровна и Маша как раз собирались пить чай с ежевичным вареньем.

− Кто там? − спросила хозяйка.

− Это я! Открывай, Маргарита!

За дверью стоял дед Лихо с букетом цветов в руках. Это были те самые цветы, которые выросли из маленьких семечек, посаженных Машей вдоль покосившегося забора. На лице дедушки сияла добрая, светлая улыбка.

Вопрос: как ты думаешь, что это были за семена?

Танцы вокруг костра

Для вдохновения: музыкальное произведение «В пещере горного короля». Композитор: Эдвард Григ.

Как это всегда бывает в жизни, хорошие дни сменяются грустными. Вот и в домике на странных ножках приключилась беда – Маша заболела. И не просто заболела: температура была очень высокой, да и горло у девочки нещадно першило. Вдобавок ко всему Маша постоянно кашляла и шмыгала носом.

Взволнованно осматривая внучку, Маргарита Петровна, приложила ладонь к покрытому испариной лбу девочки и тяжело вздохнула:

– Вызову-ка я Василису с Елисеем.

– Не надо, бабушка, – слабым голосом отозвалась внучка. Она лежала в постели, укрытая лоскутным одеялом, но всё равно чувствовала холод, тело бил сильный озноб. – Незачем их волновать.

– Как это не надо? – возмутилась бабушка. – Чтобы твои родители потом меня отчитывать вздумали? Нет уж. – Бабушка решительно поднялась со стула. Последние несколько дней она часто сидела подле заболевшей внучки. Спускаясь вниз по лестнице, она наказала ей: – Лежи, не вставай, пей чай с малиной, а я скоро вернусь.

Голова у девочки раскалывалась от боли, накатывало забытьё. Маша то проваливалась в сон, то снова просыпалась. Сквозь липкую дрёму она услышала, как внизу хлопнула дверь, потом топот скорых ног и приглушённые голоса. Это приехали родители.

Стоя около постели и с беспокойством глядя на дочь, папа Елисей тихо переговаривался с Маргаритой Петровной о состоянии девочки. Мама Маши, Василиса, что-то смешивала в прозрачном стакане, поминутно добавляя в воду разные снадобья в одной ей известных пропорциях из маленьких тёмных пузырьков, стоявших перед ней на тумбочке. Потом помогла Маше выпить готовый напиток и нежно погладила дочь по голове. Питьё оказалось сладким, со вкусом ягод и лесных трав.

«От жара», – подумала Маша, и как только температура спала, девочка укуталась посильней и забылась глубоким сном.

А когда проснулась, резко села на кровати и, прислушавшись к собственным ощущениям, радостно улыбнулась. Самочувствие было на удивление хорошим, а голова лёгкой и отдохнувшей. От болезни не осталось и следа!

Маша огляделась. Комната была погружена во мрак, в окошко любопытным жёлтым глазом смотрела полная луна. Девочка осторожно поднялась с кровати и спустилась на первый этаж. В доме стояла непривычная тишина. Казалось, всё вокруг застыло. Тёмным провалом горнила смотрела на девочку стоявшая в углу холодная печь. Деревянные доски пола, обычно рассказывающие тихие скрипучие истории при каждом шаге гостя, молчали. Даже старые часы-ходики, хруст которых обитатели избушки слышали из любого угла, замерли и не двигались. Дом притаился и будто бы чего-то ждал.

Удивившись, что в доме никого, кроме неё, нет – даже Котофей куда-то запропастился, – Маша открыла дверь и вышла на крыльцо. На Луково опустилась алмазная ночь. Холодная роса подсвечивала тёмную, колышущуюся в тусклом свете траву. Зелёное море словно живое перемещалось, двигалось, текло. Лунный блеск, отражаясь от мокрых капель на тонких стеблях, создавал иллюзию бесконечного звёздного покрывала и дорожки на живом травяном ковре.

За домом виднелся лес. Тёмная стена деревьев высилась непроходимой преградой, но точно по волшебству, стоило девочке проследить взглядом призрачную дорожку, упирающуюся в вечнозелёных стражей, деревья расступились, открывая светящуюся посеребрённую тропинку.

Полная луна стояла высоко и, словно подсказывая Маше, разливала яркий белый свет под ноги девочки, приглашая ту без страха продолжить путь. Удивившись самой себе, Маша спустилась с крылечка, ступила на мокрую от росы траву и отправилась в лес.

Дорожка вела вокруг да около, прямо да прямо, никуда не сворачивая. Маша шла, совершенно не боясь. Вокруг стояли вековые деревья, и девочке чудилось, что это и не деревья вовсе, а лесные богатыри, провожая маленькую фигурку в светлой ночной сорочке, ярким взглядом филинов следили за ней и охраняли. Где-то вдалеке ухнуло.

Осторожно ступая по тропинке, Маша медленно шла по тёмному лесу, как вдруг что-то толкнулось о её босые ноги и девочка, негромко ойкнув, посмотрела вниз. Мимо неё петляя по дорожке, прошмыгнул колобок. Остановился чуть погодя, замер и дальше покатился. Маша крадучись двинулась следом.

Потом за деревьями что-то блеснуло, разрезая темноту и рассыпая острые тени. Раздался гул двигателя, ржание коня и девочка, на миг остановившись, проводила взглядом родительскую машину, которая каким-то невероятным образом, встав на задние колёса, как на дыбы, помчалась во весь дух сквозь густой лес. Маша бросилась за ней. Она была уверена, что там впереди точно что-то есть!

Деревья расступились, Маша выбежала на знакомую полянку и замерла.

В центре полыхал костёр, и девочку опалило жаром. В страхе она отступила, боясь, что огненные искры попадут на ночную сорочку. Но почему на ней сорочка? Маша их сроду не носила!

Только она хотела развернуться и пойти знакомой тропинкой домой, как заметила собравшихся на поляне.

Мама и папа – хотя Маша поначалу и не была уверена, что это именно они, – танцевали, паря над землёй. На стройной фигуре мамы колыхалось великолепное сверкающее всеми оттенками радуги платье. В длинных распущенных волосах, развевающихся на ветру, призрачным светом сиял венок, от венка спускались длинные пёстрые ленты. Да, это действительно была Василиса, мама Маши! Папа Елисей – Маша и его узнала, – аккуратно вёл свою партнёршу в танце. На нём, таком серьёзном и гордом, блестели доспехи, а на плечах его был белый, отливающий жемчугом плащ.

Но это было ещё не всё!

Вокруг поляны, брыкаясь и при этом удивительным образом никого не задевая, скакала их белая машина и громко ржала, как заправский конь.

Котофей Котофеевич, став почему-то вдруг очень большим – тёмная шерсть его топорщилась и развевалась в призрачном свете, – прыгал с дерева на дерево, а на спине его, точно настоящий жокей, восседала мышка-норушка. Глаза кота странно светились, а белые усы, казалось, стали ещё длиннее.

Колобок катался вокруг костра, как заведённый, не останавливаясь ни на мгновение. Михей тоже был тут. Он стоял неподвижно, словно застывшее древнее изваяние, повернувшись к ночному небу, и смотрел на белую небесную владычицу. Глаза его при этом ярко горели, и Маше к тому же показалось, что она заметила у Михея сзади хвост.

А бабушка… Да, это действительно была Машина бабушка – Маргарита Петровна! Бабушка летала в ступе, размашисто помахивая метлой! Она кружила вокруг костра, поднимая оранжевые искры и затягивая их в тёмное, усыпанное мириадами звёзд, ночное полотно. Пламя вилось до небес!

Круговерть становилась невыносимой, всё закручивалось сильнее и сильнее, расплываясь в единое цветное яркое пятно. Маша вдруг почувствовала небывалую лёгкость в теле и охватившее её всю веселье. Ей непреодолимо захотелось тоже начать плясать, присоединиться к этому полуночному хороводу. Босая ножка девочки сама собой начала притопывать неведомую мелодию, и Маша сделала первый шаг в круг…

Хоровод вдруг остановился, и все разом посмотрели на застывшую на краю поляны девочку. Она хотела было улыбнуться и помахать собравшимся рукой, но потом опустила взгляд вниз и замерла – перед ней стояла её кукла Лена. Та подняла маленькую тряпичную ручку, дунула на неё, и незваную гостью осыпало ворохом блестящей пыльцы с головы до ног. Всё вокруг закружилось, стирая лица родных и близких, тело девочки стало совершенно невесомым, её окутала приятная мягкая пустота, веки против воли опустились, и Маша уснула глубоким здоровым сном.

Наутро, открыв глаза, Маша увидела родителей, сидящих около неё на постели. За их спинами стояла бабушка и нежно улыбалась внучке.

Маша чувствовала себя прекрасно, ни одного признака болезни не осталось. Она села на кровати и крепко обняла маму и папу, тепло посмотрела на бабушку, а та, промолчав, приложила краешек платка к лучащимся любовью глазам.

– Нет уж, – серьёзно сказал папа, – на следующей неделе пойдём к Неболиту прививки ставить. Хватит. Болезни нынче уже не те, что раньше. Одними плясками не обойтись.

– Какими плясками? – не поняла девочка.

– Никакими, – отмахнулась мама, бросив недовольный взгляд на мужа. – Это папа шутит.

– Мам, – задумчиво глядя на взрослых, проговорила, девочка, – мне такой сон приснился…

– Потом расскажешь, дорогая, – оборвала Машу мама, – давай-ка мы тебя лучше переоденем, а то за ночь ты вся вспотела. Еле температуру сбили.

«И верно, – подумала Маша. – Видать, пригрезилось в жарком бреду». Она обвела взглядом комнату, вокруг было как обычно: уютная маленькая, но самая обыкновенная комнатка, всё стояло на своих местах.

Под внимательным взглядом взрослых Маша умылась и спустилась вниз. Стол был уже накрыт. На лавке сидел Котофей, и стоило ей появиться, как он приветственно мяукнул, забрался девочке на колени и принялся довольно урчать. Ближе к обеду в избушку зашёл Михей проведать Машу. Она с радостью согласилась прогуляться. Решив надеть кофточку, Маша поспешила к себе на чердак, но уже спускаясь вниз, она мельком обернулась и вдруг заметила, как кукла Лена ей подмигнула, а потом так и осталась неподвижно сидеть.

Хотя, может быть, Маше всё это только показалось?